Книга: 4 сезона

Лето было дверью, распахнутой в потаённый сад.

Джоанн Харрис

Уэнсдей Аддамс сосредоточенно рассматривала яркие прилавки небольшого продуктового магазинчика в Джерико в поисках всего необходимого из своего списка. Она так долго ждала эти выходные, что всё должно быть просто идеальным: самые свежие фрукты, самые сочные ягоды, самые вкусные взбитые сливки. Девушка даже уже представляла, как медленно слизывает их с мягких красных губ Ларисы. Расплывшись в глупой улыбке, Уэнсдей начала перебирать лотки с клубникой: эта слишком бледная, эта слишком неестественно большая, эта уже давно умерла. Девушка протянула руку в самый дальний уголок прилавка и нашла то, что так усердно искала: клубника идеально красного цвета, приемлемого размера и очень даже живая. Бросив лоток с клубникой в корзинку, Уэнсдей подошла к следующей витрине. Яблоки и груши оказались слишком твёрдыми, персики и абрикосы чересчур сочными. Бананы. Идеальный вариант. Выбрав самую жёлтую связку бананов, девушка положила её рядом с клубникой и направилась к прилавкам с молочной продукцией. Витрина пестрила яркими баночками со взбитыми сливками: ванильные, шоколадные, с корицей, с крем-брюле и даже со вкусом клубники. Кто в здравом уме будет есть клубнику со взбитыми сливками со вкусом клубники? Уэнсдей выбрала классические ванильные и положила их в корзинку к фруктам. Осталось найти подходящие напитки. Алкоголь им точно противопоказан. Потому что Лариса была их сегодняшним водителем, покорно ожидающим девушку в машине около магазина. Они безмолвно договорились, что Уэнсдей одна отправится за продуктами, дабы не привлекать любопытные взгляды жителей Джерико к необычной колоритной парочке, решившей устроить утренний променад. Медленно двигаясь к полкам с напитками, девушка сделала глубокий удовлетворённый вздох. Прохлада кондиционера была мимолётным спасением от уличного зноя для Уэнсдей, пока она бродила вдоль витрин почти пустого магазина. Обычно девушка всеми силами избегала всего, что хоть как-то было связано с солнечным светом и летней жарой. Но сегодня определённо был необычный день. Прошёл почти месяц с момента, когда она видела Ларису в последний раз. Гарвард и внезапно свалившиеся на неё обязательства, которые она сама же на себя повесила, совершенно не давали ей возможности приезжать чаще, как бы сильно она этого не хотела. Бросив взгляд на круглые часы на стене, Уэнсдей не смогла сдержать грустной улыбки. Восемь тридцать. Больше лета, солнца и жары девушка ненавидела ранние подъёмы. Будучи ночным существом, её энергия достигала пика с восходом луны, а не солнца. Но вопреки своим устоявшимся убеждениям она всё же стояла здесь. Только один человек в мире мог вытащить её из любимой тьмы на яркий свет дня и заставить добровольно отправиться в продуктовый магазин, хотя девушка всегда презирала даже саму мысль о простых человеческих заботах. Только ради Ларисы неисправимая «сова» Уэнсдей была готова терпеть ранние подъёмы и летний зной, который так обожала женщина. Мысли девушки плавно перетекли к долгожданной утренней встрече. Выделив на сон всего несколько часов, Уэнсдей проснулась в четыре утра и сразу же направилась в аэропорт неподалёку от Гарварда. Полёт прошёл без задержек, и уже в шесть утра она стояла на взлётной полосе аэропорта Джерико, которую окутывал липкий туман вперемешку с надвигающейся жарой. В любой другой день это показалось бы ей кошмаром, жестоким наказанием, но только не сегодня. Рядом с голубым автомобилем, припаркованным в том же месте, где девушка видела его в последний раз весной, стояла она. Лариса. Женщина прислонилась к двери машины, элегантно скрестив длинные ноги. Её светлые волосы, всегда так идеально уложенные, светились в утреннем свете. Её бледная кожа, переливаясь в лучах только взошедшего солнца, была безупречной, а губы, привычно накрашенные красной помадой, были растянуты в лёгкой улыбке. Она выглядела так, будто сошла со страницы обложки журнала — воплощение истинной красоты, от которой у Уэнсдей перехватило дыхание. Даже в удушающую жару Лариса выглядела безупречно. Будучи «жаворонком» по своей природе, женщина уже излучала бодрость и свежесть, чего нельзя было сказать про Уэнсдей. Пара небольших синяков под глазами, немного помятая одежда, которая уже успела противно прилипнуть к телу из-за аномальной жары и сломанного кондиционера в самолёте, и ненависть ко всему живому, кроме прекрасной Ларисы. И всё же, когда взгляд женщины встретился со взглядом Уэнсдей, девушка забыла обо всём. Лариса Уимс, с её безупречной элегантностью и невозмутимым изяществом, могла лишь одним своим видом и улыбкой превратить любой дискомфорт Уэнсдей в чувство, граничащее с настоящей эйфорией. С мечтательной улыбкой девушка вернулась в реальность от приятных воспоминаний и подошла к полкам с напитками. Соки с огромным содержанием сахара, газировка со всей таблицей