Petrichor

Чан протягивает Минхо очередную сигарету. Минхо не курит. Чан тоже. Но у Хёнджина, в его брендовой сумке, оказались длинные тонкие слимсы, а вопросов было слишком много, чтобы просто стоять. — Когда ты сказал, что обратно мы поедем раздельно и на мне будет машина, которую необходимо будет прикатить обратно, я не думал, что ты именно это имел в виду, — говорит Минхо, сидя на разогретом капоте. Ключи жгли карман, круглый плюшевый брелок в виде мёртвой коричневой белки не влезал в узкие джинсы и вынуждено торчал сбоку. Минхо испытывал смешанные чувства от этого сюрприза. — Я же говорил — тебе понравится, — пожимает плечами Чан. Свой шлем он по-прежнему не снимал, но визор приподнял. — Это не совсем… — Минхо не договаривает, кривится, и просто втягивает новую порцию дыма в лёгкие. Чан сильно ошибся, предположив, что Минхо будет счастлив держать в руках эти ключи. Это всё слишком сложно. Сложно самому понять, не то что объяснить кому-то ещё. Когда-то давно Минхо и сам ездил именно на этой машине, ещё в то время, когда она принадлежала Сынмину, а сам Минхо… Неприятно признавать, но он тоже в какой-то мере ему принадлежал, как считал сам Сынмин. До поры до времени. Всего лишь одна железная консервная банка с колёсами, а сколько вызывала чувств. — Так, что за история? Почему Хан… — Минхо осёкся, не зная, как именно обозначить произошедшее на этой дороге, — был именно в этой тачке? Не просто был, но и уверенно крутил руль, выжимая из когда-то тюнингованной самим Минхо машины всё, что она могла выдать. Вопросов оказалось так много, что Минхо не знал, с какого следует начать. Хотелось бы знать, куда его втянули и насколько глубока эта кроличья нора. Пока что, складывалось впечатление, что его белый кролик — Джисон — оказался главной проблемой во всех сценариях. — Хан выиграл её где-то спустя пару месяцев после твоего фееричного ухода. Я думаю, Сынмин в то время был так зол, что решил от неё просто избавиться, согласившись на первое же пари. Ты же помнишь в каком ты оставил её состоянии? Минхо усмехнулся. Конечно, он помнил — незабываемое ощущение, с которым вминался металл от ударов кувалды не мог забыть. Удивительно, что Сынмин её не утопил в ближайшей реке. Просто назло. Минхо бы так и сделал, но Сынмин не Минхо — меркантильной прагматичности в нём всегда было больше всех остальных чувств. — Ага. И почему в итоге её владельцем является не Хан? Раз он выиграл и вполне успешно продолжает на ней выигрывать, — Минхо перевёл взгляд на сидящего рядом с Чаном Хёнджина и говоряще приподнял брови. — Хёнджин, — Чан произнёс мягко, с читаемой нежностью в голосе. — Расскажешь? — Зачем тебе эти детали? — Хёнджин хмурится. — Детали создают картину. Тебе ли не знать. Хёнджин удивлённо моргнул и задумчиво нахмурился. — Мы знакомы? — Только с твоей галерей картин напротив детских фотографий в коридоре, — Минхо вытянул уголок губы вбок и вяло пожал плечами. Хёнджин на секунду задержал дыхание, разглядывая расслабленного Минхо, затем переглянулся с Чаном, ведя молчаливый, но вполне выразительный диалог взглядом до тех пор, пока Чан не поставил в нём точку. — Я ему доверяю. — Хорошо. Но это не имеет значение. Доверие не спасает от совершения глупостей, — Хёнджин скривился. — Всё, что я могу сказать: машина теперь моя, оформлена на меня, и это результат заключённой с Ханом сделки. Он может говорить что угодно, но на эти условия он сам согласился. Минхо удивлённо вскинул брови. Интересно. Но проблематично. Хёнджин отвернулся и прижал шлем к боку, словно пытаясь физически отгородиться от этой темы. Чан, заметив это, мягко коснулся его плеча, взглядом пытаясь передать какую-то свою поддержку. Минхо чувствовал лёгкий холод, но не только из-за ночного воздуха, пропитанного выхлопными газами и запахом сигарет. Хёнджин явно не хотел дальше углубляться в тему. — Вот как. Минхо задумчиво протянул, стряхивая пепел на землю, затем, туда же отправил и тлеющий окурок. Слишком много неизвестных