Сердце на страницах: тень прошлого

      — Весенний бал?! — воскликнула Косторная, увидев объявление на главном стенде перед университетом. — Его же не проводили больше пяти лет!       — Интересно, что ударило в голову ректору, раз он разрешил снова проводить его… — размышляла Аннушка, даже не подозревая, что поспособствовал этому небезызвестный тандем Трусовой и Медведевой. Решив поделиться радостной новостью с рыжеволосой, Аня достала телефон из кармана и начала набирать сообщение.

Вы, 7:52

Привет!

Представляешь, в этом году будет Весенний бал!!!

Саша, 7:53 Угадай, благодаря кому он состоится?:)

Вы, 7:53

Неет. Это не можешь быть ты

Правда же?

Саша, 7:54 Ты меня недооцениваешь!

Вы, 7:54

ЭТО БЫЛА ТЫ?!

Саша, 7:54 Каюсь, грешна.

Вы, 7:55

Саш, ты ЛУЧШАЯ!!!

Саша, 7:54 Только не говори никому. Это секрет.

***

      — Она только что назвала меня лучшей, — улыбнулась Александра, прочитав последнее сообщение от Анюты. — Она действительно так считает?..       — Все, Санька поплыла… Мы ее теряем! — состроила страдальческую мину Медведева, — Врача! Зовите врача!       — Да иди ты, — закатила глаза рыжеволосая. — Между прочим, ты с Загитовой ведешь себя и похуже.       — То есть ты признаешь, что Аня для тебя значит столько же, сколько Загитова — для меня? — ухмыльнулась подруга, и тут Саша поняла, насколько большую ошибку она допустила, ляпнув подобное.       — Нет! — тут же заверила ее Трусова, но было слишком поздно: Женька улыбалась во все тридцать два, мысленно организовывая свадьбу этих двоих.       — Когда ты уже признаешься ей? — вдруг посерьезнела Евгения, складывая руки на груди.       — Признаюсь в чем? — приподняла бровь Александра. Иногда быть умным — значит вовремя прикинуться глупым. Однако с Медведевой подобные фокусы срабатывали редко, и этот раз не стал исключением.       — Ты все прекрасно поняла, Трусова.       — Жень, это даже не смешно… — попыталась воззвать к разуму Саша, но Женя была непреклонна в своем намерении сосватать подругу.       — Ты же не глупая девочка, Саш, — объясняла ей Медведева, будто та была маленьким несмышленым ребенком. — Можешь врать мне сколько угодно, но себе-то не надо.       И это было хуже всего. Стараясь выкинуть запретные мысли из головы, Трусова раз за разом запрещала себе думать об Аннушке дольше положенного. Отвлекала себя проверками контрольных, написанием научных статей или банальной генеральной уборкой. Помогало ли это? Возможно. Надолго ли? Абсолютно нет. Как только у девушки появлялось свободное время, в ее мысли тут же пробиралась Щербакова. Неважно, как именно: просто мелькала в голове, присылала сообщение или появлялась в самый неподходящий момент перед глазами, когда преподавательница шла по коридору.       — Что мне прикажешь делать с этим? Она все еще моя студентка, — перестала сопротивляться Александра, решив принять наконец тот факт, что Аннушка ей симпатична.       — Для начала перестать убеждать себя в том, что тебе она безразлична, — пожала плечами Евгения. — Гуляйте, общайтесь, присматривайтесь друг к другу. Если я в чем-то еще и разбираюсь — так это в чувствах. Ты ей как минимум интересна, и это уже неплохо.       — Она не видит во мне никого кроме старшего наставника, — настаивала на своем рыжеволосая.       — И поэтому бросается к тебе в объятия, как только ты появляешься на горизонте?       — И зачем я вообще рассказала тебе про это?.. — корила себя она. — Нужно было держать язык за зубами.       — Все влюбленные голубки так делают, — хмыкнула довольная Женька, ухмыляясь. — В последнее время имя «Анюта» я слышу из твоих уст чаще, чем любом другое.       — Просто она моя любимая… — начала преподавательница, но видя, как заулыбалась Медведева после последнего слова, поспешила добавить: — Студентка!       — Она тебе нравится, тупица, — вздохнула Евгения, которой порядком поднадоело повторять одно и то же каждый день.       — Да, хорошо! Нравится! И что дальше?! — вспылила Александра. — Все равно из этого ничего не выйдет! Она — ребенок!       — Насколько я помню, ей уже восемнадцать.       — Ей всего восемнадцать, — поправила подругу Саша. — И почти шесть лет — существенная разница. Не забывай, мне через пару месяцев двадцать четыре.       — Ну не сорок же, — пожала плечами Женька.       — Но и не двадцать, — настаивала на своем Трусова. — Это слишком большая разница. Да и если в университете узнают… Ее отчислят, а меня просто уволят.       — Тогда тебе стоит держать язык за зубами, а не ходить и светиться как новогодний шарик, на котором написано «Я люблю Анну Щербакову».

