Дела семейные

Отстранение от занятий Серёже продлили, на этот раз, по состоянию здоровья. Правда, больничный теперь подходил к концу. Как и первая четверть. Мальчик недовольно покосился на отражение. В зеркальной поверхности отразилась лишь коротко остриженная рыжая макушка — чтобы увидеть хотя бы лицо надо было встать на низенькую табуретку, но сегодня было лень. Мальчик чихнул, ещё раз. Принюхался. С кухни тянуло горелым и бросив свою зубную щётку в стакан по соседству с другой, Серёжа выглянул из ванной. Уже узкий коридорчик был заволочен клубами дыма и отмахиваясь от него, он пробрался на кухню. Мальчик как раз застал момент, когда Фёдор, цедя сквозь зубы ругательства, швырнул в раковину дымящийся сотейник. Прошмыгнув мимо мужчины, Серёжа открыл окна и в кухню ворвался стылый, октябрьский воздух. Фёдор включил воду и в шипящее, чёрное нечто, что должно было быть геркулесом, тонет с угрожающим шипением. У Лены варить кашу выходило как-то легко и само по себе, он же, которое утро подряд оставляет Серёжку без завтрака. Но Лена по-прежнему в больнице. Новость о потере долгожданного ребёнка она не приняла стоически, сцепив зубы и кивнув, принимая судьбу. Напротив, в своём уголке, отгороженном ширмами, Елена тихонечко плакала, проводя перебинтованными руками по обманчиво-круглому, но опустевшему животу. С мужем она не разговаривала, каждый раз отворачиваясь к стене. Фёдор разрывался. Работа — бандитня словно с цепи сорвалась — разборка на разборке, в больнице Лена, дома — Серёжа. И всё надо успевать! Мужчина провёл ладонью по заросшему подбородку и покачал головой. Да ни черта он не успевает… Вот, уже который день побриться забывает. — Дядя Федя, — Серёжа дёргает его за рукав. — Чего, архаровец? — устало интересуется Прокопенко, положив ладонь на мягкий, рыжий пушок на макушке. — А давайте, я у Игоря с Олегом поживу? — заглядывая к нему в глаза, предлагает мальчик. — Маме Лене и маленькому больше внимания надо. Я же детдомовский — почти взрослый. Мужчина устало прикрывает глаза, понимая, что согласится. Костя будет в восторге. Возвращение в класс Серёжи прошло на удивление обыденно. Разве что, пара девчонок приветливо помахала — знали, что он был в том взорванном ТЦ. Мальчишки тоже переглядывались, подталкивая друг друга в бока, думали, кого бы вызвать парламентёром — интересно же! А какой он — взрыв? Как в боевиках? — Как тётя Лена? — спросил Олег, отвлекаясь от выкладывания школьных принадлежностей на парту. На правило классухи, запрещавшей сидеть мальчикам с мальчиками, а девочкам с девочками они решили начхать. Серёжа даже не посмотрел в сторону одноклассницы, что обвинила его в желании присвоить себе её пенал с импортными фломастерами. Больно он ему нужен. — Дядя Федя говорит, что нормально, — пробормотал мальчик, понимая, что в торопливых сборах забыл пенал. Олег поджал губы и недоверчиво покачал головой. Тоже не верит. Поверх чуть примятой тетради легла ручка и карандаш. — Ластик у меня один, будем делиться, — постановил Волков, но тут же замолчал и загородил собой Разумовского. — Чё припёрлись? Валите отсюда! Одноклассники, возглавляемые задирой, что начал месяц назад драку, остановились. Серёжа выглянул из-за плеча друга и отметил, что в этот раз мальчишки не выглядели рассерженными. Общаться с ними, правда, всё равно не хотелось. Но придётся. — Разумовский! — окликнул задира. — Ты серьёзно был рядом со взрывом? — Серьёзно, — промямлил