переменных, которые неожиданным образом могут всё усложнить. Изначально Минхо планировал прокатиться инкогнито, никуда не влезая и не связываясь с прошлым, но прошлое неожиданным образом само его догнало. Он медленно слез с капота и подкинул ключи вверх, заставив брелок взлететь, и снова поймал его ладонью. Затем коснулся ладонью металла и медленно обошёл машину вокруг, изредка останавливаясь. Крылья новые, не битые, по мнению Минхо — удивительно, с учётом того, что он сегодня своими глазами увидел манеру вождения Хана. Впрочем, она полностью соответствовала и его поведению. Минхо прищёлкнул ногтём по боковому зеркалу — тоже новые, а ведь пару лет назад Минхо их разбил. Он наклонился ниже, рассматривая салон через пассажирское окно, и услышал голос Чана: — Хочешь выйти в гонку на ней? Прикрыв глаза, Минхо задумался. Сознание легко переместилось на водительское сидение; под руками вновь оказался знакомый руль; под стопой — давно изученный инструмент победы. Запах страха и погони быстро догнал, резанув по чувствам, а красно-синие огни сами возникли под крепко сжатыми веками. Ответ пришёл быстро и окончательно. — Нет, не хочу, — Минхо разогнулся. — Всё-таки возьмёшь байк? Убьёшься же. Минхо закатил глаза, забирая протянутые ключи. — О нет, куда уж мне. Не волнуйся, я не буду забирать эту у тебя. Чан лающе рассмеялся, а вот Хёнджин наградил весьма недовольным взглядом. Гонки — наркотик, бросить всегда тяжелее, а вот порог входа в зависимость легче — нужно всего-то почти умереть. Чан чаще других стучал в ворота смерти, но те, по счастливому стечению обстоятельств, пока ещё не открылись.

♡

Минхо сидел в завязке, как после длительного рехаба, а теперь, едва переднее колесо коснулось нарисованной баллончиком линии на асфальте, кровь получила новую дозу — адреналин. Пузырьки возбуждающего предвкушения щекотали изнутри. Язык во рту ощущался массивным, тяжелым, а слюна собиралась в вязкую субстанцию и отказывалась стекать по горлу. Минхо вытянул вперёд руки, перещёлкнул костяшками пальцев, пока Сынмин собирал ставки с остальных участников заезда. Его собственный туго свёрнутый рулон дожидался своей очереди в кулаке, и Минхо уже заранее попрощался с ним как с приемлемой для него платой на весёлый аттракцион. За семь лет Минхо впервые оказался так близко к чему-то, от чего он давно избавился. Но часть личности незаметно не ампутируешь, пустота не заполнялась ничем, сколько бы Минхо ни пытался: ни танцами, ни новыми увлечениями, ни короткими внезапными связями. Ему всегда не хватало того будоражащего драйва, что давала лизавшая загривок опасность. Он не пытался вернуться, но в глубине души хотел вновь ощутить хотя бы часть тех эмоций. И Минхо никогда не думал, что столкнётся с отражением собственного прошлого просто на улице, заглянув в окно старой «Ауди» ярко-красного цвета и услышав столь знакомый тон, произнесённый незнакомым голосом. — Тысяча. Сынмин требовательно протянул ладонь остановившись перед Минхо и просканировав его взглядом. За опущенным визором не было видно изогнувшейся брови Минхо, но ленивая пауза сообщила достаточно, чтобы сделать выводы. — Нет денег — нет гонки. Выход там, — голос Сынмина холодный, до бездушности безразличный, и даже не вкладывая дополнительную интонацию, он звучал как безапелляционный приказ. Минхо скривился, словив очень чёткое дежавю. Он разжал кулак, демонстрируя деньги, и, как только рука потянулась к нему, Минхо, опережая, небрежно бросил их Сынмину. Тот на мгновение замешкался, рулон отскочил от грудной клетки и упал на землю, оставив Сынмина с мгновенно сменившимся на нечитаемое выражением лица. Черный пластик удачно скрывал растянувшиеся в гадливой усмешке губы. Мелкая пакость, от которой Минхо даже не пытался себя удержать. Он коснулся шлема ладонью, делая обеспокоенный собственной неловкостью вид. Сынмин наклонился за упавшими в почти что в грязь деньгами и, не сказав ни слова, ушёл в глубь толпы. Едва его спина скрылась