***

      — Ань, вы трое просто обязаны поучаствовать! — настаивал Артём, сидя в комнате у подруг. — Это же такое событие! Что, если его опять потом отменят лет на пять? Это ваш единственный шанс!       — Не знаю, Тём… — сомневалась Аннушка.              — Да и в чем-то ректор прав, — подметила Камила. — Оценки надо зарабатывать своими знаниями.       — Тогда я просто обязана выиграть, — заявила Косторная. — Потому что за мои знания могут только отчислить.       — Лучше бы ты сидела и готовилась к аттестации по английскому, а не ерундой занималась, — строго произнесла Валиева. — And you should improve your English by the way.       — Что она сейчас сказала? — обратилась к Аннушке Алёна, а затем обернулась к Ками. — Я тебе что, англичанка?       — Кажется, она сказала, что с языками у тебя все хреново, — подметил Панкратов под всеобщий дружеский смех и недовольное выражение лица Алёнки.       — На твоем месте я бы действительно что-то делала, — решив все же попытаться отпустить обиду на девушку, заговорила с ней Щербакова. — Говорят, у Медведевой довольно сложные тесты.       — Может, и правда стоит подготовиться… — размышляла Алёна, и Камила уже расцвела, собираясь похвалить свою девушку, как она вдруг продолжила. — Но точно не сейчас!       — За что мне это все… — удрученно прошептала Ками, и спустя несколько секунд по всей комнате разнесся дружный смех Панкратова, Щербаковой и Косторной.       — Погодите, вы слышите это? — вдруг отвлеклась на какой-то звук Аннушка. За окном был слышен какой-то лай, писк и слабое мяукание.       Привстав с кровати, Аня подошла к окну: на карнизе, забившись в угол, сидел котёнок, а под стеной лаяла собака, пытаясь допрыгнуть до зверька. Несмотря на то, что это был далеко не первый этаж, кот каким-то образом, вероятно, по дереву, сумел забраться сюда.       — Это же котенок! — воскликнула Щербакова, а затем аккуратно, стараясь не сделать ему больно, взяла его на руки. Грязный черно-белый комочек благодарно замурлыкал, поудобнее устраиваясь на руках у своей спасительницы. — И что нам теперь с ним делать?       — Оставлять его нельзя, — рассуждал Артём. — Комендантша этого не простит.       — Но и на улицу его выбрасывать тоже нельзя! — возмутилась Камила, будучи очень сентиментальной в некоторых моментах.       — Решено! Оставляем кота себе! — довольно заявила Косторная, а затем ребята вчетвером стали думать, что же им делать с неожиданно свалившейся на их голову находкой.

***

      — Что мы будем делать на день рождения Камилы? — поинтересовался Артём, когда через несколько часов девушка вышла за флешкой в другую комнату. — Он же уже через неделю!       — Она всегда говорила мне, что хотела бы уметь летать… — вдруг вспомнила Косторная. — Я хотела ей подарить сертификат на полет в аэротрубе.       — Черт, точно! Это же гениально! — воскликнула Аннушка. — Как мы сами до этого не додумались, мне ведь она тоже говорила об этом…       — Он же безумно дорогой, — удивился Тёма, услышав идею для подарка от Алёны. — Может, скинемся втроем?       Двадцать шестое апреля приближалось, казалось, не по дням, а по часам. Птицы днем вовсю распевали свои красивейшие песни, на улицы и бульвары давно пришла весна, принеся с собой оттепель и потепление, а сама Камила даже не вспоминала о своем дне рождения, либо решив и вовсе про него забыть, либо — никому не напоминать о нем.       — Я… — замялась Косто, складывая руки на груди и смотря в пол. — Я хотела сама оплатить его, это что-то… Личное, что ли…       И ребята, разумеется, поняли ее. Не став настаивать на своем, они решили сделать все по старой схеме: ничего не говоря Валиевой, устроить ей сюрприз и снять полюбившийся красивый дом на окраине Москвы, где они отмечали день рождения Щербаковой. Взяв всю организацию на себя, Артём тут же позвонил владельцу, договорившись с ним об аренде. На Анне были украшение дома и составление праздничного меню. Косторной же оставалось купить подарок и пригласить остальных приятелей, с которыми Валиева общалась помимо их троицы. Каждый был занят делом.       На руках у Аннушки сидел вымытый ее собственным шампунем котёнок, который за несколько минут пребывания в комнате успел повалить на пол все, до чего только смог добраться.       — Ну просто Мафия какая-то, а не кот! — возмущалась Алёнка, глядя на зверька.       — Это, кажется, девочка, Алён, — подметила Аннушка. — Слушай, а может так ее и назовем? — поинтересовалась Щербакова. — Будешь у нас теперь Мафия!       Вдруг дверь распахнулась, и на пороге вместо Валиевой, которую все ждали, возникла комендантша, сразу же зорким глазом увидевшая кота.       — Что здесь происходит, Щербакова?!

***

      — Мне кажется, тебе стоит побольше времени проводить с Аней, — рассуждала Загитова, сидя в обнимку с Медведевой на мягком Сашином диване и удерживая в руках бокал вина.       — Легко сказать! — возмутилась Трусова. — А предлог?       — Да любой! — встряла Евгения. — Скучно стало, с Джеком хочешь погулять, устала после работы, подвезти до общежития…       — До него идти пять минут от корпуса, — рассуждала Александра.       — Ты услышала из всей моей фразы только это? — поинтересовалась Медведева, приподнимая бровь.       Вдруг на телефон Саши пришло уведомление, и она, включив экран, ошарашенно уставилась в него. Подруги, не понимая реакцию девушки, тут же стали расспрашивать ее во всех подробностях, но Трусова не могла найти подходящих слов, поэтому просто зачитала вслух сообщение: Анюта, 21:08 Меня выгоняют из общежития       — Вот тебе и повод… — ошарашенно прошептала Алина, а сама Саша тут же кинулась одеваться и спустя пять минут выбежала из квартиры, оставив двух девушек недоуменно смотреть друг на друга.