Семь минут в раю.

Зимние каникулы в университете открываются сразу несколькими вечеринками разных курсов и факультетов. Кто-то уже в первый день уезжает домой, кто-то делает это только ради подготовки к очередной пьяной тусовке, а кто-то, как Виктор, остается в университетском общежитии, что совсем скоро окунется в полумертвую тишину коридоров и закрытых на замки комнат. Химический факультет высасывает жизненные силы из Виктора настолько, что каникулы открываются для него продолжением самостоятельного обучения, и без того идеального, но недостаточного для полной уверенности в своих силах, — по крайней мере, Виктор планирует открытие каникул с такой вот именно стороны, пока дверь в его комнату с грохотом не распахивается в полдевятого вечера. — С вещами на выход! Время отдыха и пьянства! Радостный женский голосок заставляет Виктора прикрыть глаза и устало вздохнуть, и он не имеет ни малейшего желания поворачиваться к дверному проему. — Я не отдыхаю и уж тем более не пьянствую, Паудер, — отчеканивает Виктор, однако спокойно позволяет одногруппнице повернуть компьютерный стул на себя. — Давай, не ломайся, — протестует ворчливо Паудер, — к тому же, там будет твой любимый Джейс-мать-его-горячий-Талис! Девушка игриво вздергивает брови, а Виктор раздраженно закатывает глаза, отпихивая от кресла подругу. — Он не мой любимый и уж точно не горячий. — Верю-верю! — Паудер уверенно кивает, вновь используя такую бесящую свою эту провокационную интонацию, которая всегда появляется только в моменты разговоров о ненавистном друге с физического факультета. — Особенно если учитывать то, что ты влюблен в него с детства. Виктор щурится и практически шипеть начинает, словно змея какая взбешенная, в лицо довольной своими выходками девушки: — Если мы учились в одной школе и поступили в один университет, это еще не значит— — Так ты спустишься через пять минут в машину? — Мне нужно учиться. — Поучишься завтра! — Ты знаешь, что я ненавижу вечеринки, — он пытается. — Никакая это не вечеринка! Просто посиделки в доме Кирамман. — С каких пор я приглашен на вечеринку-посиделки в дом Кирамман? Паудер в театральной задумчивости мычит, обводя взглядом комнату. — Примерно с тех, что вот прямо сейчас, потому что я без тебя никуда не пойду, а если и меня пригласили, то тебя подавно! — Мне там не рады, — Виктор отворачивается на стуле к столу и подпирает голову кулаком над раскрытым конспектом, чувствуя на губах смесь победы и проигрыша одновременно. — Кейт тебя обожает, — единственная реплика, по-настоящему сказанная всерьез, заставляет Виктора вновь повернуться к подруге. — Чего так смотришь? Отсутствие полноценной дружбы между вами ни разу не мешает существовать факту ее расположенности к тебе, учитывая то, что я твоя лучшая подруга и по совместительству сестра ее девушки, а еще вспомним вашего общего друга Джейса, который на сто процентов проболтал ей о тебе все уши. — Заткнись, пока в тебя не полетела моя тетрадь. Глаза Паудер блестят в предвкушении, когда Виктор, не имея никаких аргументов, кроме никогда не воплотившихся в реальность угроз, тяжело вздыхает. — Кто едет с нами в машине? Паудер издает победный писк и скомкано, но слишком сильно, до удушения обнимает сидящего Виктора, успевшего пожалеть об этом своем вопросе слишком много раз, стоило ему слететь с уголков рта. — Не поверишь, твой любимый Джейс-мать-его-горячий-Талис! Девушка довольно хлопает в ладоши, а Виктор проклинает свое существование.

***

Полупустая университетская парковка в темноте вечера кажется менее жуткой и унылой только благодаря крупным хлопьям падающего снега, сразу же прилипающего к лохматым волосам Виктора. Трость, которую пришлось прихватить с собой из-за особенно разболевшегося на перемену погоды колена, оставляет причудливые круглые узоры на не чищенных белых дорогах, и Виктор упрямо акцентирует внимание лишь на ее отметинах на снегу, пока не доходит до машины Экко, парня с биологического факультета, от которого Паудер не отлипает с той же силой, что и от него самого, но уже по другим причинам. Экко с улыбкой кивает напряженному Виктору, выдыхая сигаретный дым, и не глядя кидает окурок в сторону, обнимая второй рукой прижавшуюся Паудер. Оставив ребят наедине, Виктор обходит машину и открывает багажник, чтобы сложить нелюбимую трость, и активно игнорирует открывшийся вид на задние сиденья, на одном из которых виднеется знакомая макушка и свет от экрана телефона. Зная Джейса достаточно долгое время, чтобы считать их некогда друзьями, а теперь старыми приятелями, Виктор чувствует себя слишком некомфортно и встревоженно, открывая на выдохе дверь машины и встречаясь с карими глазами. Однако Талис, привыкнув к темноте после яркого света экрана, с радостным удивлением широко улыбается, разглядывая явно этой всей идеей с посиделками недовольным Виктора. — Я не знал, что ты придешь, Витя! Живот сковывается тревожным спазмом на долю секунды от этой вот своей формы имени, которой даже Паудер его не называет, но Виктор умело прячет свою нервозность за попытками усесться поудобнее с больной-то своей