Кошмары открывают дороги к спасению

— Добрый день, вы бронировали номер? Могу ли я посмотреть ваш букинг? — спросила девушка на ресепшене, мило улыбаясь гостям. — Бронировали президентский люкс на имя Пак Минсук, вот бронь, — парень никак не отреагировал на приветствие, настроение было ни к чëтру, — Быстрее можно? — Секунду, сейчас я забью ваши данные в базу и выдам ключи, — девушка проигнорировала грубость со стороны гостя и принялась за работу. Всë время их разговора Джисон рассматривал интерьер отеля. Мраморный пол, бежевые стены, пастельных цветов мебель и акцентные золотые детали выглядели действительно дорого. Ко всему прибавлялись ещë высокие потолки, винтажные лестницы с ажурными, позолоченными перилами и огромные сверкающие люстры. Сотрудники отеля ходили в строгих костюмах с логотипом, что также выглядела превосходно. Хан ещë никогда не был в настолько дорогих отелях, потому что считал, что это просто пустая трата денег, и его впечатлению не было предела. Из состояния удивления его вывела новость о том, что забронирован всего один номер. Минсук сказал только про президентский люкс, поэтому, выбора не остаётся. Жить они будут вместе. Не то чтобы он ожидал чего-то другого, но в глубине всë равно жила надежда. Настроение Джи значительно ухудшилось, а в груди зародилось волнение. Закончив работу с их данными, девушка выдала им две ключ-карты, и обе, конечно, были в руках Пака. Портье проводил их к номеру, и, оставив чемоданы внутри, вернулся к работе. Сейчас Хан не горел желанием рассматривать аппартаменты, он бы предпочëл сделать это, когда жених уедет решать вопросы со свадьбой, поэтому снял обувь и просто прошëл в ближайшую комнату — в гостиную. — Неужели тебе неинтересно посмотреть на номер, что я снял для тебя? — самоуверенно спросил Минсук. В его голосе слышались опасные нотки. — Мне всë равно. Я не просил бронировать его, не просил улетать в Америку. Зачем спрашивать, если моë мнение и так никого не волнует? — Джисону надоело молча потыкать этому мерзкому человеку, закрывать глаза на приставания и прочее. На него это уж совсем не похоже, и он решил хоть как-то отстаивать свои границы — Если уж ты насильно берëшь меня замуж, то просто дождись этого грëбаного штампа в паспорте и не трогай меня. — У напуганного Джисон-и прорезались зубки? — на его лице растянулась ухмылка, больше похожая на оскал — Лишь мне решать, что с тобой делать. Я буду решать, есть тебе или нет. Спать тебе или нет. Я буду трогать тебя где захочу и когда захочу, потому что ты мой, —он подошëл к дивану, на котором сидел Хан, нависая над ним — Ты мой трофей, который я получил в результате сделки, выгодной твоим родителям, и мы оба понимаем, насколько сильно ухудшится твоя жизнь, если она вдруг сорвëтся, — он хотел взять жениха за подбородок, но Джисон ударил его по руке, уклоняясь, — Ах ты, сука! — Пак одной рукой сжал уворачивающиеся запястья юноши, а другой сдавил его щëки — Неужели ты ещë не понял, что сопротивляться бесполезно? Я гораздо сильнее твоего хрупкого тельца, похожего на женское. Я выше и больше тебя по всём критериям, но ты всë равно противишься. Прими уже, что единственное, что имеет смысл — слушаться меня. Джисон смотрел на него с ненавистью, пытаясь вызволить руки или голову из крепкой хватки, но всë безуспешно. — Я никогда не был и не буду твоим трофеем, — он пытался говорить более внятно, но ему мешала рука на щеках — Я живой человек, и ты не имеешь никакого права решать за меня. Я никогда, никогда не сдамся, и сделаю всë, чтобы уйти от тебя! Внезапно Минсук разжал руку на щеках юноши, но тут же дал пощëчину. Кожа под ладонью сразу покраснела, волна боли прошлась по лицу. Конечно, Пак не собирался жалеть его и ударил со всей силы. Джисон держался, но в уголках глаз уже собирались солëные капли. — Не смей так разговаривать со мной. Не забывай о положении моей семьи в Корее, я с лëгкостью могу запереть тебя в психушке или больнице, даже в тюрьме. Твои родители будут на моей стороне, им через чур важен наследник для их компании. Тебя никто не вытащит. Я могу превратить твою жизнь в ад, поэтому лучше делать так, как я скажу, если ты, конечно, хочешь