Стиль

      Доброй ночи, бессонные читатели. Вскоре будет лето и отдых, я сейчас закрываю сессии. Очень давно не писал про меня и Морфина, что для меня является немного шоком, ахах! В реальной жизни я говорю о нём многое, но потом, когда посчитал, что постов про меня и моего лучшего парня всего три… я решил это исправить. Нужно же оправдать название темы?))))       Некоторые, кстати, спрашивают, как мы. Мы вполне себе отлично поживаем, спасибо за беспокойство! После прочтения моего поста рекомендую вам ложиться спать. Не стоит, как я, нарушать режим сна, это плохо сказывается на самочувствии. Проверено мною, я стал слишком часто брать больничные из-за огромного темпа обучения. Очень трудно даются зачётные работы.       Однако у меня есть история, которую я наконец-то дописал. Спойлер: родители Морфина такие конченные люди. Но ладно, без более лишних слов:       Морфин, по правде говоря, очень зажатый великан не только потолками в домах, но и своей крайне странной семьёй. Не секрет, что не все семьи не то, что идеальны, а вообще нормальны. К примеру, мои настоящие родители в детстве издевались надо мною, да так, что их лишили родительских прав. У Морфина чуть лучше, чем у меня в этом плане. Однако это совсем не значит, что он счастлив с ними. Просто ему очень и очень стыдно говорить с родителями про… ну, его гомосексуальные отношения? Вроде как совсем близким ты бы доверил это, и знал, что сможешь получить поддержку. Но он не получит этого. Они очень консервативны, и понимают мир в довольно примитивных красках. Поэтому для них я просто «самый лучший друг-отличник из другой группы». Их лучшим проявлением доверия ко мне стало доверие приводить их сына до дома «вовремя», в 9 P. M.       Хотя ему уже 19. Это сильнее пугает.       Таким образом, я однажды пригласил Морфина в кино, но из-за каких-то вещей далее, мы не успели к 9. Там был такой скандал, жесть…       Ладно, что там?       Верно.       Чёртово кино.       Я уже стоял у порога, приодетый на подобии официального стиля. Накинул рубашку с выпускного на мою любимую футболку, под брюками и девственно чистыми ботинками я надел носки с узором конопли. Ощущая себя неуютно в такой одежде. Родители Морфина крайне придирчивы к одежде его знакомых. За мой первый, «бесцеремонный» привычный вид чуть не запинали тапками и заговорили с сыном про отчисление. Но я объяснил, что не желаю портить в этом университете с уклоном в естественные науки такую дорогую одежду. И вообще, имели ли они совесть срать, мать твою, бедного студента за ебучий вкус в одежде?! Да, может быть одежда говорит о каких-то качествах человека, но всё равно это глупо!       Морфин считается с моим мнением, это самое главное.       Зато в рюкзаке был сменный комплект. Обычно переодеваюсь в него прямо в подъезде, как только вытряхну с себя весь этот мерзкий дух фальшивых улыбок и очень метких, ядовитых комментариев вроде-бы семьи из американской мечты.       И потом смешно видеть то, что Морфин тоже делает так же, неловко улыбаясь. Он переоделся в тихо купленные джинсы и водолазку, подтягивая гольфы. Его поддержка разогревает моё сердце.       Потом идём вместе вперёд, спрятав руки в карманы. Молчим, гордо поднимаем головы, будто вовсе не друзья. Но сразу выйдя из двора, мы тут же хватаемся за руки. Крепко-крепко, словно боимся потерять друг друга.       — Я не выношу этой тишины. — произнесли это с великим горем, почти рыдая. Я помню его прекрасное грустное лицо. В меру серое, элегантно вжатая в шею голова. И по-королевски лежащая укладка с золотистыми волосами. — Я… так ненавижу притворяться рядом с тобой даже секунду.       — Я тоже, Морфин. Я тоже.       Я хотел сделать больше, чем выдавить улыбку, когда мы дошли до автобусной остановки. Очень хотел прижать, поглаживая огромные плечи, прильнув грудью к груди. Ответно поцеловать я мог только в автобусе, чтобы уж точно эти надоедающие существа не обвинили нас во всех грехах.       Мы ехали тихо, по привычке. Нам хорошо вместе, даже в тишине. Ведь быть вместе с любимым человеком, даже не открывая рот это огромное удовольствие. Я люблю прижимать голову к его груди, слышать сердцебиение, ощущать тепло и ловить каждый неровный выдох Морфина. (…А я очень люблю перебирать колючие волосы Дестера на голове, прижимать его маленькое тело к себе, касаться его костлявых плеч. — Морфин).       И тут начинается веселье.       Мы выходим на нашу остановку, как тут мы сбиваем с ног одну влюблённую парочку, «накормив» мою кофту дешёвым кофе.       — Оу…       — Упс, извините! — начал мужчина, уже виновато метая взгляд. — Вы не обожглись?! — тут я мотаю головой. — Эм… Вам оплатить химчистку?       — Ха, химчистку? — я искривил бровь, хмыкнув. — Да, было бы неплохо.       — Так, дорогая, подожди…       Довольно молодой парень рыскал в кармане кошелёк, небрежно протягивая купюру с десятью долларами.       — Я думаю, что вам должно хватить столько денег на химчистку?       Мы втроём непонимающе смотрим на парня.       — Не хватит?       — А, ой, нет-нет! — засмущался Морфин, толкнув меня в плечо. — Просто мы очень признательны вашей ответственностью перед нами за такое, благодарим вас!       