за другими, сбоку послышался незнакомый голос: — Ты это зря, он таких, как ты быстро ставит на место. Минхо повернулся, склонил голову набок и, словив чужой сочувствующий взгляд, пожал плечами. Правда? Нашли чем удивить. Волновало ли его это? Пятка с силой толкнула подножку, подняв мотоцикл в стойку. Минхо сел ровнее, позволяя мотору загудеть низкой вибрацией. О нет. Определённо нет. Мелкие гадости не стоят внимания. Минхо плавно раскрутил двигатель, перевёл передачу на первую и резко выжал газ, отпуская сцепление. Мотоцикл рванул вперёд, переднее колесо приподнялось на мгновение, и рёв мотора перекрыл все звуки вокруг. Глаза округлились за секунду, Минхо сильнее сжал руки на руле, не ожидая такого старта, и едва оба колеса сцепились с асфальтом, он почувствовал, как мощь мотоцикла отзывается напряжением в мышцах спины. Резкий истерический смех зародился в груди, но Минхо быстро подавил его и сосредоточил своё внимание на том, чтобы удержать чёртову хаябусу в руках. Чан был прав. А вот Минхо чуть не проебался. Адреналин подскакивает в крови за секунду. Поле зрения сужается до туннельного, размыв всё, что было на периферии, в цветные пятна. На повороте защитная пластина на секунду касается асфальта, выбивая искры от трения; байк опасно наклоняется, слики цепляются за дорогу, едва удерживая сцепление. Ему откровенно стрёмно. Даже по-настоящему страшно укладывать непривычно тяжелый байк в поворот. Минхо чувствует, как заднее колесо начинает скользить, и на мгновение кажется, что потеря контроля неизбежна. Асфальт почти дрожит под ним, а оглушающий звук двигателя дополняет грохочущие биения его сердца. Он не привык гонять на байках, не привык к такой мощности, которая требует абсолютной точности и уверенности в каждом манёвре. Любая оплошность — быстрая заявка на смерть. Минхо ощущает её леденящее дыхание на загривке. Дорога незнакомая. Повороты глубокие. Минхо в проигрыше по всем пунктам, и он отстаёт уже на третьем повороте, когда замедляется, считай, гостеприимно пригласив остальных его обогнать. Минхо тут не ради победы. И не ради свидания с бродящей среди них Госпожой Смерть. Он приезжает последним и не чувствует ни капли разочарования, наоборот, только откровенную радость от ностальгических чувств. И конечно, небольшую гордость за себя, что байк Чана всё-таки не был разъёбан, хотя, откровенно, шанс был. Чан оказывается первым, кто подлетает и хлопает Минхо по плечу. Хотя Минхо не видит буквально ничего и может догадаться только по знакомому голосу. Перед глазами — яркие пятна. Воздуха в лёгких не хватает. Грудь разрывает от желания кричать и смеяться одновременно. Минхо сгибается, неловко ударяется шлемом о руль. Чувства распирают так сильно, что сдерживаться просто невозможно. Он стягивает с себя шлем, пихает его в руки Чана и искренне начинает смеяться. Минхо смеётся так долго, что это даже начинает выглядеть подозрительно, пока в конце концов, почувствовав облегчение, он не затихает на выдохе. — Хэй, я же предупреждал, аккуратнее. Минхо поднимает голову. Глаза — чёрные блюдца, а лицо наполнено блаженным кайфом. Для Чана всё очевидно, для стоящего позади Хёнджина — тоже. Вот только вместо понимающей обеспокоенности, на его лице — опасливое разочарование. — Да, твой байк оказался резвей чем я ожидал. Чан с гордостью хлопнул по нему. — Так этот выпендрёж был случайным? Ты чуть не улетел в кювет, — голос Хёнджина отдавал ещё большим холодом, чем был вначале. На недружелюбную колкость Минхо ответил неопределённым пожатием плеч. — Вообще-то, для первого раза ты отлично справился, — Чан ободряюще хлопнул ладонью по плечу, пытаясь сгладить открытое неприятие Хёнджина. Будь Минхо в состоянии думать, он бы может даже попытался сложить два плюс два, но в его состоянии любые цифры превращались в набор смазанных клякс. Минхо медленно спустился с байка, почувствовав, как дрожат ноги под тяжестью напряжения. В теле играло чистое, почти первобытное желание, и Минхо