Менделеева в составе, энергетики с лошадиной дозой кофеина — всё это точно попадёт под немилость Ларисы. Вдруг взгляд Уэнсдей остановился на небольшой полке с тёмными бутылками. Безалкогольное вино. Вероятность, что оно сильно отличается от обычного виноградного сока, была слишком маленькой. Но всё же купившись на пафосную этикетку с обещаниями исключительного вкуса аутентичного итальянского вина, девушка положила бутылку с красным содержимым в корзинку и наконец направилась к кассе. Около кассы пожилая пара усердно раскладывала покупки на ленту. Семидесятилетняя на вид женщина с трудом пыталась взгромоздить на движущуюся ленту огромный мешок с углём для барбекю, а такого же возраста мужчина пытался отобрать его у неё, с улыбкой отчитывая свою спутницу за безалаберное отношение к себе. Эта картина моментально отозвалась внутри Уэнсдей противоречивыми чувствами умиления и грусти. Смогут ли они с Ларисой когда-то стать такой же парой? Парой, которая может жить открыто, помогать друг другу, совершать покупки и потом вместе за ручку идти домой, совершенно не думая об осуждающих взглядах случайных прохожих? Одолеваемая тягостными мыслями, девушка на автопилоте начала рассматривать полки рядом с кассой и увидела маленькие яркие букеты. Июль был месяцем, когда распускались самые прекрасные цветы. Внезапно ей захотелось купить Ларисе какой-нибудь букет. Красные розы, жёлтые тюльпаны, белые лилии — всё это слишком вычурно и банально. Заприметив букет, который отличался от всех остальных, Уэнсдей взяла его. Милые ромашки с яркими солнечными серединками и нежными белыми лепестками, на которых даже можно погадать. В своей любви у Уэнсдей совершенно не было сомнений. А вот в любви Ларисы… Женщина хоть и была рядом, но как будто не рядом совсем. Даже сейчас она ждала её в машине. Чтобы никто их не увидел. Словно девушка была каким-то грязным секретом Ларисы, о котором никому нельзя было знать. Мысли Уэнсдей сейчас напоминали американские горки — то невероятный подъём в небеса, то болезненное падение в грустную реальность. Сделав глубокий вздох, она решила всё же выкинуть из головы все сомнения. По крайней мере на сегодня. Девушка долго думала, как и где им провести два летних выходных дня. Обдумав различные сценарии, Уэнсдей остановилась на варианте с озером. Мысль о том, чтобы удивить Ларису этой поездкой, стоила любых потенциальных неудобств. Лето, жара, усталость, раннее утро — всё это было пустяком по сравнению со временем, которое они проведут в блаженном уединении. Девушке уже не терпелось увидеть выражение лица Ларисы, когда они расстелют одеяло у воды, откроют вино и будут наслаждаться обществом друг друга, любуясь долгожданным закатом. — Букет, мисс? — женский голос вывел Уэнсдей из приятных мыслей. Девушка заметила выжидающий взгляд кассира и поняла, что та уже пробила все её товары. Уэнсдей улыбнулась и протянула букет ромашек женщине. Услышав писк пробитого товара, девушка достала кошелёк из сумки и оплатила покупки. Аккуратно сложив всё купленное в бумажный пакет, Уэнсдей наконец-то вышла из магазина, моментально ослеплённая палящим солнцем. Её белоснежная кожа явно не будет в восторге от такой экзекуции. Но ради уединения с Ларисой девушка готова пострадать. Ради Ларисы она готова вновь и вновь пересекать несколько штатов в любую погоду, лишь бы иметь возможность разделить с ней кратковременные минуты счастья. Уэнсдей подошла к припаркованному напротив магазина автомобилю и, увидев элегантный силуэт женщины через лобовое стекло, её дискомфорт словно растворился в летнем зное. Лариса открыла дверь изнутри, и девушка сразу же скользнула на пассажирское сиденье. Положив пакет с покупками назад, Уэнсдей сразу же выжала температуру кондиционера в салоне до отметки в шестнадцать градусов по Цельсию. Женщина недовольно изогнула бровь и прибавила несколько градусов, вызывая у девушки улыбку. — Ты решила скупить весь магазин? Потому что другого объяснения, почему ты полчаса покупала фрукты и напитки, у меня нет, — Лариса укоризненно посмотрела на Уэнсдей. Как же девушка любила этот осуждающий, немного грозный, взгляд бездонных голубых глаз. Морщинка между бровей становилась видимой, зрачки немного расширялись, бровь изгибалась вверх. Уэнсдей посмотрела на губы женщины. Свои любимые губы. По которым она так сильно скучала. Ведь они виделись так редко, что количество проведённых вместе дней можно сосчитать по пальцам. Девушка перевела взгляд от Ларисы в сторону, оценивая безопасность поступка, который она так сильно хотела совершить. Убедившись, что поблизости не было ни одного человека, Уэнсдей приблизилась к женщине и нежно прикоснулась к её губам. На какую-то долю секунды Лариса замерла от внезапного поцелуя, её руки всё еще лежали на руле, а поза стала напряженной. Она слегка отстранилась, широко раскрыв глаза и нервно оглядываясь по сторонам. — Можешь быть спокойна, никто