жить. Надавив предплечьем на солнечное сплетение, Минсук впечатал Джисона в спинку дивана. — Открой рот, — парень не двигался — Живо, я сказал! Никаких действий от жениха не последовало. Он лишь молча смотрел ему в глаза, а во взгляде читалась чистая ненависть. Тогда Пак поднял руку к шее, давя уже на неë. Хан начал задыхаться, ему пришлось открыть рот, чтобы глотнуть хотя бы немного воздуха. — Так-то лучше. Стоило Джисону выполнить действие, как парень тут же врезался в его губы своими, попутно изучая чужой рот. В этом поцелуе не было ни нежности, ни любви, лишь насилие. Минсук трахал его рот языком, параллельно кусая пухлые губы до крови. Рука всё ещё сдавливала шею, не давая и шанса на сопротивление. По щекам Джи лились слëзы, а душа пустела от бессилия. Тело тряслось, но успокоить его было некому. Чонин остался в Сеуле, на другом конце мира. Юноша не хотел ничего видеть, не хотел чувствовать, как чужие руки сковывают его тело, а язык хозяйничает у него во рту. Он задыхался, кое-как глотая немного воздуха сквозь поцелуй, поэтому о сопротивлении и мысли не могло быть. В глазах темнело от нехватки кислорода. Хан начал кашлять, но и это не останавливало насильника. Поигравшись ещë около минуты, Пак, напоследок плюнув ему в горло, отстранился, дабы совсем не задушить парня. Почувствовав свободу, он сразу же стал глотать ртом воздух, откашливаясь. — У тебя неплохой ротик, Хан Джисон, такой сладкий. Я бы опробовал его немного по-другому, но, к сожалению, мне пора бежать, — ухмыляясь, говорил Минсук — Пока меня не будет, ходи везде, где хочешь в номере, но без моего сопровождения из него ты выходить не можешь. За дверью стоят люди, которые контролируют это. Будь хорошим мальчиком, я вернусь вечером. Ах, да, свадьба послезавтра, будь готов, — с этими словами Пак вышел из номера. Ещë около получаса Джисон сидел на полу, пытаясь прийти в себя. Истерика не давала должным образом восстановить дыхание, но и успокоиться также не получалось. Ему было противно от жениха, от его прикосновений и от самого себя за то, что он не смог дать отпор. Он правда был значительно меньше и слабее Пака, потому что спортом особо никогда не занимался, в отличии от Минсука, который почти всю жизнь учился единоборствам. Ему также было противно и от родителей, которые обрекли своего сына на страдания ради собственной выгоды. Хан понимал, что появился на свет только для того, чтобы в будущем унаследовать компанию и стать причиной гордости своих матери и отца, но когда он дал понять, что не будет заниматься семейным бизнесом, значение единственного сына в семье сошло на ноль. Его и выдали замуж, чтобы избавиться от обузы и найти другого наследника — мужа Джисона. Когда плач начал отступать, юноша пошëл отмываться ото всех касаний будущего мужа. Положив одежду и полотенце на полку, он зашëл в душ и включил горячую воду, постояв под ней пару минут прежде чем намылить тело. Хан тщательно тëр кожу мочалкой, будто сдирал еë. После получаса интенсивного мытья своего тела и чистки рта, парню стало чуть лучше. Он обошëл номер в поисках спальни и облегчëнно выдохнул, так как их оказалось две. Наврядли ему позволят спать в отдельной комнате, но закрыться в ней в случае чего можно. Джи хотел позвонить Чонину и рассказать о том ужасе, что с ним происходит, но в Сеуле сейчас около двеннадцати часов ночи, и беспокоить друга в такое время максимально не хотелось. Хан выбрал самую дальнюю спальню и лëг на кровать. Она была мягкой и приятной, глаза юноши стали постепенно закрываться. В последнее время он слишком много спит, но другого варианта просто не нет, тем более после истощения от моральных и физических истязаний своим же женихом сил совершенно не остаëтся. В номере стоял телефон, чтобы заказывать еду, но Джисону кусок в горло не шëл. Максимум, на что его хватило, так это выпить пару глотков воды. Ни красивый вид из окна, что открывался с восьмого этажа, ни приятная ванна, ни тëплая кровать или уютный интерьер не поднимали ему настроение. Мысль о свадьбе, что состоится послезавтра, также отбивала аппетит. Парень не знает, насколько изменится его жизнь после замужества, но догадывается, что ничего хорошего его уж точно не ждëт. Сегодняшнее происшествие стало тому прямым доказательством. Сон всë же выиграл опустошëнного Хана, поэтому уже через пару минут в спальне можно было услышать тихое сопение.                                                       *** Щелчок. Дверь открывается, и на порог квартиры заходит вымотанный парень. К нему сразу подбегают два кота и начинают тереться о его ноги. Минхо устало улыбается и присаживается на корточки, поглаживая любимцев. — А где Дори? Опять спит? — танцор оглянулся по сторонам. Пушистые, проигнорировав вопрос, продолжили оставлять свою шерсть на синих широких джинсах. Минхо вздохнул, отправляясь на поиски серенького кота. Обойдя всю квартиру, он нашëл питомца на шкафу в своей спальне. Кот мирно спал под потолком, не подозревая, что хозяин уже готовит табуретку, чтобы достать Дори и прервать его сон. Спустя пару минут недовольное создание уже ходило кругами вокруг своего человека. Мин пошëл на кухню, чтобы насыпать котикам еды и, наконец-то, сходить в душ. Он всегда принимал ванну после тренировок, чтобы смыть с себя всю грязь и пот, а также немного расслабиться. Сегодняшний день не был исключением. Начальство знатно помотало парню нервы, пытаясь впихнуть ещë одну группу в и так уже полностью забитый график. Повезло, что свободное окошко нашлось у другого хореографа, поэтому расписание Минхо осталось прежним. Программа летних занятий уже висела в коридоре, и не то чтобы сильно не устраивала его. Суббота и воскресенье у него были свободны, а во вторник тренировки были до обеда. Все летние группы поставили на понедельник и четверг. Мин ожидал худшего. Отбросив мысли о работе, юноша смыл пену с тела и вытерся полотенцем. Единственное, чего он сейчас хотел — лечь на кровать и поспать. Однако стоило ему вернуться в комнату, он услышал, как разрывается его телефон. После разблокировки на экране высветился номер Хëнджина. — Боже, Хëнджин-а, что тебе нужно? Почти одиннадцать вечера, — недовольно проговорил юноша. — Лино-хëн, ты видел, что наследники двух корейских кампаний женятся?! — восторженно тараторил в трубку Хван. — Ну и что? Женятся и женятся, нам-то что? — А то, что они оба парни! Они будут первыми из наследников корейского бизнеса, что заключат однополый брак! — Мгм, как интересно. Кто это хоть? — Минхо не особо это интересовало, но тот факт, что два парня из Кореи решили пожениться на публику, поражал. Тут многие осуждали людей нетрадиционной ориентации, поэтому такой поступок можно назвать смелым. — Наследники семей Пак и Хан, имëн не знаю. Они оба не любят камеры и публичную жизнь, второй так вообще. — Впервые слышу, да и фамилии популярные. Может какой-нибудь фиктивный брак. Ты мне только ради этого позвонил? — Ну вообще-то я собирался тебе пожаловаться, но потом вспомнил эту новость и тоже решил рассказать, — Хëнджин был любителем поныть и вынести Минхо мозг. Иногда это конкретно выбешивает, но в основном парень смирился, поэтому регулярно слушает жалобы друга на жизнь. — Ну нееет, что у тебя уже случилось? — юноша закатил глаза. Поспать ближайший час у него точно не получится.                                                       *** Уладив все вопросы по свадьбе раньше запланированного времени, мужчина зашëл в номер с неким предвкушением. Охрана на входе сказала, что его жених даже не пытался покинуть номер, поэтому ему стало интересно, чем же он занимается. В гостиной было пусто, но в ванной стояли открытые бутылочки с гелем для душа и использованная зубная щëтка. Минсук ухмыльнулся своим мыслям и пошëл дальше, в глубь номера. В самой дальней комнате он нашëл спящее, мирно посапывающее тельце. Щëчки Джисона слегка надулись, а руки крепко сжимали ненужную подушку. Оперевшись на дверной косяк, Пак стал наблюдать за спящим парнем. — Меня не было пять часов, неужели он действительно проспал всë это время? — он уже заметил у своего жениха пристрастие ко сну, поэтому не особо удивился — По твоей милой, ангельской внешности даже не скажешь, что такой парень имеет бойкий характер, но не волнуйся, мы это исправим. У нас будет достаточно времени. Минсук решил всë-таки оставить парня в покое, поэтому