ногой, да стянуть с себя куртку, оставшись в темно-бордовом свитере. — Я тоже об этом не знал. Джейс понимающе хмыкает, скользнув взглядом по счастливой знакомой за окном машины, о чем-то активно тараторящей. — Как прошла сессия? — спрашивает Талис, не зная, с какой стороны подступиться. — В плане, я знаю, что ты всегда сдаешь все идеально, просто мы практически перестали общаться, так что это первое, что пришло мне в голову. Глупый вопрос, — Виктор в недоумении смотрит на него, отчего Джейс лишь сильнее тушуется. — Боже, почему я вообще начал этот разговор так глупо... Расскажи, как у тебя дела, Вить! К слову, крутой свитер, где брал? Виктор с глупой улыбкой ожидает конца сумбурной речи Джейса, и ему кажется, что он похож на провинившегося щеночка. — У меня все хорошо, спасибо, что спросил. Почему ты не уехал к маме? Джейс заметно успокаивается, слыша размеренный голос друга, встречи с которым последний учебный год начали ограничиваться приветствиями в шумных университетских коридорах и короткими глупыми разговорами, какие по пальцам пересчитать можно, в кругу знакомых, в которые Виктор, как правило, попадал на пару минут и совершенно случайно, в итоге сбегая в одиночество комнаты. — Кейт уговорила остаться до Нового года, а там уже к маме. К слову, ты же придешь к Кейт на Новый год? — к последнему вопросу интонация Джейса меняется, но Виктор не может разгадать, вежливость это обычная или действительно желание Талиса видеть старого друга за одним столом 31 декабря. — Не думаю, что это будет хорошим решением. — Опять собираешься праздновать в одиночестве? — укоризненно спрашивает Джейс. — Нет уж, если не пойдешь к Кейт, я приду к тебе в комнату, и ты никуда от меня не сбежишь. Виктор чувствует разливающееся в груди тепло от таких дружеских речей, но списывает все на жару в машине и шутливую натуру Талиса, потому что они давно уже не настолько близки, чтобы во время короткого разговора спустя отсутствие контакта несколько недель выдавать такие вещи на полном серьезе. Правда ведь? — Если и приду, то только для того, чтобы рассказать, как ты украл чужие ножницы в третьем классе перед уроком трудов, потому что забыл свои, — Виктор издевательски улыбается, решая играть по правилам Талиса. — Как грубо! — Джейс в изумлении открывает рот и начинает смеяться. Виктор хочет сказать что-то еще, но машина внезапно заполняется холодным ветром и на передние сиденья садятся все еще болтающие между собой Экко и Паудер, и Виктор отчего-то чувствует разочарование, пока спустя пару минут не чувствует слабый толчок локтем от Талиса. — К слову, — Джейс наклоняется к уху Виктора, переходя на шепот, едва различимый за включившейся музыкой, — эти ножницы все еще у меня дома. Покрывшийся мурашками от внезапной близости Виктор фыркает и тихо смеется, не замечая хитрого взгляда Паудер через зеркало заднего вида.

***

Успевший перенасытиться разговорами во время двадцатиминутной поездки на машине в компании бешеной Паудер, силы которой никогда не иссякнут, пытающегося то и дело утихомирить ее пыл Экко и постоянно рассказывающего что-то Джейса, Виктор уже вполне готов возвращаться в свою тихую уютную комнату, пополняя социальную батарейку, но Паудер, едва он успевает выйти из машины, позабыв свою трость в багажнике, ловко подхватывает друга под руку и бодрым шагом направляется к открывающейся двери дома Кейтлин, завидевшей приехавший автомобиль через окно. — Я знала, что ты придешь, — многозначительно начинает Кейт, быстро обнимая сконфуженного таким приветствием Виктора, говорившего с девушкой за все обучение в университете раза три. — Джейс, наверное, уже все уши тебе прожужжал в машине, да? — Скорее Паудер, — Виктор отчаянно нуждается в переводе темы, потому что Кейтлин выглядит слишком довольной, связывая в одну смысловую цепочку его приход и Джейса, и это сводит его с ума от непонимания происходящего. — Что я опять сделала?! — вклинивается в разговор театрально возмущенная Паудер, услышавшая свое имя. Виктор использует суету переодевания в коридоре поводом ускользнуть в более тихое место в виде гостиной, но натыкается на сидящую на диване и попивающую апельсиновый сок Мэл, и настроение портится окончательно. «Конечно, она тоже будет здесь». Девушка, подняв голову, на секунду в удивлении замирает с трубочкой меж губ, а затем отставляет стакан и с улыбкой поднимается со своего места, расставляя руки в стороны для объятий. — Виктор, надо же! Наконец-то мне будет с кем поговорить о пьяном балагане. В ответ не обнимает, а когда все же хочет опустить ладонь на чужую спину приличия ради, Мэл уже успевает заметить остальных и отойти, а Виктор намеренно не поворачивается ко входу в комнату, не желая видеть Джейса, виляющего воображаемым хвостом вокруг девушки, — и без того насмотрелся за этим на протяжении первого курса. Спустя несколько минут с кухни подтягивается уже явно подвыпившая Вай с охапкой стеклянных бутылок пива, едва помещающихся в руки. — Заканчиваем сопливые объятия, мне нужна помощь! — командует девушка. — Ты будешь пить или принести газировку? Виктор, пристроившись