Горный лотос цветущий дважды | том перый

      К вечеру в общей комнате все ещё было тихо — каждый занимался своими делами. Чжао Сюньюй, наконец нашедший время отдохнуть от учёбы, полностью погрузился в любимое дело — по бумаге скользил карандаш, пока ещё бездумно. Что изобразить, он не придумал, поэтому позволил руке просто бездумно бродить по листу. Поначалу, конечно, выходили язвительные карикатуры на профессора Чэнь, но даже это его вполне устраивало, и на лице появилась расслабленная улыбка.              В соседней спальне снова приятно пахло деревом. Воздух пропитался чем-то сладко-сливочным и одновременно земляным, будто в стенах академии развернулся целый маленький храм. Чуть погодя в ароматном эфире стало угадываться нечто сродни красного дерева, сладкое и одновременно дымно-смольное… Тонкая палочка медленно сгорала, пока Шан Цзинхуа, полностью погрузившись в медитативное состояние, продолжал практику.              Густой запах тлеющего сандала приятно заземлял. Его хотелось вдохнуть поглубже, позволить наполнить лёгкие и всё тело, перенести себя в древность. Аромат словно проносил по старым библиотекам, где полки полны обветшалых свитков; нежно проводил к святым местам, где мирская суета растворялась, уносясь ввысь как танцующий в воздухе сизо-голубой дымок.              Тяжесть волнений и дурные мысли меркли, обращались в ничто, прямо как тонкая длинная палочка благовоний осыпалась, обращаясь в бессильный пепел — в тот, что оседает на дне курильницы. В нём теперь нет энергии, но он добавится к уже лежащему в курильнице мелкому белому песку, потемневшему от вмешанной в него серой пыли. Так же, как огонь превращает палочку в прах, умиротворённый ум перерабатывал события прошедшего дня в опыт. Он, как и пепел, тоже смешается со своеобразным «зыбким основанием» — с прожитым и обдуманным — и укрепит.              Звуки вокруг давно ушли на задний план, реальность покорно отодвинулась. Сейчас Шан Цзинхуа ощущал лишь силу своего тела, лишь то, как течёт по нему энергия, как воздух наполняет живот на вдохе и покидает на выдохе, унося с собой дурное… Глубоко втянуть пропитанный ароматом воздух, задержать на мгновение, и так же плавно выпустить обратно, с благодарностью принимая даруемую им силу… Затем ещё раз, и, наконец, в заветный третий.              Глаза юноши медленно и спокойно открылись ровно в тот момент, когда последний кусочек пепла опал в курильницу. Он не отсчитывал время — просто доверился потоку, позволил практике вести его. Шан Цзинхуа медленно потёр ладони друг о друга, провёл по лицу, словно стирая с него остатки дневной суеты и транса. Мягко и плавно покрутил головой, разминая шею. Из медитации было положено выходить так же плавно, как и входить в неё, не то можно навредить себе — так ему объясняли старые мастера, и он им искренне верил. Шан Цзинхуа плавно опустил ладони к низу живота, напоследок концентрируясь на том, как Даньтянь наполняется энергией.              Спешить было некуда, да и медитация оставила юношу в расслабленном состоянии, подкреплённом лёгкой растяжкой. Успокоенный ум не крутил одни и те же мысли, не пытался панически решить все навалившиеся вопросы… Расслабились даже мышцы тела — напряжение ушло с рук, спины и даже лица.              Экран телефона призывно вспыхнул, и юноша тут же обратился к нему. Писала, разумеется, его закадычная подруга.              