беспрецедентная наглость и непозволительное хамство

[9:21 pm] лили когда солнце начало заходить за деревья, эванс с удивлением отметила, что уже давно не считает часы. она не знала, как себя вести. в переписке, в случайных встречах где-то в университете — еще ладно. но вот так, один на один… она знала, что ей нужно быть кем-то, но кем конкретно — неизвестно. как хамелеон, который почему-то вдруг не может подобрать нужный цвет. но разговаривать с джеймсом было не так сложно. ее немного успокаивало, что он тоже, кажется, нервничал — хоть и всеми силами старался этого не показывать. он много говорил, и много спрашивал, но на ответах не настаивал. лили была благодарна ему за то, что он не заставлял ее открываться, когда она этого не хотела. в итоге обеденный кофе превратился в обеденную прогулку, обеденная прогулка — в дневную, а день уже давно близился к ночи. ноги в кроссовках противно ныли, и они остановились на лавочке в сквере недалеко от ее дома — там и остались, сойдясь на том, что им уже не по 16 и спина таких приключений не выдерживает. теплый майский ветер легко трепал волосы, небо затянуло голубо-фиолетовая дымка. последние пару часов лили переживала за то, что именно она говорит, но едва ли успела осознать, что на самом деле происходит. ей восемнадцать. первый курс подходит к концу. у нее, даже, кажется появилось несколько новых друзей — но если с ними что-нибудь вдруг пойдет не так, точно останется один. бурчащий и вечно работающий, но зато надежный. она, может, даже пытается жить такую жизнь, какую всегда хотелось: более насыщенную, не ограниченную четырьмя стенами, стеллажом растениями и пустующим блоком уведомлений. от куртки джеймса на плечах приятно тянуло каким-то древесным ароматом. он рассказывал что-то про «манчестер юнайтед», болтал коленками туда-сюда и каждый раз извинялся, когда задевал ее. а она, может быть, живет прямо сейчас. — так ты из-за него начал играть в футбол? — спросила она, протерев глаза. физическая усталость затягивала в сон, но идти домой ей совсем не хотелось. — из-за кого? из-за роналду? — поттер усмехнулся. — не-е-ет, роналду — суперкрутой мужик, я им восхищаюсь, но это не из-за него. лили, чуть улыбнувшись, склонила голову вперед — мол, продолжай, я слушаю. но джеймс вдруг почему-то стушевался. — лили, ты же знаешь, что тебе не обязательно слушать бредни одержимого болельщика? — он вздохнул. — и пытаться… заставить себя полюбить футбол тоже. эванс удивленно захлопала глазами, видя, как резко взгляд джеймса печально уперся куда-то в асфальт. — нельзя «заставить себя» полюбить что-то, джеймс. можно попытаться, но это заведомо обречено на провал, — она чуть наклонилась к нему, посмотрев в глаза. — если бы мне не было интересно, я бы не спрашивала, понимаешь? взгляд джеймса, всегда уверенный и немного нахальный, сейчас напоминал взгляд собаки в разлуке с хозяином. лили с трудом переборола желание потянуть его за руки и заставить сделать какую-нибудь ободряющую ерунду… типа, украсть дорожный знак. — скажи, если тебе надоест, ладно? — джеймс. — пожалуйста. — хорошо. ей действительно нравилось его слушать, и она не до конца понимала, почему. может, у него просто был красивый голос, может, блеск в глазах, когда он говорил о чем-то, что ему нравится. а может, он и его страсть к каким-то, казалось бы, обычным вещам, просто дышали жизнью и юностью. поттер вздохнул. лили пихнула его носком кроссовки. — ладно, ладно, чего драться сразу… — джеймс в сдающемся жесте поднял руки. кажется, лили даже видела, как на его лице проступил небольшой румянец. — мне было три года. отец смотрел финал кубка англии, «ливерпуль» играл против «вест хэма». я почему-то тусовался с ним в гостиной. честно говоря, даже не помню, почему: может, папа так со мной «сидел». и я практически ничего не помню, знаешь, из игровых моментов. но я помню, что мне очень было интересно смотреть за мячиком, — он усмехнулся. — туда-сюда, от красненьких к беленьким, прикольно. а потом я начал замечать, что папа в какие-то моменты злится, а в какие-то — расстраивается. и футболисты тоже. и сам начал реагировать. «ливерпуль» тогда выиграл этот кубок, все игроки побежали обниматься — и я побежал обнимать отца. но я не учел одного: он, как оказалось потом, болеет за «вест хэм». лили округлила глаза. — он же не… разозлился на тебя, нет? — нет, конечно, — поттер отмахнулся. — наоборот, он удивился, что я вообще хоть что-то из происходящего понял. потому что я начал повторять «красные выиграли» без конца и бегать по гостиной. он так переживал, что я врежусь в какой-нибудь угол, что уже забыл о том, что его команда проиграла. потом он у меня еще несколько дней допытывался, запомнил ли я какие-нибудь новые слова «из телевизора» — я, конечно, ничего не запомнил. и, став постарше, какое-то время думал, что он так хотел узнать, вдруг я заинтересовался футболом или нет. потом понял: он просто не хотел, чтобы я подцепил от него какие-то ругательства, которых, очевидно, было очень много в тот вечер. — и с тех пор ты, получается, болеешь