Пока солнце не взойдет вновь

Октябрьский ветер приятно холодил кожу. Пусть он и не помог полностью избавиться от непрошенных мыслей и забот, но, вдохнув пару раз полной грудью, Сатору наконец-то смог успокоиться. После того, как парнишка согласился пойти с ними играть, под ребрами будто поселился рой шмелей. И зачем он только его позвал? Потерянные друзья наверняка стояли где-то поблизости и обсуждали проект или какое-то старое аниме – его всегда поражал их не заканчивающийся интерес к одним и тем же вещам. Выйдя на заднюю часть террасы и бросив взгляд на небольшой тускло освещенный сад с парой скамеек, Сатору надеялся увидеть их здесь. И не прогадал – две фигуры стояли чуть повернувшись к нему спиной у небольшой беседки в конце сада, вот только… – Эй, какого..? – не смог даже договорить Годжо, наблюдая за тем, как Сугуру наклонился с сигаретой во рту, прикуривая у уже зажженной сигареты Сёко. Он стремительно пересек расстояние между ними, отказываясь верить своим глазам. – Вы че творите? Явно не ожидая увидеть здесь Сатору, оба чуть ли не выронили сигареты в попытке тут же что-то сказать. – Ты не так понял, мы просто… – Как я мог не так понять то, что вы оба курите? А ты, – он повернулся к Сугуру и ткнул указательным пальцем в его грудь, – предатель! Ты же пытался помочь Сёко бросить курить все лето! – А, ты про это, – по какой-то причине оба тут же расслабились. – Не переживай, сейчас непростой период, сам понимаешь – надо искать место на практику, а вариантов вообще нет. Возмущение внутри немного спало, но Сатору все равно не мог поверить в то, что видел. – Я тебя не узнаю. Ладно эта, – Сёко тут же воскликнула недовольное «Эй!», – но ты то староста группы, ты кому пример подаешь? Мелким, за которых ответственен? – Ой, да брось, нас никто не видел, – лицо Сугуру вдруг озарилось. – Да и ты сам с Фушигуро болтал. Как так вышло вообще, кстати? – Не переводи разговор, – от произнесенной фамилии мысли Годжо вновь взбунтовались. – Ладно, даю тебе время до конца года, но чтобы после больше не видел у тебя во рту эту бяку, понял? – Понял-понял, не бузи, сейчас мы придем. Возвращаясь тем же путем, Сатору недоумевал. Он не имел права злиться на своего друга только потому, что тот решил начать курить, – это только его дело. Но что-то внутри все равно не давало покоя, будто бы он упустил что-то важное. Да и какого черта они скрывались от него, словно малолетки за школой? Выйдя вновь на переднюю часть террасы, он увидел парнишку на том же месте. Но вместо книги у него в руках был телефон – видимо, за время его отсутствия тот успел отнести ее к себе в комнату. – Ну что, идем? – настроение немного улучшилось, поэтому Сатору почти перестал чувствовать себя обманутым и с каким-то проблеском надежды повел новоиспеченного знакомого к общей комнате.