Контакт Минчжу:       «Не спишь? Сюньюй не против, если мы у вас посидим? Что-то мне неспокойно…»              Шан Цзинхуа едва ли мог вспомнить, когда в последний раз получал от подруги, которую уже считал чуть ли не членом семьи, такое сообщение. Он быстро напечатал, что договорится, и девочки могут подниматься к ним, но на всякий случай напомнил о коменданте. Задумчиво почесав под глазом, юноша поднялся на ноги и проследовал сначала в маленькую общую кухню, находившуюся здесь же, быстро щёлкнул кнопкой на электрическом чайнике, а после прошёл к двери в соседскую спальню.        — Да? — в ответ на стук Чжао Сюньюй отклонился от стола и, когда его сосед заглянул в комнату, вопросительно качнул головой: — Что случилось? — Ещё сам не знаю, но ты не против, если к нам зайдут девочки? Минчжу и Лихуа, как я понял.       Что-то в груди Чжао Сюньюя нагрелось, как перегруженный процессор. Ладно ещё Шэнь Минчжу, к ней он привык более-менее, но Лю Лихуа? Ей-то что делать в их комнате? — Я не против… — с сомнением начал он, пожав левым плечом, — только с чего бы такой внезапный визит? — Понятия не имею, — Шан Цзинхуа прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди, но в комнату пока не заходил. — Но Минчжу написала, что ей неспокойно, а она с таким обычно не шутит.       Чжао Сюньюй задумчиво хмыкнул. Пожалуй, если так, значит есть причина — в его глазах Лю Лихуа не была затейницей, выдумывающей страшилки ради внимания. Его рисунки привлекли внимание соседа, и тот весело улыбнулся, завидев сухого крикливого человечка с сияющей лысиной на макушке.        — Это ты профессора Чэнь так? — в ответ на уверенный кивок Шан Цзинхуа не сдержал весёлый смех. — А что, похож!       Раздался деликатный стук во входную дверь, и он поспешил открыть. В коридоре, подтверждая догадку, стояли две девушки, и одну из них Шан Цзинхуа узнал бы из тысячи, даже из сотни тысяч. За годы дружбы он хорошо запомнил мягкие черты лица Шэнь Минчжу, её большие тёмно-карие глаза с янтарным отливом и радостную улыбку, что освещает всё вокруг своей почти детской беззаботностью. Теперь же пухлые губы девушки были поджаты, слегка изогнутые брови сведены к переносице.        — Неважно выглядишь, — тихо заметил Шан Цзинхуа и жестом предложил войти. — Чай, сладости?        — И чай, и сладости, — вздохнула Шэнь Минчжу, — Лихуа тоже не откажется.              Её соседка, что была немного ниже, не просто прошла — прошествовала, почти проплыла над полом. Что-то было в Лю Лихуа плавное и текучее, будто она и не человек вовсе, а туманная дымка над яркой травой — лёгкая, тихая… Каждый её жест ощущался скорее проложением мысли, чем механическим движением, настолько эфемерной она выглядела. Лихуа не заглядывала в чужие глаза, а если и встречалась с кем-то взглядом, так же грациозно отдводила свой.              Чжао Сюньюй не мог не посматривать на неё украдкой, даже когда все четверо оказались на кухне. Если Шэнь Минчжу зачастую ощущалась светлым, счастливым ребёнком, наслаждающимся тёплым июльским утром, то её подруга, несомненно, скорее походила на весну, уже нежную, но всё также по-зимнему прохладную. Лю Лихуа сидела, опустив взгляд и сложив тонкие руки на коленях. Нет, не от скромности — казалось, будто она и не человек вовсе, а спустившаяся с облаков небожительница, и любое касание с приземлённой реальностью ей навредит.              В центре стола разместилась парочка небольших салатников — стандартная посуда, имевшаяся в каждой комнате академии Хэлинь, вся была выполнена в белом цвете — куда юноши насыпали орешков и сухофруктов для девочек, с краю стола разместился стеклянный чайник и термос, куда Шан Цзинхуа предусмотрительно налил свежего кипятка. По кружкам полился нежный прозрачно-золотистый чай.        — Так что вас взволновало? — наконец поинтересовался Цзинхуа, по очереди взглянув на каждую гостью. Озадачены обе были немало, даже сдержанная Лихуа чувствовала себя не в своей тарелке, и это было заметно.        — В нашей комнате… Как будто что-то скреблось внутри стен, — Шэнь Минчжу повернулась к соседке, ласково коснулась её руки и тихонько попросила: — Расскажи, что ты слышала? — Шорох, — голос Лихуа прозвучал немного рассеянно, неуверенно. Поначалу она всё так же смотрела вниз, но усилием воли подняла взгляд, почему-то инстинктивно повернувшись к Цзинхуа. — Или скорее возня… Как… Словно что-то мокрое ползёт, как будто слизни или корешки, или что-то вроде того. — Внутри стен? — переспросил Чжао Сюньюй, склонив голову набок. — Может, это арматура? По вечерам стены остывают, и могут слышаться всякие звуки.              Лю Лихуа покачала головой.        — Нет, не думаю. Звук был далёким, но, по ощущениям, медленно приближался, — девушка вдруг метнула взгляд в сторону, скользнув по белым обоям. — Как будто оно ползёт в твою сторону.              Теперь и юноши переглянулись. Даже Шан Цзинхуа ощутил себя неуютно, чего уж говорить о девушках! А вот Чжао Сюньюй — напротив, всё ещё цеплялся за логические варианты, но озвучивать их не стал, заметив волнение однокурсниц.        — Я думаю, всему есть разумное объяснение, — начал он осторожно. — Если хотите… Можете остаться у нас, наверное?        — Здравая мысль, — поддержал Цзинхуа, кивая. — У нас, правда, благовониями пахнет, но можно проветрить.              Лю Лихуа засомневалась, её лицо стало задумчивее обычного, губы чуть поджались — а с ними, почему-то, вздрогнуло и сердце Чжао Сюньюя.        — Неловко как-то… — скромно пробормотала девушка, переложив густые волосы на левое плечо, пропуская через отдающие синевой локоны тонкие длинные пальцы, будто расчёсывая.        — Да брось, — Шан Цзинхуа ободряюще улыбнулся, качнув головой. — Бельё сменю и пожалуйста, располагайтесь.        — А сам где будешь спать? — хмыкнула ожившая Минчжу, сжав в пальцах орешек. — На полу что ли?              Юноша беззаботно пожал плечами:        — Почему нет? От одной ночи не умру.              Чжао Сюньюй вдруг посмотрел на соседа с уставшим, самую малость осуждающим выражением:        — Угомонись. Со мной можешь лечь… если во сне не пинаешься.              Шан Цзинхуа, не ожидавший такого, на секунду замер, но быстро отошёл, весело ухмыльнувшись:        — Не пинаюсь, не бойся. Я выбираю себе в противники кого-то посильнее.              Чжао Сюньюй нахохлился, пихнул соседа в плечо, как бы спрашивая: обалдел совсем? Шэнь Минчжу, окончательно повеселевшая, посмеялась с ребят, улыбнулась и Лю Лихуа. Вечер пошёл живее, и жуткие звуки больше никого не беспокоили, как и воспоминания о них.        — Кстати о противниках, — Минчжу обратилась к лучшему другу:        — Тебя Цзэян не трогал? А то я ему задам! — шутливо бахвалилась она, потрясая в воздухе кулаком.              Шан Цзинхуа махнул рукой:        — Пусть своими делами занимается и продолжает меня игнорировать, не сильно расстроюсь. Ты мне лучше расскажи, — его губы растянулись в озорной улыбке, глаза пытливо сверкнули, — с кем на свидание ходила.        — С кем надо, с тем и ходила! — Минчжу опустила веки и тут же поднесла чашку ко рту, с важным видом отпивая свежий белый чай. — Тебе какое дело?        — Я твой друг, вообще-то! — возмутился Цзинхуа.              Двое неразлучников щебетали без умолку, а вот Чжао Сюньюй с тихоней завести разговор никак не мог. Лю Лихуа рассматривала не то потолок, не то своё отражение на поверхности напитка, беззвучно поглаживая чашку большими пальцами, а любая идея обсуждения, приходившая в голову юноше, казалась ему такой глупой, что стыдно было вслух произнести.        — Не сильно вас профессор третировал? — осторожно подал голос Чжао Сюньюй.              