в углу мягкого уютного дивана, не сразу понимает, к кому обращается Вай, убирающая ненужные вещи с кофейного столика, и поспешно отвечает, когда девушка оборачивается на него, вскинув брови в ожидании ответа: — Нет, то есть да, газировку. Я могу принести сам, вообще-то— — Сиди уже, — отмахивается с улыбкой девушка и уходит на кухню, утащив вслед за собой за воротник шатающегося без дела Джейса, что вызывает у Виктора насмешливую улыбку. Мэл прибавляет на колонке музыку, Экко, вернувшись с перекура и получив по макушке от Паудер за постоянное курение, приглушает верхний свет, отчего комната отчетливее окрашивается мигающими гирляндами с окон и украшенной искусственной ели, и Виктор, разделивший диван с Кейт и Вай, начинает чувствовать себя куда легче, пока на кресло-мешок сбоку от него не плюхается Джейс с бутылками пива и газировки, последнюю из которых передает ему. Приглушенное музыкой и без того тихое: «Спасибо» утопает в осторожном: — Все в порядке? Виктор переводит взгляд на не скрывающего легкое волнение в глазах Талиса и фыркает. — Если я не хожу на вечеринки, это еще не значит, что мне некомфортно, Джейс. Лживая самодовольная улыбка прячется за бутылкой газировки, хотя, если уж честным быть, Виктору действительно не плохо, просто слегка непривычно и чуточку волнительно возвышаться на диване над развалившимся на полу Джейсом. Но ему по-прежнему не некомфортно. — Знаю, просто... Если что, дай знать. В школе ты никогда не ходил на такие встречи, поэтому... В общем, просто дай знать. Виктор, чувствуя тепло на душе от такой заботы и упоминания школьных лет, не отвечает, но кивает, и Джейс кивает ему в ответ, улыбнувшись уголками рта.

***

— Послушай, ты не можешь винить меня за то, что было полгода назад! — смеется Паудер, лежа на диване напротив Экко и пиная его шерстяным носком в грудь в попытках заткнуть. — О, действительно, я не могу винить тебя за то, что ты въехала на моей машине пьяная в бордюр, проехав три секунды по гребанной прямой! — Слушай, я тоже много чего вспомнить могу! И вообще, это все Вай виновата. — А я то с чего?! — вклинивается девушка, открывая третью бутылку пива. — Взять на слабо не значит быть виновной, знаешь ли. — К слову, тебе напомнить, как тебя практически исключили из-за твоего любимого взятия на слабо, пока я не заверил деканат, что ты адекватная? — подключается Джейс. — Я тебя умоляю, они сделали из мухи слона, — корчится Вай. — Ты подралась с уборщиком! — не унимается Джейс. — Ну не убила же! Виктор прячет лицо в ладонь, чувствуя смесь стыда и восторга. — Помните историю, как на нашем с Вай втором курсе во время сессии сделали два выходных дня из-за угрозы терроризма? — внезапно подает голос Кейт. — Тот звонок сделала я. Мне нужно было дополнительное время для подготовки к экзамену по праву. Все в шоке смотрят на Кейт, даже Виктор оборачивается через Вай, чтобы подтвердить, что ему не послышалось, это действительно сказала идеальная студентка Кейтлин, мать которой работает в городском совете, но девушка выглядит настолько серьезно и самодовольно, что верят абсолютно все. — О. Мой. Бог. Паудер произносит это с таким восторгом, что Виктор не желает больше считать ее своей лучшей подругой, но поддается общему смеху и для себя решает, что это действительно сумасшедше крутой поступок, и единственный, кто действительно мог совершить его, оставшись не пойманным и безнаказанным, это такая чокнутая особа, как младшая Кирамман. Несмотря на неимение интересных историй такого масштаба, а также неучастие во многих разговорах из-за незнания ключевых историй постоянно общающихся между собой ребят, Виктор поддерживает пьяное веселье и совершенно не скучает, даже осознает, что очень даже нравится ему среди данного дебоширства, а может все дело в выпитой наполовину бутылке пива, которую не смог впихнуть в себя Джейс, Виктор не знает и думать об этом особенно не хочет, потому что его впервые за долгое время не раздражает побаливающая нога и не возвращается желание отправиться в тоскливое одиночество. Не возвращается, правда, до того момента, пока спустя час и пяти игр в Уно, где проигравшие выпивают, — в каждой из которых Виктор выиграл самым первым, — заскучавшая Паудер, переглянувшись с сестрой и ее девушкой, не выдает: — Дамы и господа. Самое время играть в «Семь минут в раю»! Пока под довольные крики Джейс, успевший сойти с ума во время последней игры в Уно, где бился за место первого победителя с Виктором десять минут, спрашивает о правилах игры, Виктор, прекрасно их помня из рассказов Паудер, заметно напрягается, обводя взглядом всех присутствующих в комнате в надежде увидеть такую же реакцию, но сталкивается только со взглядом Мэл, произносящей одними губами: «Они окончательно спятили», и Виктор понимающе кивает. И пока ребята ищут пустую бутылку, чтобы крутить ее на столе для выбора участников, и подготавливают кладовку, в мыслях Виктора представляемая камерой пыток, Виктор вдруг понимает, что из всех присутствующих его эмоции разделяет лишь та, из-за которой сошла на нет многолетняя дружба с Джейсом, и