Серёжа, мысленно выдыхая — тетрадку с домашним заданием он не забыл. — И как? Это потому у тебя волосы короткие? — Или вши! — кто-то угодливо хихикнул, и Серёжа взъярился. — Волосы мне мама отрезала из-за твоей жвачки дурацкой! Да! И можешь не жевать её — не поможет, потому что изо рта у тебя всё равно воняет! А взрыв — это очень страшно, если бы ты там был — ты бы сдох! — выкрикнув целую тираду, мальчик обессиленно упал на стул и закрыл начинающую болеть голову руками. Олег прорычал сквозь зубы: — Валите отсюда! Зазвенел звонок. Одноклассники, мрачно переглядываясь, расселись по своим местам. До конца урока их взгляды жалили мальчишек, но если честно, и Олегу, и Серёже было всё равно. — А я у вас с Игорем жить буду, — на перемене рассказал главную новость Серёжа. — После уроков сходим за вещами. Олег кивнул, чувствуя разливающуюся в груди радость. Правда, она была с чёрной каёмкой — повод для переезда ведь был совсем нерадостным. …Константин смотрит на три склонившиеся над шахматной доской головы и давит в себе желание протереть глаза. Всё, как заказывали: две чернявых и одна рыжая. Вздохнув, мужчина пошаркал на кухню, шерстить по запасам — чем можно накормить трёх детей? У стола высился и позвякивал пакет от Феди — вместе с вещами тот приготовил и продуктовый набор. Гром заглянул внутрь. Закатки, варенье, компот и кулёк картошки. Что ж, сегодня у них будет картошка в мундирах. Почему не жареная? Масло закончилось. Игорь, как самый старший, объяснял младшим правила игры. Конечно, всё это делалось неспроста: раз теперь у него есть младший брат, то может, они могли бы разыграть партию-другую? Однако, к шахматам Олег был равнодушен, хоть и понимал, куда надо ходить, но вот Серый… Игорь недоумевающе моргнул. Затем ещё раз. Когда это мелкий успел перехватить инициативу? — Ты сейчас играешь один? — шёпотом поинтересовался подросток. Серёжа нагло улыбнулся и сверкнув желтоватыми глазами, сделал ход. — Нечестно! — возмутился Игорь. — Формально это одна голова, — занудно протянул Разумовский. — Мат тебе, И-игорь! — Да ну тебя! Вас! Всех! — палец обвиняюще ткнулся в Серёжу, а затем в Олега. — Пойду, папе помогу. Приберите тут, лан? — Ага! — кивнул Серёжа. — Неуда-ачник! — Я всё слышу! — пробурчал пацан. — Ну чего вы там? — Константин на пробу ткнул один из клубней ножом, чувствуя его твёрдость. Надо ещё поварить. Игорь, расставляя банки с гостинцами от Прокопенко по полкам, пожал плечами. — А с тётей Леной всё нормально будет? — понизив голос, спросил Игорь. Не то, чтобы он не понимал, от чего Серый к ним переселился. В конце концов, это было даже справедливо — сколько сам Игорь суммарно жил у Прокопенко? В какой-то момент он даже стал их считать своими настоящими родителями. Но всё-таки, теракт в торговом центре — штука очень серьёзная. Константин исподлобья посмотрел на сына, думая, стоит ли сказать. Затем он бросил взгляд вперёд, где малышня заканчивала расставлять шахматные фигуры. Потом вновь посмотрел на Игоря, видя, что долгое молчание начинает его напрягать. — Пап… тёть Лена же… не умирает? — прошептал Игорь, сравнявшись цветом с дверцами кухонных шкафчиков. Гром-старший отрицательно покачал головой. — Ребёнок умер, — понизив голос настолько, насколько это возможно, пробормотал Константин и тут же заметил, как затряслась нижняя губа Игоря. — Детям ни слова. Серёже Федя сам скажет. Игорь понятливо кивнул, но всё-таки не сдержался и шмыгнул носом.