Лю Лихуа покачала головой, но на него не смотрела. Пока она говорила, её взгляд блуждал по столу, окружающей обстановке, но ничьего лица не касался:        — Да нет, не особо… Мы где-то в середине отвечали… Профессор уже остыл к этому времени.        — И всё равно дёргался, — вздохнула Минчжу. — То переспросит то, что ты только что распиналась рассказывать, то вообще из другой оперы вопрос задаст… Рассеянный он сегодня какой-то.        — Тоже заметили? — включился уже Цзинхуа. Он повернулся к соседу, подтолкнув плечом. — Говорил я, что-то сегодня произошло.        — Может, день не задался, — вновь обратился к логике Чжао Сюньюй. — Что вы сразу панику разводите? Мало ли сейчас проблем о которых можно переживать?        — И правда. Я вот беспокоюсь о выборе колледжа, — призналась Лихуа, мимолётно оглядев однокурсников. — Их так много, и я не могу определиться…        — Тебе так хорошо удаются энергетические искусства! — улыбнулась Минчжу. — Ты между колледжами духовных дисциплин выбираешь?              Девушка подтвердила кивком головы:        — Да, но я переживаю, что могу ошибиться с выбором…        — Тогда найди кого-нибудь из старшекурсников и попроси рассказать, что и как, — предложил Цзинхуа, подливая подруге чай. — Я вот почти уверен, что пойду в Энергетическую защиту.              Шэнь Минчжу наклонилась к соседке, зашептав тихонько:        — Его просто Лян Цзинь с третьего курса соблазняет присоединиться к волейбольной команде.        — Это не единственный критерий! — тут же возмутился Цзинхуа, краснея кончиками ушей.        — Ага, как же, — Минчжу хихикнула. — Гуляете там вдвоём… Даже нас не позвал! Стыдно, Хуа!        — Я покопался в интернете, — начал Сюньюй, и всё внимание органично перешло к нему, — оказывается, он довольно популярен. Там немало направлений, от теории и исследования Чжолю до физподготовки и боевых искусств.        — Это ты где такое нашёл? — озадаченно пробормотал Цзинхуа. — Когда я искал, ничего подобного не было на сайте академии.        — У колледжей есть собственные интернет-страницы, — Сюньюй разблокировал телефон и показал экран однокурсникам. — Пришлось поискать, но оно того стоило.              Сайт колледжа Энергетической безопасности, как и сам корпус, выполнен в серо-белых тонах с красно-кирпичными акцентами, и смотрелся достаточно ново, как будто его создавали гораздо позже сайта самой академии. Там действительно было указано немало дисциплин.        — Исследование природы Чжолю, разработка методов обнаружения, нейтрализации и сдерживания, подготовка специалистов для полевых миссий и защиты населения… — сощурившись, читал Цзинхуа. — Интересно. Раньше так много не упоминалось ни Чжолю, ни то, как усердно её изучают в Хэлинь. Хотел бы я знать, к чему бы это, — хмыкнул юноша, сложив руки на груди.        — Думаю, из-за того, что в последние два года в новостях начали мелькать заголовки об этом всё чаще, — предположила Лю Лихуа. — Может, в свете этих событий государство начало активнее финансировать исследования?        — Возможно, — задумчиво отозвалась Минчжу, катая под средним пальцем упакованную в прозрачный пакетик маленькую круглую конфету. — А ты, выходит, интересуешься?              Лихуа сделала неопределённый жест рукой, на её узком лице проступило едва уловимое неудовлетворение, тронувшее точёные черты.        — Приходится. Родители владеют сетью оздоровительных салонов, тут уж хочешь — не хочешь, а будешь осведомлена, — в её вздохе было что-то нежно-печальное.        — Вспомнил! — Шан Цзинхуа щёлкнул пальцами. — «Юньсян» — это же ваша торговая марка?              Губы Лю Лихуа, бледные как лепестки белого пиона, тронула улыбка, и она кивнула.        — Да, наша. Пишется как «Облако аромата».        — Тогда знаю, — Цзинхуа пояснил для друзей:        — Родители оплачивают успешным сотрудникам абонемент туда. Хорошее место, я и сам бывал.        — Классно… — Чжао Сюньюй на секунду задумался и несмело улыбнулся соседу:        — Ты это, замолви за меня словечко родителям, если что. Ладно?        — Не вопрос, — с готовностью подыграл юноша, приобняв товарища за плечо. — Скажу отцу, чтобы тебя сразу руководителем поставили!        — Эй, перестань! — Чжао Сюньюй возмущённо запыхтел, отталкивая от себя соседа, что решил, будто взлохматить его ради шутки — отличная идея.        — Так, ладно, достопочтенные… — поднимаясь, Шан Цзинхуа вытянулся, взглянул на время. — Пора к отбою готовиться, а то не поднимемся утром.        — Я уберу со стола, — с готовностью предложила Минчжу.        — Не надо! — Сюньюй остановил её жестом. — Я сам, не переживай.              Девушки переглянулись, и Минчжу пожала плечами. Пока юноши занимались подготовкой, соседки наконец остались одни на кухне. Лю Лихуа нежно придерживала чашку обеими руками, размышляя о своём. Даже будучи совершенно беззвучной она не становилась менее заметной.        — Не волнуйся, — мягко улыбнулась ей Минчжу. — Всё в порядке, мы никого не смущаем.        — Приятно знать… — девушка вновь, стараясь не привлекать внимания, осмотрелась. — Хотя я не об этом беспокоюсь…              Лю Лихуа опустила голову, её взгляд снова стал рассеянным и отстранённым. Она вновь смотрела как бы повсюду и одновременно никуда — задумалась, глубоко ушла в себя. Шэнь Минчжу решила её не трогать, хотя сидеть в молчании ей было немного неуютно. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она потянулась к тарелке с цукатами, заметив что-то тёмно-красного цвета. Улыбка сама проступила на губах, когда девушка рассмотрела, что привлекло её внимание — клубника. Шан Цзинхуа нарочно добавил клубнику в смесь, зная, что подруга придёт.              Гостеприимство немного расслабило девушек. Шэнь Минчжу, осматривая комнату старого друга, отметила про себя богатый древесно-янтарный аромат, оставшийся в воздухе — наверное, исходил от курильницы, или, может, впитался во что-то. В мебель, например, или в текстиль.              Свет погасили в обеих комнатах рано — завтра сложный день, пары начинаются в семь. Стоит хотя бы попытаться выспаться. Шэнь Минчжу уже было начала засыпать, как в голове всплыло то, что её напугало. Лю Лихуа отличалась особой сдержанностью, и даже в моменты особенного волнения на её острых, но изящных чертах не угадывалось беспокойства, а сегодняшним вечером всё было не так. Девушка явно беспокоилась, и разбудила однокурсницу стуком в дверь. Шэнь Минчжу помнила, как увидела тревогу на бледном лице.              «Ты слышишь это?» — шепнула тогда Лихуа, заглядывая в комнату.              «Слышу что?» — подавив зевок, проговорила Минчжу, слабо понимавшая, что происходит.              «Шорохи, — Лихуа вздрогнула, обернувшись в коридор, — как будто что-то бродит по стенам изнутри!»              Сонливость в один миг покинула Шэнь Минчжу. Какие шорохи? Неужели мыши? О, только не это — она до ужаса боится мышей! Минчжу вскочила с постели и тотчас крупно вздрогнула, осматриваясь по сторонам.              