Виктор тонет в своих противоречивых чувствах, пока не наступает момент начала игры, из которой радует только отсутствие правила самостоятельно выбора участников, благодаря чему шанс попасть в комнату вместе с Талисом или Мэл заметно уменьшается. Уменьшается же? Во время первого прокручивания бутылки Виктор замечает, как напряженно вздыхает Джейс, и занимает свою голову не страхом в скором времени оказаться с кем-то в замкнутом темном пространстве, а попыткой угадать, чего именно так боится Талис. Неужто так жаждет оказаться вместе с Мэл? С другой стороны, Виктор должен перестать занимать голову такими глупостями, взрослый ведь человек, да и не растерял он еще достоинство, чтобы думать о таких глупостях, как— — Воу-воу-воу, — игриво скандирует Паудер, — Джейс и Мэл, ваш выход! — Это так глупо, — Мэл закатывает глаза, не желая вставать. — Ваши возгласы отвратительны. Во время общих подбадриваний Виктор не стесняется прожигать сидящего рядом с ним смущенного Джейса, отчего-то чувствуя презрение, вот только к кому конкретно, сказать не может, да и думать о таком продолжать не желает. — Может введем правило дополнительных действий? — интересуется Паудер, пока первые выбранные мученики уходят из комнаты в кладовку. — Прошу, угомонись, — мягко просит Экко, хлопая по плечу огорчившуюся девушку, а затем, когда Джейс нехотя закрывает дверь под крики о том, что таймер запустился, продолжает: — Ставим ставки, как быстро Мэл устанет от смущающегося Джейса за эти семь минут? — М-м, даю три минуты, — предполагает Вай, на этот раз тасуя обычные карты, чтобы разбавить время ожидания. — Ну, — выдыхает Кейтлин, перебирая свои карты, — либо Мел будет болтать про то, как это все глупо, либо— — Они вообще встречаются? — неожиданно для самого себя спрашивает Виктор, привлекая удивленные взгляды всех оставшихся в комнате. — Мы так не думаем, — медленно тянет Экко, переглянувшись с Вай. — Но у Джейса точно есть чувства, — уверенно заявляет Паудер, склонившись с картами над столом, на что получает кивок от Кейт. — Ну, к одной персоне. — К одной персоне? — не понимает Виктор. Вопрос тонет в расспросах о том, планируется ли играть в подкидного, и Виктор, не получив ответа, нехотя тянется за своими картами, поглядывая на дверь кладовой комнаты в коридоре, словно назло идеально видимой с его места. Даже не пытаясь вникнуть в игру, Виктор все равно выигрывает первым, но к этому моменту уже пищит таймер и Паудер слетает со своего места, в одно мгновение распахивая дверь кладовки. — Время вы—! О, вы серьезно? — разочарованно стонет девушка и уходит на свое место. Виктор смотрит на совершенно не помятого, слишком спокойного Джейса и скучающую Мэл, идущую на свои места, но стоит Талису встретится с ним взглядом, как Виктор тут же отворачивается, активно скрывая свое удовлетворение увиденной картиной. — И что вы делали? — игривым голосом спрашивает Вай. — Джейс помогал мне придумать новогодний подарок для матери, — Мэл говорит искренне и все, кроме Виктора, разочарованно вздыхают. — Я думала нарисовать картину, но не могла придумать ее сюжет. — Я сейчас усну, — Вай кривится и дотягивается до бутылочки, чтобы покрутить самостоятельно. — Сейчас точно будет весело. Весело действительно становится, когда два раза бутылочка показывает на Паудер, которая с радостью интерпретирует это как необходимость Экко пойти с ней, поскольку они сидят на одном диване, и плевать Паудер, что по правилам необходимо перекручивать, но другие только за в итоге остаются, потому что провести семь минут в комнате с девушкой выдержит, разве что, только привыкший к этому Виктор, с трудом правда, возможно с поседевшей головой, но точно выдержит, а один его голос против шестерых мало кого заинтересует. В этот раз в карты поиграть не успевают, занятые уборкой замусорившейся пустыми бутылками гостиной и принесением новых, да и звуки из кладовки вечно забавные доносятся, отчего все хихикают и пытаются предположить, драка это происходит прямо сейчас или игры брачные какие, а когда ребята возвращаются, все встает на свои места: недовольный Экко идет с растопыренными пальцами рук, криво накрашенными ярко розовым лаком и несколькими прикрепленными заколками в волосах. — Ты всегда с собой лак носишь? — довольная результатом этого раунда Кейт поворачивается к Паудер. — А как же! У меня еще с собой есть фиолетовый, зеленый и, кажется, оранжевый. Надо кому? Мел фыркает, пока бутылочка снова не указывает на нее. И довольную Паудер, попивающую газировку. Новая пара криво накрашенных, на этот раз ярко-фиолетовых ногтей оказывается через семь минут пред глазами друзей. Спустя поход в кладовку Джейса и Вай, что выходят оттуда смеющиеся и обнимающиеся одной рукой, отчего Виктор называет их старыми собутыльниками, а затем небольшого отдыха, Виктору удается поиметь честь стать первым из двух участников следующего раунда, и он дарит Паудер самый убийственный взгляд из всех возможных, когда она многозначительно смотрит сначала на него, а затем на заскучавшего рядом с ним Талиса. Однако не везет не только Паудер, но и