Spezialisten für Kommunikation

Спустя два месяца

- Пожалуйста, давай дома, - хнычет Слава, зажмурившись, когда Мирон, резко захлопнув дверь в свой кабинет, прижимает его к ней. - Да не собираюсь я ебаться! - возмущается тот. Недоверчиво открыв один глаз, Слава смотрит на Мирона, который, крепко держа его за плечи, просто выжидающе пялится ему в лицо. Выдохнув, Машнов открывает и второй глаз. - А че это тогда за выходки? - спрашивает он, указывая подбородком на власть имеющие (во всех смыслах) руки Фёдорова. - Ты заебал от меня бегать. В глаза мне посмотри. Что происходит? В какой параллельной вселенной вообще был шанс, что Мирон Янович Фёдоров нихрена не заметит в его поведении? Ни в одной из дохуллиарда возможных. Вздохнув, Слава встречается с ним глазами. Как ответить на вопрос «что происходит»? Евстигнеев ретировался из страны, и последние два месяца Слава привычно въёбывает за них двоих. Нет, это для него как раз стандартная ситуация, в отличие от причины, по которой мистер Красавчик свалил. Слава на связи с Ваней Светло почти каждый день, но все равно ужасно скучает по нему. Ему не хватает их совместных вечеров, периодических пьянок, коллективного обсирания всей кафедры во главе с Мироном, походов по барам и гулянок на всю ночь, но еще больше ему не хватает самого́ Вани. Его светящихся глаз, искреннего смеха в самое ухо и долгих объятий. Борьбы за сигарету, которая нахер не нужна Славе. Шуточных драк и метания друг в друга всем, что попадется под руку. Беготни по ступенькам любого из корпусов университета или хотя бы парадок, которые они оба намеренно продолжают называть подъездами. Конец августа всегда проходит достаточно сложно — перед началом учебного года нужно многое успеть. А у Славы все мысли заняты Ваней, и работа выполняется тупо на автопилоте. - Всё нормально, - говорит Слава. - Не пизди, - Мирон жестко обрывает его. - Правда, - устало улыбается Машнов. - Просто я очень скучаю по Ване. Отпустив его, Мирон с пониманием кивает и отходит к дивану. - Я думал об этом, - произносит он. - А потом подумал: да ну, чтобы Слава, скучающий по своему другу, стал меньше огрызаться на меня… Исключено. Усмехнувшись, Слава берет Мирона за руку и тянет на диван — они оба падают на него, попутно сгребая в стороны кучу разбросанных документов и книг. - Если честно, мне показалось, что я даже слишком открыто себя вел последний месяц, - отвечает Машнов, вспоминая, как Женя со своими огромными глазами, искренне ахуевающими от его выходок, не раз его одергивала. - Ты же понимаешь, что они в курсе? - внезапно говорит Мирон. - Я предполагал, - улыбается Слава. - Но что для меня действительно открытие — так это твоя реакция. Тебе норм? - Да, - Мирон пожимает плечами. - Я даже пытался специально разозлиться, мол, что это за беспредел такой… Слава смеется, глядя, как он старательно изображает недовольство на лице. - А потом вспомнил, как после того самого корпората справедливо рассудил, что после таких перфомансов мне нужно увольнять себя или себя. И все вопросы исчезли, а злость даже намеренно не удалось вызвать. Рассеянно улыбаясь Мирону, Слава думает о том, как же он изменился за этот год. Будто бы совершил квантовый скачок в своем психологическом развитии — «Растишки» ментальной обожрался, что ли? - Ну, и раз уж ты решил не увольнять никого… - разводит руками Слава. - Всем помилование, получается? - Получается, что так! Какое-то время они просто молча сидят в раздумьях, каждый — о своем. Слава не отпускает руку Мирона. - Я тебя услышал, - тихо произносит Фёдоров, поглаживая Славину ладонь. Вот и о чём он? Слава слегка хмурится, но не задает вопросы вслух. Большой начальник может и не ответить сейчас на них, но в любом случае Слава увидит по его дальнейшему поведению или действиям, что именно он там услышал. Сдержанно улыбнувшись ему, Мирон поднимается с дивана. Контакт рук разрывается. - Мне нужно к Саше зайти перед началом учебного года, он давно просил, а я все откладывал, - признается Мирон. - Давай, - кивает Слава. - А я успею сходить на второй этаж. - А потом?.. - Мирон вскидывает брови, и заговорщическая улыбочка появляется на его лице. - Дома, блять! Подбросив руки, как бы защищаясь, Фёдоров принимается активно кивать, хихикая вместе со Славой.

§

Держа в руках бумаги, которые ему принесла Женя, Мирон Янович излучает всем своим видом накапливающееся напряжение, которое вот-вот рванет. Бросив на него взгляд, Слава возвращается к созерцанию экрана собственного компьютера, прекрасно понимая, что сейчас будет. - Сколько раз я говорил — делайте свое расписание, когда хотите, но мои пары проставлять нужно заранее, - психует Мирон, обращаясь к бумажке в своей руке. - Я это не просто не согласую, - он кивает на листок, который ему принесла Женя, - я еще и откажусь вести третий курс, он откровенно слабый. Доигрались. Устрою им дворцовый переворот к чертям собачим. - Зачем тебе это? - лениво тянет Илья, который отъехал от своего рабочего стола специально для того, чтобы выслушать тираду завкафа. - Я злобный сукин сын, - саркастически бросает Мирон. Подавив усмешку, Слава утыкается лицом в комп, делая вид, что работает. Женя, стоящая рядом с Мироном Яновичем, выдерживает невозмутимое лицо, пока Илья с понимающим видом кивает. Двери распахиваются, и влетает Серёжа, на ходу активно поправляя волосы. - Здрасьте! - выдает он, быстро проходя к центру кабинета. - Извините, на две минуты задержался. - Сергей, если Вы опаздываете — никогда не извиняйтесь, - с лицом отменной бичары (Славино любимое из его арсенала) говорит Мирон Янович. - Говорите вместо этого «спасибо, что подождали». - Спасибо, что подождали! - Да было бы за что, - бормочет Слава, за что сразу получает уничтожающий взгляд от Фёдорова четко в лицо. Вовремя прикрыв очередную улыбку рукой, Вячеслав Валерьевич прокашливается и взывает к собственному самообладанию — всё, лето подходит к концу, на кафедре появляются новые кадры в лице Серёжи, на факультет прибывает свежая кровь в виде первокурсников бакалавриата и магистратуры, нужно заканчивать с этим фривольным поведением. Да, Илья и Женя точно в курсе их взаимоотношений с Мироном, но это не значит, что в курсе должен быть весь федеральный университет. - Закончите тут со всеми вопросами, а я пока пройдусь до кабинета ректора, - оповещает собравшихся Фёдоров. - Прогуляетесь, так сказать, - бросает Мамай. - Со всеми вопросами — это с какими конкретно? - уверовав в бессмертие, спрашивает Слава, поднимаясь со своего места. - С теми, над которыми вы работаете, - ледяным тоном отвечает Мирон Янович. - У Ильи это Вашингтон, а Женя согласовывает конференцию. - Напомните, пожалуйста, что нужно сделать мне? Иногда Славе кажется, что ещё немного, и Мирон либо даст ему по таблищу при всех, либо просто уволит без выплат, либо, махнув рукой на всех присутствующих, выебет его на ближайшей поверхности за такие приколы. Но Мирон до сих пор держится. А иногда так хочется шоу… Но вместо шоу Мирон Янович с покерфейсом произносит: - Собрать документы по допам, подготовить ведомости по должникам, вычитать переводы договоров с американцами — на английском и немецком, соответственно, — ввести Сергея в курс дела, сходить в корпус филфака и сказать военке, чтобы переделывали и твое расписание. Желательно, до того, как я закончу с деканатом. - Но тогда у меня не останется времени на суицид! - восклицает Слава, вызывая усмешки у Серёжи и Жени. Илья обреченно качает головой, наблюдая все это. Как ни странно, Мирон и сам давит улыбку — Слава замечает это лишь на миг, ведь лицо Фёдорова практически не меняется, просто он очень хорошо его знает. - Тогда суицид отменяется автоматически, - индифферентно произносит Мирон Янович, обращаясь к Славе. Встав по струнке смирно, Машнов отдает честь (к сожалению, в переносном смысле прикладывания руки к голове) своему начальнику и кивает. Бросив на каждого присутствующего очередной уничтожающий взгляд, Мирон Янович феерично испаряется из кабинета. В который раз. Серёжа обводит взглядом всех оставшихся и достаточно уверенно произносит: - Ну, все же понимают, что он немного экстраординарный… - О нет, поверь, он уже очень давно проехал табличку с надписью «экстраординарный», - отмахивается Илья. - Я бы сказал, просвистел, - добавляет Слава, качаясь на стуле. Подойдя поближе к Вячеславу Валерьевичу, удерживающему классический покерфейс, Серёжа тихонечко произносит: - Ты целую вечность работаешь с Мироном, можешь дать какой-то совет? Не меняясь в лице, Слава отвечает: - Пытаюсь придумать ответ, после которого ты не передумаешь. Беззвучно хихикая, Серёжа качает головой и отправляется к подготовленному для него столу вслед за Славой.

