1%

— И в какой момент ты понял, что находишься в полной жопе? Драко прикрыл глаза и сглотнул, представляя вьющиеся волосы и глаза цвета шоколада. Такого блядски сладкого, что если повысить дозу — заработаешь диабет. Пэнс сидела на соседних качелях, качая ногами и смотря куда-то в небо, чуть прищуриваясь от солнца. Прогуливать пары всегда было ее любимым занятием, а когда она увидела разбитого Малфоя, сидящего на детской площадке, то не смогла пройти мимо. Малфой не знал. Точнее – не понимал, в какой момент его жизнь поменяла течение, оставляя маленькие ранки на психике, стоило только подумать об одной вездесущей девчонке. Смешно даже признавать, что проблема в ней. Или не в ней, а в нем, раз он так зациклился на обычной бабе. — Как отец? Малфою даже не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что Паркинсон скривилась и недовольно на него посмотрела. Аура ее ненависти могла снести с ног, если бы такое было возможным. — Один-один. Так и с каких пор ты прогуливаешь? — Малфой еле заметно улыбнулся. — Вот я-то как раз завсегдатай прогулов, чего не скажешь о тебе. Твоя успеваемость полетит к чертям собачьим, если ты не соберешься, размазня. Где та статная блондинистая сучка, которую я знала? Нарцисса была бы недовольна, увидь она своего сына таким подавленным. И не на паре, — Пэнс рассмеялась. Драко покосился на подругу. Та активно начала раскачиваться на качелях и улыбаться. Будто бы только что сказала самую смешную шутку в ее жизни. — Статная блондинистая сучка? Я так у тебя в мобильнике записан? Стой. Не хочу знать, — поморщился. — Ее бы точно хватил инфаркт, если бы она сейчас увидела, в каком я состоянии. — Не будем ее расстраивать, меньше всего я хочу видеть женщину, которую я люблю и уважаю, обеспокоенной. — Мне пора начинать ревновать мою мать к тебе? Черт, у отца конкуренты. Пэнс подмигнула. — Нарцисса шикарна, сложно это не признать. Если бы я не так хорошо тебя знала и ты не был бы таким вредным говнюком, я бы согласилась на фиктивный брак только ради такой свекрови. Драко поежился, на что Паркинсон звонко хохотнула. — Тогда я счастлив, что ты меня слишком хорошо знаешь. Пэнс затормозила качели, острым взглядом рассматривая Малфоя с головы до ног. Парень с детства знал этот взгляд – она сканировала, просматривала его как на ладони, и черт бы побрал Пэнс, но для нее он был как открытая книга, она всегда знала о его проблемах и слишком больно била в окровавленную рану, просто чтобы напомнить, что может быть больнее. Так она учила его справляться с трудностями, так она напоминала ему, что он не такой уж и идеальный, каким хочет казаться, с помощью своего острого языка и не менее острых слов она вонзала в него клинки, чтобы сделать сильнее. Малфой и проклинал ее, и боготворил. — Как там Тори? И вот опять. Бам. Будто точно знает, куда бить и как сильно. Если бы они играли в морской бой, Паркинсон стала бы чемпионом, всевластно посматривая на обломки его кораблей. — Иногда мне кажется, что ты читаешь мысли. Пэнс аккуратно поправила прямую челку и мило улыбнулась, чмокнув губками. Сегодня не было ярких цветов в ее образе, лишь бежевые и белые тона. Как конфетка, только с ядом. — Блейзи купил домой крест, думая, что это помешает мне попасть внутрь. Говорил что-то о проверке на нечистые силы, — она пожала плечами, продолжая: — Тео освятил свою комнату, беспокоился, что я узнаю о его грязных секретах и фантазии. Бедный, не знает, что у него на лбу все его извращения написаны. Милый невинный цветочек, у таких сто процентов есть свой личный подвал с … Я даже не буду продолжать эту мысль. Так и как там Тори? — Не знаю, — Малфой впервые в жизни