Verbot macht Lust, Майорова

      Он заметил ее сразу: слишком зелено она выглядела на фоне напыщенных сорокалетних докторов наук с третьей кафедры, слишком неотличима была от его одногруппниц, слишком красиво одевалась даже в противную погоду. Опомниться не успел, как уже искал ее глазами в «Монте Кристо» — самом дорогом университетском заведении, куда ходить стал только потому, что она всегда проводила там обеденный перерыв.       Эмилия Львовна. Можно ли придумать сочетание имени и отчества, которое бы столь же сильно не подходило молодой, тонконогой, сногсшибательной женщине, проплывающей по коридорам изящным лебедем и своим тихим голосом влет успокаивающей даже самые шумные группы?       Их первая встреча произошла в феврале, когда Карсавин вышел из академа: он помогал бывшему преподавателю отнести на кафедру учебники и, выходя, столкнулся с ней в дверях. Из-за разницы в росте ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо; в тот момент он подумал, что если бы писал вместо да Винчи «Портрет госпожи Лизы дель Джокондо», то делал бы это только из-за нее, ведь на ее губах тогда мелькнула тень той самой легендарной улыбки, и Андрей никогда не сомневался, что именно он был ее причиной и адресатом.       Она всегда откидывала челку со лба небрежным движением головы, в котором угадывалось легкое равнодушие к тому, что происходит вокруг. Когда он увидел это впервые, то решил, что ему непременно нужно влюбиться в нее и это непременно должно быть взаимно — какой прок в безответной любви, почти всегда несчастной и несозидательной? — и стал наблюдать, подмечая каждую мелочь, которая могла сыграть ему на руку. За несколько месяцев ненавязчивых подглядываний собрал целое досье: благодаря умению оказываться в нужное время в нужном месте раздобыл ее домашний адрес и телефон, составил список предпочтительных тем для беседы и даже познакомился с ее балетным хореографом. Потом были сложные экзамены третьего курса, которые Карсавин почти не заметил, и мучительно долгое лето, казавшееся ему тем длиннее, чем чаще он думал об Эмилии Львовне.       В сентябре он решился действовать.       Для начала нужно было найти человека, готового поменяться языковыми, — это оказалось самой легкой частью плана, потому что халтурщиков на курсе у Карсавина было много, и все они страшно не любили оказываться на парах у рубаки-Майоровой, как ее прозвали за любовь бичевать двоечников и подолгу опрашивать умников. Казалось бы, чем можно удивить старшекурсников, которые за годы обучения в английском собаку съели? Но Эмилия Львовна отвечала даже на специально заготовленные каверзные вопросы, вновь и вновь расстраивая затаивших обиду студентов; сами того не замечая, они проводили все больше времени в попытках откопать то, что можно спросить без риска улететь в игнор за уход от темы занятия и от чего слишком много возомнившая о себе преподавательница точно проглотит язык.       Когда Андрей появился в ее группе, Майорова поначалу насторожилась: спрашивала его осторожно, к ошибкам сильно не придиралась, за опоздания не ругала. Видимо, решила, что ее балбесы выбрали себе мессию, призванного подорвать ее авторитет. Ей потребовался месяц, чтобы понять, что Карсавину, в общем-то, нет никакого дела до ее войны со студенческой леностью и зазнайством; после этого она стала относиться к нему ровно так же, как и ко всем остальным. Он между тем исправно выполнял все домашние задания и ходил к ней на пары даже тогда, когда подхватил ОРВИ и температурил 4 дня; после того, как в октябре им объявили баллы за английский, и Андрей оказался в числе лучших, он понял, что двигается в нужном направлении и может зайти немного дальше.       В качестве плацдарма для первого серьезного столкновения с Эмилией Львовной он выбрал «Монте Кристо» — место, где можно легче всего завязать разговор с кем-то помимо одногруппников и где они точно встретятся на обеде. В тот день он особенно хорошо оделся, пару раз пшикнул на себя дорогим одеколоном, который берег для особых случаев, и даже уложил волосы; потом подумал, покрутился перед зеркалом в университетском туалете и свой прилизанный вид как следует растрепал, чтобы не создавать впечатления слащавого мальчика.       По задумке Карсавина все должно было начаться в очереди, где он бы сначала слегка удивился, потом вежливо поздоровался и попросил Майорову рассказать о зимнем экзамене — мол, сокурсники запугали многоуровневой системой заданий и строгой комиссией — а дальше, уже за столом, плавно увел бы ее прочь от учебных вопросов в сторону ненавязчивого личного знакомства. От остальных преподавателей английского он пару раз слышал, что она увлекается литературой; можно было бы посоветоваться с ней в выборе книги или обсудить букинистов с Арбата. Похожие сценарии Андрей продумал для обсуждения еды в ресторане, балета, которым она занималась дважды в неделю, моды и даже парфюмерии: всякий раз после пары с Эмилией Львовной девчонки из группы начинали обсуждать ее духи, и за прошедший сентябрь парень наслушался столько, что был вполне способен поддержать на эту тему непродолжительный разговор.       Он ждал ее появления в закутке под лестницей, готовый оккупировать ее тыл сразу же, как она переступит порог «Монте Кристо». Он продумал даже то, что посоветует ей взять на обед, если она спросит.       Только вот жизнь не готовила его к обтягивающий юбке с колготками в некрупную сетку, в подозрительной близости от которых деловито вышагивал проректор по молодежной политике: Карсавин даже не представлял, что его Эмилия Львовна может прийти сегодня с кем-то, да еще и в откровенно возбуждающем пошлые мысли наряде плохой училки. Сначала он даже не поверил, что это Майорова, но здоровающиеся на ходу студенты, провожавшие ее такими же голодными взглядами, какой был, наверное, у него самого, вмиг убедили Андрея: это она, страшно манящая и вызывающая, это ее невероятные ноги соприкасаются друг с другом где-то там, под юбкой, унося свою крышесносную хозяйку вглубь ресторана, и это проректор проведет с ней целых полтора часа, а не он, сопливый студент, которому не хватило ума обеспечить ее присутствие на этом обеде без сопровождающих.       Парень шумно втянул носом воздух, чувствуя, как от перевозбуждения в ушах начинает шуметь и пульсировать. Он видел ее только со спины, но мозг уже рисовал развратные комиксы с ее участием, а какофония вокруг выстраивалась в ритм трека Sex от Rammstein; казалось, что кровь в его теле начинает бурлить и пениться, паром валить из приоткрытого рта и свинцом оседать на кончиках пальцев. Карсавин тонул, пропадал безоглядно, и все его умные планы вытесняло одно — желание увидеть ее без одежды.       На негнущихся ногах он доковылял до туалета, совершенно позабыв о еде, и следующие 40 минут провел в закрытой кабинке — уважаемому читателю должно быть известно, чем занимаются в таких ситуациях сыны Адама, поэтому автор считает уместным опустить неловкие подробности и оправдать поведение Карсавина юным возрастом и наследственно высоким уровнем тестостерона.