Девушки тогда простучали каждый уголок в своей комнате. Минчжу отказывалась верить в мистическое нечто, способное шуршать в бетонных стенах академии, как и в полости в них. Грызуны, тараканы, летучие мыши за окном, послышалось, приснилось — она была готова принять любую причину, только бы пугающая неизвестность не давила на неё, лишая покоя. В голове то и дело возникали самые разные картинки — то вылезающие из смартфона чёрные волосы, за которыми непременно последует голова и облачённое в белые тряпки туловище, или ещё какой монстр…              Сейчас же, в комнате Цзинхуа, было как-то поспокойнее. Шэнь Минчжу трусливостью не отличалась — как-никак, кандидат в мастер спорта по боевым искусствам! — и всё-таки, когда за стенкой спал добрый друг, на которого всегда можно было положиться, это придавало уверенности.              Шэнь Минчжу повернулась к соседке.        — Ну что? — прошептала она, заметив, что девушка до сих пор не спит. — Не слышишь этого звука?              Лю Лихуа помолчала, прислушиваясь, даже закрыла глаза, отдавая всю концентрацию слуху. Затем, к облегчению Минчжу, покачала головой:        — Чем бы оно ни было, нет. Оно ушло.              Шэнь Минчжу улыбнулась, и сердце её забилось ровнее.        — Видишь? А-Хуа всегда перед сном медитирует. Комната окурена…        — Сандалом, знаю, — бледные, точёные губы Лихуа тронула едва заметная улыбка. — Я же с детства окружена ароматами.        — А… конечно, да, — Минчжу тихонько хихикнула. — В общем, тут мы в безопасности. Сандал ведь отгоняет злых духов.        — Правда? — впервые на памяти Шэнь Минчжу её подруга была удивлена. — Не знала… Не увлекаюсь эзотерикой.        — А это и не эзотерика, — девушка вновь не сдержала смешок. — Это духовные практики. Хочешь, расскажу потом о них?        — Всё одно, — вздохнула Лихуа. — Но… послушаю. Может, применю в бизнесе родителей.        — Эй!              За двумя дверьми болтушек не было слышно. В комнате Чжао Сюньюя было пустовато. Ни плакатов на стенах, ни безделушек на полках — только редкие учебные пособия и несколько художественных книг. Не было в его комнате и живого беспорядка, присущего обитаемому помещению — книжечка к книжечке, всё по линеечке. Даже постель не отличалась уютом — Чжао Сюньюй лишь заправил бельё так, чтобы не было заломов, и был таков. Здесь, как и сейчас, в основном прохладно — проветривая комнату на ночь, Сюньюй закрывал окно лишь перед самым отбоем. Шан Цзинхуа наблюдал за тем, как юноша тянется к ручке, с интересом, подмечая, что хоть в чём-то они похожи.        — Ты не мог бы не пялиться на меня? — Чжао Сюньюй неловко поджал губы.        — А я разве пялился? — Цзинхуа невинно похлопал ресницами. — Я только наблюдал, как наблюдают за каплями дождя.        — Никто, блин, не наблюдает за каплями дождя, отвернись уже!              Шан Цзинхуа рассмеялся, но послушно повернулся к соседу спиной. Как-никак, Чжао Сюньюй был не столько раздражён, сколько поставлен в неловкое положение. По шороху одежды за спиной Цзинхуа мог легко определить, когда его сосед стянул футболку, когда сменил брюки на спальные, и всё равно оставался неподвижен, претендуя на святую неосведомлённость.              Тем не менее, контраст между ними оставался ощутим. Да, несомненно, Шан Цзинхуа сухощав, но не тонок. Он не был хрупким, но и не казался тяжёлым. Высокий, с сухими, упругими мышцами, он напоминал танцора боевых искусств — ловкого, быст­рого, готового к движению в любую секунду. Чжао Сюньюй же был просто нормальным. Он не мог похвастаться выдающимися данными, не выделялся — не худой и не широкий, хоть и выносливый. Такой, каких сотни тысяч проживает на землях Чжунхэ.              Между их спинами, к счастью Сюньюя, осталось место на простой полутораместной кровати — немного, но и того хватило, чтобы хоть как-то обозначить личное пространство. Размышлял ли он, прежде чем предложить однокурснику переночевать в его комнате? Ни секунды. Жалел ли он об этом? Разве что немного — одеяло-то у них одно.        — Как думаешь, что это было? — вдруг тихо спросил Цзинхуа. — Ну, то, что девочек напугало.        — Не знаю, — Сюньюй пожал плечами, осматривая свою комнату, даже не особо обжитую — так только, обозначенную как учебная. — Мышь, наверное, или жук какой.        — Да ну, Минчжу бы… А хотя нет, мышей она до ужаса боится, — Цзинхуа цыкнул сам себе.        — Минчжу? Мышей?! — Чжао Сюньюй даже обернулся через плечо, хоть и увидел лишь затылок однокурсника. — Вот уж не подумал бы!        — Скажи? — Цзинхуа встретился взглядом с соседом, а на губах заиграла широкая, весёлая улыбка. — Такая вся боевая, КМС по ушу, и вдруг — мышей боится!        — КМС?        — Кандидат в мастера спорта, — просто пояснил Цзинхуа. — Я, к слову, тоже.        — Вот ты, кстати, вообще не выглядишь, как… Ау! — получив локтем в бок, Сюньюй ответил тем же. — Оборзел? На полу спать будешь!        — Смелое заявление для того, кто лежит с краю.              Смелое? О, вот уж чего он не ожидал услышать. Чжао Сюньюй вдруг притих и задумался. Был ли он когда-либо действительно смел? Достаточно, чтобы отстоять свои интересы? Достаточно, чтобы решиться на то, чего тайно хотел? Было в его жизни лишь два человека, защищая которых, он мог забыть о страхе, игнорируя даже самое базовое — инстинкт самосохранения.        — Эй, чего завис? — Шан Цзинхуа приподнялся на локте, заглянул через плечо. — Всё нормально?        — Да… Не беспокойся, — пробормотал Сюньюй, отворачиваясь.              Цзинхуа вдруг ощутил неясный укол в груди. Стоило ли ему как-то поддержать и успокоить однокурсника? А как, если он не понимал, чем вызвана такая резкая смена настроения? Вдруг это что-то личное?        — Хей… — он легонько подтолкнул Сюньюя в спину — так только, привлечь внимание. — Если что случится… Ты мне расскажи, ладно? Я выслушаю хотя бы, выговоришься.        — Мгм. Спи уже, мешаешь.              Шан Цзинхуа негромко посмеялся и не стал себе отказывать в том, чтобы подразнить другого парня: положил ладонь ему на темя, растормошил причёсанные волосы и был таков — отвернулся обратно к стене, пытаясь спрятаться от возмездия под одеялом.              Недолгий бой закончился, что неудивительно, довольно скоро, и завёрнутый в одеяло Чжао Сюньюй был безоговорочно повержен. Как он ни пытался выбраться, придавленный весом однокурсника, сил на это не находилось — а, может, не хватало сноровки.        — Сдавайся! — со смешком потребовал Цзинхуа.        — Размечтался!              С пыхтением и рвением, достойных лучшего применения, Чжао Сюньюй пытался выбраться из цепкой хватки однокурсника. Напрасно — как бы он ни старался, лишь сильнее выбивался из сил, а вот его друг-спортсмен даже не вспотел. Вздохнув поглубже, Чжао Сюньюй нехотя признал поражение.              Довольный собой, Шан Цзинхуа с коротким «то-то же» скатился на матрас, с наслаждением потянулся и заложил руки за спину, пока сосед выпутывался. Сам, дескать, заварил, сам и расхлёбывай.              Уснули не сразу. Потребовалось немного времени, чтобы успокоилось сбитое, быстрое дыхание. Не сразу сбавило ритм расшалившееся сердце. Долгожданная дрёма пришла чуть позже, унося с собой все возмущения и беспокойства, и сон опустился тяжёлым, тёплым одеялом на возбуждённые юношеские умы.              Тело Шан Цзинхуа расслабилось, замедлились, а затем и вовсе растаяли в бездонной темноте плясавшие искры, напоминая об отблесках лунного света в затенённой комнате. Однако что-то покой всё же потревожило. Что-то, чего он ещё не видел и не слышал, но уже ощущал.              Это что-то было пока далеко, но даже так вызывало в нём непреодолимое любопытство, припорошённое лёгким волнением. В чернильной темноте ничего не было видно, но неясный звук достиг юноши, усиливаясь — медленно, как если бы во сне от первого лица Шан Цзинхуа приближался к источнику неспешно и плавно, делая между шагами паузы в несколько секунд.              