Восхитительный Агриче

      — Ха! Я забираю его себе! — возглас парнишки звучал звонко и уверенно.       Дима спускался в темницу, когда ему донесли о новых игрушках, но по голосами внизу понял что он тут не первый. Первым был мальчишка с темно-синими волосами, который с нездоровым блеском в глазах смотрел на одного из связанных «игрушек». Если бы не предоставленные Лепреконом знания, Дмитрий мальчишку никогда бы не запомнил. Это был Джереми, один из будущих проблем для Силвии Фиделиан.       — Давайте мне всех кто по покладистее, — сходу велел мужчина, проигнорировав пока не особо важного для него мальчишку. Хотя уделить ему внимание стоит.       Слуги поспешили поклонится, а потом разбирали некоторых из молчаливых игрушек. Под раздачу попал и тот, что понравился Джереми. Разумеется полуумный младший Агриче поспешил отстаивать свою игрушку.       — Э! Это моё! — выглядел он как разьеренный кот.       Максимум ему можно было умилится, но никак не испугаться. Дмитрий понимал, что мальчишка вырастит очень способным, но пока не видел для себя пользы от него, а потому проигнорировал.       — Ты глухой?! — грубый захват около локтя все-же заставило Диму глянуть на Джереми.       Но только для того, чтобы он этим же локтем врезал ему по плечу. Джереми зашипел, исцепеляя взглядом и уже был готов нарваться на драку. Прикинув, что избиение ребёнка чести ему не сделает, Дмитрий решил ограничиться сильным подзатыльником в голову.       — Запомни, мальчишка, в этом доме сначало лучшие выбирают из лучших, поэтому постой на сторонке, а потом выбери из оставшегося.       Джереми аж задрожал от обиды, упрямо поджимая губы, а Дима лишь тяжело вздохнул, решив немного заняться воспитанием своего нового брата, и мановением руки велел всем слугам покинуть камеру. После этого мужчина немного наклонился, чтобы быть одного уровня с Джереми и положил руку ему на плечо. — Хочешь так же? Выбирать самым первом, вне очереди получат самое лучшее? — спросил он. Джереми неуверенно кивнул, не понимая, к чему он ведёт, — Тогда не ной и берись за свою жизнь, иначе возмутся за тебя. Хочешь чтобы тебе всю жизнь указывали что делать и как жить?       Рука из плеч поднялась на щеку Джереми, Дмитрий мягко улыбнулся, погладив его по сухой щеке. Мальчик смотрел некоторое время с подозрением, а потом прикрыл глаза, приластившись к руке.       «Вот придурок, — думает Дима, — Эта рука тебе только что врезала, а ты ластишься, точно щенок на морозе, что хватается за любого человека от холода. Бедный-бедный, недолюбленный мальчик Джереми, как брошенный щенок. Стоило бы усыпить тебя уже сейчас».       Это длилось не долго, так как в следующее мгновение Дима убрал руку, вновь вызывая слуг и веля перетащить выбранных им игрушек, но взгляд задержался за ещё одного, на теле которого было кучу следов от розгов. В Агриче игрушек доставляли относительно целыми, ведь какой смысл от уже сломанного? Но этого видно пороли часто, а взгляд был бешеный.       «Непокорный, — пришло осознание, — А вот это интересно.»       — И вот этого, — указал он пальцем на мальца лет четырнадцати.       — Он не подойдёт для слуги, он бешеный и пока не прирученый, — попытался отговорить один из слуг, имени которого он не знал.       — Сам разберусь, — ответил Дима, подходя ближе и опускаясь на одно колено, чтобы быть на одном уровне, — Я хочу получить не тебя, а твою верность, — совсем тихо, чтобы никто не расслышал, начал Дима, — Золотом я буду покупать твою работу, а верность - смертью тех кто это сделал.       Теперь на его лице появились новые эмоции, удивление и недоверие.       — Тебе решать, служить мне или нет, — уже громче сказал Дима, — Но предупреждаю, предашь - и участь игрушек моих младших братьев и сестёр покажутся тебе раем.       — Он не будет слуша… — слуга удивленно замолчал, смотря, как самый бешеный из новой поставки игрушек покорно склоняет голову.