§

Мирон сидит уже тридцать четвертую минуту в кабинете Тимарцева и нервно дергает правой ногой, вольно закинутой на левую, пока слушает, как ректор (которого удалось застать здесь) препирается с этим свежепереизбранным директором филфака. Они мусолят темы, которые он, Мирон, закрыл бы за шесть с половиной минут, из которых на решение проблем было бы выделено всего четыре (по минуте — на каждую), а оставшиеся две с половиной он бы просто манипулятивно распинался перед ними в красивых фразах, чтобы потом эти двое обязательно оказались ему должны. Но он тут не для этого. Пора бы перестать играть в супергероя, думает Мирон, хмыкая при очередном гениальном предложении, озвученном Сашей. Вот же дилетант… С другой стороны, если Мирон перестанет играть в супергероя, который всех спасает, добивается невообразимых достижений со своей командой и всё исправляет, данному университету настанет кирдык буквально через полгода. Это, к сожалению, факт… Когда у Мирона уже начинает подходить к концу запас его терпения, в кабинет влетает какой-то офигевший смертник и активно переключает на себя внимание ректора. - Саня, мне надо еще успеть в деканате головы срубить, - качает головой Мирон, когда Тимарцев оборачивается к нему в поисках помощи. - Ну Мирон, пожалуйста, скажи, что вы это сможете сделать, - шипит Саша, косясь в сторону отвлеченного ректора. - Я уже не знаю, что еще ему предложить… И Мирону вдруг приходит в голову до гениальности простая идея. - Только при одном условии, - самодовольно ухмыляется он, расслабленно откинувшись в кресле. - Ты сейчас сразу говоришь, что удовлетворишь мой запрос, и вместо похода в деканат я остаюсь обсуждать насущные проблемы белых людей, которые вы тут развели… - Что ты хочешь? - Нет, Саша, - Мирон властно качает головой, показывая, что сейчас всё будет именно так, как он только что сказал, и никак иначе, - сначала ты соглашаешься. - А если я не смогу удовлетворить твой запрос? - О, поверь, это точно тебе под силу, - фыркнув, Мирон поправляет пиджак, якобы собираясь его застегивать, для того чтобы встать и откланяться. - Я ж не идиот. Тимарцев сверлит его взглядом так, что вот-вот проделает дырку. - Тебе очень нужна моя помощь, - тихо протягивает Мирон, поднявшись. - Решай. - Ладно. Согласен. Спасай меня. - Молодой человек, вы прервали важное совещание и пока не сказали ничего существенного, - обращается Мирон к пареньку, который тут же бледнеет и оседает под его взглядом, как и большинство студентов. - Покиньте кабинет, пожалуйста, и подождите за дверью — Василий Михайлович освободится через семь минут. - Что, простите? - Прощаю, - кивает Мирон и поворачивается к ректору, махнув рукой в сторону студента: - Он медленно соображает, да? - Степан, идите, вы нас действительно прервали, - говорит Вакуленко гораздо мягче, чем Мирон. Бедный студент пару раз хлопает глазами, глядя на них троих, и быстро ретируется из кабинета полностью пунцовым. - Василий, - обращается к нему Мирон, - при всем уважении, мы уже потратили достаточно много времени для обсуждения дальнейшей стратегии… Но у меня есть невероятное предложение вернуться к этому вопросу с более подробного ракурса завтра на собрании. Просто скажи мне прямо — чего вы хотите? С понимающей улыбкой закивав, ректор спокойно произносит: - Индексацию расходов, получение гранта на развитие нового направления и внедрение двух новых программ. Мирон пожимает плечами и уверенно отвечает: - Будет сделано. Саша ему тут же поддакивает: - На базе немецкой кафедры, конеч… - Всё так просто? – перебив Тимарцева, Василий в удивлении вскидывает брови, улыбаясь Мирону. - Нет, Вась, это будет очень сложно и вынет из меня и моей команды всю душу, - ледяным тоном произносит Мирон без тени улыбки. - Но будет сделано. "Блять, я сказал это как Слава, - проносится в голове у Мирона, пока ректор и Тимарцев в ахуе переглядываются. – Ладно, потом обдумаю. Держим лицо". - Тогда вернемся к этому вопросу завтра на собрании, - протягивает ему руку Вакуленко, - не смею никого из вас больше задерживать. - Отлично, - говорит Мирон, пожимая ректору руку. - И нам понадобится пересмотреть соглашение с РЖД, моим специалистам предоставили некорректный расчет. - Некорректный? – в недоумении переспрашивает Тимарцев. - Именно, - кивает Мирон уже у двери. - Недостаточно высокая оплата за проделанную работу. - Мирон! - восклицает Василий, вскинув руки. – После драки кулаками не… - Никаких драк не было, выплаты еще не прошли, - безоговорочно качает головой Мирон. Он расслабленно улыбается, видя, что Вася прекрасно понимает — он выполнит его требование. - И да, Саш, я скинул тебе то, что ты просил, - Мирон стучит указательным пальцем по задней поверхности телефона, подняв его. Быстро подхватив свой мобильный, Тимарцев открывает сообщение и пялится в экран со слишком очевидно охреневшим лицом, когда видит, что ему написал Мирон. Вздохнув, Фёдоров в который раз думает о том, что этот бедолага без него не выживет — ему с таким обалденным самообладанием не то, что занимать руководящую должность в федеральном университете, ему даже в самый примитивный покер играть на раздевание нельзя… - Я понял тебя, - глухо говорит Саша, не отрывая взгляда от телефона. - А ты, как всегда, Мирон, - Василий усмехается, тоже приближаясь к двери, - своего не упустишь. - Вы ведь в самом деле не думали, что большого спасибо мне и моим экспертам будет достаточно?.. Я вас умоляю. Дерзко бросив им это с ухмылкой через плечо, Мирон выходит из кабинета директора филфака, оставив его там в компании ректора всея университета, и стремительно покидает само здание. Получилось даже лучше, чем он планировал — и в деканат за дворцовыми переворотами идти не нужно, всю грязную работу за него сделает Тимарцев. Еще и случайно, ну прям вот под руку подвернулось поднять вопрос увеличения зарплат за летние приключения на чемпионате мира по футболу, ну красота же. Рабочие моменты решены, теперь самое время для возвращения на кафедру со скромным видом стабильного победителя. Мирон шагает по улице, щурясь от постепенно прощающегося августовского солнца, и усмехается — они провернут всё, что хочет Василий, за пару месяцев, еще и сделают это накануне Нового года, чтобы можно было под премии залететь. Всё-таки, не зря он находится на своей должности и не лезет выше. Мозги-то работают. - Серый кардинал вашей системы координат, - вслух смеётся Мирон, придумав забавную аллитерацию, уже приближаясь к главному корпусу университета. Первым делом он собирается всё рассказать Славе, а потом — всем остальным. А потом — снова кое-что Славе, но уже дома. Какой хороший день, а после всего, что он спланировал — его еще ожидает и шикарный вечер, и ночь. С широкой предвкушающей улыбкой Мирон заходит в огромное величественное здание.

§

Слава валяется на животе поперек кровати, играя с Гришей, который неистово атакует лазерную указку, вцепляясь когтями во всё, что попадается ему на пути — от кресла до ковра. Просто малыш считает своей когтеточкой что угодно в квартире Мирона, кроме непосредственной когтеточки. Но, пока диктатор не против — кто Слава такой, чтобы спорить с котиком, пусть играется. Выйдя из душа полностью голым, Мирон приближается к кровати и одним махом седлает Славу, прижимаясь к нему сзади. - Блять, прям так?! - орирует тот, от неожиданности даже указку уронив. Гриша оценивает — схватив металлический предмет, он тут же утаскивает его в своё гнездо, которое обустроил себе на когда-то любимом кресле Мирона. - Собирайся, у нас утром вылет в Берлин, - усмехается Фёдоров, целуя Славу в щёку. - Чего? - Мы летим к Ване и Ване. - Э… Погоди, бля… - Слава аж выворачивает голову назад, чтобы попытаться заглянуть в эту наглую морду, вещающую такие страшные и обалденные вещи. - Это как вообще? Мирон смеется, скатываясь на кровать рядом, чтобы они могли нормально смотреть друг на друга. - Это на самолете, - начинает он, жестикулируя, - знаешь, такие большие металлические птицы, они еще летают с кучей людей внутри… В Пулково базируются многие, это такое большое и тщательно охраняемое место на юге нашего города… Аэропорт называется… - Мир, блять! Ущипнув его за жопу, Слава посмеивается, глядя на довольного Мирона. - Я про работу нашу, - говорит он. – Очевидно, что нас в универе никто не ждёт, но как тебе это удалось провернуть? - Слушай, они не проставили адекватно пары нашей кафедре заранее, как я просил? Не проставили. Я уезжаю на неделю. И ты тоже. Пусть сначала нормально расписание сделают. Там уже поговорим. Ты, кстати, отмудохал военку? Или придется придумывать тебе болезнь на время поездки? - Не, я в твоем стиле раздал им пиздов, - гордо улыбается Слава. – Они охуели и сказали, что раньше октября вообще не будут трогать меня. - Отлично. - Погоди… – сделав серьезное лицо, Слава садится. - Настолько просто? Сколько людей пострадало? Нахмурившись, он осуждающе смотрит на Мирона. - Ноль, не поверишь! – смеется тот. – Просто Саня мне должен. А еще после моих походов мне должен и Вася… - Васей ты ректора называешь? – в ахуе округляет глаза Славка, усмехаясь. - А как мне его звать, если он Вася… Атаковав Мирона, Слава в диком порыве чувств принимается его обнимать и зацеловывать везде, где достает, а достать получается абсолютно везде, ведь Мирон полностью голый. Было ли это изначально коварным расчетом великого гения, но Слава на радостях так смачно и самозабвенно отсасывает ему, что кончает Мирон слишком быстро для взрослого мужика… - Умница какой, - Слава почти мурчит, поглаживая его бедра, - в этот раз даже вкусно, и у меня не отвалилась челюсть. - Ты застал меня врасплох… - Ой, накажи меня, - цокнув, отмахивается Слава и поднимается с кровати. - Выбирай, как. - Раком! - раздается его голос уже из коридора. Посмеиваясь, Мирон трет глаза, лёжа на спине поперек кровати, и думает о том, какой он идиот — ведь он позволил себе потерять столько времени без этих подъёбов, без этих минетов и без этого пиздатого Славы.