***

Внутри было довольно шумно. Кто-то сидел парами на диванчике, кто-то примостился вокруг столика, пожевывая разложенные на нем закуски и что-то обсуждая. Основная же часть собравшихся сидела на полу посередине помещения полукругом, и по пустым подушкам можно было понять, что ждут они еще как минимум четверых. Сатору прикинул, что раз темноволосого никто не ждал, то скорее всего есть еще какой-то такой же опаздун, поэтому немного раздвинул свободные места, предложил Зенину место справа от себя, а сам сел на пол. Слева от него оставалось еще две подушки, которые, как он предполагал, займут Сугуру и Сёко. Основной свет был выключен – все довольно-таки большое пространство помещения, увеличенного за счет раздвинутых фусума, освещалось лишь парочкой светильников. Из-за скопления народа входные двери были также почти полностью открыты, впуская внутрь свежий еловый аромат леса. Их приход оповестили всеобщим «ну наконец-то», и Сатору представил собравшимся еще одного участника. Окинув взглядом комнату, он заприметил довольно много знакомых лиц. На диване сидела голубоволосая Мэй Мэй с подружками из параллельной группы. Его совсем не удивило, что она отказалась играть и решила просто понаблюдать за происходящим: единственные игры, в которые бы она сунула свой изящный и напудренный люксовой косметикой нос, это игры с нехилым денежным призом. Из числа тех, с кем он сидел в одном кругу, самыми заметными были его одногруппники Хакари и Юки, а также Чосо из параллели. С первым он хоть и редко общался, но испытывал своего рода уважение: даже при всей своей любви к азартным играм он ни разу не подошел к Сатору попросить в долг, не говорил о нем ничего дурного, да и в целом из-за собственной самоуверенности не считал его врагом, как некоторые. Последнее Годжо особенно нравилось – ему в целом нравились уверенные в себе люди, умеющие брать свое во что бы то ни стало. Чосо и Юки были странной парочкой. Они почти всегда тусовались вместе на перерывах, но при этом не встречались официально, хотя из-за работ блондинки весь университет наверняка знал ее пристрастие к таким мужчинам, как Чосо. Она вечно норовила распустить его странные хвостики, кокетничала с ним и подшучивала. Он же, наоборот, принимал все довольно серьезно, развешивал уши пока Юки что-то говорила, как ученик перед учителем, и в целом вел себя довольно закрыто. Из-за этого по всему потоку прошел слух, что они все еще не вместе из-за нерешимости парня. – Извините за задержку, – прозвучал голос Сугуру за спиной. Друзья, как Сатору и предполагал, сели слева от него – Сугуру ближе, Сёко дальше. Наконец-то собравшись, все еще раз назвали на всякий случай свои имена и стали спорить по поводу игр. Кто-то привез с собой настолки для большой компании типа «вечериночных», кто-то хотел поиграть во что-то алкогольное, а кто-то в старую добрую бутылочку. От последней отказались довольно легко: парней в компании оказалось больше, чем девушек, а значит риск поцеловать не того, кого хотелось бы, резко возрастал. Примерно треть от сидевших в круге не желали пить по тем или иным причинам, поэтому и второй вариант отвалился. Начать решили с игры, которая подразумевала под собой «каверзные» вопросы для большой компании. Но по итогу за пару кругов игры ни один из примерно дюжины игроков не вытащил что-то интереснее, чем «В каком возрасте ты впервые поцеловался», а от темноволосого Сатору узнал только то, что тот не любит болгарские перцы и никогда ни за кем не подсматривал. Но все же помимо очевидных ответов он и заприметил кое-что еще в его поведении – расслабленность. Изначально Годжо предполагал, что паренек будет вести себя довольно замкнуто – мало говорить, отвечать на вопросы сухо, почти ни с кем не контактировать. На деле тот хоть и явно не был полностью удовлетворен играми, но участвовал во всем без каких-либо колебаний. Их взгляды часто соприкасались. Как и коленки, то и дело норовившие уйти из-под контроля. После первых случайных касаний Сатору переживал, что доставляет соседу справа дискомфорт своими длинными