Sense

      — Ким Сону, Рю Шинру, Ян Чонвон, пожалуйста, пройдите в кабинет директора. — звучит посреди урока, заставляя опускать взгляд, резко подрываясь.       Сону думает о том, как жаль, что они с Чонвоном не в одном классе, так еще и учатся на разных этажах, когда замечает знакомую розовую макушку, слыша шарканье школьных тапочек.             — Ноги поднимай, старый дед. — шепчет на ухо Ким, любуясь испугом младшего, для себя подмечая, что он и впрямь как кошка, а затем получает легкий тычок в бок.       Дверь с гулким стуком закрывается за их спинами. Сону взглядом обводит кабинет, где собрались их родители и классные руководители, а также завуч и директор с психологом вкупе. Внимание останавливается на классном руководителе: острые черты лица, длинная челка больше не закрывает красивые глаза, скрываемые за линзами строгих очков, теплый свитер и закатанные рукава, открывающие вид на подкаченные руки. Сону непроизвольно гулко сглатывает, когда недовольный взгляд Пака коротко мажет по чужому лицу, позже заостряя внимание на директоре. Им читают нотации приличных двадцать минут, за которые видно, как мистер Ян потихоньку теряет собственное самообладание.       — Ко всему прочему, он только и делает, что дерется и нарушает дисциплину! А эти волосы?! Разве подобает ученику ходить с таким цветом волос?! А вчера он и вовсе прогулял оставшиеся уроки! Из таких людей могут вырасти разве, что бандиты!       Звук пощечины оглушительно разрывает образовавшуюся тишину зала, заставляя округлять глаза, а Чонвона лишь опустить голову. Ступор накрывает с головой, не давая пошевелить телом, когда мистер Ян снова замахивается, готовый нанести хлесткую пощечину. Сону срывается с места, закрывая друга собой и зажмуривая глаза.       — Что Вы себе позволяете? Разве это подобающее поведение? — Пак перехватывает чужую руку, вставая сбоку от учеников, и выжидающе смотрит.       — Если бы Вы как следует, выполняли свои обязанности, этого бы не произошло! Разве не Вы должны учить детей коммуникациям в школе и не позволять происходить дракам! Ах да, наверно, из-за столь юного возраста вы слишком некомпетентны!       — Господин Ян, пожалуйста, успокойтесь. Не будьте так строги к своему сыну. Несмотря на его плохое поведение, он все еще самый первый в списках в плане учебы, так что будьте снисходительны. Тем не менее, всем участвовавшим в драке ученикам будут начислены штрафные баллы, вам проведут воспитательную беседу, а также начислят часы отработки наказания. Решение комиссии вы получите письменно в течение нескольких дней. Спасибо, что нашли время, вы можете идти. Госпожа и Господин Ян, я попрошу вас остаться. Учитель Пак, прошу вас зайти ко мне в кабинет после уроков. — мужчина хмуро кивает, выходя из кабинета вслед за учениками.       — Учитель, простите можно отвлечь вас ненадолго? — мать Сону, маленькая худенькая женщина с точно таким же лисьим разрезом глаз, как и у сына, потрясающей красоты, тихо зовет учителя, хватая Сону за руку, пододвигая его ближе.       — Да, конечно. — Пак добродушно улыбается женщине, практически не сводя с той глаз, лишь изредка посматривая на Сону, удивляясь их схожести.       — Извините, что доставили столько неудобств вам. Я слышала, что вы новый классный руководитель Сону, поэтому я хотела узнать о его успеваемости, да и в целом.— женщина слегка тушуется, озвучивая вопрос.       — Ваш сын достаточно хорошо учиться и практически всегда прелестно себя ведет. У него есть небольшие проблемы по некоторым предметам, включая математику, но здесь не о чем беспокоиться. Сейчас очень много хороших репетиторов, что помогают подтянуть тот или иной предмет. Не волнуйтесь, у вас прилежный сын, — на лице женщины появляется скромная улыбка. Она кивает на чужие слова, поворачиваясь к Сону, что лишь ниже опустил голову, мечта слиться со стеной до того ему было неловко.       — А теперь извините меня, но нужно вернуться к работе, а Сону к урокам.       — Ах, конечно. Иди скорей и пожалуйста, постарайся больше никуда не вляпаться, — в шутку говорит мать Сону, когда тот спешно направляется вслед за учителем, вскоре скрываясь за поворотом.       — Почему ты прогулял? Была какая-то резкая причина? Твои одноклассники над тобой издеваются?       — Простите, такого больше не повторится. — тихо проговаривает Сону, делая вид, что не слышал второй части вопроса.       Буллинг? Можно ли это было назвать так? Сону считал, что он сам виноват. Обладатель резкого словца, он не всегда мог держать язык за зубами, отвечая на обидные заявления и после попадая в передряги. Ким думал, что такое бывает с каждым, пусть иногда это и переходило границы, он никогда не был слабаком, пусть даже и Чонвон считал его хрупким.       — Чонвона бьют дома? — Ким слышно давится воздухом, начиная кашлять. — Значит, я прав, нужно поговорить с ним.       — Нет! В любом случае Чонвон ничего не скажет, только начнет избегать вас, — грустно мямлит парень, пробегаясь взглядом по коридору, цепляясь за нужный кабинет, и тут же бежит в его сторону. — Учитель Пак, вам очень идут очки! — бросает напоследок Сону прежде, чем влететь в кабинет.       — Спасибо. — в пустоту произносит Сонхун, направляясь дальше по коридору.       Сону слышит все за дверью, хватаясь за рубашку в районе груди, чувствуя, как под подушечками пальцев сердце бешено заходится, стараясь сдержать улыбку на губах, румянец покрывает бледные юношеские щеки.       — Из какого ты класса? — неожиданно спрашивает учитель, заставляя подскочить на месте, оглядывая класс.             — Пожалуйста, извините, — Сону делает поклон на девяносто градусов, пулей вылетая за дверь, несется быстро по коридору, забегая в туалет.       — Дурак. Какой же ты дурак, Ким Сону! Зачем ты сказал учителю, что ему так идут эти очки?! Аааа совсем с ума сошел, — ополаскивая лицо холодной водой, причитает Ким, боясь поднять взгляд и встретиться с собственным, пылающим от смущения лицом, — Господи, надо же было тебе так опозориться.       В груди разливается непонятное, но довольно приятное тепло; стоит вспомнить лицо учителя Пака, его внимательный взгляд и легкую улыбку на устах. Сону легонько бьет себя сначала по щекам, а потом уже маленьким кулачком в грудь, переводя дыхание. Прозвучавший звонок информирует о конце урока и пяти минутах свободного времени, что скорее всего Ким предпочтет скрываться от Пака, стараясь не попадать тому на глаза как можно дольше. Сейчас он просто не в силах разбираться со сложившейся ситуацией, поэтому просто возвращается в свой класс, обреченно ожидая окончания уроков, что длятся целую вечность.       Чонвон молчит, не отвечая ни на одно сообщение, заставляя Кима обречено вздыхать, пытаясь вникнуть в очередную химическую формулу, но уставший мозг лишь сдается. Парень клюет носом, бросая беглый взгляд на часы — последний урок, нестерпимые двадцать минут, за которые глаза слипаются, заставляет поудобнее уложить голову на парту и провалиться в дрему.       Звонок заставляет резко встрепенуться, сонно потирая глаза. За окном вечер потихоньку начинал брать свои права, а учеба нисколько не заканчивалась, зазывая учеников, что спешно собирались в хагвоны. Другое дело — Сону, которого родители никогда не заставляли что-то делать насильно. Ким спешно начинает собираться, желая поскорее очутиться дома и скинуть оковы этого тяжелого дня.       — Сону, пожалуйста, помогите донести учебники до учительской. — мило просит учитель Кан. Девушка лет тридцати легко улыбается, вручая в руки Сону увесистую стопку учебников, любезно приоткрывая дверь.       — Больше не засыпай на моих уроках, иначе я нагружу тебя рефератами вплоть до начала каникул. — дружеская атмосфера тут же разбивается мелкими осколками, заставляя Кима краснеть и отводить взгляд, лишь бы стыд не пожирал с головой. Быстро расправившись с неожиданно навалившимся делом, Сону еще раз извиняется и прощается, спешно покидая кабинет.       — Быстрее бы домой и рамен. — думает Ким, взглядом цепляясь за приоткрытую дверь в кабинет директора, слыша голоса и подходя чуть ближе.       — Вы не имели права так поступать, господин Пак.       — Хотите сказать, что совершенно нормально было поднять руку на ученика? Здесь даже дураку понятно, что это не впервые и Чонвон ежедневно подвергается рукоприкладству со стороны своего отца!       — Мистер Ян просто вспылил, с кем этого не происходит. К тому же, такие громкие заявления несколько беспочвенны. Мы не имеем права вторгаться в чужую личную жизнь. На Чонвоне ни разу не было заметно ссадин или того, что дома с ним плохо обращались, так что вам не стоит лезть в чужую семью с такими обвинениями. Я вынужден вынести замечание с занесением в личное дело, а также буду ждать объяснительную завтра с утра. — заканчивает свою речь мужчина, не сводя строгого взора с Пака.       Сону случайно путается в своих ногах, больно падая коленями на пол и притягивая лишнее внимание. Щеки начинают пылать, когда он чувствует чужой внимательный взгляд, на самом деле он не хотел подслушивать, просто его дорога априори лежала мимо кабинета директора, что был на одном этаже с учительской.       — Сону, все в порядке? Не сильно ушиблись? — интересуется директор, пока учитель Пак направляется к нему дабы помочь.       — Да, все хорошо, — Ким резво встает на ноги, так что перед глазами звездочки водят хороводы. — Извините, пора идти. — быстро выпаливает парень, кланяется и спешно направляется вниз, чувствуя, как щеки горят огнем, а чужой взгляд сверлит в его бедной спине дыру.       До остановки он буквально бежит, стараясь не оборачиваться, чтобы лишний раз не сгореть со стыда. Только в автобусе, наконец выдыхает, доставая попорченную Шинру книгу, вздыхает. Радует, что вырванные страницы он успел прочитать еще на той неделе, а сейчас может с упоением скрыться в любимых книгах, напрочь забыв о реальности. Умудряясь даже пропустить свою остановку, выходя на следующей не переставая читать, больше увлекаясь историей героев.       Заходит в дом, здороваясь и извещая, что он вовсе не голоден, желая просто отдохнуть от этого сложного дня. Не переодеваясь прямо в школьной форме на кровать, все так же погруженный в книгу. Извещение резко вырывает из дремы, заставляя распахнуть глаза. Он снова заснул, а из-за неудобной позы все тело теперь ноет.       «Давай встретимся в 20:00. Буду ждать на детской площадке у твоего дома»       Сону кидает взгляд на часы, зная, что, скорее всего Чонвон, как и всегда не отличится собственной пунктуальностью и поэтому не спеша переодеваться, перед этим умывшись и в 19:50 отправляется на детскую площадку. Натягивая на голову капюшон, а на руки рукава худи, так чтобы были видны лишь пальцы, так обычно любит делать Чонвон. Мысли о младшем вызывают улыбку на лице, Сону проверяет время 19:56, заходя в поисковик, ругает сам себя, но все же рискует, вводя запрос.       Первая любовь…       Сону не особо хочет верить в это, он в принципе не знает, как это и очень надеется, что те бабочки внутри вовсе не любовь, может что-то другое, но точно не любовь.       — Че гуглишь? Оу, первая любовь…       Сону подскакивает на месте, спешно пряча телефон, не спеша поворачивать свой взор на друга.       — Помешал? У тебя свидание с бойфрендом? Господи, неужели мой Ким Сону вырос!       — Пре…       Сону замолкает, едва начав говорить, стягивая капюшон с чужой головы и потерянно бегая взглядом по Чонвону. Разбитая губа, в уголке которой противной коркой запеклась кровь, ватка, что вставлена в одну из ноздрей, и заметный синяк под немного заплывшим глазом. Чонвон поджимает губы тут же морщась, перехватывая чужую руку, что тянется к лицу. В уголках лисьих глаз собирается противная соленая влага. Чонвон терпеть не может, когда старший плачет, кажется, будто все вокруг серо и сыро, настолько что помереть охота, но он ведь предупреждал.       — Все хорошо, лисенок. Не плачь, — Чонвон осторожно вытирает предательски скатившиеся по щеке хрусталики слез. — Мне правда не больно. — притягивает ближе, слыша задушенные всхлипы и проклиная себя.       Ему правда чертовски больно, не столько физически, сколько морально. Каждый раз, когда старший, вот так проливает слезы над очередной чонвоновской ссадиной или когда Сону нарывается на проблемы в школе, хотя самым проблемным может быть лишь Чонвон. Просто он готов жертвовать ради старшего лишь бы не видеть на дне карамельных глаз тоску.       — Прекращай, ты становишься страшным, когда плачешь. Ай!       Чонвон получает ощутимый тычок в саднящие ребра и слышит легкий смех вкупе со шмыгающим носом, начинает смеяться сам. Чужое тепло разливается по груди, такое привычное, но в то же время не чуждое Чонвону. Ему кажется, что любить он вовсе не умеет, и движет им лишь чистый эгоизм, но когда старший смотрит на него, то все мысли просто улетучиваются, оставляя после себя лишь пустыню с перекати полем.       — Первая любовь…. Так ты в кого-то влюбился? Могу тебя поздравить?       — Я не знаю. Я никогда не испытывал подобного, так что не смогу ответить точно. Но, когда я увидел его, показалось, что меня будто прошила молния и я был готов испытывать это раз за разом лишь бы его видеть.       — Кто он? — голос Чонвона непривычно низкий и с хрипотцой, посылающий по телу мурашки, заставляющий отчего-то напрячься. — Только не говори, что это директор или учитель Ли? Неужели тебя тянет на таких стариков? Фу. — в голосе снова скользит задор, а кошачьи глаза смешно щурятся, ожидая ответа на вопрос, пока на губах играет улыбка.       — Кажется, это учитель Пак. — произносит тихо, желая, чтобы друг и вовсе его не услышал.       — Учитель Пак?! Да ты реально фетишист, друг мой. Что? Кажется?! Как такое может казаться? — Сону и сейчас, кажется, что его друг только нашел причину, чтобы лишний раз поглумиться.       На дне чужих глаз плещется задор, пока улыбка медленно сползает с губ, Чонвон серьезен сейчас. Кажется, что он единственный поймет, не поднимая на смех запутавшегося Сону.       — Я не знаю, я никогда такого не испытывал. Ты когда-нибудь влюблялся с первого взгляда? Нет. У тебя была первая любовь? — после затянувшейся паузы спрашивает Ким.       — Да, и я все еще надеюсь на взаимность. Знаешь…. Первый опыт, страх, смятение и непонимание. Как так? Почему? Что это все такое? Почему именно он? За что? Ведь можно было найти и покрасивее, но сердце, почему-то выбрало именного его. Неуверенного, иногда слишком острого на язык, никогда не сдающегося ни при каких обстоятельствах и эти прекрасные глаза, кажется, будто я просто утонул. Не важна была внешность, важен был характер и атмосфера, которую он создавал, было тепло и понимание, поддержка. Нравилось говорить с ним, даже просто переписываться. Вызывало радость, какой-то подъем эмоциональный. Для меня это было сравни с тихой гаванью, в которую я могу вернуться, и меня поймут.       — Было?       — Есть и будет, просто это сложно. Любить кого, так сложно. Что ты чувствуешь, когда смотришь на него?       — Спокойствие. Будто мы с ним настолько давно знакомы, что нам вовсе не нужны слова, чтобы понять друг друга. Его хочется защищать, чувствовать. Хочется знать, что он думает. Каждый раз внутри словно бабочки порхают и стоит ему уйти, как они умирают, будто током прошибает. Так много всего, что я не знаю, как описать это. — Сону замолкает, опуская взгляд, не хочет встречаться с чужим внимательным.       — Это и есть любовь, Сону-я, — Ян замолкает, и они сидят в тишине на скрипучей качели, каждый уставившись в носки собственных кроссовок, не зная, как продолжить дальше. — Меня отстранили на две недели, кстати. — продолжает вдруг Чонвон, устало улыбаясь.       — Почему твоя мама не защитит тебя?       — Как бы сильно она ни любила меня, она никогда не пойдет против этого человека. Любовь не всегда творит чудеса, иногда она приносит страдания. В любом случае я съеду, как только закончу школу, и они не смогут больше меня опекать.       — Мне жаль, — шепчет Сону.       — Я знаю. Нужно расходиться по домам, лисенок. На улице холодно и не хватало, чтобы ты заболел, будешь еще более невыносим, — Сону на чужие слова фыркает, морща нос, вызывая улыбку на чонвоновских губах. — Иди, и я тоже пойду, как только ты зайдешь в дом. Ким Сону, на улице слишком холодно, ты хочешь, чтобы я замерз до смерти?! Иди уже!             Сону смеется заливисто и на прощанье машет рукой, бежит быстро к дому, чтобы лучший друг ненароком не замерз, изредка оборачиваясь. На чужих губах играет легкая улыбка, а ладошка укутаная в растянутый рукав худи, не перестает махать на прощанье. Ким думает, что ему ужасно повезло с лучшим другом, что Чонвон его убежище и пристанище. Дом, в котором всегда тепло и никто не обидит. Он последний раз машет на прощанье, прежде чем, наконец, скрыться за дверью.       — Как бы я хотел, наконец, рассказать тебе, Сону-я. — Ян тяжело вздыхает, натягивая капюшон сильнее, не спеша, отправляясь туда, где его вовсе не ждут.