***

      На английском Андрей намеренно сел как можно дальше: во-первых, чтобы наспех доесть невкусный сэндвич и за счет этого худо-бедно протянуть до ужина, во-вторых, чтобы как можно меньше контактировать с причиной своих грез. Ему стоило огромного труда успокоиться и переключиться на что-то помимо ее юбки, и было бы очень глупо после всех испытанных им неудобств приближаться к ней более, чем на метр.       Она появилась в аудитории со звонком: группа привстала со стульев в молчаливом приветствии, но тем, кто еще не видел ее сегодня и кому не хватало такта промолчать, этого показалось мало — от четверых присутствующих из восьми почти одновременно прозвучало:       — Эмилия Львовна, Вы прям звезда, упавшая с неба!       — Здравствуйте, у Вас сегодня День рождения?       — Вам очень идет эта кофточка.       — Добрейшего дня прекраснейшей из педагогов!       Карсавин, не поднимая головы, крепко стиснул зубы. Если только он взглянет на нее еще раз, если только столкнется с ее хитрыми глазами, он пропал.       — Сегодня и впрямь День рождения, Краснощеков, но не у меня. Именинник — заведующий нашей кафедрой, после пар он устраивает мини-вечеринку в стиле лихих девяностых, но так как я родилась значительно позже, сообразить получилось только это.       — Хотел бы я попасть на такую вечеринку, — гоготнул Краснощеков. Глупый позер! Андрей наградил его уничтожающим взглядом исподлобья: к сожалению или к счастью, именно в этот момент одногруппник отвлекся на телефон и ничего не заметил.       — Okay, enough with the parties /Ладно, хватит о вечеринках/, — деловито произнесла Майорова, усаживаясь на стул. — Last time we ended with an analysis of the foreign economic activity of the G20 states: which countries did you choose to report on? /В прошлый раз мы закончили на анализе внешнеэкономической деятельности государств большой двадцатки: какие страны вы выбрали для докладов?/       В аудитории вмиг воцарилась тишина. Рассказывать презентации Эмилии Львовне никто не любил, потому что читающих она сразу же перебивала и начинала валить вопросами, а делать двойную работу — учить и доклад, и его перевод, — никто даже не пытался. Такова сущность любого студента: даже зная, что ему как следует прилетит за лень в будущем, он не спешит тратить настоящее на бесполезные попытки разгрызть гранит науки и предпочитает наслаждаться жизнью. Ну, либо просто допивает где-то в закутке десятый энергетик, зарывшись в учебники по другим предметам и мечтая только о том, чтобы в сутках появился 25-й час.       — Again you force me to be the executioner of idleness! /Опять вы вынуждаете меня быть бичом раздолбайства!/ — недовольно воскликнула Майорова. — Krasnoshchekov, would you like to be the toastmaster of this party? /Краснощеков, не хочешь стать тамадой этой вечеринки?/       Карсавин едва заметно ухмыльнулся, покосившись в сторону заерзавшего на стуле одногруппника. Мгновенная карма!       — Sorry, Emilia Lvovna, my lucky number is 2, so I'll stay a stripper for now /Извините, Эмилия Львовна, моя счастливая цифра — 2, так что я пока останусь стриптизером/.       Это была самая ущербная попытка отшутиться из всех, что Андрею когда-либо доводилось слышать. Видимо, так считал не только он: в сторону Краснощекова со всех сторон посыпались смешки.       — We all knew your secret, dude /Мы все знали твой секрет, чувак/, — невозмутимо ответила Эмилия Львовна, поднимая новую, значительно более короткую волну веселья. — Karsavin, do you have a lucky number too? /Карсавин, у тебя тоже есть счастливая цифра?/       Парень так и замер на месте, чувствуя, как на него обращается сразу несколько взглядов. Вот теперь он попался. Спасительного звонка не будет, потому что пара только началась, стрелки перевести не получится, потому что это уже сделал Краснощеков, выйти не вариант, потому что Майорова обратилась к нему напрямую...       Сглотнув, он заставил себя поднять на нее глаза и тут же наткнулся на очаровательную полуусмешку, такую кокетливую и хитрую, что в голову сами собой полезли неприятные догадки: должно быть, обед с проректором оказался Эмилии Львовне очень по нраву, и она даже согласилась пропустить с ним по коктейлю на выходных, а он сидит сейчас где-нибудь в душном кабинете и мелочно радуется, что рыбка клюнула и уже скоро на абажуре в его спальне повиснут очередные отброшенные в пылу страсти трусики из intimissimi. Эта мысль так разозлила Андрея, что он вмиг помрачнел и напрочь забыл о своих «обеденных» переживаниях.       — Uh, no, I don't. I'm ready to talk about Indonesia /О, нет, нет. Я готов рассказать об Индонезии/, — отстраненно проговорил он, поднимаясь с места и проходя к преподавательскому столу. Вопреки его ожиданиям, Майорова не спешила пересаживаться за пустующую первую парту и оставалась на месте.       — I'm gonna sit here today /Я сегодня тут посижу/, — сообщила как бы между делом, закинув ногу на ногу и жестом приглашая Карсавина встать справа.       — No problem, but I need to open the presentation /Нет проблем, но мне нужно открыть презентацию/, — вторя ее тону, ответил Андрей. Эмилия Львовна бросила на него удивленный взгляд.       — You can put it on disk, I'll go through it later /Закинешь ее на диск, я потом отдельно полистаю/, — она произнесла эту фразу, тщательно проговаривая каждое слово, чем немного остудила недовольство Карсавина. Он потупил взгляд, поняв, что забылся, и послушно встал туда, куда ему указала Майорова. Она тем временем продолжала, обращаясь уже ко всей группе: — From now on, in our classes we'll only get acquainted with the text component of the reports — I hope this will encourage you to listen to each other more, rather than stare at beautiful pictures in the presentation, and to train your memory for texts and new words more often /Теперь на парах мы будем знакомиться только с текстовой составляющей докладов — я надеюсь, это сподвигнет вас больше слушать друг друга, а не таращиться на красивые картинки в презентации, и чаще тренировать память на тексты и новые слова/.       Участь Андрея, все тезисы которого были расписаны на заветных двадцати слайдах, резко стала самой незавидной в группе: это подтверждали обратившиеся на него жалостливые взгляды одногруппников. Сглотнув, он начал лихорадочно вспоминать цифры, названия и факты, но картинка была слишком мозаичной, чтобы сойти за полноценный доклад.       — So? /Итак?/ — спросила Эмилия Львовна, заглядывая Карсавину в лицо и выдергивая его из круговерти обрывистых мыслей.       Была не была. Придется соображать на ходу.       — So, I'll talk about Indonesia's foreign trade activities /Итак, я расскажу про внешнеэкономическую деятельность Индонезии/, — уверенно начал Андрей. Он решил немного схитрить и говорить медленнее, чем обычно, чтобы успевать продумать следующую реплику. — The Republic of Indonesia is a state in Southeast Asia with a population of more than 270 million people, of which more than 86% profess Islam. The country ranks 4th in the world in terms of population and 16th in terms of GDP. Indonesia is a major producer of palm oil, coffee and seafood. Its priority policy is to achieve food security /Республика Индонезия — государство в Юго-Восточной Азии с населением более 270 млн человек, из которых более 86% исповедуют ислам. По численности населения страна занимает 4 место в мире, а по ВВП — 16 место. Индонезия является крупным производителем пальмового масла, кофе и морепродуктов. Ее приоритетной политикой является достижение продовольственной безопасности/.       — Excellent, Andrew! Now tell us which countries are the biggest investors in the Indonesian economy /Отлично, Андрей! Теперь расскажи нам, какие страны являются крупнейшими инвесторами в индонезийскую экономику/, — Майорова, видимо, так воодушевилась бодрым началом, что решила «помочь» студенту, сходу направляя его в русло предметного разговора. Карсавин от этого был не в восторге, но ответить смог, потому что худо-бедно разбирался в экономике.       — In fact, these are APEC member countries: Singapore, Hong Kong, the PRC, the US and Japan /По факту это страны-члены АТЭС: Сингапур, Гонконг, КНР, США и Япония/, — проговорил он, покосившись на Эмилию Львовну, и после ее молчаливого кивка продолжил: — This is not surprising, as Indonesia occupies a strategically important position on the trade routes between Europe and Asia-Pacific countries. About 40% of the world's trade flows and 50% of the world's oil and gas supplies — mainly from the Middle East region to the Asia-Pacific countries — pass through the Strait of Malacca, which Indonesia controls together with Malaysia, Singapore and Thailand. In addition, the country is developing deposits of the most important minerals: oil, natural gas, coal, non-ferrous metals — tin, copper, nickel, precious metals — gold, silver and other mineral resources, which creates favorable conditions for the development of its own production of industrial products /Это неудивительно, так как Индонезия занимает стратегически важную позицию на торговых путях между Европой и странами Азиатско-Тихоокеанского региона. Через Малаккский пролив, который Индонезия контролирует совместно с Малайзией, Сингапуром и Таиландом, проходит около 40% мировых торговых потоков и 50% мировых поставок нефти и газа — преимущественно из ближневосточного региона в страны АТР. Кроме того, в стране разрабатываются месторождения важнейших полезных ископаемых: нефти, природного газа, каменного угля, цветных металлов — олова, меди, никеля, драгоценных металлов — золота, серебра и других минеральных ресурсов, что создает благоприятные условия для развития собственного производства промышленной продукции/.       — Let's say I want to start a business in Indonesia /Допустим, я хочу начать бизнес в Индонезии/, — вновь включилась Майорова. Андрей занервничал: следующий вопрос обещал быть непростым, так как выходил за рамки его доклада. — What kind of company can I open there if I have foreign investment? /Какую компанию я могу там открыть при условии наличия у меня иностранных инвестиций?/       В аудитории воцарилась тишина. Краем глаза Карсавин видел, что несколько ребят полезли гуглить вопрос Эмилии Львовны, но их попытки помочь ему были обречены на провал: он просто отвратительно читал по губам. Сам он тоже слабо представлял, какие организационно-правовые формы есть в индонезийских организациях, потому что во время подготовки к паре он даже не думал, что Майорова будет спрашивать у него про бизнес внутри страны. Лучшее, что он придумал, — смотреть в одну точку, изображая поиск ответа по закоулкам памяти, но когда так прошло две минуты, он вздохнул, посмотрел на Эмилию Львовну и сознался:       — Honestly, I have no idea /Честно говоря, я понятия не имею/.       