ногами, подумывая даже отсесть чуть ближе к Сугуру, которого это точно не будет смущать. Но спустя время понял, что его конечности никак не беспокоят парнишку: тот ни разу не сдвинулся с места и не убирал свое колено в сторону. На ноте разочарования игру решено было сменить на что-то просто развлекательное, коей стала командная игра, целью которой было набрать больше всего очков за счет отгадывания слов и выражений с карточки. Сыграв в нее один раз, почти все, кроме победившей команды, тут же захотели поиграть во что-то еще. – Мне кажется, и то какая-нибудь «Правда или действие» будет гораздо интереснее, – недовольно произнесла Юки. – Предлагаю немного модифицированную ее версию, – ответила светленькая девочка Нитта со второго курса. – Пишем все на бумажках любой вопрос или действие, закидываем в чашу, а потом тянем. Так не будет никакого стеснения задавать какие-то неприличные вопросы или просить делать лично человека что-то неприятное. – У-у-у, – тут же отреагировало несколько человек, в числе которых был Сугуру, решившийся дальше прокомментировать свою реакцию: – Но ты же понимаешь, что с анонимностью некоторые из присутствующих будут готовы написать что-то реально экстремальное? – И кто это? – Сёко обвела взглядом присутствующих. – Разве только ты. – Уже этого достаточно, – ответил Сугуру и откинулся назад на выпрямленные руки. – Ну-у, установим рамки, – предложила та же девушка. – Например, не заходить за определенные деликатные действия или позволить один раз поменять бумажку. Немного пообсуждав вырисовавшуюся игру, все собравшиеся в итоге согласились попробовать сыграть пару кругов. На подготовку ушло какое-то время, потраченное на придумывание вопросов и действий. С каждого – по одному. Как назло, Сатору вообще не мог придумать, что написать. Всего один вопрос и одно действие, но идеи напрочь покинули его голову. Окинув сидевших взглядом, он увидел почти у всех на лице хитрую ухмылку. «Не удивлюсь, если в половине заданий все же будет что-то на грани наших договоренностей», – подумал он и остановил свой взгляд на темноволосом. Тот уже закончил со своими бумажками и бросил их в большую деревянную миску. Нахмурившись, Сатору все же вывел на одном листочке «Подари всем свою улыбку», а позже, уже начав было писать второе, остановился. Черная гелевая ручка уже оставила на белой бумаге довольно большую точку, разрастающуюся все больше с каждой его попыткой двинуться дальше. «А что, если и правда ему выпадет?» – рассуждал он так, будто бы собирался написать не «Нравится ли тебе кто-то?», а «Нравится ли тебе Годжо Сатору?». Да и в обоих случаях не все ли равно? Ведь сам парнишка ему не нравился как парень. Так?.. Для пущей уверенности Сатору вновь перечислил в голове причины, по которым этот темноволосый неразговорчивый Зенин не в его вкусе, немного подумал еще и выдохнул. Так как время поджимало, то придумывать новый вопрос он не стал и вывел уже твердой рукой ранее придуманный. Когда все были готовы, а бумажки собраны в одну миску, право первому участвовать в околопыточном развлечении выпало Сугуру. Он особо не волновался, так как подобные игры не считал чем-то страшным: это же просто вопрос или глупое действие на потеху публике, не более. Но Сатору знал основную причину его уверенности – ему просто было не за что стыдиться. Гето никогда не делал чего-то невероятно глупого в школе, так как уже тогда нашел себя в нише студенческого совета. С девушками он общался вежливо, ни разу не изменял, не разрывал отношения по своей прихоти. Да у него даже ни одной кривой фотографии нет, о чем речь. – «В каком возрасте ты лишился или лишилась девственности?» – Сугуру еле прочитал написанное кривым почерком, после чего сразу прокомментировал, даже не дав толком сидевшим в комнате поухать: – Очень остроумный вопрос. В шестнадцать. – Ого, так рано? – неожиданно вырвалось у сидевшего напротив Чосо, собравшего на себе после этого все недоуменные взгляды. – Рано? – спросила короткостриженая блондинка с первого курса, имя которой Сатору позабыл. – У меня почти все знакомые как