Виктору. — Серьезно, опять я? — устало протестует Мэл, свернувшись под одолженным у Кейтлин пледом. — Ладно, может, ты тоже подкинешь мне пару идей для подарка маме. Из Джейса ужасный советчик, а Паудер вообще монстр. — Я все слышу! Полнейшее нежелание оставаться наедине с Мэл на целых семь минут вылетает из головы, когда попытка встать отдается болью в колене, из-за чего Виктор неуклюже мажет рукой в воздухе в попытке дотянуться до диванного подлокотника, но случайно дотрагивается до плеча Джейса, встрепенувшегося и следящего за каждым его действием с самого начала. — Где твоя трость? — тихо, не желая привлекать внимание ничего не заметивших друзей, спрашивает парень, придержав рукой Виктора. — В машине. Все в порядке, просто ноги затекли. Виктор успевает отпустить чужую руку и отойти быстрее, чем Джейс открывает рот, чтобы предложить принести трость, и Виктор, дойдя вместе с уставшей от всего процесса и желающей лечь спать в ближайшей спальне как можно скорее Мэл, с неожиданной радостью встречает слова Паудер о том, что таймер запущен, а дверь перед его носом захлопывается. Оказывается, темно в кладовой не настолько, чтобы не разглядеть задумчивое лицо Медарды благодаря любезно оставленному настольному ночнику, да и не особенно некомфортно, пыльно и захламлено, но вполне терпимо. По крайней мере до того момента, пока с уст Мэл не срывается: — Знаешь, мне всегда было интересно, почему ты меня ненавидишь? Виктора застают врасплох настолько, что внутренний таймер в голове, отсчитывающий секунды и минуты, растворяется. — Ненавижу? С чего ты это взяла? — Брось, Виктор, — фыркает Мэл без всякого презрения. — Я прекрасно вижу твои ненавистные взгляды и мое тотальное игнорирование. — Не думала, что я смотрю так на всех? — пробует ощетинившийся Виктор, частично действительно говоря правду. — Если и так, то только на тех, кто общается с Талисом, я права? — Давай просто поиграем в их глупую игру и не будем ссориться, ладно? — на выдохе произносит Виктор, стараясь звучат чуть более дружелюбно, но выходит с точностью наоборот. Мэл пожимает плечами и, облокотившись на стоявший позади старый комод, отводит взгляд в сторону. Виктор горит изнутри от смеси стыда и злости, он хочет уйти из комнаты и из этого дома, и даже право по правилам игры такое имеет, но вместо этого не выдерживает и выпаливает мозоливший весь год вопрос: — У вас с Джейсом что-то есть? Внезапно осознав свою ошибку, продумывает ходы отступления, всевозможные речи Мэл и последующие на это его ответы, но не задумывается, не успевает предугадать, что девушка начнет смеяться. — Я? И Джейс? Нас поставили вместе в проекте, так и подружились. Боже, да у меня парень есть, Виктор! Ты же такой внимательный и умный, как ты мог не заметить? Виктор застывает, открывая и закрывая рот, пытаясь подобрать аргументы, доказательства, но осознает, что их никогда и не было, а затем слышит дурацкий звук таймера и крики Паудер, и он чувствует, что физически не сможет выйти из этой чертовой кладовой, не умерев при этом от стыда. — Вам определенно стоит поговорить, — заключает с улыбкой Мэл, прежде чем открыть дверь. Девушка любезно забирает все внимание на себя, саркастически издеваясь над вопросами о том, что они делали, позволяя полностью сконфуженному Виктору в тишине дойти до своего места. Только Паудер и Джейс поглядывают на него, но не решаются что-либо сказать или пошутить, вынужденно переключаясь в общий разговор. Увидев свечение телефона от уведомления, Виктор быстро пробегается глазами по нескольким вопросам от Паудер, но отвечать не решается; вместо этого находит контакты Мэл благодаря созданному чату по случаю празднования Нового Года, в который Кейтлин успела добавить без спроса Виктора, пока тот умирал от стыда в кладовке, и отправляет девушке: «Прости. Я никогда не ненавидел тебя, правда». Виктор набирает: «Я лишь завидовал», но стирает и вместо этого добавляет к предыдущему сообщению: «Спасибо, что сказала мне правду. Еще раз прошу прощения». Мэл не отвечает, но ловит взгляд Виктора и кивает ему с улыбкой, и Виктор виновато улыбается ей в ответ. В следующий раз бутылочка выпадает на Вай и Экко, но парень больше не хочет играть и с радостью отдает свое место в пыльной комнате Кейт, что становится роковой ошибкой для всех присутствующих, — выдернуть из кладовки девушек Паудер удается лишь спустя пятнадцать минут, трех попыток и угроз выбить дверь, потому что всем надоело слушать их смех и стоны, которые даже музыка перекричать в итоге не в силах. Выходят помятые и довольные, отчего Виктор, делящий с ними один диван весь вечер, внезапно ощущает удушающее желание сбежать на другой конец комнаты, и в какой-то степени это действительно ему удается, только совершенно не так, как планировалось изначально. — Заканчиваем и спать? — предлагает Экко, потягиваясь на своем месте и тотально игнорируя все еще не отлипающих друг от друга девушек. — Отлично, — устало заявляет Мэл из-под пледа, а затем резко склоняется над столом. — Но перед этим ты, — девушка поворачивает горлышко бутылки на Джейса, — и ты, — затем на застывшего