пожалел, что не курит. Затуманенная голова и никотин помогли бы хоть на пять минут забыть о подступающей тошноте и беспокойстве. — Классные у вас отношения. — Боже, блядь… — Я не «Боже» и уж тем более не «блядь», так что вспоминай все слова, которые учил, открывай свой словарный запас, высовывай язык из жопы и начинай уже говорить, — Драко чувствовал, что девушка начинала заводиться. Учитывая, что в гневе он видел ее только несколько раз и те были не самыми лучшими моментами в его жизни, то пришлось говорить. Только что? «Пэнс, я проебался», — она не удивится. Ни капли. «Пэнс, ты была права», — нет, точно не это, а то слишком зазнается. «Пэнс, у меня скоро поедет крыша», — она вызовет подкрепление в виде Блейза, а лишний раз слушать лекцию нет желания. — Пэнс, я поставил точку, — на выдохе, чересчур быстро, но так легко, будто оковы сбросил. Драко впервые смог ощутить легкость в груди, как будто можно сделать полноценный глубокий вдох и ничего не будет мешать, не задушит. Это та эйфория, о которой все говорят? Когда наконец-то сделал то, о чем слишком долго думал, но не решался? — Я рада, теперь наконец-то реши ту проблему, что действительно тебя беспокоит. Паркинсон молча встала с качелей, отряхнулась, поцеловала Драко в щеку на прощание и удалилась, насвистывая только ей знакомую мелодию. Малфой в очередной раз удивился ее проницательности. Беспокоила не Астория и их завершившиеся отношения. А все она – Грейнджер. Не выходила из головы даже ночью, прокрадывалась под ребра, заполняя все пространство внутри, обживалась там, ерзала, царапалась. С ней он не мог мыслить рационально, взвешенно. Всегда побеждали эмоции, а слова лились быстрее, чем мозг успевал их обработать. Такой идиот. Их связь построена на эмоциональных качелях — сплошной и беспросветный красный флаг. Пора прекращать морочить и себе, и ей голову, выкинуть из головы и забыть. Уйти в тренировки, в саморазвитие, наконец-то вернуться к прежней жизни, показать самому себе свою улучшенную версию. Даже если придется окончательно разорвать все связи с ней. *** Дурмстранг покинул стены университета, обещая с радушием принять команду и болельщиков Хогвартса в следующем году у себя для очередного товарищеского матча. Студенты успокоились, вновь погружаясь в рутину учебной жизни. Грейнджер не жалела о своем поступке, строго решив, что поступила честно. Единственный, кто не давал ей покоя все это время – Малфой. Она каждый раз задумывалась о его словах, сопоставляла с реальностью и не могла прийти к единому мнению. Да, она определенно сравнивала его с некоторыми молодыми людьми, что уделяли ей внимание. Но, возможно, она делала это не потому, что он ей так сильно интересен, а просто из практики? В ее маленьком списке любовников он определенно занимал первую позицию, ей нравилось и как он целуется, и как выглядит, и как она ощущает себя рядом с ним. В сравнении с этим, прочие парни меркли. Но была ли в этом эмоциональная привязка? Может, здесь играли лишь спортивный интерес и желание обладать только лучшим? Привычка все анализировать и обдумывать скоро привела бы Гермиону к гробовой плите, потому что так много и усердно думать вредно. Грейджер не заметила, как подсела к Драко, что расположился на пуфике во внутреннем дворе рядом со столовой. Часть студентов заняла столы внутри здания, а тем, кому нравилось обедать на природе, уселись за столы во внутреннем дворе. Малфой же сидел у дерева, предпочитая книгу еде. Казалось, он не обратил внимание на подсевшую к нему девушку, отчего той стало неловко и она хотела было уйти, но вопрос, заданный таким ленивым и скучающим тоном, заставил замереть и повернуться, чтобы