Attraction

Время уже давно перевалило за отметку детского, вечер сгустил и без того маслянистые сумерки, а на улице, как назло, фонари работали через один. Минхо мерил шагами небольшое пространство кухни, то и дело поглядывая на телефон. На его сто исходящих звонков он не получил ни одного ответа; сообщения, казалось, и вовсе уходили в пустоту, протянувшись по диалогу полотном из букв и восклицательно-вопросительных знаков. «Пусть только явится, я с него шкуру спущу», — разгневано подумал Минхо, запуская нервно подрагивающие пальцы в волосы. Если там к утру появится седина, винить в этом он будет только Феликса. Маленький засранец ушел в школу и обещал вернуться ровно к восьми. Но ни к назначенному сроку, ни позже его дома не наблюдалось. В сети тоже был несколько часов назад. И ладно, если бы предупредил, что задержится. Так нет. По привычке заставил старшего волноваться, совершенно не думая о последствиях. За это Минхо ненавидел его большего всего. Упрямый и упертый как баран, Феликс решал свои проблемы исключительно самостоятельно и чаще всего — грубой силой. Несмотря на ангельскую внешность, бил он больно, точно и наверняка. И всегда, абсолютно всегда оказывался в гуще событий, даже если просто проходил мимо и был не при делах. Неожиданно во входную дверь раздался звонок, и Минхо, отвлекаясь от переживаний, пулей сорвался с места, смакуя на языке порцию отборных ругательств. Он даже в грудь побольше воздуха набрал, чтобы разом выплеснуть все эмоции на нерадивого родственничка, но так ничего и не сделал. Просто молча прохлопал глазами, пропуская в дом мокрого как выдру брата, завернутого в голубой плед, и лучшего друга детства. — И ты представляешь, он... ОН...! — не попадая зубом на зуб, пытался что-то рассказать Феликс Хёнджину, покусывая синюшные от холода губы. — Такое в наших кругах не прощают. Понимаешь? — Понимаю, — с улыбкой произнес Хёнджин, кивком здороваясь с Минхо. — Феликс! — выходя из оцепенения, воскликнул тот, бросаясь к продрогшему брату. — Что, твою мать, случилось? Ты где был?! И почему ты мокрый? — Мин-нхо-о! — возмущенно округляя глаза, просипел младший. На левой скуле красовался совсем неизящный синяк, костяшки рук пестрели свежими ссадинами, нижняя губа выглядела более припухшей, чем обычно. — Ты мне ни за что не поверишь! — Боюсь, придется, — язвительно, но больше от испуга и волнения, нежели от злости. — Но сначала марш под горячий душ. — Но-... — Без «но», живо, я сказал. Скорчив обиженную гримасу, Феликс нарочито громко прошлепал в душ, не забыв показательно хлопнуть дверью. Минхо на это театральное представление устало потер виски и пригласил Хёнджина зайти. — Чай будешь? — Не откажусь, — принял предложение Хёнджин и, игнорируя существование стула, устроился задницей на столешнице. Копошась у плиты, Минхо прислушивался к шуршанию за дверью ванной. И как только вода активно затарабанила каплями по плитке душевой, негромко спросил: — Расскажи мне внятно, что случилось? — Да пустяки, — болтая ногами в воздухе, отмахнулся Хёнджин. — Подрался с мальчишками из-за того, что те мучили котенка. Благородный поступок, как по мне. — А мокрый почему? — Потому что неуклюжий, — хихикнул Хван, тут же прикрывая улыбку ладонью. Минхо удивленно обернулся, вскинув вопросительно бровь. Хёнджину вновь пришлось пуститься в объяснения: — Я совершенно случайно мимо проезжал. Застал потасовку, разогнал этот детский сад. Увидев котенка, предложил отвезти его в ветеринарку. Феликс, естественно, увязался со мной. На обратном пути предложил ему прогуляться по парку. И вот когда мы сидели у фонтана, он слишком сильно отклонился назад и шлепнулся в него. А вода там, ты сам знаешь, не парное молоко. — Это да... — согласился Минхо, но потом вдруг словно опомнился, — Стоп, погоди минуточку. Ты предложил погулять моему младшему брату? Вдвоем? Хван не удержался, рассмеялся в голос. — Че ты ржешь? — возмутился старший, от души шлепнув друга по ляжке. — Я ж тебя как облупленного знаю, небось и руки свои загребущие распускал, да?! — Хо, успокойся! Я извращенец, но не настолько! — Смотри мне, он все-таки мой младший брат. — Сводный, — тактично напомнил Хёнджин. — А я твой лучший друг. И ты сам сказал, что знаешь меня как облупленного. Так что не вижу никаких проблем. Минхо как-то тяжело вздохнул, кинув тревожный взгляд на белую глянцевую дверь. — Я волнуюсь. Он порой такой... невыносимый, что с ним невозможно справиться. И об стенку приложить хочется ни то его, ни то себя. Хёнджин понимающе улыбнулся. — Я в курсе. Но я смогу о нем позаботиться. Минхо как никто другой знал об этом. Знал, потому что только Хёнджин мог успокоить маленького Феликса, когда они все еще были детьми. Только он умел правильно подобрать слова, чтобы помирить их с Феликсом после очередной крупной ссоры. И только он единственный всегда готов был бросить свои дела и помочь Минхо, если у Феликса возникали проблемы. Он всегда заботился о них. Но Феликса готов был носить на руках, потому что любил. И отчего-то интуиция подсказывала Минхо, что хёнджиновы чувства были взаимные.