ничего не видел, — девушка поймала тревожный взгляд женщины, осматривающейся вокруг. — А если бы даже кто-то за нами наблюдал, то он был бы слишком заворажён зрелищем, чтобы сказать нам хоть слово. В уголках губ Ларисы появилась слабая и неохотная улыбка. Уэнсдей не дала ей времени на дальнейшие раздумья. Потянувшись к пакету, она достала из него букет ромашек и протянула его Ларисе, с удовлетворением наблюдая, как напряжение спадает с лица и тела женщины. — Это тебе, — пробормотала Уэнсдей нехарактерно мягким голосом. Глаза Ларисы заблестели, уголки красных губ мило изогнулись в ослепительной улыбке, а морщинка между бровей просто исчезла. Женщина провела длинными пальцами по лепесткам и, не сводя глаз с девушки, шире улыбнулась — такой улыбкой, от которой у Уэнсдей по спине побежали приятные мурашки. В том, как она смотрела на неё, с такой искренней теплотой, было что-то такое, что заставляло девушку чувствовать себя одновременно уязвимой и непобедимой. — Что ж, это определённо стоило ожиданий, — наконец произнесла Лариса и вставила букет в приборную панель. — Я рада, что вам понравилось, мисс Уимс, — Уэнсдей с теплом посмотрела на женщину. Ей так нравилось дразнить Ларису официальным обращением. — Куда мы всё-таки едем? — женщина изогнула бровь, положив пальцы с идеальным красным маникюром на руль. — Мы едем в одно прекрасное место, — Уэнсдей достала из сумки телефон и открыла навигатор. Набрав название озера, она увидела, что до пункта назначения им ехать сорок пять минут. Расположив телефон в держателе на приборной панели рядом с ромашками, девушка с улыбкой наблюдала, как Лариса внимательно рассматривает маршрут, немного щуря глаза. — Мне кажется, кому-то нужны очки. Мы могли бы заглянуть к окулисту по дороге, — Уэнсдей не могла сдержаться, наблюдая за смешными попытками женщины рассмотреть карту с крошечными стрелками и указателями. — Не говори глупостей, моё зрение как у орла, — Лариса наградила девушку осуждающим взглядом, — просто эти карты слишком маленькие. Уэнсдей лишь улыбнулась в ответ и увеличила масштаб в навигаторе, не желая обсуждать людские уязвимости неуязвимой женщины, которую не смогла взять даже беладонна. Нежелание Ларисы признавать что-либо, что намекало на её возраст, вызывало у девушки умиление. В следующий момент женщина завела двигатель, и машина плавно тронулась с парковки магазина по выстроенному маршруту. По мере того, как они проехали весь Джерико, перед ними начали простираться извилистые дороги. День был по-настоящему летним и жарким. Температура на улице уже приближалась к отметке в тридцать градусов по Цельсию. Уэнсдей вздохнула. Приехав сегодня утром в свою съёмную квартиру, она сразу же приняла ледяной душ, который ненадолго охладил разгорячённое тело. Но сейчас от него не осталось и следа. Девушка перевела взгляд от дороги на Ларису. Женщина выглядела полностью расслабленной, её руки уверенно касались руля, периодически перемещаясь на переключатель скоростей. Лариса была одета в короткое бежевое платье, которое обнажало её руки и приоткрывало ложбинку между грудей, демонстрируя ровно столько, чтобы не вызвать у Уэнсдей остановку сердца. Лёгкая ткань струилась по изгибам тела, а оттенок платья идеально сочетался с её светлой кожей и золотистыми прядями волос. Девушка в которой раз задумалась, что даже собираясь на природу, Лариса оставалась верна себе: безупречно убранные волосы, идеальный макияж, платье, в котором можно спокойно отправиться на какое-нибудь официальное событие, но точно не на пикник у озера. Хотя Уэнсдей всё-таки удалось убедить её не надевать свои фирменные каблуки, и вместо этого женщина согласилась на пару простых балеток. Сама девушка выбрала типичную для себя цветовую палитру — чёрную футболку оверсайз и чёрные короткие шорты. Сандалии дополняли образ, хотя она терпеть не могла выставлять свои ноги напоказ. Взгляд Уэнсдей вновь задержался на обнаженной коже Ларисы, на мягком изгибе её шеи, на том, как солнечный свет, проникающий через окна, подчёркивает гладкость её рук. Девушка почувствовала, как внутри неё начинает разливаться приятное тепло, но совсем не от солнца, а от одного лишь присутствия Ларисы рядом. Она была невероятно красива. — Ты протрёшь во мне дыру, — женщина на мгновение оторвалась от дороги и с улыбкой посмотрела на Уэнсдей. Сердце девушки забилось быстрее и она тут же перевела взгляд в сторону, смущенная тем, что её застукали. — Как дела в Гарварде? Успела доделать, что хотела? — Лариса внимательно смотрела на дорогу. Такой простой и безобидный вопрос, но Уэнсдей почувствовала, как моментально изменилось её настроение, и неприятное напряжение появилось во всём теле. Для девушки Гарвард стал символом разлуки. Местом, из-за которого она слишком долго не видела Ларису. Местом, которое должно было стать образовательной вершиной, а стало тюрьмой. Конечно, она не успела ничего доделать, потому