Виктора, — уходите говорить. Вы меня ужасно достали, молодые люди. — Ты чего? — Талис нервно усмехается, обводя взглядом всех присутствующих, активно Мэл кивающих и явно что-то заранее продумавших. — Я лично иду спать, — спокойно отвечает Мэл, отпуская бутылку и укутываясь в плед. — Пау-Пау, запускай таймер, — уверенно, совершенно трезвым голосом произносит Вай и встает с дивана, направляясь прямиком к ничего не понимающим парням. Джейс пытается протестовать, но Вай легко тащит его за руку вверх и активно толкает в сторону выхода из гостиной, отдав Паудер возможность заняться Виктором. — Вы спятили?! — шипит на подругу Виктор, не сопротивляясь ее попыткам его поднять и утащить следом за Талисом. — Для этого ты звала меня с собой, серьезно? — Хватит бегать, Ви! — шепчет в ответ Паудер. — Я не умею бегать! — О, ты прекрасно понял, о чем я, — фыркает Паудер, а Виктор с ужасом осознает, что до кладовой остался один шаг. — Только попробуй выйти раньше истечения семи минут, я все равно тебя не выпущу. Виктор хочет возмутиться, вырваться, но девушка легонько толкает его в темноту и с яркой улыбкой закрывает перед носом дверь. С ужасом смотря в темноту перед собой, Виктор понимает, что идея сбежать еще во время разговора с Мэл была на удивление самой логичной за всю его чертову жизнь. — Они просто идиоты, Вить, — мягко пытается Джейс, но чувствует себя не менее сконфуженно и неловко. — Я убью ее, — шипит Виктор, не желая поворачиваться лицом к Талису. — Справедливо. Джейс неловко фыркает и пытается сесть на старый комод, но замирает, когда слышит в два раза прибавившуюся в громкости музыку. — Они что, издеваются? — спрашивает за них двоих Виктор. — Наверняка разгоняют шутки, как мы... Идиоты. — Брось, давай просто поболтаем семь минут, — Джейс мягко тычет в плечо Виктора, заставляя того повернуться к нему. — Не хочу разговаривать, — Виктор раздраженно ведет плечом, однако действительно поворачивается, но лишь для того, чтобы отойти к противоположной стене и облокотиться на нее, прикрыв глаза. — Ты никогда не хочешь со мной разговаривать, — Джейс произносит это с шуточной интонацией, но Виктора обжигают эти слова сильнее, чем должны были. — Это ты отдалился от меня, — обвиняет Виктор, и улыбка Талиса меркнет. — Что, прости? — Это все ты, — уже спокойным, но по-прежнему обвиняющим голосом поясняет Виктор. — Ты все лето после выпускного класса меня игнорировал, ты в последний момент решил выбрать другой факультет, ты начал меня избегать. — А не ты ли все лето просидел дома, оправдываясь поступлением? — теперь закипать начинает и Джейс. — А факультет я взял другой, потому что он изначально мне нравился больше. И я никогда не избегал тебя, Виктор. Талис так сильно выделяет его имя, что Виктору впервые становится неприятно от отсутствия глупой уменьшительно-ласкательной формы его имени. — Тебе нравится Мэл? — внезапно выдает Виктор, отчего Джейс всплескивает руками. — Она-то тут причем? — Тогда зачем ты так активно старался весь год мне показать вашу близость? — Где ты вообще откопал такое в моем поведении? — Не знаю, может, потому что каждый раз, когда мы пересекались один раз в несколько недель, ты при любой удобной возможности упоминал ее. Джейс не знает, что ответить на это, потому что Виктор говорит правду, и Талис чертыхается, щиплет себя за переносицу и понимает, что их и без того хрупкие взаимоотношения с каждой секундой рушатся лишь сильнее, что бы он не сказал. — Хорошо, ладно! Ладно, да, возможно, я начал тебя избегать. Виктор в непонимании хмурится. — Но почему? Что я сделал, Джейс? Виктор внезапно чувствует себя преданным, а Талис сокрушенно улыбается, качая головой. — Слишком много, чтобы в тебя не влюбиться. Таймер давно заканчивается, но никто к ним не стучится, только одна песня, приглушенная дверьми, заменяется на другую, да сердца биться у обоих быстрее начинают. Виктор уверен, что он просто ослышался, но эта боль в глазах Талиса слишком настоящая, чтобы трактовать ее по-другому. — Я решил, что лучше на время отдалиться от тебя, чтобы избавиться от чувств, — продолжает тихо Талис, — но прошло слишком много времени, а они так и не пропали. Мне жаль. — Почему...почему ты не пытался сказать мне? — Виктор в непонимании мотает головой и делает шаг вперед. Джейс пытается отступить, но натыкается на комод. — Потому что я знал, что так будет лучше для нас обоих. Виктор замирает. И ему отчего-то слишком сильно хочется его ударить. — Что ж, ты ошибался. Талис хмурится, но внезапно охает, когда Виктор хватает его за шею и утягивает в грубый поцелуй, словно бы ругающий, осуждающий за такое самовольное поведение, а затем так же резко отпускает, словно ничего и не было, но лишь для того, чтобы добавить: — Ты на удивление глуп, Джейс Талис. И Виктор не дает разрешения ответить, притягивая к себе снова, но на этот раз Джейс успевает разомкнуть губы достаточно, чтобы позволить соприкоснуться языкам, и Виктор расценивает это как согласие на продолжение. Он отпускает шею Талиса, вместо этого зарываясь пальцами в растрепанные отросшие волосы, отчего