§

Клиника в Берлине выглядит как что-то из будущего. Ваня ощущает себя в ней как в отеле — учитывая все условия, которые тут предоставляются, они с Евстигнеевым принимают решение «поселить» его прям там, в клинике. Сам Ваня останавливается у друга — всё равно гоняет почти каждый день к Светло. Здесь время идёт иначе хотя бы потому, что немецкие коллеги питерских врачей быстро оглашают, что чувствительность вернётся, и это просто вопрос времени. Но процедур пройти нужно целую кучу. Через пару месяцев лечения переживания Светло накаляются гораздо сильнее, потому что время несется, а результата не видно. Врачи все с серьерзными лицами в унисон повторяют, что нужно продолжать, быть терпеливым и перестать гонять по коридорам клиники на неадекватных для инвалидного кресла скоростях. С последним Ване согласиться сложнее всего. В конце концов, он только научился управляться с этой ебалой — а вы говорите, гонять нельзя! Да в смысле?! Гонял, гоняет и будет гонять. Он же никого не убил, никого не покалечил и даже ни разу ни в кого не врезался (его кент из хирургии, которого в тот момент на каталке в отключке везли с операции — не в счёт). Как ещё развлекаться? Читать он рот ебал — спасибо филфаку, еще не скоро Ваня сможет снова взять в руки книгу. В шахматы они с Ваней рубятся регулярно, он даже пару раз уже смог обыграть этого гения стратегий, это было прикольно. Каким-то хуем Евстигнеев ещё умудрился договориться с врачами и Плейстейшн ему подрубить в палате. В нее они тоже регулярно хуярились — аж надоело. Что ему не надоедает — так это развратничать с Ваней в своей же палате, нагло запирая её на замок. А что, член же работает, грех не пользоваться, в самом деле. Когда Евстигнеев впервые после аварии делает ему минет, Ваня так охуевает, будто ему отсасывают в принципе первый раз в жизни. А дальше они уже вообще не останавливаются. Скажи кто Ване, что голландский штурвал — норм тема, он бы разъебался прямо в лицо этому человеку и, махнув на него рукой, ушел бы… проверять. Но кончать в ладошку Евстигнееву всегда было пиздато, ничего не изменилось, добавилось лишь легкое чувство смущения, что они занимаются в клинике не тем, чем надо. А чем надо? Физиотерапия там всякая, регулярные созвоны с психотерапевтом… Мощные оргазмы. Ване больше нравится последнее, хотя и смысл психотерапии понемногу стал до него доходить. Уже вечером валяясь в кровати, Ваня лениво клацает джойстиком игры на приставке, помня, что Евстигнеев сегодня должен ужинать с друзьями. Светло и так его постоянно выпихивает из клиники, чтобы он жил свою жизнь, и сегодняшняя ситуация была чем-то сродни победе — Ваня согласился провести вечер без него. Раздается стук в дверь. Приподнявшись, Светло вырубает приставку, прячет джойстик, делает умный вид и отвечает: - Ja-ja, treten sie ein. - Вань, - заглядывает Евстигнеев с такой довольной улыбкой, будто Светло давно уже ходит, всё это — прикол, а им ещё и пару миллионов долларов сверху накинули. - Чё? - скептически отзывается тот. - К тебе гости. Он отходит от двери, и Ваня видит, как в его обитель с воплями залетает Славка и сразу кидается обниматься. Смеясь от нелепости ситуации и от радости, что его друг рядом, Ваня крепко прижимает его к себе и глухо мычит что-то типа «да бляяяяять, Славяяяян». - Пиздец рад тебя видеть, говна ты кусок, - улыбается Слава, потрепав его по макушке. - Вы со Славой — самые охуенные гости, - светится Ваня, повернувшись к Евстигнееву. - Не, я не один, - Слава усмехается. А в палате тем временем оказывается полномочный представитель ректора в германоязычных странах, завкафедрой немецкой филологии и коммуникативистики, великий и ужасный, собственной персоной — Мирон Янович Фёдоров. Увидев его, Светло хмурит брови, пока его глаза, наоборот, становятся размером с теннисные мячи. - Мирон Янович, а Вы тут что забыли? - искренне удивляется Ваня, глядя на Фёдорова. Тот одет в спортивки (чего, блять?) и безразмерный худак темно-серого цвета, на ногах обычные кроссы Рибок, на лице (невероятно) — расслабленность. Ваня ещё раз моргает, на всякий случай. - Приехал справиться о твоем самочувствии, и прекрати уже мне «выкать», - отмахивается Мирон. - Ты выпустился, я больше не твой препод. Я тут, в первую очередь, в роли его парня, - он кивает на довольного Славу, - и Ваниного друга. - Нихуя, так ты человек, - выдает Светло. Мирон смеётся вместе со всеми. И выглядит в этот момент максимально простым и человечным. - Как вы здесь оказались? - спрашивает Ваня, пока Слава нагло усаживается на край его кровати, а Мирон и Ваня подтаскивают ближе небольшой диванчик, чтобы разместиться на нем. - Не поверишь! - угорает Слава. - Прилетели, блять! - Смешно, - несколько раз кивает ему Светло с натянутой улыбочкой, - умница. На больших таких железных птицах... – на этом моменте Мирон давит усмешку, а Слава кидает в него ахуевший взгляд. - Сейчас же учеба уже началась, разве нет? – Ваня возвращает его внимание себе. - Как это вы оба свалили с кафедры? - Оооо, это топ история, - отвечает Слава, переглядываясь с довольным Мироном. - Его величеству не сделали расписание заранее… - Да оно постоянно, блять, через неделю появлялось! - возмущается Светло. - Это правда, - качает головой Евстигнеев, - постоянно… - Ну а меня это задолбало в какой-то момент, - разводя руками, спокойно поясняет Мирон. - И он решил, что нам пора мотнуться в Германию, нах! - Слава лыбится во все тридцать два. Видя это, а также то, как Мирон смотрит на него, Ваня ощущает и себя счастливым рядом со своим счастливым другом. Ровно до тех пор, пока в голову не приходит очень важный вопрос. Ваня резко хмурится. - А Гришу куда вы дели, блядь?! - загробным тоном произносит он. - К сладкому пирожочку Женя будет каждый день заходить! - опередив Славу, отвечает Мирон с радостной улыбкой. - Поручил ей важнейшее дело, высший приоритет. Глянув на него, Светло недоверчиво переводит взгляд на своего другана и щурится, поджав губы. - К сладкому пирожочку? - Ваня смотрит на Славу так, будто тот предал его, родину и всё живое на планете. - Да-да, - кивает тот, на похуе улыбаясь, - у Гриши теперь новый лучший друг. Не смотри на меня так, Мирон позволяет ему столько, сколько нельзя делать в его квартире мне, блять! Рассмеявшись, Евстигнеев закрывает лицо рукой, а затем добавляет: - Ещё бы! - Тогда ладно, - расплывается в улыбке Ваня. - Но я вернусь и заберу его! - Конечно… То, как Мирон это произносит, вызывает у Светло сомнения в успехе задуманного. Они играют в приставку все вместе, устроив целый турнир в Мортал Комбат, и орут так, что к ним вынуждены заглянуть медработники с предупреждением о том, что сейчас всех нахрен отсюда попрут. С серьезным лицом извинившись перед ними и наобещав, что они поймают тишину, Мирон закрывает дверь и тут же принимается на повышенных спорить с Евстигнеевым о том, что его победу нельзя засчитывать — их отвлекли, и только поэтому Мирон проебал… - Ты говорил, что не играл! – орет Слава на своего мужика, когда тот выносит его. - Я просто нажимал на все кнопки сразу! – оправдывается Мирон. – И вообще, победителей не судят! К ним снова заглядывает персонал и просит покинуть палату. В этот раз приходится подчиниться. - Ладно, Вань, мне тут еще предстоят разборки с этим победителем, - говорит Слава, обнимаясь с другом. – Завтра заеду, заберу тебя гулять! - Давай! – улыбается тот. - Пока! Не шалите тут слишком громко, а то… Славе не удается договорить — он замолкает, когда встречается глазами с Евстигнеевым, который с легкой улыбкой и предупреждающим взглядом намекает ему, что всё нормально у них с шалостями, а Машнову лучше варежку захлопнуть. - Бывай, - бросает Мирон, похлопав Ваню по голени. - А чё не кулаком ебанул? - кривится Светло, автоматически потирая то место, где отметилась крепкая рука Фёдорова. - Так себе. Слава! Твой руки распускает! Поднимая голову, он видит, что Мирон, замерев у выхода, смотрит на него с расширенными глазами, как и Слава, который уронил челюсть. Быстро опустившись на один уровень с ним, Ваня в восторге произносит: - Серьёзно? - Чё? - тупо выдаёт Светло. - Вы чё все так охуели резко? Мирон никогда не трогал никого, кроме тебя? Глядя на Славу, Ваня начинает чувствовать себя неловко. - Серьёзно так себе похлопал? - не спеша подбирать челюсть, уточняет Машнов. - Прям неприятно? - Ну да, рука-то тяжёлая… - Ты почувствовал мою руку? - тихо спрашивает Мирон. И до Вани доходит. Колено начинает чесаться, а щиколотка ноет. Он в ахуе принимается трогать ногу, отреагировавшую на хлопок Мирона. Вместе с Ваней — тот тоже ведёт ладонью от колена вниз, заглядывая в глаза в немом вопросе — чувствуешь? - Да, - хрипит Ваня, чувствуя. - Блять, да… Чувствую! Он сразу пробует подвигать коленями, но ничего не выходит. Ноги не слушаются. Они просто ощущаются невесомым грузом — чувствительность явно только начала возвращаться, Ваня понимает, что ту же ткань он ещё не осознаёт на своих ногах. Только явно ощутимые прикосновения. - А чё, так можно было? - в ахуе вопрошает Слава, тоже трогая его ноги вместе с Евстигнеевым. - Мир, надо было тебя сразу звать! Волшебная рука, нахуй! Сам Фёдоров всё так же стоит возле двери, с охреневающим видом глядя на происходящее. - Это же отлично, - говорит Евстигнеев, улыбаясь Ване. - Нужно оповестить врача. - Я позову, - бросает Мирон, тут же исчезая за дверью. Пока Ваня и Слава, как и обычно, препираются хер знает о чём, в четыре руки наминая его ноги, Светло пребывает в прострации, понемногу осознавая, что связь между мозгом и ногами восстановлена, даже левая ноет сильнее — сказывается недавний перелом, который и сросся уже, судя по снимку. Если он перестанет пинать хуи, то сможет восстановиться к декабрю или даже раньше… "Бля, пусть врачи это подтвердят, - думает Ваня, глядя на свои колени. – Хочу ебучую русскую зимушку провести на родине и на ногах…" Врач подтверждает: чувствительность возвращается, значит, и ходить Ваня в скором времени сможет, но придется поработать. Прощаясь повторно со Славой, Светло бормочет ему на ухо: - Отблагодари его, братан. Реально волшебная рука… Подмигнув ему и вызвав у Вани приступ испанского стыда (ведь он представил, как Славка будет благодарить своего парня), Машнов выскакивает в коридор вслед за Мироном. Закрыв за ними дверь, Евстигнеев поворачивается и заговорщически улыбается. Щелкает замок.