что в сутках всего двадцать четыре часа. А её план был просто наполеоновским. Но женщине точно не надо об этом знать. Сама Уэнсдей пока плохо понимала, что она делает. Но понимала ради чего. А точнее ради кого. Ради Ларисы. — А может быть иначе? — девушка не хотела врать женщине, поэтому в классической манере защиты ответила вопросом на вопрос. — Я не знаю, — Лариса немного напряглась, крепче сжав руль,— ты мне почти не рассказываешь, что у тебя происходит в Гарварде. Уэнсдей вновь кольнули неприятные уколы совести. Она действительно мало рассказывала Ларисе про Гарвард и свою активность вне учёбы. Но на это были уважительные причины. О которых женщина узнает. Не сейчас. Но очень скоро, если всё пойдёт согласно плану. Девушка не хотела обнадеживать Ларису раньше времени, пока она сама ни в чём не была уверена. — Всё хорошо, — сухо ответила Уэнсдей, и её тон не выдавал внутреннего конфликта. — Занятия проходят так, как я этого и ожидала, — девушка посмотрела в окно, за которым начали изредка мелькать открытые зелёные поляны. — Как подробно и развёрнуто. Ты прирождённый писатель, — Лариса в свойственной ей манере бросила саркастичный комментарий, но лёгкая улыбка появилась в уголках её губ, сглаживая колкие слова. Улыбнувшись в ответ, Уэнсдей решила перевести тему на то, что занимало её не знающий покоя мозг уже несколько дней. — Недавно у нас была одна очень занимательная лекция по философии. Мы изучали теорию Канта о восприятии реальности, — девушка сразу же переключилась от тягостных мыслей к трансцендентальному идеализму, и глаза её заблестели, — это меня настолько увлекло, что после лекции мы продолжили обсуждение этой теории с другом. — Интересно, — немного холодно произнесла Лариса, — и что ты с твоим… другом об этом думаешь? Краем глаза Уэнсдей заметила, как губы Ларисы слегка дрогнули при упоминании о друге. В воздухе повисло едва уловимое напряжение. — Два человека могут смотреть на одно и то же и видеть это совершенно по-разному. Мы видим вещи не такими, какие они есть на самом деле, а такими, какими они кажутся нам, отфильтрованными нашим собственным разумом. Мы все словно в ловушке собственного субъективного опыта, неспособные по-настоящему понять сущность чего бы то ни было. Это действительно невероятно, — девушка слишком увлеклась, теперь сомневаясь, стоит ли грузить женщину такими темами в день, когда они должны просто отдыхать. Лариса внимательно осмотрела Уэнсдей и немного сбавила скорость. — Кант… — произнесла женщина с тихим смешком, — человек одновременно блестящий и разочаровывающий. Я всегда находила его теорию восприятия реальности слишком ограниченной. Глаза девушки расширились, в ней проснулся живой интерес. Интеллект Ларисы, её способность с лёгкостью погружаться в любые обсуждения всегда восхищали Уэнсдей. — Возьмём, например, картину, — продолжила Лариса, её тон моментально превратился в директорский, — когда смотришь на неё спереди, то видишь детали — цвета, мазки, эмоции, которые она вызывает. Но если посмотреть на неё сбоку или издалека, то можно увидеть нечто совершенно иное. Картина не изменилась, но изменилась точка зрения. Разве это не говорит о том, что существует несколько способов восприятия сущности чего-либо? Возможно, Кант слишком поспешно отверг идею о том, что несколько точек зрения могут приблизить нас к познанию истины. Уэнсдей уставилась на женщину, на мгновение лишившись дара речи. Девушка не ожидала, что Лариса настолько хорошо знакома с философией Канта и так ловко бросит ей вызов. — То есть ты думаешь, — медленно начала Уэнсдей, не сводя глаз с профиля женщины, — что, рассматривая что-то с разных точек зрения, можно постичь его сущность — в большей степени, чем допускал Кант? — Именно, — ответила Лариса, одарив девушку ослепительной улыбкой. Уэнсдей почувствовала, как внутри неё вновь разливается что-то тёплое — радость от осознания того, что эта женщина её понимает и может говорить о том, что важно для самой девушки. Да, Лариса была невероятно красивой — временами словно богиней, сошедшей с небес, — но главное, она была чертовски умной женщиной. — Иногда я забываю, насколько ты раздражающе умна, — пробормотала Уэнсдей дразнящим тоном, но с мягким взглядом. — Большинство людей своими пустыми разговорами совершенно не могут меня удовлетворить. — У меня есть некоторый опыт. Я знаю, как тебя удовлетворить, — произнесла Лариса с довольной улыбкой. Предательский румянец моментально залил бледные щёки Уэнсдей. Эта безумная смесь острого ума и изречений на грани приличия сводила с ума девушку. Не в силах сдерживаться она положила свою ладонь на руку Ларисы, лежащую на рычаге переключения передач. Этот жест был таким простым, но таким необходимым для неё. И в этот момент, пока они углублялись в лес, а гравийная дорога начала сужаться по мере приближения к озеру, Уэнсдей почувствовала настоящее, неподдельное счастье.