раз с пятнадцати-шестнадцати начали, когда среднюю школу закончили. Многие из играющих утвердительно покивали, перейдя к новой бумажке уже в руках Сёко, оставив Чосо одного со своими мыслями. – «Скажи, что тебе не нравится в соседе справа», – она посмотрела на Сугуру и без доли сомнения или задумчивости ответила: – Правильность. – Эй, – тут же отреагировал ее друг, – а ты разве не должна была сказать что-то типа «О нет, в Сугуру нет ни единого изъяна»? – С чего бы? – почти безэмоционально ответила она. – Не было бы изъянов – я бы так и сказала. Сугуру цокнул и картинно закатил глаза, не сдержав улыбку после этого. Загаданные вопросы и действия, вытаскиваемые остальными участниками по кругу, и правда редко бывали хоть сколько-нибудь провокационными, чего сам Сатору никак не ожидал. Пусть у него не придумалось ничего оригинального, но он ждал как минимум от половины присутствующих чего-то по-настоящему развлекательного, даже при их условии эти два круга не заходить за рамки приличия. Той блондинке Нитте выпал вопрос «Изменял или изменяла ли ты когда-нибудь?», Хакари пришлось танцевать тверк, а Чосо сидеть весь следующий раунд на коленях у соседа слева, коей оказалась Юки. И она была даже слишком этому рада. Чем дальше шел первый круг, тем больше Сатору переживал. Но не за то, что вытащит он сам – в этом плане его мысли были схожи с мыслями Сугуру, только ему было чего вспомнить, – а за то, что вытащит его тихий сосед справа. По какой-то причине ему не хотелось слушать о том, с кем и как он спал. Или в каком возрасте лишился девственности, да и лишился ли вообще. Как и не хотел видеть его делающим что-то странное. И эти переживания были настолько неконтролируемыми, что в момент чтения парнишкой вытянутой им бумажки он даже не сразу понял, что его сосед прочитал. – Ого, а это разве можно было писать? – услышал он вопрос, произнесенный женским голосом. Сатору нахмурился и, прежде чем повернулся вправо, чтобы прочитать вопрос самостоятельно, заметил на себе одновременно беспокойный и удивленный взгляд Сугуру. «Да что там такое, черт возьми?» – промелькнуло у него в голове за секунду до того, как глаза наконец отыскали аккуратные иероглифы на бумажке. «Поцелуй своего соседа слева». «Какого..», – только и успел подумать Сатору, когда его взгляд встретился со спокойным взглядом темно-синих глаз. Таким, будто бы на бумажке было написано не про поцелуй, а какой-то семейный рецепт идеального приготовления риса. И вновь попал в эту необъяснимую ловушку. Следующие несколько секунд длились так долго, что он не понимал до конца, происходило ли это на самом деле. Ладонь парнишки грубо схватила его за рубашку и резко, не давая даже шанса на отказ, притянула все его тело ближе. Настолько, чтобы теплые, слегка влажные губы коснулись его губ. Не понимающих, не готовых в полной мере принять поцелуй из-за неожиданности. Но почему-то при этом тут же расслабившихся. Не успел он по-настоящему осознать происходящее, как его сосед отстранился. На тонкой коже губ явно чувствовался прохладный влажный след, но не неприятный, который хотелось тут же чем-то стереть и забыть. А такой, который хотелось бы ощущать на себе всегда. Давление на груди ушло – ладонь парнишки больше не сжимала ткань его рубашки. И вместе с этим ушло и что-то еще. Что-то ранее потерянное, но буквально на несколько секунд найденное вновь. Только после Сатору подумал, что это нельзя было назвать обычным «чмоком» в губы или легким неумелым прикосновением, которым обычно описывали детскую невинную попытку совершить что-то «взрослое». Нет. Это был самый настоящий поцелуй. Пусть и быстрый, но давящий и властный. – Ого, – прозвучало где-то со стороны. Попытавшись прийти в себя, Сатору натянул на себя стандартную маску «А разве что-то произошло?» и попробовал отшутиться. Вот только если окружающие, все еще находящиеся в шоке от увиденного, и приняли его реакцию как нечто само собой разумеющееся, то сам он не смог себя обмануть. Как и не смог обмануть сидевшего слева Сугуру. – Потом, – между делом тихо пообещал ему Сатору. Он