Ох уж эти драгонфрукты

       Им уже по семнадцать. Казалось бы, что такого может случиться всего за год с небольшим, с момента начала их нормального общения. Хотя, нормальным его назвать было несколько трудно, поскольку Ред Сану были слегка непонятны эти приколы новообретённых друзей. В прочем, собственные чувства ему тоже были плохо понятны.        Все эти встречи на мероприятиях, куда их с Мэйлин таскают родители — на последнем из таких им даже пришлось впервые станцевать вместе, спасаясь от нападок остальных гостей — постоянные вопросы от прессы, что старательно вылавливает и фотографирует моменты их тихих диалогов под звон бокалов. Они с брюнеткой не то чтобы скрывали своё общение, просто журналисты ищут хлеб во всех своих мыслях, связанных с известными личностями, а лишние слухи того или иного рода довольно сильно потрепают нервы обоим подросткам.        Сегодняшний вечер в одной из зал городского музея снова накладывал на усталых выпускников груз ответственности. В «высшем обществе», как называли некоторые люди со статусом самих себя, — между собой Мэй и Ред Сан добавляли к этому выражению ещё и уточняющее слово «идиотов», соответственно не относя себя и своих родителей к этим недалёким — без таких мероприятий, по ощущениям, не могли прожить и пары недель, бесконечно рассылая различные приглашения.        И всё вполне хорошо, если брать на рассмотрение только личную и школьную жизни. Но кое-что не давало Мэй покоя. И это самое «кое-что», а вернее кое-кто, сейчас стоит напротив неё, и разделяет их лишь стол для игры в шахматы и чуть выдвинутые стулья, по правую сторону от которых они и стоят.        Всё дело в том, что их общение несколько неопределённое в последнее время. Нет, они точно говорили долго, как в присутствии МКея или прочих, так и наедине друг с другом, но уже месяц у девушки есть ощущение, что что-то не так. Нечто неопределённое. Как будто, они оба молчат о чём-то важном, только вот даже сама Мэй не в курсе, что именно остаётся неозвученным. Как же странно: она, вечно говорящая всё сразу и прямо, о чём-то умалчивает. Ей самой это казалось безумно странным и неправильным.        Взрослые начали коротко кланяться и делать реверансы своим временным соперникам, и подростки сделали то же самое. В этот раз они оказались самыми младшими в кругу присутствующих, а родители обоих и остальные гости находились где-то в коридорах музея, наслаждаясь персональной выставкой в тишине.        Помощники организаторов принести мешочки из плотной ткани, в которых были фигуры определённого цвета, который будет позволено узнать лишь после сигнала о разрешении подготовки доски к турниру.        Мэй в очередной раз осторожно глядит на соперника, в этот раз сталкиваясь с ним взглядом. И в чужих глазах она видит некую скованность. Такое она подмечала в новом друге лишь раз: в тот вечер когда Ред Сан просил у неё прощения на балконе, до этого прожигая взглядом. Их безмолвные переглядки нарушает просьба всех участников занять свои места и начать расставление фигур согласно схеме.        Здесь использовалась система расстановки, отличная от оригинальной партии, но правила игры и ходов фигур оставались неизменны. Схема и правила игры лежали на столе перед каждым участником. Наследница ювелирной фирмы находила эти новшества весьма увлекательными, но несколько странными. Как-никак, девушка настраивалась на простую партию в спорте, которому её обучали с пяти лет: весь прошлый вечер заучивала правила и расположение фигур в определённом порядке на доске. — Мы так и будем молчать? — не выдерживая собственного напряжения, вызванного всеми спутавшимися мыслями, шёпотом спрашивает Мэй, подмечая, что её соперник, на удивление, слишком спокоен. — У меня чёрные. — начиная расстановку, при этом сверяясь со схемой, также тихо произносит Ред Сан, совершенно не уделяя и толики внимания брюнетке.        Девушка с полсекунды непонимающе глядит на него, а после открывает мешочек со своими фигурами. Из-за света огромных люстр, пробивающегося сквозь ткань, они казались слегка красноватыми. Но фигуры действительно были белыми, что означало право сделать первый ход в этой партии. Ведущие не указывали, сколько именно будет партий, но родители, ещё как только семейство Лонг появилось в здании музея, по-секрету доложили, что будет всего 3 возможности одержать победу. Откуда такая информация была у них — не понятно. Но, чисто логически, такой исход событий можно было предположить, опираясь лишь на стандарты любых подобных игр. А с логикой у Мэйлин всё в порядке.