***

Лариса Уимс вышла из машины и сразу же была приятно поражена невероятной красотой места. Перед ней раскинулось огромное озеро, вода в котором была кристально чистой и прозрачной, отражая ясное голубое небо. Берега озера были покрыты мягким зелёным мхом, а над водой склонялись величественные деревья, создавая ощущение покоя и умиротворения. Воздух здесь казался более лёгким, свежим и прохладным, несмотря на летний зной, а природа казалась нетронутой, чистой — словно тайная гавань, созданная только для них двоих. Женщина почувствовала, как напряжение последних дней начинает исчезать, уступая место спокойствию и гармонии. Хотя все студенты «Невермор» сейчас были на заслуженных каникулах, дел у Ларисы не становилось меньше. Середина лета — это не отдых для неё, а активная подготовка к новому учебному сезону. Чего не скажешь про Уэнсдей. По информации женщины, все студенты Гарварда также должны были отдыхать, но девушка почему-то даже не упомянула про это. Почему она до сих пор оставалась в кампусе — было загадкой для женщины. Возможно, у Уэнсдей появились занятия намного увлекательнее, чем перспектива лишний раз приезжать к одинокой Ларисе. Сомнения вновь предательски захлестнули женщину. Хотя поводов для таких мыслей, кроме редких встреч, почти не было. Поведение Уэнсдей по отношению к ней совершенно не поменялось, казалось, она ещё больше раскрывается, и уже не так боится показывать свои эмоции. Даже подарила Ларисе букет милых ромашек. Знала девушка об этом или нет, но это были её любимые цветы. Открыв дверь, женщина с улыбкой вытащила букет из приборной панели и взяла его в руку. Уэнсдей до сих пор сидела в машине и быстро водила тонкими пальцами по экрану телефона. Это было так непривычно. Теперь девушка не расставалась с ним, хотя до недавнего времени у неё даже не было телефона, не говоря уже о том, чтобы с кем-то переписываться. У Ларисы внутри всё сжалось. Может, это тот друг, про которого говорила Уэнсдей по дороге на озеро? Тогда женщина не стала расспрашивать о нём, но внутри неё зародилось неприятное чувство ревности. Лариса тряхнула головой. Надо избавляться от этих мыслей. И срочно. Иначе их сегодняшний райский день будет испорчен глупыми сомнениями и придуманными ухажёрами. Наконец Уэнсдей заблокировала телефон и вышла из машины с лучезарной улыбкой, которой было достаточно, чтобы женщина немного успокоилась. Взгляд Ларисы жадно скользнул по стройной фигуре и тёмным волосам, и сердце её забилось чаще. — С чего начнём? — женщина посмотрела на приближающуюся к ней девушку. — Я возьму продукты, а ты одеяло. И нужно найти подходящее место для всего этого, — Уэнсдей начала внимательно осматриваться. — Какой командный тон, мисс Аддамс, — Лариса не смогла сдержать улыбки от приказных слов девушки. В этом было что-то особенное, что кто-то мог ей приказывать, потому что обычно она сама раздавала указания. Но слушаться Уэнсдей было приятно. — Мне нравится держать всё под контролем, — с этими словами девушка подошла к машине и вытащила бумажный пакет с продуктами. Лариса ничего не ответила, а лишь продолжала улыбаться. Если бы не Уэнсдей, сидела бы она сейчас в стенах «Невермора» и разбиралась с очередными планами на новый учебный год. А теперь женщина находится в великолепном месте, по красоте с которым не сравнится ничего. Лариса вновь окинула взглядом озеро, обрамлённое деревьями, которые словно обнимали водную гладь, защищая её от всех вмешательств со стороны. Лариса чувствовала себя также. Девушка словно защищала её от рутинных событий, показывая красоту этого мира, про который она уже и забыла. Уэнсдей определённо изменила Ларису, сейчас она чувствовала себя моложе на много лет. Словно снова восемнадцатилетняя, женщина готова была просто провести день в своё удовольствие со своим любимым человеком. Понюхав букет с ромашками, Лариса подошла ближе к девушке и нежно провела рукой по её волосам. — Спасибо, — женщина с нежностью посмотрела на Уэнсдей. — За что? — девушка удивлённо вздёрнула бровь, тем не менее тая от прикосновений. — Просто за то, что ты есть в моей жизни, — Лариса не хотела звучать сентиментально, но она просто не могла сдерживать свои эмоции и хотела, чтобы Уэнсдей об этом знала. На лице девушки засияла улыбка. Не в силах