Жетон безграничной удачи

— <…> Он сказал: лучше быть везучим, чем талантливым.

— Но мы-то и везучие, и талантливые.

(Чарльз Буковски «Hollywood»)

***

      Промозглым зимним утром мужчина шëл по остывающей после бурной ночи улице. Витрины больше не излучали бриллиантового сияния, в барах не играла музыка, а люди разъехались по разным районам города подальше от безудержного веселья этого места. Квартал Пенакония закрылся сейчас, чтобы ночью засиять с новой силой.       Профессор в свои двадцать восемь завоевал больше внимания и уважения, чем многие удостаивались за всю жизнь. Доктор Веритас Рацио, молодой учёный, который внезапно решил податься в гуманитарные науки — «нет предела совершенству»: твёрдость его намерений и острота ума были тому доказательством.       Мужчина остановился у ворот особняка, к которому стекались, словно к большому озеру, все извилистые улочки Пенаконии. Железные ворота отъехали в сторону, не успел он даже позвонить. Хрипловатый голос раздался из динамика домофона:       — Проходи, через главный вход и сразу на второй этаж, можешь не снимать обувь.       Фонтан на площади перед домом давно не работал, а фигуры животных, вырезанные из живой изгороди, превратились в мутировавших монстров. Гнилые листья зашелестели под подошвой ботинок — их некому было убирать. Всё вокруг в таком запустении, что может показаться, будто в доме давно никто не живёт, однако хозяин всё-таки есть.       Рацио толкнул главную дверь, она поддалась его напору и с жутким скрипом отворилась. Ветер проник внутрь, будто бы привнося жизнь в это затхлое помещение. Но вот доктор закрыл дверь с внутренней стороны — и внезапно воцарилась мертвецкая тишина. На первом этаже не горел свет: хватало того, что проникал из огромных панорамных окон, однако, всё равно оставались углы, куда он не мог достать. И эти пыльные закрома казались такими зловещими, такими мрачными в этой готической обстановке, что попади сюда какой-нибудь суеверный фанатик — поддался бы панике и непременно заговорил о вампирах. К счастью, Рацио не верил во всю подобную чепуху. Он без стеснения ступил на тëмно-изумрудный ковёр своими грязными ботинками. Мельком посмотрел под ноги, подметил искусную работу мастеров, которую он так бессовестно пачкал сейчас: ворсовая материя была сплошь расшита павлинами, и до самой лестницы он шёл, топча этих благородных птиц.       Веритас поднялся по лестнице на второй этаж и стал прислушиваться. Хозяин поместья не соизволил встретить гостя, тогда гость сам зайдёт. Он не брезговал застать кого-то в неловком положении. Услышав в тишине звук льющейся воды, Рацио без стука вошёл в комнату, откуда тот доносился.       Светловолосый мужчина ниже него на целую голову стоял спиной к бесшумно распахнутой двери. На голое влажное тело был накинут шёлковый белый халат, который к тому же совершенно ничего не скрывал. Рацио, однако, оставался невозмутим, он постучал костяшками о дверную раму.       — О, ты уже здесь! Извини, я совсем забыл о времени. — Мужчина обернулся, убирая прядь волос за ухо изящным жестом, и в нос сразу шибануло артистизмом, пропитавшим каждую чёрточку этого человека.       Рацио никогда бы не подумал, что чей-то внешний вид может вызвать в нём смущение, но прямо сейчас ему хотелось ударить себя ладонью по лбу, потому что глаза то и дело возвращались к ничем не прикрытому паху его нового знакомого.       Авантюрину же всё происходящее доставляло неимоверное удовольствие. Он как будто специально играл с профессором, пытаясь вызвать в нём бурю противоречивых эмоций, с чем Рацио мириться не собирался.       — Вы не могли бы прикрыться, смотреть противно.       — Вот как? Тогда зачем же вы вошли в ванну без стука? — всё с той же излишней наигранностью спросил Авантюрин.       — Откуда мне было знать, что это ванна. — Соврал, но что поделать, уж очень он не любил оказываться неправым.       — Тогда подождите меня в соседней комнате.       Рацио молча развернулся и вышел из ванны. Следующая комната была чем-то вроде гостиной с несколькими мягкими диванами, баром и столом для азартных игр. Отсюда открывался вид на океан, которым можно было любоваться, не боясь, что тебя накроет волна. «Замечательное место, прямо-таки настоящий рай», — подумал Рацио.       О хозяине поместья было известно совсем немного, даже как-то подозрительно, учитывая, каким богатством он располагал. Авантюрин — явно прозвище, точный возраст неизвестен — около двадцати пяти-тридцати лет. За каких-то три года стал вторым в списке богачей города. Неизвестно также, при каких обстоятельствах получил под своё управление самую известную улицу развлечений — Пенаконию. Жёлтая пресса писала что-то про покровителя, была даже совсем спорная информация о его прошлом, якобы он сигонийский выживший, один из авгинов, которому удалось сбежать. Судачили о клейме на шее, однако, просматривая шоу, в которых участвовал его респондент, Рацио ничего подобного не приметил — могли постараться гримёры. В общем, о мужчине не было никакой точной информации: только догадки и сплетни. Докопаться до правды —предложение очень заманчивое, поэтому он взялся за эту затею.       Несмотря на шлейф тайны, покрывающий личность Авантюрина, Рацио склонялся к двум кардинально противоположным версиям: либо этот мужчина разочарует его, оказавшись очередным сынком богатеньких родителей, внезапно обзаведшимся наследством, — и на это были основания, учитывая, что он входил в КММ, — либо всё не так просто, как кажется на первый взгляд, и придётся хорошенько поработать, чтобы добраться до истины.       — Так Вы, значит, пришли интервью брать? — тишину разрезал острый голос хозяина.       — Верно. Я хочу написать о Вас книгу.       — Что??? — изумился Авантюрин. Он уже наливал в стакан виски, когда Рацио выдал такое! — Мне сказали, что это будет просто интервью на одну страницу в какой-то журнал, но так даже интереснее. Неужели моя жизнь показалась Вам настолько занятной, что Вы решили написать книгу?       — Скорее Ваша жизнь настолько запятнана различными слухами, что единственным, кому стало интересно покопаться в этой куче «нижнего белья», оказался я. Хочу сразу обозначить: я не испытываю особой любви к богатеньким выскочкам, но что-то мне подсказывает, что Ваша история не так проста, как о ней пишут в жёлтой прессе, — холодно бросил Рацио. Он покачал головой на немое предложение Авантюрина выпить.       — А… так Вас заводит раскрытие тайн? — протянул хозяин поместья, пропустив мимо ушей половину из того, что говорил собеседник. Хоть Рацио и ляпнул что-то про «богатенького выскочку», сам он походил на такого куда больше: вся его одежда дорогая и качественная, без кричащих цветов и обилия украшений говорила сама за себя. Настоящая тихая роскошь, присущая тем, кто никогда не нуждался в деньгах, потому что они были. Интересно…       — Скорее поиски решения различных задач, но я хотел бы расширить область своих знаний. — Доктор присел на пухлое изумрудное кресло, а в голове пронеслись воспоминания о расшитом павлинами ковре, и он мысленно поблагодарил дизайнеров, что ему не пришлось ещё и сидеть на этих благородных птицах.       — Видимо, Вы имеете большой вес в научном сообществе, раз договорились о встрече со мной так быстро, — опёршись о барную стойку и потягивая виски, начал Авантюрин. Он намекнул на связи в надежде вывести гостя на чистую воду. — А как же опыт? Могу ли я доверить свою историю в Ваши руки?       Рацио раздражённо поправил волосы.       — Вы сомневаетесь в моих способностях?       — Ну что Вы, я всего лишь спросил, есть ли у Вас опыт в подобных делах, — невинно хлопая ресницами, ответил Авантюрин.       — Моих знаний для Вас будет предостаточно! — слова мужчины явно задели самолюбие доктора, однако он отринул все ненужные эмоции и продолжил уже более спокойно: — Вы согласны сотрудничать?       Авантюрин загадочно посмотрел на стакан в руке, рыжеватый блик прокатился золотой рыбкой по поверхности тёмной жидкости. Мужчина прошёл по комнате и встал возле стола. На нём красовалась электрическая рулетка, колесо которой приводилось в движение нажатием кнопки. Рядом лежали стопки фишек и длинный лист бумаги, заполненный цифрами. Ещё была доска для записи ставок. Авантюрин сделал ставку, нажал на кнопку и сказал:       — Вот моя леди Вертушка, в которую я влюблён. — Колесо остановилось, и мужчина, громко ударив гранёным стаканом о стол, вскрикнул:       — Бинго! Я, как всегда, в выигрыше! — в его глазах сверкнул азарт. — Не хотите сыграть?       — Я не играю на деньги.       — А кто говорит о деньгах? — изумился Авантюрин. — Вы спросили, согласен ли я сотрудничать, верно?       Рацио продолжал молча слушать.       — Ну так я предлагаю вам следующие условия: сыграйте со мной в рулетку, и если удача повернется к вам своим чудным личиком, я предоставлю столько информации, сколько захотите. Вплоть до самых извращенных вопросов, если таковые интересуют профессора. — Дьявольские глаза с розовым отливом сверкнули из-под пшеничного цвета чёлки. Рацио чувствовал подвох, от этой игры зависело многое, сможет ли он победить? — Так что, вы согласны?       Недолгое колебание, и доктор уверенно кивает.       — Вы знаете правила? — уточняет Авантюрин.       — Только в общих чертах.       — Ну, думаю, это неважно, давайте сыграем самую элементарную ставку: красное-черное или вам больше нравится чет-нечет? — ловким движением Авантюрин подбросил в воздух жетон и поймал его, едва тот успел удариться о стол.       — Цифры.       — Отлично, тогда предоставляю вам выбор.       — Четное.       Авантюрин ухмыльнулся и поставил свою фишку на нечетное. Затем нажал на кнопку, чтобы запустить колесо, а сам, даже не глядя на вращающийся шарик, уперся взглядом в медовые радужки доктора.       — Какую игру вы ведете? — раздраженно сузив глаза, спросил Рацио.       — Не понимаю, о чём вы, — заигрывающим тоном продолжал Авантюрин. От долгого нахождения дома он весь измаялся от скуки, однако даже это не заставило бы его выдать все свои тайны какому-то проходимцу. Конечно, он лукавил, когда предлагал Рацио сделку: он знал, что не проиграет, удача всегда с ним. Он переключил своё внимание на вертушку и сжал в кармане старый жетон.       Секунды до определения победителя тянулись как никогда долго, никто из присутствующих не хотел проигрывать. Всё или ничего — для Рацио. Молчаливая правда или громкая ложь — для Авантюрина. Что уж лучше из двух исходов — прямо сейчас решит колесо фортуны.       — Я изучил закономерности вращения колеса, — как бы невзначай бросил Авантюрин, — и куда бы ни упал выигрыш, я всегда угадываю.       — Это невозможно.       — Вы правы, в казино эта система не срабатывает. Но не забывайте, что сейчас я дома…       Шарик скатился внутрь. 17.       — Похоже, выиграл я, — с радостной ухмылкой бросил Авантюрин.       Рацио закусил губу. Его только что обвел вокруг пальца какой-то богатенький прохвост. Однако сдаваться он не собирался:       — Давайте ещё раунд!       — Думаете меня обыграть?       — Думаю, вы жульничали.       — Да? И как же?       Рацио замолчал, не находя слов для ответа, потому что он действительно не знал, как. Потому что, возможно, никакого жульничества не было.       — А знаешь, что думаю я? — начал Авантюрин, внезапно переменившись в лице. — Когда ты бесцеремонно ворвался в мою ванну, ты наверняка подумал: «Что за рабское отродье?» — он всплеснул руками. — Ты ведь заметил клеймо? Можешь не увиливать, я знаю, что заметил. Так вот, послушай: таких, как ты, были сотни, вы все сначала приходите с добрыми намерениями, а затем в своих сраных статейках пишите всякую чушь!       