ушëл работать в другую комнату, перед этим запечатлев спящего Хана в своей галерее. Джисон проснулся через час после прихода своего жениха. Какое-то время он ещё лежал на кровати, вслушиваясь в различные звуки. Не обнаружив ничего подозрительного, он решил сходить за водой в гостиную, где стояла пара бутылок. Не торопясь, юноша поднялся с кровати, потянулся и пошëл искать нужную комнату, так как за время сна уже успел забыть, как туда идти. — Далеко собрался? — остановил его голос на половине пути. Испугавшись неожиданной фразы, Хан дëрнулся и обернулся на звук. В другой спальне на кровати сидел его будущий муж с ноутбуком на коленях, смотря на него и ожидая ответа. Парень проигнорировал вопрос, собираясь идти дальше, но голос снова заставил его замереть. — Хочешь, чтобы я учил тебя отвечать на вопросы? Лишь моим языком, как сегодня утром, ты не отделаешься, — Минсуку совершенно не нравилось молчание со стороны младшего. — За водой я иду. В гостиную, — Джисону было максимально противно говорить с ним, но переживать порцию очередных домогательств не хотелось. — Не так уж и сложно, правда? В следующий раз, если ты захочешь помолчать, я заткну твой рот своим членом. Не думаю, что он годится для чего-то большего, чем отсос, раз уж тебе так сложно отвечать на простейшие вопросы, — ещë пару секунд Пак пристально смотрел на жениха, перед тем, как вернуться к работе. Джисон решил быстрее дойти до гостиной, пока слова не сменились действиями. Наконец отыскав нужную комнату, он схватил бутылку воды и метнулся обратно в спальню. — Стоять, — сказал голос, и ноги парня перестали его слушаться — Я уже сказал, что свадьба будет послезавтра. В восемь утра приедут стилисты и визажисты, в девять тридцать мы уже должны ехать на место проведения регистрации. Церемония начнëтся в десять тридцать. Текст, который ты будешь говорить, я выслал на почту. Вызубри его и сделай вид, что это самый счастливый день в твоей жизни. В Сеул уезжаем через два дня после свадьбы. Из аэропорта тебя отвезут в твою квартиру, из которой помогут перевезти вещи в мой дом. Занятия танцами по понедельникам и четвергам в четыре. Водитель будет отвозить и привозить тебя по надобности. Только попробуй пропустить хоть одно занятие — я узнаю, Хан Джисон, и тебе не поздоровится. Всë понятно? — Минсук смотрел на него выжидающим взглядом. — Понятно, — Хан пытался переварить весь этот поток информации у себя в голове. — Славно. Можешь идти, через пару часов я буду заказывать ужин, — юноша снова уткнулся в ноутбук, уже не обращая на стоящего в коридоре парня ни капли внимания. Новость о том, что сразу после прибытия Джисон переезжает в дом своего мужа, его совершенно не радовала. Он надеялся как можно дольше пробыть в своей любимой квартире, но не тут-то было. Пак позаботился о том, чтобы после приезда в Сеул юноша никуда не сбежал, всегда был поблизости. Хан уверен, что к этому причастны и его родители, потому что они озабочены тем, чтобы сделать их счастливый брак максимально правдоподобным. Единственное, что радовало — он вернëтся к Чонину и другим друзьям уже через четыре дня. Младший будет рад проводить с Джи больше времени, чтобы спасти его от пребывания в особняке (если юноше разрешат покидать дом, на что тот сильно надеется). Пока Ян спит, Джисон решает написать ему сообщение: j.one: Привет, Йенни, как ты? Церемонию назначили на послезавтра, в 10:30 по Нью-Йорку. В Сеул через два дня после неë. Он сказал, что из аэропорта меня сразу отвезут в квартиру, чтобы перевезти вещи в его дом. Также, чтобы я беспрекословно посещал каждое занятие по танцам в понедельник и четверг. Так всë более-менее, отель хороший. Передавай всем привет. О некоторых инцидентах Джисон решил умолчать, чтобы не нервировать друга. Он и так переживает, потому что находится далеко, а тут ещё и домогательства со стороны жениха. Зная Чонина, на следующий же день он будет здесь, ещë и со свадьбы выкрадет. Хан не хочет лишних проблем ни себе ни ему. Отложив телефон, юноша снова погружается в свои мысли. Ему нужно обдумать всё события следующей недели, потому что он понимает, что именно с этого момента его жизнь больше не будет прежней.