Джейс непроизвольно стонет в чужие губы, а большим пальцем второй руки оглаживает острую скулу. Полностью расплываясь под уверенностью в действиях Виктора, Джейс прижимается ближе, начиная оглаживать скрытую свитером талию, пока не смелеет настолько, что прокрадывается пальцами под его края, уходя руками вверх по торчащим ребрам, и Виктор впервые вздрагивает, на секунду замирая, когда Талис, почувствовав вседозволенность, целенаправленно проводит по соску. А затем еще, еще и еще, выводя тем самым ритмичные движения, и Виктор прикусывает его губу, предупреждая тем самым не нахальничать, но Джейс лишь сильнее распаляется, уводя вторую руку с талии на ширинку. — Я не собираюсь трахаться с тобой в пыльной кладовке, — шипит в чужие губы Виктор, сильнее сжимая руку в волосах. — Серьезно, принял мое признание в любви, а теперь сдаешься? — ухмыляется Джейс. Виктор хищно щурится и медленно перемещает руку с лица на пах, вызвав сдавленный стон. — Я трахну тебя одним пальцем, если ты не заткнешься. Талис сглатывает, чувствуя затягивающийся узел внизу живота. — Может, хотя бы тремя? — Одним, — хитро улыбается Виктор и вновь припадает к губам, начиная расстегивать чужой ремень. Однако Талис оказывается быстрее: проводит дрожащей рукой по ощутимой выпуклости на брюках Виктора и, расстегнув их, одним движением стягивает вниз вместе с бельем, обнажая наполовину твердый член, и опускается следом на колени, отчего Виктор теряется, растеряв контроль. Джейс на пробу проводит по всей длине рукой, отчего Виктор удивленно выдыхает, не успевая сформулировать приказ остановиться, а затем, подняв взгляд, обхватывает влажными искусанными губами головку, наслаждаясь первым выбитым из Виктора стоном — тихим, надорванным, но принадлежащим только ему. Джейс не умеет делать минет, но по дыханию Виктора и оттягивающимся собственным волосам чужими пальцами понимает, что делает более, чем достаточно, чтобы медленно, но чертовски верно начать сводить парня с ума. Боясь брать всю длину, Талис помогает себе ритмичными движениями рук, акцентируя внимание исключительно на пульсирующей головке, сбивчиво обвивая ее языком, всасывая губами и смешивая слюну с естественной смазкой Виктора. А Виктор, всегда уверенный в своем самоконтроле, сходит с ума, пытаясь заменять глубокие стоны хотя бы на тихое мычание, но Джейс распаляется слишком сильно и быстро, а Виктор впервые сталкивается с подобной стимуляцией, чтобы действительно иметь силы держать себя в руках. Смелея, Джейс пробует взять в рот чуть больше длины, случайно скользит зубами по напряженной мягкой коже, отчего слышит болезненное шипение, и, извиняясь, перекрывает пройденные зубами места языком со всех сторон и всасывает щеки, вызывая новый стон. Вернувшись к головке, Талис уводит одну руку к яичкам, но в этот момент Виктор, осознавая неизбежность скорого пика, предупреждающе треплет Джейса по волосам. — Тебе бы...лучше остановиться. Талис вновь поднимает взгляд на Виктора, отчего последний хочет провалиться сквозь землю, чувствуя всплеск возбуждения, и следовать словам этим явно не собирается, начиная активнее двигать головой под разными углами. Язык начинает сводить от усталости, и Джейс вновь всасывает щеки, вырывая из Виктора проклятия, и при очередной стимуляции головки слышит самый громкий из всех предыдущих хриплый стон, а затем солоноватую жидкость на языке, которую тут же проглатывает, боясь запачкать чужой пол. Ноги пытающегося прийти в себя после оргазма Виктора подкашиваются и руки опасно сжимаются на плечах встающего с коленей Джейса, который тут же обнимает его, самодовольно улыбаясь. — Как же ты красиво звучишь, — шепчет он, утопая в томных глазах Виктора. — Заткнись, Талис. Виктор впивается губами в чужую шею, пользуясь объятиями, и Талис удивленно стонет, чувствуя, как кровеносные сосуды лопаются, окрашивая нежную кожу шеи красными отметинами. Виктор заползает руками под его кофту и проводит ладонями по лопаткам, засасывая новый участок кожи, а затем царапает спину отросшими ногтями, облизывая место отметин, повторяя это снова и снова, и Джейс сходит от этих противоречивых одновременных действий с ума. Чувствуя неприятный холод внизу после исчезновения теплого языка Талиса, Виктор плотнее прижимается к закрытому одеждой паху, выбивая нетерпеливый стон. — Какого черта ты все еще в штанах? — Виктор звучит неудовлетворенно, словно бы обвиняющее, и Джейс плавится от этого приказного тона. Позволяя Виктору переключиться на ключицы и боясь представить, как наутро будет выглядеть его шея, Джейс быстро, а оттого неуклюже избавляется от джинс и нижнего белья, и Виктор вновь прижимается к нему, обнаженной плотью к обнаженной плоти, трется и толкается, и Талис больше не может себя сдерживать. — Ты...ты что-то говорил...мхм...