Видимо, она была готова к такому исходу, потому что неторопливо поднялась с места, прошла мимо, чуть задев его плечом, и остановилась у доски.       — Sit down and study the topic more thoroughly next time so you don't catch such a brain cramp /Садись и в следующий раз изучай тему тщательнее, чтобы не ловить такой ступор/.       Андрей почувствовал, как ему становится стыдно; видимо, он действительно копал недостаточно глубоко, и в рамках разговора о ВЭД стоило акцентировать внимание на предпринимательстве с привлечением иностранных инвестиций. «В следующий раз нужно стараться лучше», — подумал он, понуро направляясь к последней парте.       — Where are you going? /Ты куда собрался?/ — окликнула Майорова. Обернувшись, Карсавин встретился с ней глазами и немного опешил: у нее было такое выражение лица, как будто она задумала что-то нехорошее и была очень этим довольна. — Come sit next to me, I'm not done with you yet /Иди садись рядом, я с тобой еще не закончила/.       Что она намерена делать? Устроит ему диктант, будет мучить вопросами или, может, оставит после пары на воспитательную беседу? От последней догадки Андрей тихо ухмыльнулся, вполоборота усаживаясь на преподавательский стул. Эмилия Львовна тем временем взяла мелок и стала выводить в верхней части доски аккуратное "Organizational and legal forms of business registration in Indonesia": парень проследил взглядом от ее запястья к плечу, потом спустился к талии, от нее по линии юбки ниже...       — Entrepreneurs considering registering a business in Indonesia can choose from a number of legal forms, each with unique characteristics relating to governance structure, incorporation documents and authorized capital requirements. This allows investors to choose the optimal form to meet their business needs and strategic objectives /Для предпринимателей, рассматривающих возможность регистрации бизнеса в Индонезии, доступен выбор из нескольких организационно-правовых форм, каждая из которых обладает уникальными характеристиками, касающимися структуры управления, требований к учредительным документам и уставному капиталу. Это позволяет инвесторам выбрать оптимальную форму, соответствующую их коммерческим нуждам и стратегическим целям/.       Майорова немного покачивалась на каблуках, перенося вес попеременно на правую и левую ногу, и тогда сквозь сетку становились различимы выступающие от легкого напряжения икроножные мышцы. Карсавин смотрел на это, точно завороженный; его мозг начал отключаться, и он уже не вполне концентрировался на содержании пары, потому что подпер голову рукой и вперился глазами в злосчастную юбку, которая с его ракурса точно манила подойти и задрать ее, оголяя круглые бедра своей хозяйки...       — Limited Liability Company /Общество с ограниченной ответственностью/, — продолжала Эмилия Львовна, отводя от заголовка первую стрелочку и начиная быстро прописывать ключевые пункты, — is a common structure for both foreign and domestic investors active in industrial, commercial and service industries. The organizational structure of the entity consists of a chief executive officer, a management board and a corporate secretary. The initial size of the authorized capital reaches approximately IDR 10 billion, with a required contribution of 25% at the time of formalization. One of the characteristics of LLC is the admission of foreign-origin capital, which makes it attractive to foreign businessmen, especially in areas where local cooperation is required /является распространенной структурой как для зарубежных, так и для внутренних инвесторов, активно участвующих в промышленных, коммерческих и обслуживающих отраслях. Организационная конструкция организации состоит из генерального директора, правления и корпоративного секретаря. Начальный размер уставного фонда достигает приблизительно 10 млрд индонезийских рупий с необходимым вкладом в размере 25% в момент оформления. Одной из характеристик ООО является допуск иностранного капитала, что делает его привлекательным для зарубежных бизнесменов, особенно в тех областях, где требуется присутствие местных сотрудничеств/.       Андрей не вслушивался в ее речь, но ловил каждое движение шеи, пальцев и губ, когда она оборачивалась к нему на достаточное количество градусов. Он перестал думать о неудачном выступлении с докладом, о бесячем проректоре и о многоуровневом плане: смотря на нее, он видел только вдохи и выдохи, взмахи мелка и бесконечное перекатывание ягодиц под юбкой, как если бы они были шарами баодинг, которые непременно зазвенят от одного его нежного прикосновения.       — Limited Partnership /Коммандитное товарищество/, — отчеканила Эмилия Львовна, отводя вторую стрелочку и подозрительно косясь на Карсавина. Еще в начале своего спича она заметила, что он не очень-то ее слушает: его взгляд был затуманен и направлен будто сквозь нее. Теперь же ей казалось, что этот парень откровенно на нее пялится, сканируя с головы до ног, но она не спешила принимать свою догадку за чистую монету и просто хотела вернуть его внимание к английскому. Попытка, очевидно, провалилась; Майорова немного помедлила, оглядела остальных и продолжила. — This type of organization is best suited for domestic entrepreneurs running small and medium-sized businesses in Indonesia. In this case, the general partner has unlimited liability, while the limited partner is limited to the capital invested in the business. The attractiveness of a LP is that there is no minimum authorized capital requirement, which lowers the barriers to entry /Этот тип организации оптимально подходит для внутренних предпринимателей, осуществляющих малый и средний бизнес в Индонезии. В этом случае, генеральный партнер несет неограниченную ответственность, в то время как коммандитный партнер ограничивается вложенным в бизнес капиталом. Привлекательность коммандитного товарищества заключается в отсутствии требований к минимальному уставному капиталу, что снижает барьеры для входа/.       Пока Майорова постепенно догадывалась, о чем он думает вместо индонезийского бизнеса, Андрей в своих мечтах был уже совсем далеко. Он машинально перебирал пальцами свободной руки по столу, представляя, как стягивает с нее сначала юбку, потом колготки, потом ее странную кофту, выглядящую точно как разноцветные олимпийки из девяностых; потом натягивает ее нижнее белье, с наслаждением глядя, как оно впивается в кожу, и жадными грубыми поцелуями заставляет стыдиться тем сильнее, чем громче раздается шум за закрытой дверью кабинета...       — Andrew, are you with us? /Андрей, ты с нами?/ — слегка раздраженно спросила Эмилия Львовна, вновь заметив, что Карсавина больше интересуют ее колготки, чем учеба.       — Of course /Конечно/, — пролепетал тот. Взгляд он при этом не то что не отвел — даже не удосужился поднять его, чтобы смотреть ей в лицо!       — Fine, than tell us about the establishment of a foreign company /Отлично, тогда расскажи нам про представительство иностранной компании/, — ответила Майорова, еле сдерживая стремительно нарастающее недовольство. Каков нахал, пялится и не краснеет!       — This form is suitable for foreign companies interested in market research and representing the parent company in Indonesia without the right to conduct business activities /Данная форма подходит иностранным компаниям, заинтересованным в изучении рынка и представлении интересов материнской компании в Индонезии без права ведения коммерческой деятельности/, — немного помедлив, выдал Андрей. Его преподаватель по экономике мог бы им гордиться — это было все равно что рассказать таблицу умножения, когда тебя будят посреди ночи! Но ясность ума все же стала потихоньку возвращаться вместе со здравым смыслом, и он, наконец, заметил, что Эмилия Львовна обо всем догадалась. Это заставило его подобраться на стуле и неловко добавить: — I guess so /Наверное/.       Нет, Карсавину не было стыдно. Он даже радовался, что теперь можно избежать неловких объяснений: у них с Майоровой появился общий секрет, который вполне сойдет за начало их сближения.       Она в эти же самые секунды негодовала: все академические успехи Андрея, которые она прежде приписывала себе-педагогу, оказались заслугой себя-симпатяжки, в которой, как показала практика, очень легко развидеть преподавателя. Нашелся ответ и на внезапный перевод Карсавина к ней в группу, и на его необыкновенное прилежание, которому так завидовали ее коллеги... Эмилию Львовну такое положение дел необычайно злило, и это тут же отразилось на доске: третья отведенная стрелка была гораздо жирнее первых двух, почерк стал размашистым и неровным, а мелок на точке в конце сломался пополам. Но она даже нагибаться за ним не стала, представляя, какой сердечный приступ тогда случится у влюбленного студента.       — The representative office is engaged in market research, preparing the ground for future business and supporting the parent company /Представительство занимается исследованием рынка, подготовкой почвы для будущего бизнеса и поддержкой материнской компании/, — угрюмо закончила она, стряхивая с пальцев остатки мела и обводя глазами аудиторию. — It is an excellent choice for organizations seeking to assess market potential before launching full-scale operations /Это отличный выбор для организаций, стремящихся оценить потенциал рынка перед запуском полномасштабных операций/.       — Will you quiz us on this topic next time? /Вы будете опрашивать нас по этой теме в следующий раз?/ — спросила Леонтьева, отличница группы и лучшая студентка на курсе. Майорова бросила короткий одобрительный взгляд на ее подробный и аккуратный конспект и покачала головой.       — I don't think so. We cannot waste academic time ruminating on a topic that Karsavin did not disclose to us /Думаю, нет. Не можем же мы тратить академическое время, размусоливая тему, которую нам не раскрыл Карсавин/.       Группа переглянулась. Никто не ожидал камня в огород Андрея: он не делал серьезных ошибок в речи, ответил почти на все вопросы, но все равно попал под раздачу Эмилии Львовны.       Воздух в аудитории стал стремительно накаляться.       — May I know the grade for the undisclosed topic? /Могу я узнать оценку за нераскрытую тему?/ — спросил опешивший от такого поворота событий Карсавин.       — No higher than a C /Выше тройки не поставлю/, — сухо ответила Майорова, не удостоив его взглядом.       — Эмилия Львовна! — возмущенно воскликнул Андрей, ударяя ладонями по столу и вскакивая с места. — Я всего на один вопрос не ответил, у меня была еще куча информации в докладе!       — So, in the beginning you should have waffled less /Значит, в начале нужно было лить меньше воды/, — пожав плечами, ответила преподавательница, — you have been taught this since the first exam, but you still can't learn it, as I see /вас этому с первой сессии учат, да все не научат, как я вижу/.       Несправедливость оценки обожгла Андрея неприятной занозой, с каждой секундой распаляя злобу и обиду: но не потому, что для него играли большую роль его баллы, а потому, что это было ответом Майоровой. Потому, что она отнеслась к нему и его симпатии пренебрежительно, предосудительно и одним махом снесла все воздушные замки, которые он настроил у себя в голове с их первой встречи. Для нее он лишь сопливый студент, который посмел смотреть на нее иначе. А это — нехилый такой удар по чувствительному мужскому эго.       — And from now on, please do not hit the table in my presence /И впредь в моем присутствии по столу прошу не бить/, — произнесла так наставительно, будто хотела его добить.       — Wenn du wüsstest, wie sehr ich dich auf diesem Tisch ficken möchte /Знала бы ты, как мне хочется поиметь тебя на этом столе/, — огрызнулся Карсавин, поддавшись мальчишескому порыву исподтишка задеть обидчицу, и тут же демонстративно направился за своими вещами. Вот тебе и Sex от Rammstein!       — Jetzt weiß ich es /Теперь знаю/, — без малейшего намека на акцент заявила Эмилия Львовна. Остальные присутствующие переглянулись, не понимая ни слова; Андрея же как будто током шибануло. — Genauso wie die Tatsache, dass man nicht in den Literaturclub geht, wo ich deutsche Klassiker im Original lese /Как и то, что в литературный клуб, где я в оригинале читаю немецких классиков, ты не ходишь/.       Парень так и замер между партами. В эту секунду он испытал целый калейдоскоп чувств, да такой яркий, что у него чуть искры из глаз не посыпались: стыд мешался с восторгом, сожаление из-за сказанного — со странным удовлетворением, а желание убежать — с порывом немедленно найти того проректора, рассказать ему все и насладиться тем, как его лицо вытягивается от злости. И все же шум собственной крови в ушах вернул его в реальность: одногруппники, не вдупляющие, что происходит, смотрели то на него, то на Майорову, а она — наверняка на него, и от ее взгляда у него на голове зашевелились волосы.       Она поняла все, что он сказал.       А ему вдруг стало так страшно за последствия, что он не находил в себе сил обернуться и встретиться с ней глазами.       — Du gehst heute zum Dekanat und wechselst in eine andere Gruppe /Ты сегодня же идешь в деканат и переводишься в другую группу/, — звенящим от гнева голосом заявила Эмилия Львовна. — Es ist mir egal, wie, aber ich will dich nicht mehr in meinen Kursen sehen /Мне плевать, как, но чтобы на своих парах я тебя больше не видела/.

***

      Не без труда, но Карсавин смог вернуться в прежнюю группу. Хоть Майорова и не давала слова молчать, о ситуации на той паре никто не узнал: любопытные одногруппники угомонились почти сразу после его отказа как-либо комментировать сложившуюся ситуацию, преподаватели вели себя как обычно, и очень скоро жизнь в университете стала ровно такой же, какой она была до появления в жизни Андрея Эмилии Львовны. По иронии судьбы он больше не видел ее в коридорах, хотя довольно часто проходил мимо ее обычной аудитории; забыл дорогу в «Монте Кристо», с удовлетворением отметив, что свободных средств благодаря этому стало больше, и стер из заметок ту, где расписал о ней всю собранную за несколько месяцев информацию.       Иногда перед сном он вспоминал детали произошедшего в тот день, зарывался носом в подушку и долго лежал так, пока дефицит воздуха не надоедал и не вынуждал улечься нормально. Он спрашивал себя, сложилось ли у нее с проректором, что стало с теми совсем не преподавательскими колготками и сколько раз теперь она посещает балетную школу. Он не скучал, потому что почти не знал ее, и не сожалел, потому что она сразу дала понять, как относится к его увлеченности ею.       Но от одной навязчивой мысли у него никак не получалось избавиться, как бы ни старался, — он мечтал еще хоть раз увидеть ту улыбку, которой она наградила его при первой встрече, потому что для него в этом была тайна его вдохновения этой необычайно красивой, умной и харизматичной девушкой. Иногда эта улыбка снилась ему; только губы, выхваченные из темноты, воды или тумана беспорядочными бликами солнечных лучей, каждый раз окрашенные разной помадой, но такие знакомые, как будто их форму и изгибы Андрей впитал с молоком матери и знал всегда.       Он представлял эти губы, когда чувствовал на улицах Москвы знакомый парфюм или видел похожие пальто, которые по мере приближения зимы постепенно сменялись дутыми пуховиками, меховыми куртками и шубами. Как-то он ездил по городу весь день просто затем, чтобы найти в толпе кого-то похожего и представить на этом человеке ее улыбку. Но это оказалось пустой затеей: второй такой улыбки в мире не было и быть не могло.       Когда начался декабрь, он стал искать с ней встречи.       