* * *

— Не боишься? — неожиданно прерывает некую тишину красноволосый, выставляя ладью на три клетки вперёд, во время третьей партии. У них шла ничья. Несколько пар покинули зал уже после второй игры, но всё же ещё шестеро человек оставались на своих местах. Вопрос Ред Сана несколько удивил Мэй, ведь, кроме «шах», «мат», «шах и мат», тиканья таймера и стука фигур о доску или стол, в помещении не было слышно ничего. Любой разговор с приятелем был прерван на корню с самого начала. Однако же, глаз своих парень от ситуации на доске не отрывал. — Поверь, я не стану биться в истерике, если проиграю. — усмехается девушка, «съедая» чужую пешку. Ей сейчас хотелось заглянуть в глаза напротив, выведать все мысли, сравнить их со своими. Но дело было вовсе не в партии.        На слова соперницы, Ред Сан лишь усмехнулся.        На доске же творился хаос. До победы каждому оставалось лишь пара ходов и правильный выбор фигур. На деле, кому-то из них было достаточно просто взять коня, но пришлось бы выкручиваться из сложного положения. Как-никак, одну такую фигуру у Мэй уже отняли, а обоих жеребцов белой масти могли легко вывести из игры, если они сделают хоть один ход. В этой партии первым ходил красноволосый.        «Сделать ход-конём должна не я» — думает Лонг, двигая фигуру слона, и решая, что сейчас самый лучший момент для прояснения их некой заминки во взаимоотношениях. — Ты ведёшь себя странно в последнее время. — сообщает девушка, следя за действиями соперника. — Представь себе, ты тоже. — он выдвигает одну из оставшихся пешек, не оставляя надежд вернуть себе хоть какого-никакого ферзя на доску. В этом соперница ему не препятствовала.        Мэй пожевала щёку изнутри, мысленно соглашаясь с собеседником. Она действительно вела себя не как обычно, но это лишь из-за той неопределённости, повисшей между ними дамокловым мечом.        На мгновение их взгляды встретились. И брюнетка увидела ту нежность и безнадёжность, что чётко прослеживалась в чужих янтарных глазах, под которыми фиолетовым выделались синяки от усталости. Словно, тому тоже почти не спится из-за размышлений о том, кто же они всё-таки друг другу. Будто Ред Сан тоже не знает, как поступить, и стоит ли делать с их «проблемой» хоть что-то.        В изумрудных омутах самой девушки чётко выделялась настороженность, озадаченность. Это нельзя было увидеть простому человеку, не знающему Мэйлин достаточное время. Эти эмоции были вызваны вовсе не партией, не вечером в «высшем обществе идиотов», а какими-то личными переживаниями, сокрытыми где-то в душе. На такое нельзя просто забить, стереть из памяти. Эти эмоции невозможно подделать, сколько бы люди ни старались.        С каждым ходом напряжение между подростками растёт всё сильнее. С каждым стуком фигур о доску они лишь оттягивают неизбежное. Но этому стоит положить конец… Стоит ведь?        Мэй не успевает толком обдумать то, как ей следует походить чуть позже, как видит, что чужая рука тянется к «коню». Он намеренно хочет дать подруге победить, или придумал какую-то новую тактику? Здесь должен крыться подвох, ведь ничего не бывает просто так. Особенно, когда дело касается столь импульсивного человека.        Но он действительно подставляется, открывая Лонг возможность прекратить эту игру, убрав с доски вражеского «короля». Нажимает на таймер, и смотрит на соперницу с немой просьбой завершить этот бред.        «Сделать ход-конём…» — вновь мелькает в голове девушки, но в этот раз она задумывается отнюдь не о том, что творится на столе. Сейчас всё будет лишь о них.        Девушка покорно делает ход и тихо, но достаточно, чтобы было слышно, произносит «шах и мат», после чего жмёт на кнопку выключения таймера. Сейчас они просто сидят и смотрят друг другу в глаза. Через пару минут они покинут помещение, когда помощники организатора проверят ситуацию на доске и соберут оборудование. Но, что же из всего этого? Главный вопрос так и не был решён…

* * *

       Они выходят из зала в молчании, каждый думая о своём. Брюнетка собиралась было пойти на поиски родителей, дабы поскорее покинуть место, съевшее столько её нервов, но Ред Сан хватает её за запястье и куда-то тащит. Как в их первый нормальный разговор… Мэй не сопротивлялась, не стала задавать вопросов. Она отчего-то знала, что тема, мучившая её так долго, наконец рассеется.        Остановились они лишь выйдя на веранду, с которой открывался вид на небольшой сад, якобы восстановленный по моментам с картин какой-то там эпохи в районе с восемнадцатого по двадцатый век. — Мы, вроде как, должны поговорить? — Хотелось бы. — усмехается зеленоглазая, облокачиваясь на колонну спиной и складывая руки на груди. Ей стало неловко, хотя ничего такого и не случилось.        Им обоим этот диалог давался нелегко. Всё было слишком сложно. Это казалось странным, новым. Они впервые говорили о чувствах, находясь наедине. Ранее им не проходилось рассуждать на подобные темы, но сегодняшний вечер стал чем-то новым для обоих. — Так… Стоит попробовать? Просто, как опыт. — предлагает Ред Сан, стараясь не смотреть на собеседницу. — С нашей… ситуацией… сложно утверждать, что получится что-то складное, но… — Попытаться стоит? — заканчивает за ним девушка, расплетая собственные пучки на голове, от которых ужасно болели корни. — Ага. — выдыхает парень, помогая — кто же они теперь? Партнёры или друзья? Или это что-то другое? — разделаться с злосчастной причёской.        Им будет сложно, оно и ясно: первые бля обоих отношения. Это будет непросто. Это нужно скрывать. Они умеют прятать что-то от глаз прессы, но в этот раз… В этот раз всё совсем по-другому. Теперь они играют в прятки со всем миром, и не имеют возможности открыть секрет даже родителям. Будет ли это новой проверкой из разряда «кто сломается быстрее?», или же чем-то особенным… Как долго продлится эта игра? Выйдет ли что-то из этого «опыта»? Они не знают. Но обоим интересно до хруста костей, опухших губ и тихонького смеха. Это новые они. Их новая тропа, которую предстоит пройти вместе.