про пальцы? — Один палец, — с хитрой улыбкой повторяет шепотом Виктор, отпрянув от ключиц. — Повернись и будь хорошим мальчиком, ладно? Талис не знает, влияет на него так голос Виктора, сам Виктор, последние слова или все к черту вместе, но он едва не скулит от такого Виктора, и он послушно поворачивается, сняв перед этим мешающуюся кофту, упираясь предплечьями в старый комод, и задыхается, когда длинные пальцы проходятся по всему позвоночнику, заменяясь намеренно неторопливыми поцелуями и поглаживаниями напряженной поясницы. Виктор издевающе медленно проводит по накаченным ягодицам, рассматривает, запоминает каждый сантиметр, особенно зацелованный, и он словно бы видит отпечатки своих губ на окутанной полутьмой коже. Оставив легкий поцелуй на пояснице, раздвигает коленом ноги Талиса и выводит пальцами узоры на внутренней стороне бедер, то и дело уводит руки к паху, но не прикасается, и Джейс умоляюще скулит в надежде получить желанное касание, но Виктор на это только усмехается, достаточно громко, чтобы это дошло до адресата, и достаточно надменно, чтобы это свело с ума. — Пожалуйста, Витя. — Пожалуйста, что? — Сделай что-нибудь, — смущенно хрипит Джейс, чувствуя, как срывается капля предэякулята с его напряженной головки. — А я разве ничего не делаю? Виктор шепчет это в самое ухо Джейса, целует за ним и придвигается ближе, чтобы полностью, во всей красе расслышать несдержанный чистый стон, когда едва заметно прикасается пальцами к головке и уводит их по всей длине, и Талис дергается, жмется к этому касанию, но Виктор быстро убирает пальцы, не позволяя заполучить дополнительное удовольствие. — В тебе ни доли сдержанности, Талис, — довольно шепчет Виктор. — Ты просто издеваешься надо мной, — стонет Джейс, дергая головой, словно и правда верит, что так легко избавится от дыхания теплого над ухом. — Возможно, — признает Виктор, — но ты сам виноват. Сколько, говоришь, ты был в меня влюблен? — Прошу, не сейчас, — хрипит Джейс, чувствуя блуждающие ладони на ягодицах. — Это не ответ, Талис. — Три года, ясно? Прошу, Виктор, просто сделай то, что обещал! — Умница. Виктор целует Джейса в скулу и надавливает пальцем на слишком сейчас все болезненно воспринимающую головку члена Талиса, чтобы собрать предэякулят, отчего тот громко стонет, опуская голову. Виктор начинает неспешно массировать подушечкой головку, а Джейсу приходится спрятать рот в сгибе локтя, потому что он звучит слишком громко, а второй рукой Виктор, помогая себе, раздвигает чужие ягодицы и вводит скользкий средний палец сразу на две фаланги. — Блять! Виктор слышит дрожь в голосе Талиса, и ему нравится это словно на физическом уровне. Обводит пальцем стенки внутри, выходит и вновь проталкивает палец теперь уже до конца, намеренно не затрагивая простату, отчего Джейс неудовлетворенно ерзает. Решив, что намучился достаточно, Виктор слегка вытаскивает палец, чтобы упереться точно в простату, и невесомо проводит по уплотнению подушечкой пальца, прежде чем начать стимулировать ее легкими постукиваниями. Талис глухо скулит и выгибается, чувствуя бегущий табун мурашек по спине и рукам, доходящий даже до щек, и он самостоятельно насаживается на палец, вскрикивая от внезапного болезненного, но сладкого ощущения. — Не распаляйся, — шепчет Виктор, в предупреждении вновь надавливая второй рукой на головку. — Черт, Виктор... Прошу... Виктор медленно проводит сжатыми в кольцо пальцами по всей длине, одновременно с этим продолжая массировать простату, осторожно выходить и входить назад, поглаживать подушечкой пальца и водить ей из стороны в сторону, постепенно ускоряясь и выбивая все более несдержанные стоны, ласкающие уши. Однако почувствовав, что Джейс на пределе, убирает руку с члена и замедляется внутри Талиса, и Виктор ощущает себя слишком счастливым, когда Джейс раздраженно скулит и начинает осыпать его бессвязными проклятиями, вновь стараясь начать самостоятельно двигать бедрами. — Просто дай мне уже кончить, я умоляю. Я так...больше не могу. — А что мне за это будет? — ласково спрашивает Виктор, вновь придвигаясь к чужому уху. — Черт, да что угодно! Хоть фамилию мою забирай, я молю, просто— Блять! Виктор резко ускоряется внутри совершенно уже не пребывающего в здравом сознании Талиса, возвращая вторую руку на изнывающий член, и кусает едва стоящего на ногах стонущего Джейса в плечо прямо во время разрядки, пачкающей его руку. Еще раз проведя пальцем по простате, подарив своим ушам последний тихий стон, Виктор медленно вытаскивает его и обнимает дрожащего Талиса за талию, целуя место укуса. — Умница, Джейс. Ты был великолепен. Джейс, отчаянно пытаясь отдышаться, роняет голову на сложенные на комоде руки. — Ты точно получишь мою фамилию, Виктор. Я тебе обещаю.

***

Пытаясь разлепить глаза ото сна, Паудер приваливается к боку Экко, позволяя обнять себя одной рукой за талию и вести по коридору, но парень резко останавливается. Подняв голову с чужого плеча, Паудер прослеживает за взглядом Экко, и с ликованием замечает прижавшихся друг к другу Виктора и Джейса на диване в гостиной, укрытых наполовину спавшим на пол пледом. Экко переглядывается с Паудер, победно кивает и они продолжают путь до кухни в полной тишине. И Паудер не может перестать улыбаться, предвкушая, как будет пытать Виктора, чтобы выведать каждую мельчайшую подробность. Потому что ей нужна каждая чертова подробность вчерашней ночи.