Как назло, Эмилия Львовна почти перестала ходить одна, и Андрей заставал ее только в чьей-то компании. С трудом выжимая из себя нейтральное приветствие, он отчаянно пытался зацепить ее взгляд, но Майорова будто нарочно смотрела прямо сквозь него и ускоряла шаг, как только он оказывался за спиной: это сводило парня с ума, и он снова и снова строил сложные маршруты мимо ее кабинетов. Молчаливые отказы накрывали его будни снежной лавиной, и, хотя та зима выдалась не особенно холодной, в душе у Карсавина почти бесперебойно выла самая настоящая вьюга — то была песня безответной влюбленности.       Все больше его корежило, как ненормального: Андрей бросил тренировки, открестился от посиделок с друзьями по выходным и стал все реже разговаривать с родителями. Они беспокойно переглядывались за общими приемами пищи, но вопросов не задавали — ждали, что сын со всем разберется сам. И он мысленно благодарил их за это бездействие, потому что не был готов к тому-самому-неловкому-разговору про любовь, холодную голову и важность использования презервативов. С утра до вечера его мысли занимала только Эмилия Львовна и желание быть рядом с ней, наедине, хотя бы несколько минут в день.       31 декабря Карсавин, как и всегда, собрался зависнуть с Пашей, старшим братом, у него на квартире: видимо, родители не преминули поделиться с ним наблюдениями о состоянии младшенького, потому что в разговоре с Андреем Паша особенно отметил увеличенное количество девчонок среди его гостей. Тот отреагировал весьма сдержанно, что брат расценил как предвкушение и шутливо напомнил о закрывающейся на ключ спальне.       Но Карсавину было не до смеха: уже одеваясь, он с тоской подумал о полном отсутствии праздничного настроения и о том, что ему впервые в жизни хочется встречать 1 января в компании девушки.       «Новый год — лучшее время сделать свои желания реальными», — услышал он в рекламе, когда собирался выключить оставленный отцом телевизор. В незамысловатом сюжете молодая девушка рекламировала распродажу на Wildberries: один из купленных ею подарков предназначался парню, которого она пригласила вместе встречать новогоднюю ночь. В конце ролика сладкую парочку показали крупным планом, постепенно отдаляя камеру и захватывая в кадр ломящийся от угощений стол, а после снижения резкости картинки на экране появилась надпись: «Не ждите Нового года: ваши мечты могут сбыться уже сегодня».       Воспаленный мозг Андрея понял эту рекламу слишком буквально — он не вышел, а вылетел из дома и со всех ног пустился в сторону метро.

***

      Раздавшийся звонок в дверь немного обескуражил Майорову: когда полчаса назад Кирилл, ее коллега и, вероятно, будущий молодой человек написал ей, что сестра слегла с высокой температурой и он не приедет, девушка настроилась встречать праздник одна и уже никого не ждала. На часах было почти десять: не мог же это быть курьер с извинительным букетом или экспресс-доставка ее любимых чизкейков, которые Кирилл обещал захватить по пути?       Предусмотрительно накинув на изящное, но откровенное вечернее платье домашний халат, Эмма вошла в прихожую и заглянула в глазок. Какой-то парень держал в руке целую копну еловых веток, закрывающую почти все его лицо, и то ли от холода, то ли от нетерпения смешно подпрыгивал на одном месте. «Все-таки нашел доставщика», — подумала Майорова, довольно улыбаясь. Уже не первый раз Кирилл проявляет к ней внимание таким милым образом.       Но, когда дверь открылась и она увидела Карсавина, мысли о другом вмиг улетучились из головы.       — С Новым годом, Эмилия Львовна! — поспешно воскликнул Андрей, сразу же протягивая ей импровизированный букет. — Пожалуйста, простите меня за тот раз. Я не знаю, что на меня тогда нашло.       На секунду Майоровой показалось, что у нее отказывают мозги. Ситуация была просто запредельной: как он узнал, где она живет? Как проник в подъезд? Какую городскую елку ободрал ради такого пушистого «подарка»?       — Знаешь, Карсавин, — будто не своим голосом произнесла Эмма. Казалось, что в ней включился автопилот: она будто не осознавала, что говорит и делает, точнее, смотрела на это как бы со стороны. — Это называется спермотоксикоз. Сложи колечком пальчики и закройся в душе: говорят, помогает.       Андрей растерянно взглянул на нее и сник, медленно опуская держащие хвою руки. Он бежал к ней на таком адреналине, которому позавидовал бы любой допингующийся спортсмен, а теперь вновь чувствовал себя глупым мальчишкой, которого отшили самым бескомпромиссным образом.       — Извините, — пробормотал он, разглядывая тающий на носках своей обуви снег.       — Тебе вызвать такси или сам справишься? — спросила Майорова, скрещивая руки на груди и косясь в сторону соседской двери. Не хватало еще сплетен про то, что она водит к себе домой разных молодых парней!       — Нет, пожалуйста, — с упавшим сердцем попросил Карсавин, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Я не могу... я ключи забыл.       — Значит, звони родителям и говори где ты! — Эмма всплеснула руками от нетерпения и, помявшись, отошла немного в сторону. — Заходи. Быстро!       В глазах Андрея зажглась такая сумасшедшая надежда, что ей стало не по себе; но он уже переступил порог квартиры, чуть не задев Майорову веткой. Она недовольно покосилась на него и закрыла дверь, щелкнув замком.       — Звони, — приказала она, не пуская парня дальше коврика.       — Не могу, у меня сел телефон, — произнес тот, не отводя от Эммы взгляда. — Но я предупредил брата, чтобы он меня не ждал! Все в порядке. А еще... простите, Вы... очень, очень красивая.       Девушка замолчала, так же неотрывно смотря на Карсавина. Он возвышался над ней почти на полторы головы, покрасневший и лохматый от быстрого бега, а на кончиках его волос медленно скапливалась влага тающих снежинок. Куртка была почти наполовину расстегнута, шарф покосился — весь его вид кричал, как сильно он хотел скорее до нее добраться.       В сердце Майоровой начали закрадываться сомнения, что этот парень ей безразличен. Было ли это из-за того, что он так трепетал от одного ее вида, или потому, что все это время настойчиво искал с ней встречи несмотря на ее красноречивое поведение, или вследствие того, что он вот так запросто примчался к ней перед самым Новым годом? Ответа на этот вопрос у Эммы не было.       — Дай мне свой телефон, — приказала она. Андрей тут же выудил его из кармана и протянул ей. Взглянув на разъем, Эмма разочарованно вздохнула: — У меня пятнадцатый айфон, там другой кабель нужен. А все старые я коллегам раздала.       Карсавин, все это время смотрящий на нее так, как преданный пес смотрит на любимую хозяйку, в эту секунду втайне возликовал: какое счастье, что именно сегодня он забыл зарядиться дома!       — Давай сюда елку, над которой ты так поиздевался, и в следующий раз подумай дважды, прежде чем вредить природе, — недовольно буркнула Майорова.       — Вы не прогоните меня? — смущенно спросил Андрей, выпуская из рук колючие ветки.       — Очевидно, свой домашний адрес ты мне не скажешь. Полицию вызывать я не хочу, родственников твоих не знаю. Мой единственный выход — звонить старосте твоей группы, но желанием стать объектом студенческих пересудов я как-то не горю, — Эмма положила хвойную охапку на коридорный комод, вскинула руки и отвернула голову, как бы признавая поражение. — Остается поверить в твою легенду о том, что у тебя нет ключей и есть брат, который в курсе, что ты переночуешь не у него.       Парень неловко улыбнулся и потупил взор. Он изо всех сил старался казаться спокойным, но на самом его сердце стучало как бешеное. Не станет же Майорова проверять его куртку? А если и станет — вряд ли она догадается, что ключ надежно спрятан в потайном внутреннем кармане.       — Раздевайся и проходи, — проговорила Эмма, удаляясь на кухню. — Вторая дверь слева, желтое полотенце. Антисептик, если вдруг нужен, стоит рядом с мылом в прозрачной бутылочке.       Карсавин быстро сбросил обувь и повесил куртку с шарфом на крайний крючок, глядя, как девушка исчезает в дверном проеме. Когда он вышел из ванной, еловые ветви уже исчезли из коридора, а Майорова в гостиной заканчивала сервировать стол. Без халата и с убранными волосами, так что Андрею открывался завораживающий вид на ее оголенные спину и шею. Ее платье было почти таким же, как у героини фильма «Искупление»: парень с трудом сглотнул, чувствуя, как от волнения у него подкашиваются ноги.       — Я в Вас влюблен, — признался он неестественно высоким от волнения голосом. На последнем слоге его губы дрогнули, смазывая звук; Эмилия Львовна выпрямилась и медленно повернулась к нему лицом.       — Я знаю, — произнесла очень спокойно, будто они обсуждали погоду. — Догадалась, когда увидела твой взгляд на той паре.       Парень неловко переступил с ноги на ногу и отвел глаза. От Майоровой не укрылся блеск в его глазах: она понимала, что, не выставив этого парня за дверь, невольно дала ему надежду. Теперь ей предстояло провести рядом с ним минимум двенадцать часов; зная характер Андрея, она предполагала, что вечер закончится очередной его попыткой... флирта?       Но ведь он даже не флиртовал с ней, а только смотрел. Так что движет им прямо сейчас, когда он делает несколько робких шагов по направлению к ней? У Эммы не было ответа на этот вопрос. Как и на то, почему сама она была так спокойна и чувствовала, что все встает на свои места.       Она протянула ему стакан глинтвейна, одетый в смешную вязаную варежку — наверняка сделанную ею же собственноручно — и кивнула в сторону стола, как бы приглашая сесть. Карсавин замер, чувствуя, как стучит сердце: блеск гирлянд, отражающихся в ее глазах, был похож на звезды, и он только сейчас полноценно ощутил всю романтику момента, в котором они были только вдвоем в волшебную новогоднюю ночь.       «Будь что будет», — последнее, о чем он подумал, прежде чем пройтись пальцами по ее вытянутой руке точно до шеи и наклониться к пахнущим ванилью губам, касаясь их в нежном, совсем еще мальчишеском поцелуе.       Тот Новый год запомнился ему смесью запахов: горячего вина с корицей, которое они пили почти до самого утра, вкусной помады, которой ко времени, когда били куранты, не осталось даже у уголков ее рта, и терпкой хвои небрежно отломанных веток ели, которые она поставила в спальне и за которые как следует отругала его перед сном. Так пахло его самое заветное желание: и хотя оно было совершенно не похоже на то, что он загадывал раньше, ему почему-то казалось, что именно оно исполнится легче и быстрее всех остальных.       Фигурка ангела загадочно поблескивала в полумраке гостиной — возможно, потому, что этот ангел уже спешил отнести на небо его тайну.       «Дедушка, пусть в новом году она станет моей».