§

Отель, в котором они с Мироном остановились, находится буквально в тридцати минутах ходьбы от клиники — и бо́льшую часть этого пути они преодолевают молча, держась за руки и периодически улыбаясь друг другу. Славе до сих пор сложно поверить в то, что это Мирон крепко держит его руку в своей и с расслабленным лицом идет рядом, наслаждаясь хорошей погодой и поглаживая его большой палец. По правде говоря, еще Славке тяжеловато перестать постоянно оглядываться, сканируя пространство вокруг на предмет слежки (будто за ними наблюдает, как минимум, ЦРУ), ведь он, в отличие от Мирона, не бывал так часто в Европе и не привык к тому, что здесь всем похуй на шагающих за ручку мужиков. - Слав, всем поебать, - улыбается ему Мирон, в очередной раз читая мысли, - расслабься. - Тебе легко говорить, ты небось всю свою заднеприводную юность тут провел, а я, между прочим… - Слава прерывается, встретив смеющийся взгляд Мирона. - Ну чё? Сложно мне. Я из глубинки, не забывай. Эти ваши разборки питерские просек ток недавно! - Да в Питере ты бы так не гулял только потому, что нас там узнать могут, - отмахивается Мирон. - Три года — это недавно, по-твоему? Округлив глаза, Слава удостаивает этот вопрос молчанием, потому что его накрывает от осознания того, что они уже почти три года провели вместе. Страстно, частенько холодно, местами ебано и очень пронзительно. Три долгих, интереснейших года, бок о бок, постоянно работая, почти не отдыхая, много трахая друг друга и мозги, с избеганием, через отрицание… А уже менее, чем через четыре месяца, будет ровно три года с момента, как всё началось. - Кажется, что только вчера, - бормочет Слава, крепче сжимая чужую руку. Мирон останавливается. Пройдя пару шагов вперед, Слава тормозит и оборачивается, поскольку они продолжают держаться за руки. Потянув его к себе, Мирон ловит Славу в объятия и прижимается носом к его шее, с глубоким вдохом впитывая в себя его запах. - Слав, - шепчет Мирон где-то под ухом. - Спасибо, что ты есть. - У тебя? - хихикает тот. - У мира. - У мира и Мирона, - каламбурит Слава, пытаясь зашутить то, что слышит. Нельзя такое говорить, Слава не привык к откровенному Мирону, его безмерно смущают и почти даже заставляют краснеть подобные высказывания. - Угораешь? - мягко спрашивает Мирон, отстраняясь. Угукнув, глядя ему в глаза, Слава теряет весь свой напускной похуизм и чувствует, как щеки начинают-таки гореть. - Смущаюсь, - признается он. Мирон улыбается, проводит рукой по его лицу и, потянувшись вперед, нежно целует Славу в губы. - Мы ведь почти дошли, - глухо произносит тот. - Почти дошли, - кивает Мирон. Всю оставшуюся дорогу до отеля они говорят о том, что будут делать в Германии, помимо встреч с друзьями. У них есть всего четыре дня, а нужно успеть ещё и по работе в пару мест заглянуть, чтобы в университете до них даже доебаться не смогли — поездка-командировка была.