Авантюрин вмиг осушил стакан с оставшимся на донышке виски и, грозно посмотрев в сторону Рацио, бросил, намекая на окончание разговора и проваленную сделку:       — Ты так и будешь здесь сидеть?       Хозяин поместья наконец показал своё истинное лицо, только вот ошибался он ровным счетом во всём. Рацио встал и, обогнув стол, прошел к мини-бару.       Авантюрин недоумевающе проводил его взглядом. Веритас подхватил бутылку какого-то до жути дорогого красного вина и, откупорив крышку, разлил по бокалам. Он вернулся к столику и, поставив бокалы на деревянную поверхность, произнёс:       — Во-первых, я не репортёр. Во-вторых, кажется, мы не с того начали. Меня зовут Веритас Рацио, обращаться только по фамилии, раз уж вы перешли на «ты». Нет, я не увидел никакого клейма, но совру, если скажу, что мне неинтересно. И да, я преследую корыстные цели: если книга окажется стоящей, для меня это несомненный плюс. Поэтому спрошу ещё раз: вы согласны сотрудничать со мной?       — Иди ты к черту, Рацио! — ядовито выплюнул Авантюрин.       — Судя по всему, я уже в его владениях, — пригубив вино, отозвался доктор.       — Тебе никогда не отказывали? — возмутился Авантюрин, подхватив бокал красного.       Рацио причмокнул губами, поморщившись от кислоты напитка, и, звякнув стеклянной ножкой бокала о стол, потянулся к своему дипломату.       — У меня с собой договор, если вы согласны, можете ознакомиться и перезвонить по этому номеру. — Он указал пальцем на строку с контактами внизу листа. — Я надеюсь, что вы достаточно благоразумны, чтобы не упустить шанс очистить репутацию.       Авантюрин посмотрел на мужчину непроницаемым взглядом. Провокация была столь очевидна, что не заметил бы этого только кретин. И даже так мужчина отчего-то хотел поддаться, но никто ему не мешал прежде поиграть на нервах собеседника.       — И сколько вы дадите за интервью? — Доктор не так глуп, чтобы не понимать: всё в этом мире держится на деньгах.       — Сколько вы хотите? — бесстрастно спросил Рацио. Он был настроен решительно, что сбило Авантюрина с толку. Обычно бедные журналисты судорожно пересчитывают свою зарплату, но Рацио, казалось, деньги совсем не заботили. Вот и подтвердилось предположение о его финансовом положении.       — А сколько, по-вашему, стоит моя жизнь?       — Это некорректный вопрос. Жизнь по сути своей бесценна, но я не намерен читать вам лекции… — И как только доктор умудрился перескочить на рассудительный профессорский тон? Но размышлять об этом не имело смысла.       Авантюрин рассмеялся:       — А работорговцы с вами не согласятся. Для них моя жизнь стоила шестьдесят медяков. Неправда ли, жалкая цена?       Рацио не находился с ответом, но, кажется, он наконец понял: с того самого момента, когда он вошел, началась игра, которой руководил Авантюрин. Он уже давал ему информацию, которой не располагали другие, и в этой язвительной беседе раскрывал свои тайны одну за другой. Доктору нужно было лишь запоминать. Контракт не имел смысла изначально, и всё-таки для Рацио соблюдение формальностей было важным пунктом ведения дел.       — Господин Авантюрин, подпишите бумаги.       — Ты всё настаиваешь. Давай вместо бумаг ты просто будешь приходить и говорить со мной на правах, скажем… — он на мгновение задумался, подбирая правильное определение тем отношениям, которые предлагал, — …друга?       — Вы же понимаете, что это не будет той дружбой, которую вы желаете?       Авантюрин горько усмехнулся:       — Это неважно. Так ты согласен, док?       Рацио не мог упустить такой шанс, он глубоко вздохнул, продолжая прожигать мужчину взглядом, и согласился. Авантюрин протянул свой бокал, чтобы чокнуться с профессором в знак удачной сделки, и отпил вино.       — Фу, какая кислятина! — Он поморщился, вопросительно глядя на доктора, который преспокойно распивал это жуткое месиво.