***

      Подходя к кабинету Ранта, Деон точно знал что его ждут задания за пределами поместья. Действительно хотелось уехать, проветрить голову и отдохнуть ото всех. С работой он справится, в этом он не сомневался, но решил в этот раз долго не задерживатся, так как на горизонте появлялся новый возможный любимчик Ранта.       Слуга доносить о его прибытии, и почти сразу перед ним открывают двери. Рант восседает не за рабочим столом, а у камина, с неизменным стаканом вина, такого же оттенка, что и его глаза. Более благородное и солидное виски он почему-то пил реже, отдавая предпочтение лёгкому вину.       «Наверное, потому что сравнительно меньшое количество виски туманит разум быстрее, — думается Деону, — видимо отец не совсем ещё сошёл с ума»       — Садись, — коротко велел Рант, даже не оборачиваясь к нему лицом. Деон послушно присел на второе кресло у камина, на низком столике стоял уже вскрытый конверт, — Можешь прочесть.       «А нет, все-же с ума сходит, — хмыкает про себя парень»       Рука тянется к конверту, и достав сложенное пополам письмо, про себя быстро читает его, сразу же улавливая общий суть.       — Вести из острова Буревестник не приходят уже две недели, — хмурится Рант, — На письма они не отвечают, а посланные люди пропадают без вести, лишь один прислал это короткое письмо, в котором ничего толкового нет. Делаешь так, собирайся, у тебя день на сборы, бери с собой Асиля и отправляйся туда. Бюджет получишь у казначея.       — Асиля брать? — удивлённый возглас вылетает быстрее, чем он успевает прикусить язык.       — Да, пора ему начинать задания за домом, — кивнул в ответь Рант, — Посмотри все, на что он способен. Уверен, там надо развязать немало языков. У Асиля неплохо получается, а ты проследи, чтобы все прошло как надо и наставляй где надо.       «Там его легче будет убить, — думается Деону, — или выяснить какая молния его ударила, что он так изменился»        С лёгким поклоном, Деон покидает комнату. Через все поместье искать старшего брата он не собирался, и решил дождаться в его комнате, а там можно будет осмотреться, пока у Асиля тренировки, в которых он загонял себя до такого состояния, что у него даже сил на недовольство не останется.       С таким коротким планом действий, Деон заходит в первые попавшиеся покои вблизи от Асиля, где проходит на небольшой балкон, откуда перепрыгивает на уже вместительную терассу комнаты Асиля. У его комнат всегда стоял какой-то слуга, имя которого Деону не знакомо, но Асилю лучше заранее не знать кто его ждёт в его покоях.       Оказавшись в покоях, Деон тут же принимается за быстрый обыск. Он сначало берётся за парочку книг, что стояли на низком столике у камина, но это оказываются справочники про ядовитых тварей и их анатомии. Обязательное чтиво для всех в этом доме. Дальше он идёт в сторону видно рабочего стола. Там был идеальный порядок, на столе лишь чернильница с пером и стопка чистых пергаментов. И видно настольная книга по анатомии. Выдвижная полка под столом была закрыта на замок, а взлом заняло бы время, так что Деон отказывается от этой идеи и идёт в сторону большой кровати. Она была гладко застелена нежно-голубым бельем. Под подушкой Деон нашёл лишь короткий, незаметный кинжал, хмыкнул, и положил обратно, застелив все так как было до его прихода. Последним он распахнул шкаф, в которым была лишь одежда. «Такое ощущение, что тут никто не живёт, — думает про себя Деон, — Нет, не так, живёт, но скорее всего только для сна. Ни плаща на спинке кресла, ни привычного запаха корицы, ни полевых цветов. Тут нет ничего от Асиля»       Он закрыл шкаф и окинул комнату ещё одним внимательным взглядом и заметил коробку под кроватью. Деон наклоняется за ним, доставая, не решается вытряхнуть маленький слой пыли и аккуратно открывает. Тут было все, чего не хватало в комнате : лёгкий и наверняка очень приторный роман о дружбе и любви, да там название само это говорит, даже открывать эту мерзость не надо. Плюшевый мишка, с которым он в свое время не расставался, даже дарил один ему, но тот был разорван у него на глазах. После этого Асиль с ним две недели не разговаривал, и убегал от него при встрече. И высушенные полевые цветы, которых он использовал как закладки, и некоторые из них братья и сестры находили в библиотечных книгах. Обычно их раздабливали на месте, от чего Асиль очень грустил.       