сдерживаться Лариса обхватила лицо Уэнсдей ладонями и наклонилась, чтобы нежно поцеловать её, как это сделала девушка в машине рядом с магазином. Нехотя оторвавшись от Уэнсдей, женщина тихо рассмеялась и начала медленно стирать следы своего внезапного поцелуя с бледных губ, но девушка мягко перехватила её запястье. — В этом нет смысла, потому что я планирую целовать тебя весь день, — смех Уэнсдей звонко зазвучал по уютному лесу. От таких слов по телу Ларисы пробежала тёплая волна, на мгновение развеявшая все тревоги. Она улыбнулась, ещё раз проведя пальцами по нежным губам, и подошла к багажнику, чтобы достать одеяло. Наконец полностью экипированные для долгожданного пикника, они медленно двигались по узкой тропинке вдоль озера. — Думаю, здесь будет хорошо, — Лариса указала на милое местечко прямо под большим дубом, чьи ветви раскинулись, словно защитные руки. Солнце едва пробивалось сквозь листья, создавая приятную тень. — Это вписывается в твой идеальный план? — женщина подразнила Уэнсдей, зная её любовь к перфекционизму и планированию. — Да. Идеально, — девушка бросила пакет с продуктами на траву и потянулась к Ларисе, чтобы взять одеяло. С привычной точностью Уэнсдей расстелила клетчатое одеяло, убедившись, что оно лежит ровно. — Прошу, мисс, — девушка галантно указала рукой на своеобразное ложе. Губы Ларисы изогнулись в улыбке, она грациозно опустилась на одеяло, сразу почувствовав, насколько горячей была земля Посмотрев на Уэнсдей, которая начала выгружать содержимое пакета, женщина не могла не отметить разительный контраст между ними: лёгкое струящееся платье Ларисы словно отражало солнечный свет, а привычно чёрный наряд девушки, казалось, поглощал тепло. — Хоть у нас сегодня трезвый день, всё же вину быть. Безалкогольному, — Уэнсдей достала тёмную бутылку и несколько пластиковых стаканчиков из пакета. Лариса осмотрела импровизированный стол на одеяле, на котором, конечно же, не было штопора. — Чем ты собралась его открывать? — улыбка не сходила с губ женщины. Лицо Уэнсдей вытянулось, и её тёмные брови сошлись на переносице от разочарования. Лариса без лишних слов встала и направилась к машине. Конечно, у неё есть всё. Вернувшись со штопором, она с игривой ухмылкой протянула его Уэнсдей. — Есть что-то, чего нет в твоей машине? — с удивлённой улыбкой произнесла девушка и сразу же принялась открывать бутылку, придерживая горлышко между зажатых ног. Лариса внимательно наблюдала за аккуратными движениями, вспоминая, как однажды уже демонстрировала ей мастерство обращения со штопором. Было что-то трогательное в том, как сосредоточенно Уэнсдей выполняет даже самые простые задачи. — Я всё-таки смогла сделать это, — с довольным лицом девушка извлекла пробку из горлышка и принялась разливать вино по пластиковым стаканчикам. Сделав небольшой глоток, женщина очень удивилась, насколько вкусным оказалось вино. — Неплохо, — Лариса посмотрела на Уэнсдей, которая залпом осушила весь стаканчик. — Тебе всё надо делать быстро и сразу? — женщина не могла сдержаться от давно мучащего её вопроса. — Зачем растягивать удовольствие, если можно вкусить его полностью сразу? — с довольной улыбкой девушка положила пустой стаканчик на одеяло. После таких слов взгляд Ларисы вновь скользнул по хрупкой фигуре. Уэнсдей сейчас была максимально обнажена. Большая часть её кожи была открыта, что вызывало у женщины волну неконтролируемого возбуждения. В девушке было что-то такое — что-то настолько притягательное — что действовало на Ларису как настоящий афродизиак. Облокотившись на руку, женщина улыбнулась, наблюдая за тем, как Уэнсдей вытирает мелкие капли пота со своего лба. — Ты страдаешь, не так ли? — спросила Лариса, прекрасно зная, насколько Уэнсдей ненавидит лето и жару. — Это самая ужасная пытка в моей жизни, — девушка прищурилась, но в её глазах промелькнула искорка юмора, — это разовая акция. Второй поездки в такую жару я могу не пережить. Поэтому не сильно привыкайте, мисс Уимс. Лариса рассмеялась, её смех был лёгким и заразительным. — Я не буду. Обещаю, — женщина наклонилась ближе и нежно провела пальцами по тыльной стороне ладони Уэнсдей. Девушка потянулась к лотку с клубникой и достала оттуда одну ягоду. Открыв крышку взбитых сливок, она щедро выдавила на ягоду белую шапочку. — Это