увидеть своими собственными глазами человека, который поинтересовался: — Как у вас с Крамом? Ни «привет», ни «как дела». — А у тебя с Тори? — бровь Грейнджер вопросительно изогнулась, а Малфой наконец-то оторвался от книги. Встретились взглядами, и оба почти одновременно отвели глаза. Прошла будто бы вечность, прежде чем Драко ответил, прочистив горло. — Дерьмо. Она душнила. — Дерьмо. Я такая сука. Оба засмеялись. Атмосфера переменилась. В глазах парня уже не было той холодности, ее заменили серебристые смешинки. — Он предложил встречаться. Драко чуть наклонил голову, закрыв книгу и отложив ее. Чуть наклонился и, черт бы побрал эту его усмешку, произнес: — Поэтому ты сука? Грейнджер улыбнулась, впервые она рассказывала кому-то о Краме. С подругами Гермиона пока не поделилась, за всю неделю у них накопилось столько дел, что ученический совет зашивался, не имея возможности собраться всем вместе и просто поболтать за стаканчиком колы и чего-нибудь вредного. Поэтому Малфой стал первым, кто узнал о предложении. — Он сводил меня на вампирскую романтику, а после предложил встречаться. Драко нахмурился. — Романтику? Ты же тащишься от триллеров и детективов, — Гермиона слегка опешила, посмотрела на Малфоя и сощурилась, не понимая, откуда у него взялась эта информация. Ничего подобного она не рассказывала, да и в блоге нигде не указывала. Малфой, увидев ее озадаченность, решил прояснить: — Ты на какой-то вечеринке выдала фразу, что спрятать труп и оказаться вне подозрений очень просто, если смотреть сериалы. Грейнджер рассмеялась, вспоминая этот момент. — И ты задумался? — Был моментик. Что ты ответила Краму? Глаза в глаза. Разговоры студентов на заднем фоне ушли на вторые и третьи планы, в воздухе будто застыл привкус нерешительности и недосказанности. Отчего-то щекочущее чувство где-то в животе не давало покоя под пристальным, приковывающим, стальным взглядом. Как в одном человеке уживались флирт, безумие, сталь и нотка невинности? Невозможно быть настолько притягательным, и при этом безумно отталкивающим. — Он… не цепляет? — Малфой сощурился, спускаясь взглядом ниже к губам, подбородку, ключицам. — Я не вижу этих отношений на расстоянии. Не могу объяснить. А ты с Тори как? — Разошлись из-за очередного скандала, — пожал плечами и отвел взгляд, задумавшись над чем-то. — Она захотела, чтобы я удалил всех девчонок из своих социальных сетей. Это ваш девчачий фетиш – устанавливать свои правила на начальном этапе отношений? Сначала удали всех девушек, потом никого не лайкай, после ни на кого не смотри, а дальше что? Драко проследил, как Грейнджер морщит носик и недовольно фыркает. — Нет, Драко, это красный флаг, но ее понять можно. Она не уверена, что ты ей не будешь изменять, поэтому таким неуверенным образом хочет оградиться от этого. — Не находишь это глупым? Если бы я захотел изменить, я мог сделать это и без подписки в социальных сетях и без лайков. Она бы никак не смогла проконтролировать это. — О, простите, я забыла, что имею честь разговаривать с секс-символом Хогвартса, как ты от своего обожания спишь с кем-то, кроме себя? — Грейнджер несильно толкнула его в плечо, Малфой театрально охнул и обиженно пискнул. Оба засмеялись. — Мне трудно приходится, поверь. — Ты бы как поступил, если бы твоя девушка была красива и пользовалась бы обожанием у парней? Малфой посмотрел на Грейнджер скептично, будто бы спрашивая: «Ты серьезно?» — Явно не стал бы требовать удалить всех парней из друзей. Просто показал бы им, что она – моя. Смотрите, любуйтесь, завидуйте, но трогать запрещено. Пусть слюни пускают, зато я буду смотреть и думать «о, это моя красотка», — Малфой