Шагов Деон не слышал, бесшумным движениям их учат с пелёнок, но опускающуюся ручку ещё как. Поэтому он быстро толкнул коробку под диван и выпрямился во весь рост, когда дверь открылась. Негромкий разговор Асиля со слугой резко оборвался, когда он увидел его. Обменялся с собеседником недоуменными взглядами и отправил его прочь.       — Ты что тут делаешь? — недоумение перешло в недовольство.       — Пришёл передать приказ отца, — Деон по хозяйки проходит через всю комнату и садится за кресло.       — А через дверь войти нельзя было? — старший подходит к своему рабочему столу, ключиком открывая запертую выдвижную полку.       — У тебя день на сборы, — коротко уведомил вместо ответа, — Отправляемся на остров Буровестник, там что-то происходит, надо выяснить что.       Асиль на мгновение задумался о чем-то своём, а потом двинулся в сторону шкафа, доставая оттуда дорожную ручную кладь.        — Ты очень изменился, — заметил Деон. Его это волновало, заставляло постоянно нервничать и следить за братом. Слишко большие изменения за короткий срок…Люди так быстро не меняются.       — Все люди когда-то меняются, — по философски ответил Асиль, аккуратно складывая свои вещи.       — Я думал что ты другой. — Воспоминания о их взаимодействии раньше всплывали и очень сильно контрастируют на фоне нынешних.Словно это другой человек…       — Слишком много думаешь.       — Ты не Асиль, — вдруг выпалил Деон, сам удивившись своему слову. Словно они сами напрашивались. Слишком много вопросов, и нет ответов. Это раздражало, на слишком многие эмоций выводило эта смена характера у старшего.       Асиль на мгновение замер со штанами в руках, а потом поднял недоуменный взгляд. Внимательно оглядел Деона с ног до головы, и тяжело вздохнул. Казалось, что с его плеч падают тяжести, а на лице трескается холодная маска. И вот перед ним будто другой человек, одновременно очень знакомый, будто былой Асиль вернулся. Он манит его пальцем и двигаемый любопытством, Деон подходит ближе. На его щеку опускается чужая рука прямо как раньше. Это конечно бывало редко, а позволял он сам ещё реже, но так знакомо…       — Брат, — с мягкой улыбкой на устах зовёт Асиль, прикрывая глаза, — Я так устал за день. Давай встретимсязавтраперед выходом? Мне действительно тяжело.       И рука все это время гладит его лицо большим пальцем мягко-мягко. Она тёплая, приятно согревает, и Деон позволяет себе на мгновение прикрыть глаза, приластившись, но в следующую минуту тут же отстраняется и молча покидает комнату.       За дверью его словно кипятком облили. Из-за простых слов всё так поменялось, словно Асиль очнулся ото сна. Что-то здесь не так. А с другой стороны прежний Асиль вернулся, разве не этого хотел Деон? Помотав головой, он попытался стряхнуть образ доброго и одновременно жуткого старшего брата из головы. Деон хотел всё обдумать на трезвую голову.

***

      «Это было опасно, — думается Диме, — Придётся играть в настоящего Асиля не только перед Сиеррой, но ещё и перед Деоном».       Среди высших вузов, что заканчивал Дима, не было театрального. Но он был политиком, и лицемерию научился с молоком матери. Иначе как бы стал депутатом в какие-то тридцать? Пару лживых улыбок тут, пару иностранных «книжек» там, несколько звонков старшим здесь и вот, Дмитрий Владимирович, сотрудник администрации президента. И тут должно прокатит, ему не впервой играть святого.       А сейчас его ждало первое задание, и Дмитрий принялся заканчивать с вещами. Ещё ему предстояло зайти к Сиерре, а потом все-же поговорит доселе полностью игнорированную Роксану. На самом деле, Дмитрию было просто не до неё. Он был занят улучшением своего положения. Но все-же время настало. Невису было велено привести Роксану, а сам он пока пригласил вчерашнего мальчишку. Все-же стоит хотя-бы узнать его имя.       Его вымыли, длинные сероватые волосы до плеч были тщательно расчесаны и собраны тонкой нитью, а он сам был в чистой, но не богатой одежде состоящей из рубашки и серых брюков.       — Начал уроки? — скучающе спросил Дима. — Первый день, — коротко ответили ему, не поднимая головы. — Как тебя зовут? — единственный вопрос который его волновал. — Рикон. — По возвращению с миссии я расплачусь с тобой по второму пункту нашего договора, Рикон, — серьёзно говорит мужчина, вызвав удивленно вскинутый взгляд мальчишки, — Что? Я всегда держу данное слово. Мальчишка улыбается совсем по детский, предвкущая трупы своих мучителей. И смотрит с ненормальным восторгом. Дмитрий постарается, чтобы этот восторг перетек в раболепие и фанатизм. Именно такие люди ему и нужны. Вдруг двери вновь открываются, и показывается немного подросшая Роксана. — Ты свободен, — кивнул Дима Рикону и тот едва ли не прыгая от радости покидает комнату. Роксана провожает его недоуменным взглядом, а потом смотрит обратно на Диму, думая стоит ли задавать вопрос в своей голове. А потом отмахивается от этой идеи, и с улыбкой идёт в его сторону, без приглашения садясь за диванчик. — Брат! — она едва сдерживает желание бросится в его обьятия, — Ты меня давно не навешал и не звал. Что-то случилось? — Я был занят, — коротко отвечает Дима, — Восстанавливал собственное положение. Ну как восстанавливал… там особо восстанавливать и нечего было. — Тётя Мария говорила, — кивнула в ответь Роксана, — Ты в последнее время не делишься ни планами, ни успехами. Что-то случилось? — Понял чем мне грозил прошлый образ жизни, — почти тоже самое, что он говорил Ранту, — И решил что вы с матерью мне дороже собственных принципов. Ну как дороже? Дмитрий ценил свою жизнь, а сейчас его жизнь равна жизни этой женщины и девочки. Ублюдок Лепрекон, скотина, неужели по подробнее об условиях продажи души сказать нельзя было? Не то чтобы он тогда был в состоянии трезво думать, сам ведь был не трезвый, но все-же он мразь такая… Роксана от этих слов счастливо улыбается, будто вновь увидив в его образе своего старшего брата. Дима подзывает её к себе и она с готовностью бросается в его обьятия. Проблем с тактилностью он никогда не испытывал, поэтому редкие обьятия для поддержания образа был готов потерпеть. Вспомнив что в таких случаях делал Асиль, он мягко целует «младшую сестру» в лоб. — Мне нужна твоя помощь. — Что угодно! «Дай людям то что они хотят, и они будут рады отдать тебе вдвойне, — хмыкает под себя Дима» — Хватит валять дурака и берись наконец-то за свою жизнь, — серьёзно говорит он, вызвав удивленно вскинутый взгляд, — Я не могу тебя защищать, если ты сама загоняешь себя в гроб. — Брат… — Слушай, Сана, — он переходит на прозвище, которое не особо ему нравится из-за странного диалекта, которое он, слава богам, понимает, — Так надо, понимаешь? Ради матери, ради тебя самой, так надо. Не думай обо мне, я в состоянии позаботится о себе, и вы с матушкой единственная причина по которой я за шестнадцать лет ещё не скинулся с ближайшей вышки. Роксана смотрит большими глазами полными испуга и удивления, на уголке виднятся кристальные слезинки. «Только не это! — ужасается про себя Дима, — Ненавижу слезы… особенно женские… а детские тем более…» Он кучу раз видел толпу многодетних матерей, рыдающих у зданий акимата. Ему столько раз вылетало от старших за то, что он давал им то что они хотят из гос бюджета. Но при виде женских слез он просто терялся и не знал что делать, от того и терпеть их не мог. Но Роксана вдруг упрямо и решительно поджимает свои маленькие губки, резким движением вытирает слезы костяшками пальцев, и в ней поднимает голову решительность. «Неужели получилось?» — Ты прав, брат, — не по годам серьёзным тоном соглашается девушка, — Я исправлюсь, вот увидишь! — Очень надеюсь, что при моём возвращении ты сдержишь свои слова и я увижу хоть какие-то результаты. Тебе не обязательно быть такими, как эти больные ублюдки, в полном смысле. Просто освой одно из ремесл, какой угодно, и практикуйся в них. Прошу тебя, не скатывайся на конец списка, всегда должны быть те кто хуже тебя. Будет достаточно если ты будешь держаться на середине. — На середине… поняла… я могу стать шпионом или спецом по ядам? Скажу что мне лично надо за нужными ингридиентами. Тогда ведь не придётся по долгу оставаться дома? — уточнила девочка под конец. — Я всегда знал что ты у меня умница, — с самой доброй улыбкой заявил он наглую ложь. — Поговорим когда я вернусь.