§

В отеле, пока Мирон уходит в душ, Слава заваливается на большую кровать и, потягиваясь, звонит в ресторан, чтобы заказать им в номер еду и бутылку шампанского. Настроение у него такое. Игристое. Долго он не выдерживает и направляется прямиком в ванную комнату. Зайдя без символического стука, Слава заглядывает в душевую к Мирону, который с ухмылкой оборачивается к нему. - Ты ведь ждешь меня? - Разумеется. С довольной улыбкой Слава быстро раздевается и забирается к Мирону. Тот включает тропический душ и сразу прижимает Славу к себе, затягивая его под струи воды, падающей сверху. Прилично отросшие волосы, намокнув, застилают Славе обзор, падая на глаза, но Мирон бережно убирает его челку в сторону. Славе нравится целоваться под потоком воды, имитирующим дождь, ему нравится, как Мирон крепко обнимает его, как он гладит его по спине, как сжимает в руках его задницу. Трогая плечи Мирона, удерживаясь за его шею, Слава растворяется в моменте: пылкий поцелуй и близость Мирона прочерчиваются ознобом вдоль спины и отдаются в низ живота. Прекрасно чувствуя, что Мирон уже возбужден, Слава, оторвавшись от его губ, начинает медленно опускаться на колени, когда раздается громкий стук в дверь. Подскочив, чуть не наебнувшись при этом, Слава оборачивается и выдыхает: - Блять, так быстро?.. Развернув его обратно к себе, Мирон с непониманием смотрит ему в лицо. - Ужин, наверное, - отвечает Слава на немой вопрос в его глазах. - Я заказывал. - Я открою, - чмокнув его в губы, Мирон выходит из душа и накидывает халат. Активно намыливаясь, Слава думает о том, что есть он уже перехотел, а вот ебаться ему ох как хочется. Быстро смыв с себя пену, Слава вылезает, обматывает на бедра полотенце (мало ли, в номере еще есть люди) и выходит к Мирону, который в этот момент разливает шампанское по бокалам. В номере больше никого нет. Еда уже на столе, но весь интерес Славы направлен на Мирона, который по-прежнему в халате, который по-прежнему слегка топорщится. - А я только подумал об игристом, когда был в душе, - говорит Мирон, протягивая ему бокал. - Читаю твои мысли. Чокнувшись с Мироном, Слава делает пару глотков. - Ты голодный? - спрашивает он, глядя, как Мирон выпивает до дна. - Да, - отвечает Мирон, отставляя в сторону бокал. И приближается к нему. Забрав у Славы бокал, Мирон убирает его на стол. Приблизившись, он притягивает Славу к себе за талию и прижимается к его губам, вовлекая в активный поцелуй. Член сразу же крепнет, зажатый между их телами, и Слава глухо мычит Мирону в рот, пытаясь сбросить полотенце. Отстранившись, Мирон помогает ему и снимает с себя халат. Он тут же прижимается к Славе всем телом и принимается целовать его в шею, поглаживая бедра. - А ты? - спрашивает Мирон между поцелуями. - Я? - Слава уже занят надрачиванием его члена. - Голодный? - Так же, как ты, - отвечает Слава и, наконец, опускается на колени. Подняв голову, он смотрит Мирону в глаза, пока проходится языком вдоль его члена, придерживая его рукой. Он активно размазывает слюну, прижимается ртом к яйцам и посасывает каждое, стараясь не разрывать зрительного контакта. Мирон смотрит на него пристально, слегка приоткрыв рот и периодически облизывая губы; он аккуратно убирает влажные пряди волос с лица Славы и кладет руку ему на затылок, когда тот берет в рот. Наслаждаясь тем, с каким удовольствием и упоением Слава ему отсасывает, беря на всю длину, Мирон оглаживает его голову. Запустив пальцы в густые волосы, он оттаскивает Славу от своего члена и тянет его подняться, чтобы затем толкнуть на кровать. Тот укладывается на спину, и Мирон двигает его за бедра ближе к краю. - Я войду без подготовки? – спрашивает он, поглаживая чужой член. - Кто ж тебе запретит-то… - усмехается Слава. Мирон считывает, что это — разрешение. Он тянется за смазкой и пачкой презервативов, когда Слава вкидывает: - А давай ты войдешь еще и без резинки. Звучит как подъёб, но Мирон, прекрасно понимая Славин язык, кивает в ответ и берет только тюбик с лубрикантом. Выдавив немного себе на пальцы, он поглаживает расслабленное отверстие, смазывая вход. Слава часто облизывает губы, глядя ему в лицо, широко разводя ноги, чтобы было удобнее. Пару лет назад он бы не стал так угорать — господин завкаф (да и он сам в том числе) мог ебать что угодно, и безопасностью, а тем более — здоровьем там даже не веяло. Сейчас же Слава окончательно понимает, что ему нахуй никто не всрался, да и Мирону — тоже (к тому же, недавнюю медкомиссию никто не забывает), и, следовательно, впредь резинки они будут держать при себе только на случай максимально непредвиденной буйной страсти. Как и обещал, Мирон входит без подготовки, но делает это очень медленно и осторожно. Закрыв глаза, Слава полностью расслабляется, принимая его, и думает о том, как же это охуенно — чувствовать его настолько… - Бляяядь, - зажмурившись, стонет Слава, на автомате сжимая в руке свой член. Видя, как ему хорошо, Мирон улыбается и начинает неторопливо двигаться, задрав длинные ноги себе на пояс. Зная, что они оба любят гораздо более высокий темп, а впереди у них вся ночь, Мирон решает его долго не мучить и, еще раз вынув член почти полностью, проезжается обратно до упора, сдавленно выдыхая полустон от полноты ощущений, а затем принимается быстро и ритмично вбивать Славу в кровать. Тот стонет от кайфа, выгибаясь, стараясь насадиться сильнее, и материт Мирона почти через вдох, оставаясь в своем репертуаре, пока тот двигается активными резкими толчками, поглаживая его ноги. Протащив Славу по простыне, Мирон забирается на кровать и прижимается к нему вплотную, целуя в шею. Он исполняет Славину просьбу и ебет его еще быстрее и резче, доводя до оргазма и заставляя материться гораздо громче. Отклонившись назад, Мирон вбивается еще несколько раз в интенсивно сокращающееся отверстие и кончает внутрь. - Охуеть ты, - с восторженной усмешкой выдыхает Мирон, вынимая член и наблюдая, как из Славы вытекает его сперма. – Да уж… - Понравилось? – спрашивает тот, пытаясь отдышаться. - Мне всегда с тобой нравится. - Мне тоже, - отмахивается Слава, - но сейчас… По-особенному. - Ага, - Мирон падает рядом на кровать и, притянув Славу к себе, сминает в поцелуе его губы. – Выходи за меня. - Всего разок без резинки выебал, Мирон, окстись! – угорает тот. - Выходи за меня, - повторяет Мирон, удерживая Славу к себе лицом и глядя ему в глаза. Хихикнув, тот парирует: - Лучше ты за меня. - Мне похуй. Когда? - Да чё, Дойчлэнд же, погнали прям завтра! – смеется Слава. - Давай, - молниеносно отвечает Мирон. - Погоди, - Слава переворачивается на бок и смотрит на него. – Ты не шутишь? - Вообще нет, Слава. У меня и нужные связи для ускорения процессов имеются. Славе нужно какое-то время, чтобы это переварить. Освободившись от рук Мирона, он садится на кровати, игнорируя сперму на себе, в себе и под собой. Игнорируя даже боль в мышцах ног. Нахмурившись, Слава прикидывает последствия такого решения, пытаясь отбиться от воспоминаний о том, что представил их свадьбу в Лондоне со всеми подробностями чуть ли не после первого перепихона. Конечно же, не после первого. После второго. - Ты не шутишь, - глядя в пол, повторяет Слава, но уже утвердительно. - Не шучу. Повернувшись, он смотрит на Мирона и произносит: - Тогда давай сделаем это. Но продумаем и спланируем, умоляю. - Тебе понадобится белый костюм? – по-доброму усмехается Мирон. - Я буду в черном, белый можешь надевать сам, но я предпочту тебя в total black. - Договорились, - Мирон приближается к нему и, чмокнув в щеку, добавляет: - Ты умоляешь что-то спланировать… Я шокирован. И почти возбудился. - Мирон Янович being spontaneous, - отвечает Слава, посмеиваясь. – Я не шокирован. Я в ахуе. - Мне нравится, как ты интегрируешь в речь больше инглиша, когда нервничаешь, - погладив Славу по щеке, Мирон еще раз мягко целует его, но уже в губы. Отстранившись, он улыбается разъебанному Славе и поднимается на ноги. Тот встает вслед за ним. - Вот блять, кровать теперь мокрая, - шипит Машнов, проехавшись задницей там, куда вытекла сперма Мирона. Коротко усмехнувшись, тот ничего не говорит в ответ, но Слава видит, там на лице написано: «не выебывайся». Покачав головой, Мирон уходит в ванную, махнув Славе следовать за ним. Они быстро приводят себя в порядок и, потрудившись надеть трусы, усаживаются есть прям на кровати, подтащив столик поближе. Когда уже бо́льшая часть еды уничтожена, а бутылка шампанского пустеет на глазах, до Славы вдруг доходит происходящее. Дожевав, он делает пару глотков из своего бокала и, отставив его, медленно проговаривает: - То есть ты, выебав меня, предложение мне сделал? Жуя, Мирон кивает. - Так и ты мне тоже, - добавляет он. – Или ты угарнул? - Нихуя! Я тоже позвал тебя замуж! – сразу возмущается Слава. - Ну вот и заебись, - активно накалывая на вилку листья салата, говорит Мирон. - Я согласен. Глядя, как он, сидя в одних трусах, с сосредоточенным видом всматривается в экран телефона, продолжая жевать, Слава расплывается в улыбке и, взяв бутылку, еще раз наполняет их бокалы. Чокнувшись с Мироном, он смотрит ему в глаза и произносит: - Так и я — тоже.