откинулся на пуфик и улыбнулся, будто что-то представил, Гермиона поймала себя на мысли, что любуется его безмятежной и искренней эмоцией. — Поэтому я не понимаю девушек, которые хотят меня переделать. Вы со мной начали общение, зная, что я собой представляю. Зачем пытаться слепить из меня другого человека, если можно найти просто другого парня? — Конечно, у тебя так все просто, — Гермиона оценивающе посмотрела на Малфоя с головы до ног, фыркнула, взмахивая руками. — Посмотри на свою смазливую мордашку, каждая девчонка при виде тебя думает «черт, хочу его». А потом уже к вытекающим добавляется пунктик, что «я смогу его остепенить, ради меня он изменится». Малфой по-чеширски улыбнулся. Это та самая улыбка, от которой сердце пропустило удар. Обезоруживающе невинно. — Все возможно, — пожал плечами. — Просто смотря на тех, с кем я встречаюсь, я понимаю, что я для них только галочка. Как достижение, которое хочет получить любая девчонка, чтобы похвастаться. Мало ведь, кто способен поговорить со мной, — он перевел взгляд на коленки Грейнджер, поднимая его все выше, пока не дошел до глаз. Шоколад, в котором можно легко утонуть. — Хм, как ты, например. Обычный разговор, ни к чему не обязывающий. И мы ведь даже еще не целовались! Оба одновременно засмеялись. — О да, это упущение! Момент, и Драко стал серьезным. Смешинки в глазах превратились в непоколебимую сталь, а весь вид стал слишком напряженным. Гермиона застыла, боясь, что она поспособствовала перемене его настроения. — Когда ты действительно любишь человека - не можешь ему изменить. Наверное, потому что не видишь никого вокруг, кроме него. Я бы перестал уважать самого себя, если бы изменил девушке, которую сам бы выбрал. Слова прозвучали как звоночек, напоминая о важности и истинности. Взгляды встретились, и в каждом было что-то неподвижное, как будто момент замер. Они обдумывали сказанное, словно раскладывая это по кусочкам в своих умах. Первая мысль возникла о том, как сложно сохранить верность, когда вокруг так много искушений и соблазнов. Именно об этом они разговаривали с Малфоем на одной из вечеринок. Что нет смысла останавливаться на чем-то одном, отягощая себя постоянным партнером, когда молодость дана нам для того, чтобы ошибаться и искать. Нынешние слова Драко шли вразрез с этой мыслью. В тишине каждый обнаружил в себе крошечный огонек, который пытался растопить сомнения и страхи. Они осознали, что измена – это не только предательство другого, но и предательство самого себя, своих принципов, своей чести. — Ты прав. Наверное, по этой причине я отказала Краму. Драко поднялся с пуфика, захватив книгу, потянулся и бросил, не оборачиваясь: — Не переживай касательно блога. Людям не всегда нужно знать, что творится у тебя в голове. Если это твой способ высказаться, то почему бы и нет? В груди защекотало. Почему-то Гермионе хотелось ему поверить. *** Гермиона, изрядно подвыпившая, прислонилась головой к изножью кровати. Девичник у Джинни был настоящим праздником для души. Веселая компания девушек собралась вместе, чтобы пообщаться, расслабиться и, конечно же, немного пошутить. Среди них была и Астория, чье настроение в этот вечер было подпорчено несколькими рюмками алкоголя. Джинни, пританцовывая под какую-то иностранную песню, прокричала: — А что у нас Тори не в духе? Как же Малфой, совсем не справляется с твоим настроением? Гринграсс непонимающе взглянула на Уизли, будто та сморозила глупость. — О чем ты? Мы расстались. — Погоди, — Парвати приподнялась на локтях. Кажется, ее головная боль вмиг испарилась, уступая место заинтересованности: — Серьезно? — И не только это, — продолжила Астория, опрокидывая