Звук становился чётче по мере приближения. Громче, яснее, и вот уже можно было разобрать его и охарактеризовать… К собственному отвращению, он различил влажно-ползущий звук, как если бы десятки корней или скорее червей копошились вокруг, распространяясь по несуществующим в безграничном пространстве сна стенам и полу из отвердевшего мрака.              Шан Цзинхуа вдруг осознал, что он во сне. Точка зрения изменилась, теперь он смотрел на происходящее со стороны, видя, как моделька его самого, подчиняясь мыслям во сне, движется согласно его намерению. Подумаешь сделать шаг назад — делает, велишь замереть — повинуется. Его обличье из сна осмотрелось, но не увидело ничего вокруг — юноша лишь знал, что это пространство бесконечно.              Он вдруг подумал, что нужно выбираться из этого кошмара. Попытался открыть глаза, ощущая своё тело в реальности… и не смог. Оно не слушалось, словно на контроль его снобличья уходило слишком много энергии, из-за чего связь с реальностью истончилась. Он пытался кричать — не вышло в реальности, не вышло во сне.              В отчаянии он представил, как у него в руке появляется фонарик, и о, лучше бы он этого не делал. В круге света проступали стены и пол, как если бы свет проявлял декорации сна, этакую эфемерную реальность. На полу и стенах действительно что-то копошилось. Ползло во все стороны, медленно, но неумолимо растягиваясь, распространяя сеть тонких чёрных жилок, поблёскивающих в отражённом свете.              Шан Цзинхуа вдруг подумал, что светить на эти корни… жилы… органы, ползучие грибницы — чем бы оно ни было, не стоит. Его снобличье сделало шаг назад и оступилось на непонятно откуда взявшемся камне. Свет фонарика скользнул по чёрным нитям, и те, словно обладая разумом, резко повернули к нему, проползая по любым поверхностям. Его облик из сна бросился наутёк, почему-то самообладание его почти покинуло, и холодный страх разлился по плечам уже реального тела, наполнил руки и скользнул по спине.              Шан Цзинхуа откуда-то из глубины подсознания вдруг понял: нужно проснуться. Любыми силами, проснуться! Он уже ощущал прохладу на коже — выходит, Сюньюй снова стянул с него одеяло. Он чувствовал даже упругую мягкость подушки под головой, но не мог пошевелить и пальцем. Пытался издать звук — не вышло. Его вдруг накрыл ужас перед собственной беспомощностью. Жидкий шорох тех штук, что ползли за ним, никак не уходил — напротив, звучал всё ближе и ближе…              И вдруг далёкий звук произнёс что-то знакомое. Что-то, чего он не мог расслышать и осознать, но почему-то изо всех сил ухватился за это, концентрируясь, пытаясь вызвать отклик у тела.              Далёким звуком оказался голос Чжао Сюньюя, что звал по имени, тряс его теперь за плечо. Жадно, с хрипом хватанув воздух ртом, Шан Цзинхуа вдруг рывком сел в кровати, едва не врезавшись в лоб соседа своим. Он без памяти и без отчёта самому себе вцепился в белое постельное, жадно, с хрипом глотая воздух. На лбу проступил холодный пот, и осознание собственного тела вернулось к нему. Цзинхуа попробовал сжать и разжать ладони, пошевелить ногами, коснуться своих волос, подоконника, у которого стояла кровать…        — Эй, ты в порядке? — не на шутку обеспокоенный Чжао Сюньюй протянул к нему руку, легонько коснулся плеча. — Ты… Снилось что-то нехорошее?              Едва сумев отдышаться, Шан Цзинхуа повернулся к товарищу, одичавшими от страха глазами вперившись в чужие.        — Сюньюй… — не своим голосом прохрипел юноша. — Я верю Лихуа.