был следующий, кому нужно было тянуть злосчастную бумажку, и тело было вполне готово это сделать, но не разум. Все его сознание будто затуманилось, не желая принимать реальность, в которой он больше не сможет почувствовать это вновь. «Это», заставившее его усомниться в том, что он раньше называл поцелуем. На автомате дотянувшись до стоявшей посередине круга миске, Сатору достал бумажку и попытался прочесть выведенные на нем слова: – «Приподними футболку», – постарался как можно естественнее произнести он. – И все? Тут даже не сказано, до какого уровня ее надо приподнять. Показав на пару секунд присутствующим свой пресс, он мельком глянул на сидевшего рядом паренька, но не заметил его взгляда на себе. Несмотря на все происходящее, он не увидел в его выражении лица ничего такого, чего не видел ранее. То есть для него взять и поцеловать в губы какого-то парня это плевое дело? Хотя, а что конкретно он хотел увидеть?.. Остальные вопросы прошли практически мимо него. Сугуру пришлось что-то шептать на ушко сидящему напротив – Юки, – а после терпеть на себе недовольный взгляд Чосо. Сёко опять выпал вопрос, но на этот раз связанный уже с ее жизнью, из ответа на который можно было понять, что она ни с кем никогда не встречалась. Написанный Сатору вопрос выпал безымянной блондинке, которой кто-то нравился на данный момент. Вторая бумажка для темноволосого была уже без причуд: на ней был вопрос про первую влюбленность, ответ на который Сатору не хотел бы знать, но услышал про что-то вроде шестнадцати лет. Чтобы поскорее закончить, он вытащил последнюю бумажку из миски, на которой красовалось действие «Сексуально попей из бутылки». Хоть у него и не было соответствующего настроения на такие развлечения, но деваться было некуда. Взяв свою бутылку с водой, стоящую позади, он открутил крышку и провел кончиком языка по краю горлышка. Начав пить, он попытался не увлекаться и не вылить на себя слишком много, но все равно несколько струек воды пробежали по его горлу вниз под футболку и рубашку. Закончив, он тут же рассеял широкой улыбкой томное молчание наблюдающих за ним девушек: почти все мальчики старались не смотреть, хотя Сатору во время действия видел и их заинтересованные взгляды. Но один взгляд он все же не смог не себе поймать. После завершения двух раундов было принято решение продолжить еще парочкой, но у Сатору совсем не было для этого желания: наверняка многие уже размялись и теперь готовы были пойти ва-банк, но что, если его соседу опять попадется задание поцеловать кого-то другого? Или что еще похуже?.. Только лишь от мысли об этом по телу Сатору пробежала легкая дрожь. Когда он уже думал изъявлять желание покинуть игру, то, на удивление, этот чертов похититель его поцелуев оказался быстрее. Сугуру и Сёко остались в кругу, поэтому Сатору решил не уходить. Тем более после ухода темноволосого не надо будет бояться, что игра вновь подкинет ему что-то неординарное. Да и он знал, что если уйдет в свою комнату и останется там наедине с собой, то сойдет с ума – в голове роилось слишком много нестыкующихся друг с другом мыслей. – Спокойной ночи, – голос Сатору отчего-то дрогнул, когда синие глаза взглянули на него на последних слогах. – Спокойной, – тихо ответил ему парнишка, направляясь к коридору в общие комнаты. У Годжо в руках вновь оказались несколько бумажек и ручка, но если ранее он хотя бы пытался придумать что-то, то сейчас просто смотрел на пустые белые клочки. В мыслях то и дело всплывал неожиданный поцелуй. Их губы соприкоснулись всего на пару секунд, но отчего-то он до сих пор чувствовал это давление. В попытке избавиться от наваждения, он прикусил нижнюю губу. Его никогда не целовали так прежде – не пытаясь угодить или спросить разрешения. Так уверенно и напористо, будто зная наверняка, что Сатору хочет и как. Пусть это и вышло случайно, все же задание есть задание, да и кто захочет растягивать что-то неприятное? Но где-то в глубине души в это не хотелось верить. Как и в то, что теперь он точно никогда не узнает, какого это – испытать подобное вновь.