хотел этого — почувствовать что-то, что заставляло его кровь кипеть, заставляло его тело реагировать быстрее, чем разум мог осознать. Кончики пальцев подрагивали, тянулись обратно к рулю. И всё это было так очевидно. Он скучал. Ох, как же он скучал. Столько лет старательно избегать любого случайного и не очень контакта с прошлым увлечением; ограничивать себя, чтобы затем осознать, насколько же сильно ему не хватало конкретно этого чувства. Закованный в рамки безопасной университетской рутины, Минхо потерял его, даже больше — забыл. Под ложечкой засосало. Секунда. Другая. Минхо осенила идея. Пока ещё только образ идеи, но она вспыхнула так неожиданно ярко и чётко, что отмахнуться от неё было бы настоящим преступлением. Не все случайные совпадения плохие. В конце концов, одно из них привело Минхо сюда. Феликс. Минхо не даёт сбежать этой мысли скользкой рыбой, а хватает её и осознанно позволяет неожиданному желанию укорениться в его голове. Слишком много схожестей, привлекающих его, и кем был бы Минхо, если бы он не воспользовался этим шансом? Чуть позже он обдумает всю картину целиком, притянет нужные ниточки и поймёт, стоит ли оно тех глупостей, что его будут ждать на этом пути, а путь был неблизкий, долгоиграющий. Минхо отрывает взгляд от асфальта, задирает голову, набрав полные лёгкие дымного воздуха, и, опустив, пересекается взглядом со стоящим вдалеке Сынмином. Ой. Губы изгибаются в режущей ухмылке. Минхо беззаботно машет рукой, с лёгкостью принимая факт того, что так неловко раскрылся. Ну и ладно. Сынмин не реагирует, не подаёт даже признаков ответного узнавания, а наоборот поворачивает голову обратно к своему собеседнику. Минхо ожидал, что вспыхнет искра-буря-безумие, но получил только безразличие незнакомца, которому нет дела до окружающих. Действительно ли не узнал или не выходит из своей роли? Минхо предпочёл бы не знать ответ, а тихо скрыться. — Знаешь, хён, думаю мне пора. Минхо оставляет шлем Хёнджину, и то, с какой обречённостью он берёт его в руки, даже веселит. В другой день Минхо бы поинтересовался у Чана, как они сошлись и почему Хёнджин, при всей его очевидной нелюбви к гонкам, так крепко с ними связан, но сегодня и без того было узнано слишком много, а у Минхо совсем другие приоритеты, и изнурительная допытливость в них не входила. Минхо уверенно проскальзывает сквозь толпу в сторону пустыря, скривившись разок от слишком громкого крика, в то время как зрители тонкими ручейками пытались протиснуться вперёд и прижаться ближе к краю трассы для лучшего наблюдения. Гравий с обочины хрустит под подошвами, пока мелкий щебень не сменяется тонкими хвойными иголками, несколько из которых Минхо умудрился словить в манжету штанов и даже одну в носок. Приходится сделать крюк сквозь густые заросли, чтобы вернуться к самому началу пути, откуда он стартовал и где бросил машину Хан — чёрт его дери — Джисон. Мёртвый бельчонок торчал из кармана весёлым напоминанием, не давая Минхо забыть: то, к чему он шёл, больше ему не принадлежало, даже если издалека космический бок приглашал развлечься так же, как и когда-то давно. Минхо садится внутрь, поворачивает ключ до упора направо, затем, выставив ногу наружу, стряхивает колючие иголки, пока привыкает к знакомому глубокому урчанию под капотом. Её восстановили полностью. Это был Сынмин? Джисон? На это потребовалось бы много денег. Взгляд проскальзывает по панели, замечая вместе со старыми отметинами от его собственного ножа мультяшные наклейки из знаменитого аниме. Минхо фыркает и проводит пальцем по дурацкой звёздочке, приклеивая отошедший луч стикера обратно. Закрывая дверь, Минхо замечает фигуру впереди, всего в нескольких сантиметрах от бампера, — Сынмина. Его неподвижный взгляд всё ещё давил так же, как и когда-то. В одной руке он сжимал телефон, другая — мимолётным движением коснулась виска, сбрасывая с волос прилипший лист, и тем самым привлекая внимание к открытому лбу, где рваная чёлка не скрывала изогнутый