§

Ваня в реабилитационном центре (куда их перенаправили, к радости Ванечки, выселив его из клиники) уже не впервой наблюдает за тем, как Светло пытаются поставить на ноги. Тот поднимается с чужой помощью, выражая на лице ужасную боль, держится на костылях и только несколько секунд стоит (причем Евстигнеев уверен, что Ваня больше веса дает на руки при этом), а затем со страданиями усаживается обратно. Прогрессом здесь и не пахнет. Нахмурившись, Ваня терпеливо дожидается окончания этой сомнительной экзекуции и смотрит, как Ванечка, морщась от боли, любезно кивает реабилитологам, говоря, что всё в порядке и благодаря их за поддержку. Он лично видит эту картину уже раз в пятнадцатый. Сколько подобных попыток Ваня предпринял без его наблюдения — Евстигнеев не знает. Но врачи говорят, что уже всё должно постепенно получаться и, возможно, Светло сам стопорит процесс. Возможно? Очевидно. Только вот почему?.. Ваня очень хорошо помнит, как чуть не сошел с ума, когда Ванечку сбила машина. На него вдруг накатывают те отвратительные ощущения, будто он снова там, перед корпусом филфака. Ваня понимает, что ужас, который он испытал тогда, ни с чем не сравним: ты только недавно нашел своего человека и тут же рискуешь его потерять. Глядя на Светло, Ваня в который раз чувствует безмерную благодарность за то, что он выжил. Приблизившись, когда Ванечка остается один, Ваня наклоняется к нему и целует в губы прямо посреди просторного помещения, наполненного людьми. Ему удается застать Светло врасплох, и Ваня с довольной улыбкой отстраняется, наблюдая ахуй в его лице. - Я, конечно, очень рад тебе всегда, - шипит Ваня, оборачиваясь по сторонам, - но ты не охуел? - А ты? - улыбается ему Евстигнеев. Подхватив Ваню подмышки, он заставляет его подняться, но удерживает. - Ты чё, я же… - Светло намертво цепляется в его плечи обеими руками, и в его лице явно виднеется страх. - Чё ты… - Вспомнил, что очень люблю тебя, - мягко отвечает Евстигнеев и прижимает Ваню к себе. Тот барахтается и возмущается, как всегда, но позволяет удерживать себя практически на весу. - Спасибо, Вань, - шепчет Евстигнеев ему на ухо, обнимая, - спасибо, что полез целоваться в машине. - Это в какой, блять? Рентгеновской? - шипит Светло. - Я в машине когда последний раз был? Живу, нахуй, в этом центре, уже весь этаж мои кенты, сука… В любой локации Ваниными кентами становятся поголовно через неделю максимум, этим он никого не удивил. - Ванечка, - перебив его, Евстигнеев начинает говорить серьезным тоном, - дай мне закончить мысль, и будешь комментировать. Хорошо? Он гладит и целует мягкие волосы, которые уже почти преобразовались на Светло в карешку — что ему вполне себе шло — и давали Ване просторы для воображения, где он фантазировал о том, как будет наматывать эти пряди на кулак, толкаясь в любимое тело сзади. Дома, в Питере, в большой удобной постели. Когда это всё закончится. Ваня нехотя угукает в ответ, и Евстигнеев продолжает: - Спасибо тебе огромное за то, что ты полез ко мне целоваться после встречи с послом, - говоря это, он чувствует, как Ваня начинает сильнее сжимать его футболку. - За всю твою наглость. За твою искренность. Увидев, как на тебя летит этот урод… - Ваня делает паузу, крепче обнимая Светло. - Я думал только о том, что слишком медленно двигаюсь. Отстранившись, Светло смотрит ему в глаза. Ваня берет его лицо в ладони, он видит там напряженность и догадывается, что тот уже всё прекрасно понимает. - Я не помню ничего из того, что было после аварии, - признается Евстигнеев. - Кроме твоего лица. Я так сильно, блять, боялся потерять тебя. И я тебя уже никуда не отпущу. Он не торопится оповещать Ваню о том, что тот стоит сам, лишь частично повиснув на его плечах. - Вань, я должен тебя перебить, - встревает Светло, виновато нахмурившись. Закрыв глаза, Ваня мягко смеется и кивает. Ну, разумеется. - Я не могу не перебить, - добавляет Светло. - Прости… - Всё хорошо. - Пожалуйста, давай ты придержишь свою мысль до вечера, - просит его Ваня. - Пожалуйста. Он смотрит с такой мольбой… Сильно сжав губы в какой-то явной внутренней борьбе, Светло ждет его ответа. Чмокнув его в щеку, Ваня кивает еще раз: - Окей.

§

Дом, в котором Евстигнееву друзья Мирона выделили большую двухкомнатную квартиру, оборудован всем необходимым для передвижения на коляске. «Европа, хуле,» — фыркнул Ваня, увидев это в первый раз, а потом заголосировал, что клинику надо слать в пизду, он будет жить тут. Воплотить его пожелания в реальность удалось как раз тогда, когда врачи, активно кивая и наперебой говоря, что всё в порядке, спровадили его в реабилитационный центр. Могли бы не так явно показывать восторг от того, что избавились, наконец, от невероятной звезды, Ванечки Светло. Им, разве что, фанфар не хватало… Когда Ваня закатывает его в просторную гостиную, уставленную свечами, Светло прикусывает губу, чтобы воздержаться от язвительных комментариев. Он не дебил, ему всё ясно уже последние несколько дней… Светло решает взять ситуацию в свои руки. - О любовь всей моей жизни, - пафосно заявляет он, - мне нужно кое-что тебе показать. Пока Евстигнеев тихо усмехается, Ваня принимается шариться в своем рюкзаке. "Да где же эта блядина, - мысленно психует он, никак не находя определенную вещь, - нахуя мне столько всякой хуйни здесь?!" Прокопавшись еще минуту под Ваниным взглядом, он, наконец, нащупывает нужный предмет. - Вообще, я хотел просто сделать тебе небольшой подарок, - медленно произносит Ваня, - ну, точнее, показать некий апгрейд… Он извлекает из рюкзака и сразу открывает коробочку, показывая Евстигнееву кольцо, которое было сделано из двух обручальных, переплавленных по Ваниному заказу. Кольцо это представляет собой перстень-печатку, но Светло ведь предугадал Ванин ход. И это значит… - Но теперь… - он не успевает договорить. Потому что Евстигнеев все равно опережает его, опускаясь на одно колено. Ваня поджимает губы и качает головой, глядя как тот достает коробку с обручальным кольцом. - Теперь, как я уже говорил сегодня, - улыбается Ваня, глядя на Светло снизу вверх, - я тебя никуда не отпущу. Если ты согласишься стать моим мужем. - От блять, церемониальный обмен кольцами! – цокнув, Ванечка закатывает глаза. – Ты думаешь, что это, - он кивает на кольца, которые они держат в коробках, протянув друг другу, - гарант сопливого «вместе навсегда»? - Я-то?! – восклицает Евстигнеев, указав на перстень, созданный из двух колец, оставшихся у него после развода. Прозаично. Они оба смеются, глядя друг на друга. - Тебе хоть нравится, блять? – рычит Ванечка. – Не понимаю нихуя. - Очень, блять! – Евстигнеев повышает голос в ответ. – Я предложение тебе делаю, отреагируй! - Окей, согласен, давай! - захлопнув коробку, Ванечка хмурится. – Ты веришь, что это всё решает? - Это вообще ничего не решает, это — моё эгоистичное желание быть твоим мужем. Давай так: всё конечно, у всего есть срок годности, - Ванины слова заставляют Светло поежиться. – Для меня это просто символ, но важный. Взяв Ванину руку, Евстигнеев надевает ему на безымянный палец кольцо. А оно красивое: из белого золота — в том, что это именно золото, зная Ваню, Светло уверен, — плоское, с тиснением, и выглядит очень дорого. Пока Ванечка залипает на символ любви мистера Правильность, тот забирает коробку с перстнем и надевает его сам. Забавно, что по размеру печатка идеально садится именно на безымянный палец. Светло, глядя на это, усмехается. - Всё? Мы теперь женаты? – подъёбывает он. – Скорее, тогда уж замужем. Мы замужем? - Нет, нас ждет полноценная свадьба, если ты перестанешь угорать и скажешь прямо, хочешь этого или нет. То, как спокойно и ровно Ваня произносит это, заставляет Светло захлопнуть рот и виновато кивнуть. - Хочу, - выдыхает он. – Извини. - Всё в порядке, - Евстигнеев мягко улыбается Ванечке, поглаживая его щеку. Обняв Светло, он подхватывает его с кресла и ставит на ноги, больше удерживая его на весу. А затем, пока Ваня даже словиться не успевает, произносит: - И ты меня прости, Вань… Руки исчезают, и опоры уходят. А стопы плотно прижимаются к полу. На каком-то общем фоне боли и ахуя Ваня понимает, что ему вручают костыли, и непроизвольно опирается на них. Евстигнеев же — быстро откатывает его кресло, воспользовавшись временным замешательством. - Ты… - испуганно дернув головой за ним, Светло в полном ахере смотрит на Ваню огромными глазами. - Ты в курсе, что я на руках сейчас держусь? - Да. Вставай на ноги. - Блядь, ёбанный ты, нахуй, Иван Игоревич, сука!.. - Да, согласен. Вставай. Он видит, как Евстигнеев, развернувшись, отходит в другой конец просторной комнаты и, остановившись, произносит: - Дойди до меня. Светло бесится, ему хочется сейчас уебать Ваню этими костылями, и, будь его ноги в порядке — точно отпинал бы его к хуям и отмудохал всеми подручными средствами. Тяжело дыша, Ваня грозно смотрит на Евстигнеева из-под упавшей на глаза челки и отказывается признавать тот факт, что по какой-то причине последние пару недель он страдает больше, чем есть на самом деле. И что он уже думал об этом, и не раз. Ване понятно, что делает сейчас Евстигнеев, но злиться на него это не мешает. С другой стороны, ясно ведь, что не нужны ему ультиматумы или трагические постановы, шантаж — да и тот не сработает. Всё, что ему нужно — это просто принять решение. Самое сложное решение, которое приходится принимать взрослому человеку. Выбрать жить. И это очень больно. Выбирать, не ноги переставлять после травмы позвоночника. Делая шаг вперед, Светло закусывает нижнюю губу от боли и негодования, потому что к Ване он хочет бежать, а не ковылять с костылями. Евстигнеев не двигается, он стоит и терпеливо ждет, медленно кивая, когда Ваня делает второй шаг. Левая нога еще и ноет вдобавок — сказывается едва сросшийся перелом, но Светло, стиснув зубы, упрямо переставляет вперед правую ногу, перенося вес на неё и используя костыли чисто для подстраховки. Он очень хорошо чувствует, как взмокли его виски, пока острая боль пронзает стопы и колени, непривыкшие к такой нагрузке. Сделав ещё пару шагов, Ваня почти доходит до Евстигнеева, но тот предсказуемо не выдерживает и сдается. Он бросается Ване навстречу и, сократив оставшиеся между ними символические полтора шага, заключает его в объятия. Отбросив нахуй костыли, Светло обвивает руками Ванину шею и прерывисто дышит в неё так, будто бежал стометровку, а не шажочки по комнате делал. - Я знал, - произносит Евстигнеев, прижимая его к себе. - Что я ебливый симулянт? - фыркает Ваня. - Что ты сделаешь правильный выбор. Уткнувшись ему в шею, Светло усмехается и выдыхает, ощущая, как Ваня подхватывает его на руки. "Убедил, — думает он, — за месяцок вернусь в строй ". За месяцок в строй он не возвращается: мышцам и суставам нужно больше времени. Но к середине декабря Ваня уже не только ходит, но и принимается активно бегать.