должно быть романтично. Я видела такое в фильмах, — невозмутимо заявила Уэнсдей, протягивая клубнику со взбитыми сливками к губам Ларисы. Женщина наклонилась и медленно, не спеша откусила предложенную ягоду, не отрывая своего взгляда от глаз напротив. Сладкий вкус клубники приятно разлился по вкусовым рецепторам, а её сердце бешено колотилось. Она чувствовала, как напряжение между ними нарастает, превращаясь почти в невыносимое электричество. — Я бы сказала, что это очень романтично, — пробормотала Лариса, слизывая с уголка губ взбитые сливки. Девушка довольно улыбнулась и начала поливать сливками следующую ягоду. — Вкусно? — тонкая рука с ягодой вновь оказалась у губ Ларисы. Лариса ничего не ответила, а лишь зажала ягоду между своих губ и потянулась к Уэнсдей, предлагая ей вторую половинку. Девушка сразу всё поняла и наклонилась ближе, на мгновение их губы соприкоснулись. Откусив кусочек, Уэнсдей прожевала его и вернулась к губам Ларисы. Ощущая вкус клубники, взбитых сливок и особенный вкус Уэнсдей, женщина удовлетворённо выдохнула. В этом игривом и интимном флирте было что-то такое, что заставляло её снова чувствовать себя молодой и забыть о годах, которые их разделяли. — С такой подачей ещё вкуснее, — Лариса с теплом взглянула на девушку. — Знаешь, — неуверенно начала Уэнсдей, — год назад я бы и представить себе не могла, что мы будем делать что-то подобное. — Да, жизнь очень непредсказуема, — Лариса наблюдала за тем, как девушка вытащила ромашку из букета, и аккуратно вставила её в волосы женщины. Тонкие пальцы задержались на коже на мгновение дольше, чем это было необходимо. Внезапно для Ларисы всё стало просто — как будто они всегда были такими, счастливыми, в своём собственном мире. — Ты такая красивая, я должна это запомнить, — Уэнсдей потянулась за своим телефоном, и на её губах появилась искренняя улыбка. — Ты опять за своё? — женщина не любила фотографироваться, но одна лишь мысль, что Уэнсдей хочет иметь её у себя в телефоне безумно согревала. В следующий момент Лариса услышала несколько щелчков затвора камеры. — Твоя кожа словно алебастр, — Уэнсдей бросила телефон на одеяло и нежно скользнула рукой по щеке женщины, — а твои губы самые мягкие на свете. — А тебе есть с чем сравнивать? — Лариса сама не поняла, как такой ревностный комментарий сорвался с её уст. В тёмных глазах девушки мелькнуло замешательство, а затем понимание. — Не думаю, что мой опыт богаче твоего, но есть с чем, — Уэнсдей серьёзно посмотрела на женщину. — Мой опыт складывается из того, что я намного старше тебя, — Лариса вновь вспомнила, что их разделяет полжизни. — Мне всё равно, — девушка продолжал водить рукой по лицу Ларисы. — Я обожаю все морщинки на твоём лице, — голос Уэнсдей стал низким, почти благоговейным, — они рассказывают твою историю. Они говорят, что ты жила, что ты многое видела. И что ты просто очаровательна, — пальцы Уэнсдей скользнули по едва заметным складкам в уголках глаз женщины. У Ларисы перехватило дыхание, и её захлестнула горько-сладкая смесь эмоций. Она не привыкла чувствовать себя такой уязвимой. Ни с кем. Но эта девушка умела проникать в самую суть, видеть её такой, какой не видел никто другой. Женщина уже собиралась отмахнуться от внезапного, но приятного комплимента, как следующие слова Уэнсдей заставили её похолодеть, а по спине побежали мурашки. — Говоря о прошлом опыте, — лицо девушки стало серьёзным, — не хочешь рассказать о своих отношениях с мамой? — О моих отношениях? — повторила Лариса, её тело мгновенно напряглось, хотя она старалась дышать ровно. Казалось, что мир внезапно перевернулся у неё под ногами, возвращая её к воспоминаниям, которые она давно похоронила. — Да. Ты и мама. И то время, когда вы вместе учились в «Невермор», — уточнила Уэнсдей спокойным, но нехарактерно испытующим тоном. — Между вами двумя что-то было, не так ли? — девушка внимательно наблюдала за реакцией Ларисы, которая была просто в шоке от неожиданного вопроса. Она не ожидала этого. Совсем не ожидала, что Уэнсдей знала. Но каким-то невообразимым образом она всё знала. — Я не понимаю, о чём ты говоришь, — в попытке успокоить свои мысли женщина взяла клубнику из лотка. — Лариса, — тихо произнесла девушка, — я не глупая. Я не знаю всех деталей, но между вами что-то было. Очевидно Уэнсдей не знала всей правды, а лишь предположила вероятное из известных ей фактов. На мгновение Ларисе захотелось отмахнуться, сменить тему, но пристальный взгляд девушки говорил ей, что это не сработает. От этого разговора не было спасения. Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и неотвратимый. Строить отношения на лжи нет никакого смысла. Пришло время наконец поговорить на эту тему. — Это было так давно, — наконец произнесла женщина, её голос был едва громче шёпота. — Мы с твоей мамой... мы были очень близки, да. Но не в том смысле, в каком ты думаешь. Я испытывала чувства к ней. Я была молода и… думала, что встретила свою любовь. По крайней мере, мне так казалось. Лицо Уэнсдей оставалось бесстрастным, но Лариса чувствовала, как между ними нарастает неприятное напряжение. — Что случилось? — спросила Уэнсдей тихим голосом. Женщина сглотнула, с трудом пытаясь подобрать нужные слова. — Мортиша не чувствовала того же. Для неё наши отношения всегда были просто близкой дружбой. Я была наивной и неправильно всё поняла, — Лариса выдохнула и посмотрела на девушку, нервно тарабанющую по пустому стаканчику, — она была моей первой, но безответной любовью. Мортиша всегда любила Гомеса. На мгновение воцарилась тишина, и женщина увидела, как выражение лица Уэнсдей слегка изменилось. — Значит, ничего не было? — неуверенно спросила девушка. — Ничего не было, — подтвердила Лариса. — Как хорошо, что она тебе отказала, — Уэнсдей с довольной улыбкой посмотрела на удивлённую женщину. — Тогда бы не было меня. — Действительно, — Лариса наконец искренне улыбнулась. И прежде чем она смогла полностью осознать этот момент, следующий вопрос девушки поразил её, как удар молнии. — А если она узнает про нас? — спросила Уэнсдей, просто вгоняя в ступор женщину. Мысль о том, что Мортиша узнает об их отношениях, была щекотливой и пугающей. — Уэнсдей, это очень деликатная тема… — Лариса не успела закончить, как из телефона девушки послышалась непонятная трель. Незнакомый звонок. Женщина знала, что у Уэнсдей для каждого стоит своя собственная мелодия. Она даже испугалась, когда по комнате раздался собачий вой, когда в прошлый приезд ей позвонила Энид. Тогда девушка подробно рассказала про свой способ идентификации нежеланных людей. Уэнсдей посмотрела в телефон, а потом перевела взгляд на женщину. — Это Энид, — девушка встала с одеяла и засунула ноги в сандалии. Лариса прекрасно знала, что это не Энид. И не потому что, звучала другая мелодия. А просто по глазам Уэнсдей. Она катастрофически не умела врать. Но Уэнсдей ей соврала. Внутри женщины всё сжалось от внезапной и острой боли в груди. Она наблюдала, как девушка направилась к берегу озера, чтобы ответить на звонок. Расстояние между ними, казалось, стало невероятно большим, и в голове Ларисы роились невысказанные вопросы, страхи, в которых она до сих пор не осмеливалась признаться самой себе. Что, если тот друг, не просто друг? Что, если у Уэнсдей был кто-то ещё — кто-то моложе, кто-то ближе, кто-то, с кем она могла делиться тем, чем не могла поделиться с ней? Разум Ларисы помутился, наполнившись отвратительными мыслями, которые она уже не могла контролировать. Женщина смотрела на Уэнсдей, и у неё щемило сердце, когда она видела, как девушка улыбается в трубку, совершенно непринуждённо. Лариса видела эту улыбку бесчисленное количество раз, но теперь ей казалось, что она больше не принадлежит ей. Женщина сидела неподвижно, положив руки на одеяло и не сводя глаз с силуэта у кромки воды. Она всегда знала, что их отношения хрупкие, балансирующие на грани стольких невозможностей, но такого она не ожидала. Она не ожидала, что будет настолько ревновать из-за простого телефонного звонка. В голове сразу вспомнились слова Амели, что Лариса начнёт чувствовать, когда её возлюбленная начнёт отдаляться от неё. В этот момент женщину поразило глубокое и болезненное осознание. Она настолько хочет продлить присутствие Уэнсдей в своей жизни, что даже согласна принять потенциальную измену. Она была готова смириться с чем угодно, даже с предательством. Эта мысль пугала её, но правда была неоспорима — Лариса не могла потерять Уэнсдей. Не сейчас. Не тогда, когда она наконец-то почувствовала, каково это — снова быть счастливой.