шрам, тянущийся через бровь к линии роста волос. Получен не стараниями Минхо, хотя мог бы, будь он более безрассуден и менее сдержан. Ну что, Минхо, как тебе на вкус прошлое? Ностальгирует? Какое-то чувство царапнуло черепную коробку изнутри, потянуло за нервные окончания, посылая импульсы к ноге, лежащей на педали, и заставляя её рефлекторно дёрнуться, вдавить сильнее — к земле, к возросшим оборотам под капотом, к просвистевшему выстрелу из трубы. В рассеянном свете фонаря Сынмин чуть сощурился, приподнял брови, выражая лёгкий скепсис среди других, более сложно считываемых эмоций. Минхо в ответ склонил голову набок и вытянул уголки губ в беззаботной и не менее сложной улыбке. Но это не вызвало ничего, кроме холодного, мертвенного спокойствия, с которым Сынмин подошёл к двери. Минхо, не теряя любезности, нажал пальцем на кнопку, поднимая выше стекло, и оставляя между ними не больше, чем иллюзию контакта. Костяшки стукнули по стеклу трижды, Минхо моргнул в ответ столько же. — Ли Минхо. Минхо мотнул отрицательно головой, затем показательно прижал указательный палец к губам. — Тсс. Сынмин нахмурился. Минхо выждал небольшую паузу. — Слышишь, как хорошо: воздух не испорчен твоим скулежом. Пусть так и остаётся. Свистящий звук, с каким Сынмин набрал воздух в лёгкие, сказал больше самих слов. Минхо растянул губы так широко, что показались розовые десна. — Пока-пока, Минни. Минхо махнул рукой, намереваясь поставить окончательную точку в этой не очень-то желанной встрече, но для Сынмина последнее слово — как возможность бросить несмываемый смоляной плевок. — Я скучал, Минхо. Вот уж нет. — Я по себе тоже скучал. Движок почти глушит ответную колкость. И всё же Минхо уверен, что сказанного с обеих сторон было достаточно, чтобы всколыхнуть застывший на дне мусор из воспоминаний, но недостаточно, чтобы вновь о него пораниться. Обращение с острыми предметами требует предельной осторожности, а Сынмин был не просто острым, а тяжёлым и громоздким топором. Некоторые инструменты должны оставаться забытыми. Ехать обратно было неожиданно приятно. Тело действовало на автомате, и всё, что требовалось от Минхо, — лишь довериться собственным рефлексам и отдаться течению извивающегося межгородского шоссе. Минхо выбрал более длинную дорогу, но при этом на которой отсутствовали камеры с датчиками скорости. Просто хотелось насладиться самой возможностью её течения; немного отдохнуть и расслабиться перед предстоящим днём (да и не только днём, учитывая, что он неожиданно влез рукой в осиное гнездо, и оставалось только заранее подготовить мазь от укусов). Пегие офисные здания небольшого городка сменились густым ночным лесом, и из всех звуков осталось только его эхо собственных мыслей и вторящий им рычащий мотор. Минхо чувствовал уютное удовлетворение. Яркое зелёное пятно заправки выскочило из-за кустов неожиданно, как будто кто-то нарочно спрятал её в этом забытом богом месте. Минхо сбросил скорость, щурясь на яркий свет. Колёса прошуршали по опавшей листве. Он открыл дверцу, сползая вниз, и лениво оттянул воротник футболки, чтобы подышать, но едва набрал воздух в лёгкие, тут же чуть не подавился им. Громкий, даже более того — пронзительный свист разрезал воздух подобно выпущенной в тишине пуле. Минхо напряжённо обернулся. Сидящего под стеной работника с сигаретой было несложно заметить — тот приветственно приподнял козырёк кепки и, потушив сигарету, громко произнёс: — У меня только дизель остался, сорян. Минхо с сомнением посмотрел на колонку, где и правда скотчем была прилеплена бумажка с напечатанным предупреждением. Что ж, не удивительно. Он заехал в далёкую глушь. Вообще удивительно, что в таком месте хоть что-то работало. Минхо подкинул ключи в ладони, и всё равно зашагал внутрь небольшого здания. Судя по недовольному кряхтению, это была не та реакция, которой от него ожидал работник заправки. Единственная работающая люминесцентная лампа превращала крохотный магазин в лавочку из