очередной шот. На столике осталось еще шесть, и, кажется, девушка была нацелена выпить их все, — но и близости между нами уже не было, видимо, с той самой вечеринки, когда Хогвартс потерпел поражение в матче. Грейнджер на пальцах подсчитала примерную дату, чтобы понять: — Три недели назад? — выпалила, почти крича. — Охереть, — головная боль у Патил совсем прошла, потому что девушка уже пододвинулась к краю кровати, удобнее устроившись, чтобы слушать. — Да, — кивок от Тори, и она поморщилась от шота. Джинни лишь присвистнула, отправившись искать в аптечке что-то от похмелья, потому что юной девушке точно утром это пригодится. А так как никто не хотел бы утром приводить Тори в чувства, то запастись лекарством нужно было наперед. — Он будто стал сторониться меня, никакой близости. Сначала я была уверена, что он мне изменяет. Боже, я сошла с ума настолько, что следила за ним… Но выяснилось, что почти все свое свободное время он проводит на стадионе. Безвылазно. Джинн вошла с аптечкой в руках, как раз в тот момент, когда Гринграсс хотела взять еще один шон. Уизли забрала его из рук подруги и поставила на место. — Нет, дорогая, пожалуй, тебе стоит остановиться на сегодня. Тори грустно посмотрела на спасательную жидкость, будто видела в алкоголе решение всех своих проблем. — Может быть, его задело их поражение? От этого усиленно тренируется. Гермиона чувствовала себя паршиво. Искренне поддержать Асторию она не хотела, потому что в глубине души понимала, что когда Драко сказал о расставании с Гринграсс, внутри Грейнджер залпом прошибли фейерверки. И сказать мнение Малфоя на этот счет не могла, потому что о личном не разбалтывают на вечеринках в компании пьяных девушек. А Гермиона считала их с Малфоем разговор личным, не для посторонних ушей и уж явно не для бывшей его девушки. — Возможно. Но он перестал меня замечать, у меня как будто бы и не было парня, никак не интересовался мной, не писал, про остальное я вообще молчу, поэтому я решила поговорить с ним. — И что? — Уизли покосилась на Грейнджер. Гермиона пожала плечами, мысленно отмечая, что Джинни слишком подозрительна. Гермиона уж точно в их расставании никакую роль не играла. Да и в целом не совсем понимала, что тут делает и как Астория может к ней хорошо относиться, если почти все, кто допущен до элитных вечеринок, в курсе, что их с Драко что-то связывает. Конечно же, если бы Тори подошла поговорить об этом с Гермионой лично, то та точно заверила бы ее, что между ними ничего нет. А потом в целях безопасности своей и своих слов, которые она не могла нарушить, держалась бы от Малфоя подальше. А лучше – сменила бы университет. «Боги, Грейнджер, ты пьяна. Усмири свой разум и прекрати из мухи раздувать слона!» — Ему неинтересна. Продолжать отношения, в которых нет смысла, он не хочет. Думал, что отвлечется, уйдет в спорт, и влечение вернется, но после этого он лишь пришел к выводу, что ему даже так лучше. — Вы сколько с ним встречались? Месяц? — Полтора. После проигрыша у нас близость сошла на ноль. Будто в нем сработал стоп-сигнал. Но! — Астория бодро хлопнула в ладоши и пьяно улыбнулась. — Это к лучшему, мои розовые очки спали, я поняла, что Малфой не тот, кто скрасит мое одиночество в старости, так что ищем мишень дальше. Смех заглушил музыку. Девушки вновь вернулись к веселью. Гермиона лишь задумалась о том, что, когда они общались, он не выглядел встревоженным из-за проигрыша и ни разу не поднял эту тему. Может, в нем играла мужская гордость, но факт того, что Драко открывался для нее с новой стороны, радовал и волновал. Грейнджер не знала, как к этому относиться, и пока не хотела думать, что с этим делать.