§

Три месяца спустя

Напевая новогодние песни, Слава зажимает подмышкой портативную колонку и танцует в сторону двери, когда раздается звонок. Он пытается придумать, кто бы это мог быть, но ни одно предположение не попадает в цель — на пороге оказывается Мирон. - Знал, что ты припрешься! – врёт Слава, открывая дверь. - Это моя квартира. Прежде чем войти, Мирон с покерфейсом несколько раз топает по внешнему коврику, стремясь избавиться от снега на ботинках. Наблюдая это, Слава протягивает: - Тогда хуле ты звонишь? - Ключи забыл. Он переступает порог, когда Слава орёт: - Лох-червь-пидор! - А червь-то тут при чём?.. – растерянно вопрошает Мирон, разуваясь. - Да хуй знает, - Слава смеется, - просто так пизданул. Он обнимает холодного Мирона и целует его в щёку. - Чё-то ты быстро, - забрав у него куртку, Слава оперативно устраивает её на вешалку. – Я ни пастирала, ни палы ни памыла, ни стол ни накрыла, даже жопу для тебя вымыть ни успела! Он откровенно кривляется, но одно тут верно — властитель всея университета пришел домой слишком рано даже для тридцать первого декабря. Гриша, с недовольной мордой усевшийся рядом со свежеприбывшей обувью и с осуждающим взглядом взирая на происходящее — думает точно так же. - А далжна была? – ассимилирует под его тон Мирон. - Ну жопу-то… Встретив его взгляд, Слава сыпется и угорает — что-то, а жопа, произнесенная всуе, ни к чему хорошему обычно не приводит. Мирон, как пёс, перед которым помахали косточкой, услышав от Славы слово «жопа», больше ни на что не будет обращать своё внимание, пока он эту жопу ему не предоставит. - Руки хотя бы помоешь? – вздохнув, спрашивает Слава, прекрасно понимая, что будет дальше. - Вместе с жопой твоей, - огрызается Мирон. Расплываясь в улыбке, Слава убирает в сторону колонку и направляется вслед за ним в ванную. Мирон, кажется, целую вечность вылизывает его задницу, пока Слава стоит в душе под легкими струями воды, опираясь руками в стену. Он даже спрашивает, долго ли ещё Мирон будет там копошиться, за что получает пару мощных шлепков по ягодицам и призыв заткнуться. Нет, ну если по заднице Славу хоть ремнем хуярь, то закрывать ему рот не членом и даже не своим ртом — ну это Мирон уже явно перегибает. О чём Слава его тут же информирует, не пренебрегая матом, но последнее его слово трансформируется в стон, когда Мирон проталкивает в него пальцы, продолжая ласкать языком чувствительный вход. У них не было секса уже неделю, а для Славы (и он прекрасно знает, что и для Мирона тоже) это охренеть как долго. В прошлый раз он по-быстрому трахнул Мирона перед началом рабочего дня, они спешили и не успели толком насладиться друг другом… зато не опоздали. Поэтому сейчас Слава быстренько замолкает, иногда лишь тихо постанывая — Мирона можно понять, он хочет растянуть удовольствие. Да Слава и сам не против… Звонок, раздающийся с колонки, заставляет вздрогнуть их обоих, и Слава сжимается так, что Мирон орёт на него «отдай пальцы, бля!» Перепугавшись, Слава вылезает из душа и выбегает в коридор голый и мокрый. В поисках телефона он мечется из стороны в сторону по спальне, думая о том, какой он дебил — подключил колонку и забыл об этом. Проходя мимо, Мирон вручает ему мобильник. На экране неизвестный номер. Пока Слава пытается вырубить блютус, Мирон удаляется, бросив ему: - Ты кого-то ждешь? - Нет... - Вот и я, - говорит Мирон. Пока Слава тупит над телефоном, Мирон возвращается в трусах, держа в руках полотенце. Нахмурившись, Слава таки берет трубку, пока Мирон заботливо наматывает полотенце ему на бедра. - С новым годом! – орет в динамике Светло. Гнев тут же сменяется на радость, и, проводив вышедшего из спальни Мирона взглядом, Слава отвечает: - И тебя! Как... - Вы у Мирона? – спрашивает Ваня. - Да. - Открывай. А, уже... Бросив на кровать телефон, Слава выходит в коридор и видит картину маслом: дверь открыта, на пороге стоят Вани в количестве двух штук, а напротив них — Мирон в одних трусах. Слава, конечно, всегда рад видеть своего другана, а сейчас — и подавно, но эти двое испортили ему предновогодний перепихон. Прищурившись, Слава выпрямляется и с максимально блядской походкой приближается к Мирону. - О, Вань, - говорит тот, явно обращаясь к Евстигнееву, - привет. - Да, Вань, - обняв Мирона сзади, Слава показушно целует его в шею. – привет! - Мы чё, помеша… - начинает Светло, но Евстигнеев его перебивает: - Отойди от моего друга, - говорит он Славе, - и давай ещё раз. Отпустив Мирона, Слава смеется: - Привет. - Нет, - качает головой Евстигнеев. – Я травмирован на всю жизнь. - Мы в магаз, - тут же восклицает Светло, пихая его локтем. - Какой магаз? – спрашивает Евстигнеев. - Да не надо ничего, - Мирон усмехается. – Всё заказано. - Даже алкашка? – таращит глаза Ванечка. – Быть того не может! - Всё есть, - с недовольным лицом подтверждает Слава. Он не выкупает того, что исполняет Мирон — ему чё, секс лишним будет? Совсем охуел, конечно… - Неее, нам очень надо в магаз! – протестует лучший на свете человек, Ванечка Светло, и выталкивает своего мужика на лестничную клетку. – И мы пойдем в самый дальний, мне как раз ходить надо много! Будем полчаса точно по району шарахаться… Он активно кивает Славе и закрывает дверь, пока никто ничего не успел сказать. - Знаешь, - спустя какое-то время тишины, проведенной в ахуевлении, произносит Мирон, - а он не перестает меня удивлять. И чё с такой смекалкой он триста лет не мог выпуститься — я вообще не вникаю… - Так ты его и не выпускал! В задумчивости почесав подбородок, Мирон выдает: - Ну и мразотный же я тип. Взорвавшись хохотом, Слава сгребает его в объятия и утаскивает в спальню. За полчаса они успеют дважды, если хорошо постараться…

§

Глядя со стороны на то, как Мирон и Ванечка спорят — и каждый из них, надо отметить, делает это с упертостью осла — о новогоднем контенте, который собираются включать фоном, Слава думает, что позвать пацанов вчетвером встречать Новый год было такой себе идеей… Он не успевает озвучить свои гениальные выводы, потому что к нему подходит Евстигнеев и с усмешкой протягивает бокал с коньяком. - Ооооооо, седативное! – восклицает Славка, с благодарностью принимая из чужих рук алкоголь. – Как вовремя! Молча чокнувшись с ним, Ваня выпивает. Слава быстро следует его примеру. - А закусить?.. – морщится он, вытирая губы тыльной стороной ладони. - Держи, - выдыхает Евстигнеев, протягивая колбасную нарезку, рядом с которой (очевидно, сам же) выложил лимон. Слава закусывает и снова смотрит на Мирона и Ванечку, которые даже не думают сбавлять обороты: вот уже Светло повышает тон, активно размахивая руками, пока его жених (на этом моменте Слава громко хрюкает, подавившись собственной шуткой), поджав губы, отрицательно качает головой, не собираясь соглашаться с чужими доводами, даже несмотря на то, что они сопровождаются щедрой жестикуляцией. - Еще коньяка? - предлагает Евстигнеев. Повернувшись к нему, Слава видит заново наполненный бокал. - Напоить меня не получится, - бормочет он, но коньячок принимает. - Еще бы, - усмехается Ваня, - но и убедить туда не лезть — тоже. Поэтому я выбрал путь молчаливого прибухивания. Всё равно потом Ютуб запустим... Слава тихо смеется и чокается с ним уже более осознанно, даже кивая в знак солидарности. Словесные баталии двух невысоких мужиков прерывает Гриша, который с боевым кличем запрыгивает на кресло, стоящее рядом с ёлкой, и целится явно не на ручки к своему хозяину... - Грииишенька, - нежно зовет кота Ванечка, увидев и собираясь предотвратить наметившуюся катастрофу, - Грииишша, котик, иди ко мне!.. Смерив его уничтожающим взглядом, Гриша игнорирует хозяина. Слава усмехается. Он тоже на месте кота и хвостом бы не повел, если бы блудный отец вернулся спустя полгода. Но Ванечка не унимается: - Грииша, иди сюда… Ну иди… Ноль реакции. С незаинтересованным видом Гриша осматривается по сторонам. Ну, хотя бы от ёлки его внимание отвлекли, уже неплохо. - Гриииша, - еще раз зовет кота Ваня. - Иди ко мне!.. Не хочешь? Ну тогда иди нахуй. Мирон смеется и, махнув рукой, подходит к Грише. Почесав его за ухом и выслушав в свой адрес порцию мурчания под разочарованным взглядом Светло, Мирон произносит: - Врубай, чё хочешь. - Всё ясно, - обреченно кивает Ванечка, продолжая смотреть на то, как его кот ластится к Фёдорову. - Переиграл и уничтожил. А ты, Гриша, - обращается он к коту, который уже почти на ручки к Мирону залез, - проститутка. Ты — кот-проститутка, да. И не смотри так на меня. Мяукнув, Гриша спрыгивает с кресла и проходит у Светло между ног, потираясь жопой и хвостом об них. - Чё мяу? - качает головой тот. - Вот чё мяу? Не мяу, блять! Все угорают, наблюдая эту драму, и Слава вовремя цепляет Мирона, обняв его и отведя в сторону. - Кота придется отдать, Мир, - тихо говорит он. - Да я понимаю, - грустно отвечает Мирон, - но бесится он шикарно. - Согласен, - шепчет Слава, а затем во весь голос заявляет: - Вань, а я говорил, что Гришенька еще и в ногах у Мирона спит? Пока Светло орет на них всех благим матом — на Мирона за то, что увел кота, на Ваню за то, что подвернулся под руку, а на Славу вообще за всё хорошее, — наступает Новый год. Увидев на смарт-часах под общий гул и споры, что цифры превратились в нули и сменилась дата, Слава оповещает: - С Новым годом, ёпта! Как ни странно, далее время они проводят душа в душу. В конце концов, алкоголь неплохо роднит людей.