малобюджетного триллера. Минхо хмыкнул, подумав, что за последнее время он побывал уже в нескольких киносценариях, и после триллера, по нарастающей, предпочёл бы не оказываться ни в каком подобии детективного боевика с копами, мафией, чтобы поймать пулю в притоне какого-нибудь наркобарона Ян; или ещё лучше — ужасающий хоррор с вампирами. Хотя вампиры звучит не так плохо… В конце концов, Минхо любил чувства во всех их проявлениях. А укусы… Укусы — это вкусно. Только бы самому не стать бездушной тварью. Гудение работающего кофейного автомата почти убаюкивает. Минхо вдыхает запах крепкого американо, и, поставив его на прилавок, достаёт кошелёк. — А она снова ездит, да? Нехило ты её починил. Хлопок по одному бедру. Затем по-другому. Но кошелька нет. — М? Кто? — не особо задумываясь, Минхо переспрашивает. — Ну, тачка твоя. Бровь вопросительно изгибается. — Ездит, верно. Минхо ускользает от ответа, не совсем понимая, о чём диалог. — Это удивительно, учитывая, во что она превратилась. Минхо моргнул, но работнику и не нужно было больше ничего отвечать. — Это же было в прошлом году? Да? Минхо понятия не имеет, что было в прошлом году. В прошлом году он защищал магистерский диплом, и всё, что его интересовало, — как бы свести цифры и доказать их правомерность перед научруком. — Ты перепутал, — Минхо показал телефон. — Телефон прокатит? Терминал работает? — Ага, — кивок. — Разве? Я точно помню оторванный космический спойлер, да и номер вроде тот же. Минхо замер. Напряжение сковало позвоночник, а взгляд стрелой метнулся к окну, сквозь которое было видно кусок переднего бампера. — И что ещё помнишь? — Да мало, на самом-то деле, — пожал плечами, — Я на работу ехал, считай, пока на перекрёстке стоял, то глазел. — Помимо спойлера ведь было что-то ещё? Доля сомнения проскользнула во взгляде кассира, пока он пальцем тыкал на экране кассы. Настойчивость, с которой Минхо допрашивал, настораживала. — Не уверен. Минхо чуть склонил голову набок и задумчиво проскользил взглядом по лицу парня. — Я столько денег потратил, чтобы её восстановить, — Минхо картинно вздохнул, — Это было ужасно. А багажник… — смолк на печальной ноте. Глоток кофе обжог гортань, и Минхо сощурился от неприятного ощущения, добавив к своему образу ещё и страдание. — Да уж… Там что багажник, что крыша, пару раз перевернёшься — и не такое получишь, — тихо произнёс кассир, с хрустом отрывая чек. — Я этого не видел даже в новостях, хотя событие достойное освещения. — Ага. Достойное. Минхо криво усмехнулся, забирая кофе. Достойное, Джисон. Очень достойное. — Ты там будь аккуратнее, тачка-то, может, и классная, но жизнь одна. Ты ж не кот. — Я запомню. Колокольчик за спиной прозвенел настолько зловеще, что Минхо ощутил, как рой мурашек пробежал по спине. Минхо сделал несколько шагов и остановился перед машиной. Внимательный взгляд уткнулся в металл, пытаясь едва ли не с лазерной точностью вычислить все несостыковки с его воспоминаниями. Кончик пальца коснулся царапин на крыльях, но это была такая ерунда… Медленно обойдя машину вокруг, Минхо остановился у багажника и сощурился. Да, новый. Но это ничего не значило. Ничего. Космическая краска та же самая. И это тоже ничего не значило. Сынмин знал художника… он мог бы вернуть её в прежний вид. Мог. А стал бы? Горький кофе разливается во рту бодрящей плёнкой, но мозги не прочищает. Ему нужно залезть под капот, только вот зелёный свет от вывески не даст рассмотреть ничего, если только оно не будет светиться как криптонит. Помимо этого, нужно было успеть к началу учебного дня на собственную лекцию. Вот же, Джисон… Оказался тем ещё фруктом. Сплошная загадка. День предстоял интересный. Минхо, конечно, согласился пригнать машину обратно, но вот молча оставить её на парковке никто не обещал. Когда дорожный знак, обозначающий городскую черту Сеула, пронёсся мимо, тусклая серость уже рассеивала горизонт. Тучи затягивали небо, и Минхо мог уже чуять витающий в воздухе запах грядущего дождя.