за «ливерпуль». — нет, — джеймс улыбнулся. — я вообще про это забыл. мы гоняли, конечно, в школе в футбол, но я его не смотрел. классе во втором я начал угорать по «битлз», стащил у отца плеер — знаешь, были такие круглые у sony, для компакт-дисков — и гонял с ним в школу. диск с «лучшими хитами» купил на какой-то блошке на деньги, которые сэкономил с обедов. а папа у меня не очень любит «битлз», они ему надоели в молодости. когда он услышал, как я напеваю «hey, jude» на кухне, пока завариваю им чай, он пробухтел маме что-то в духе: «не надо было тебе на пятом месяце в ливерпуль ездить». я ничего не понял, а он мне рассказал про эту историю с кубком. и что моя мама, оказывается, правда ездила к тете в ливерпуль, пока была беременна. а потом я пошел гуглить и так увлекся, что просидел до двенадцати ночи. тогда начался новый кошмар моих родителей: сын захотел стать футболистом. лили подняла брови — с удивлением, не с насмешкой — и спросила: — тогда почему ты в «хогвартсе»? джеймс закатил глаза. — потому что это детская мечта. я пиздец как люблю футбол, но я никогда бы не стал профессиональным футболистом. это нужно было оставить там, в школе. — и ты оставил? — ну, учитывая, что я все еще в сборной… — он усмехнулся, прищурившись и посмотрев куда-то вдаль. — может, и нет. награды игрока матча меня все еще радуют, хотя глобально это ничерта не значит. в любой профессиональной команде мне пиздец. подумав, что это только больше расстроит джеймса, лили не стала спорить. уцепив взглядом мальчишку в футбольной коробке с фамилией неймара на спине, эванс спросила: — у тебя же, наверное, и постеры были? поттер схватился за голову. — на всю стену. там чего только не было. «роллинг стоунз», стивен джеррард, «звездные войны». я пять кинотеатров обошел, чтобы достать постер третьей части «капитана америка»! — достал? — конечно. сириус чуть не умер от зависти, — поттер вновь усмехнулся, а затем резко развернулся к лили. — опять односторонний допрос! а ну-ка, давай, рассказывай, кто у тебя висел на стене в 12 лет. лили занервничала. вроде бы, это обычная информация, которой все нормальные люди делятся друг с другом, это часть процесса сближения, но… — ай! джеймс поттер бесцеремонно ткнул ее указательным пальцем под ребро. — будешь молчать — придется применить страшные орудия пыток! — совершенно серьезно сказал джеймс. при этом на его лице прямо перед ее глазами расплывалась идиотская улыбка. лили не знала, чему она была удивлена больше: от того, что его нос чуть не столкнулся с её, когда он это сделал, или от того, что он это сделал в принципе. секунды через три самоуверенная маска поттера вновь дала трещину. над бровями у переносицы появились ямочки, а сам он, обеспокоенно округлив глаза, спросил: — блять, это было слишком больно, да? лили, прости меня, я привык к сириусу… его надо сковородкой ударить, чтобы ему больно стало… лили вдруг расхохоталась. а поттер, кажется, вообще перестал что-то понимать. — все нормально, — заверила его лили, похлопав по плечу (и тут же пожалела: а это не чересчур?). — я просто… не хочу, чтобы ты надо мной смеялся. джеймс отодвинулся обратно на свою сторону скамейки, закатив глаза. — эванс, я дурак. уж мне-то чего над тобой смеяться? она пожала плечами. у этого страха действительно не было логического объяснения. — ну, давай, колись — кто? орландо блум? джаред лето? деймон сальваторе? — «one direction». джеймс расхохотался. — ты обещал не смеяться! — я и не смеюсь! ну, в смысле, смеюсь, но не над тобой. а над тем, что ты боялась такой ерунды. ты девочка и жила в англии в 2010-е — чего тут смешного? лили смутилась, но продолжила: — деймон сальваторе, кстати, тоже был… какое-то время… поттер всплеснул руками. — куда ж без него, — он улыбнулся. — сестра сириуса этих кровопийцев смотрела. сириус мне говорил, что терпеть не может эту «сопливую ерунду», а потом девчонок склеивал цитатами оттуда. я больше чем уверен, что он одинокими ночами заворачивается в плед, заливает мороженое водкой и пересматривает их с первого сезона. — это было бы очень похоже на него. лили улыбнулась, склонив голову и прислонив щеку к спинке скамейки. кажется, словно она могла бы заснуть прямо сейчас — и ничего бы не случилось, потому что джеймс был рядом. ее веки медленно закрывались, но джеймс вдруг вскрикнул: — господи! — что случилось? — эванс моментально открыла глаза, оглядываясь по сторонам. — ты устала. и молчишь! лили тихо усмехнулась, вновь прикрыв глаза. — ты меня напугал. — извини. джеймс встал, аккуратно взяв ее за запястье и легонько потянув за собой. — но ты правда устала, я вижу. давай я тебя провожу. лили очень не хотелось, чтобы этот день кончался. но она действительно почти засыпала, поэтому поднялась вслед за джеймсом. она почувствовала, как ветер становится холоднее, окутывая голые щиколотки, и закуталась поплотнее в чужую куртку, которая так по-родному мягко сидела на ее плечах. свободной рукой джеймс подхватил ее сумку, и в первый раз за долгое время лили на душе стало удивительно легко.