§

Спустя полторы недели

Мирон понимает, что его в очередной раз порядком подзадолбали тонны документов, сплошной кипой подсунутые ему на подпись. Сидя в своем кресле, он допивает уже второй кофе и просматривает очередной договор с Вашингтоном, когда к нему в кабинет, как обычно, без стука, влетает самый молодой и перспективный его препод, а по совместительству еще и муж (на новогодних праздниках как раз всё оформили) — Славочка Машнов. - Мирон, я этой военки рот ебал! - начинает орать тот, даже дверь не потрудившись за собой закрыть. - А лучше бы тебя, но щас не об этом! Они короче... - Слав, дверь. - Ага, - кивает тот и игнорирует сказанное, - так вот, охуели в край... Закрыв глаза, Мирон откидывает назад голову и тихо смеется. На новогоднем корпоративе он по доброте душевной пообещал Вакуленко вписаться в очередной тягомотный и сложный проект, по которому сроки скоро сгорят к хуям, но Славе об этом даже рассказать не успел, на себе всё вез. - Я скажу им, чтобы сделали по-твоему, - не открывая глаз, произносит Мирон, - и добавлю, что в следующий раз, если они хоть что-то предпримут, не согласовав со мной, немецкий язык у них не будет вести никто. - Радикально. - Будто ты хотел иначе, - Мирон открывает глаза и смотрит на него, устало улыбаясь. - Что тебя успело заебать раньше меня в этот раз? - спрашивает Слава в лоб, подходя ближе. Мирон обрисовывает ему ситуацию и озвучивает сроки. Всё это время Слава с ничего не выражающим лицом слушает его, кивая. - Ща будет серьёзный разговор, - оповещает Машнов, когда Мирон заканчивает. - Внимаю. - Умоляю тебя, говори мне в следующий раз обо всем, что тебя раздражает или беспокоит, - просит Слава. - Потому что я очень хорошо понимаю, что ты должен быть в боевой готовности абсолютно всегда, и я готов любой твой тыл прикрыть и любую работу на себя взять. Вот это мы сделаем, - он указывает рукой в сторону бумаг, очевидно подразумевая относящиеся к текущему проекту, - и по срокам тоже успеем. Сжимая в руках край стола, Мирон смотрит на Славу так, будто он, по меньшей мере, восьмое чудо света. И чувствует внутри целую симфонию эмоций, будто заново в него влюбляясь. - Но у тебя миссия намного больше, чем это, - Слава обводит рукой стены, имя в виду университет. - И я хочу, чтобы ты знал, что ты, блять, не один. Если что-то будет не так, если ты устанешь… я помогу. Слава смотрит на него серьезно, слегка нахмурившись. Мирон понимает, что ради него он и должность свою, и весь университет, и миссию, и что угодно пошлет нахер, стоит только намекнуть. Но Слава никогда не намекнет. И от осознания этого Мирон любит его еще сильнее. - Блять, да как ты это делаешь? – выдыхает он. - Что? - Вывозишь не только работу нашу, но и меня? Он ожидает в ответ шуток или подъёбок в стиле Славы, но тот, устало улыбнувшись, абсолютно нейтрально произносит: - Всё нормально, я ведь всегда вывозил. Как говорится, за каждым сильным мужчиной… Не дав ему назвать себя женщиной, Мирон перебивает: - Стоит мужчина еще сильнее? Усмехнувшись, Слава качает головой. Мирон ждет реакции — он буквально провоцирует Славу на сарказм, прямым текстом ему выдает: ну же, огрызайся, язви, будь собой… - Я не сильнее, - вместо всего этого говорит Машнов. - Я с тобой категорически не согласен. И это правда, ведь в своей жизни Мирон не встречал никого сильнее Славы. А из-за должности и сферы своей деятельности людей он встречал очень много. Можно было бы сказать, что когда-то давно огромной силой обладал Дима, но на деле вся его сила заключалась лишь в изворотливости, и сам Хинтер оказался, безусловно, прочным, но ужасно легко сдающим позиции под напором Мирона. Тот же Мамай, как бы он ни кичился своими достижениями и ни преподносил себя всем на лютом покерфейсе — даже рядом со Славой не стоял. Евстигнеев… Возможно, Ваня как раз мог бы потягаться с Машновым на этом метафорическом ринге, но Мирон, при всей своей любви к лучшему другу, поставил бы на нокаут от Славы. - Блять, Мир… - его голос возвращает Мирона на кафедру. - Наш опыт нельзя сравнивать. Я могу вынести дохуя и больше. Ты — пробить головой своей абсолютно любую стену. - И каким-то образом это делает нас потрясающей командой, - улыбается Мирон. Слава кивает и, встав, обходит стол. Немного наклонившись, он заглядывает в лицо Мирона. - Мы договорились? - Да. Мирон поднимается на ноги и обнимает его. - У меня есть еще минут двадцать до консультации, - с хитрой улыбочкой произносит Слава, бесцеремонно устраивая ладонь на ширинку Фёдорова. Проскользнув рукой по спине Славы к его затылку, Мирон оттягивает голову своего самого наглого преподавателя за волосы и, нависнув над ним, шипит: - Дверь, бля. - Оххх, - выдыхает Слава. – Это было пиздец как сексуально. Вывернувшись, он подлетает к двери и, захлопнув её, запирает на замок. - Готово. И, пока Слава порхает по его кабинету, Мирон вдруг придумывает простейшую и от этого — гениальную идею, как сдвинуть сроки. Просто нужно будет в очередной раз сходить поболтать с уже навеки ему обязанным Тимарцевым. Всё-таки, коммуникация всегда была, есть и будет одной из его самых сильных сторон. _____ Примечания, очевидно, автора: Я назвал этот фик элитарным андеграундом, когда только начал его в конце 2017-го, поскольку, прочитав этот текст, только мои одногруппники (и особенно — мои коллеги) могли узнать и вычислить абсолютно каждого персонажа. Что некоторые из них и делали… Прямо на парах блин, я типа не шучу нифига, они сидели через ряд и угорали с сомнительных шутеек, нагло копируя мне мой же текст. Иногда я даже почти краснел. Я сказал, почти. Сучары, люблю их. Я получил степень магистра в июне 2018-го, и именно поэтому до тех пор я очень переживал за то, что (не смогу написать сто страниц диссертации так же легко, как написал двести страниц фикла по рурепу, кхм) это «творение» носят в люди. Ведь очень многие моменты и в целом вся суть этого фика (кроме романтических линий и любых на них намёков) были вдохновлены реальными событиями, которые имели место быть во время моей учёбы. И пусть это не бестселлер в твёрдом переплёте, а я отказался (как теперь преподам в глаза-то смотреть) быть крутым международником, мне всё равно хочется сказать в очередной раз то, что с 2016-го года повторяю я неоднократно — я очень люблю свой университет, а особенно — факультет, на котором я провел шесть лет. Я слишком многому там научился. И я очень скучаю. И, хотя сама учёба моя проходила в режиме написания диплома за пару дней или под рваный ритм психующего от кофе сердца… Я бы сделал это ещё раз. И ещё тысячу раз. Спасибо, что прочитали. Отдельное спасибо тем из вас, кто с самого начала дошли до самого конца — за ожидание длиною в семь лет. Примечательно и довольно-таки забавно, что писал я эту работу столько же, сколько учился (а про дополнительный год застоя мы просто никому не скажем). Моему космическому стыду нет предела, но я дал слово завершить — и я завершил. ↓