Довольно красивая девушка школьного возраста потянула его за рукав, поджав губы.       — Ой, мне уже пора идти. Извиняюсь перед вами ещё раз!       — А-гааа-а-а… — помахали мы щедрому парню вслед, криво улыбаясь.       Мы тут же побежали в кинотеатр с дарованными деньгами, не скрывая своего счастья. Мы впервые тогда купили огромную пачку попкорна и чипсов, что накрывала нам половину бедра. И газировку. Огромные чашки газировки.       Фильм, честно, нас не очень впечатлил. Проходняк года. Но нам более важно было время, проведённое вместе. Я и Морфин придумали шутки на года вперёд, только вспомнив сюжет тупого боевика. Типа… в отличие от многих парней нашего возраста, мы больше любим что-то сказочное, или глубокое. Удивительно, однако Морфину нравятся французское кино так же сильно, как и мне.       Мы вышли из зала самодовольные, весёлые, полные впечатлений и любви, с набитыми животами. Уже хотели подойти к автобусной остановке, как вдруг…       Мы узнали, что сегодня чёртова забастовка водителей! Аргх, они меня уже бесят!       Я видел то, как на улице шла огромная толпа рабочих с плакатами, их выкрики были слышны даже в конце холла.       Я и Морфин нереально взбесились из-за тупой ситуации. Кинотеатр был далеко от его дома, где-то в двух часах ходьбы. Чёрт, как же мне не повезло родиться в чёртовой Европе! Я очень боялся в один миг лишиться Морфина и его компании, я видел в голове такие страшные образы. Для меня это так необычно и глупо, но я поддался своему страху.       — Давай… я позвоню маме, дорогой? — я звучал пиздец как напуганно. — И я… попрошу её привезти нас к тебе домой.       — Ты никогда меня не звал «дорогим», дешманка, — он очень нежно погладил меня по голове, смущённо поцеловав в макушку. Я засмеялся. — Ты можешь попробовать, я не против. И если что, мы можем сбежать в светлое будущее в США, ахах.       Мы улыбнулись, и тут у нас начался очень весёлый квест по поиску рабочего телефона в центре города. Мы бежали ко всем известным будкам поблизости, но ни одна не была работающей или хотя-бы без очереди на семь человек. Последней надеждой стал засранный в переулке аппарат где-то в захолустье в часе ходьбы до дома Морфина. Он же решил встать в стороне, позволив мне набрать мать-спасительницу.       — Алло?       — Демастер, дай угадать. Из-за протеста рабочих вы оба не можете уехать домой, верно?       — ДААААА! — я нервно хватаюсь за голову, едва не рыдая.       — Где вы?       — На улице фонтанов. Ты знаешь, где лучше встретиться?       — Да. Найди там любимое кафе отца с мороженым. Мне там будет удобно забрать вас. Буду через полчаса, с этими протестами…       — Спасибо, ты просто чудо!       — Давай, будь осторожен.       Я победно вскрикнул и схватил Морфина за руку, побежав до той кафешки. Мы со входа заказали себе порцию шариков. Уже темнело и холодало, я достал из рюкзака любимый свитер. Морфин даже не решался надеть пиджак, одолжил мне.       После мы взялись за руки за столом. Он перебирал мои костяшки, как-то рассеянно рассматривая их.       — Твои пальцы очень холодные, дорогой.       Он сразил меня до слёз. Я правда зарыдал. Не помню, что тогда было у меня на уме, но Морфин осторожно, очень чувственно поцеловал меня в уголок губ. Может, переживал, что мы не успеем, и этот дорогой мне человек никогда не увидит меня, его накажут и он лишится поддержки со стороны семьи.       — Знаю! — мне пришлось улыбнуться сквозь колючие слёзы. — Знаю… И не делай этого на публике, ты сам знаешь, почему.       Даже если Канада страна терпеливая, то сами люди отнюдь нет.       — Прости.       — Переживай за себя больше, чем за меня.       Мы молча ели мороженое, пока нам не подмигнула знакомая машина. Внутрь зашла моя мать, вся красивая и уставшая.       — Хей, ребят. — она по-матерински чмокнула нас в лоб. — Вы всё?       — Почти.       Я встал, едва держась на ногах. Нежданно Морфин поднял меня на свои руки, самодовольно лыбясь.       — Хэй, ты!..       — Пойдём.       Я был глубоко смущён. А времени было совсем мало.       Я знаю значимость семьи для Морфина. Мы спорили с ним первые несколько недель отношений, почему тот не может уйти сейчас работать, доказать независимость и быть самостоятельным, ведь лишь недавно он перешёл в стадию подростка.       Я же лишился этой невинности уже будучи в приюте. Я был взрослым слишком долго. Сейчас я больше похож на беззаботного молодого парня.       Это причина, почему Морфин потерян по жизни. Я мог бы ему помочь, но это тратит слишком много сил. Поэтому ему легче быть зависимым от семьи и слушать её.       А мне — быть у него на руках и рыдать в его грудь.

***

      Я словно был пьян, но не пил. Наверно, сахар вдарил в голову. Едва переоделся, спрятал красные глаза в тонне штукатурки от матери и скривил улыбку.       Мы опоздали, конечно же. Я терпел все унижения семьи Морфина. Я терпел свои желания набить им лица. Я терпел и терпел, пока они не сделали крайний шаг: начали касаться меня, чтобы выдворить из помещения.       Тут я не выдерживаю, и даю сдачи в лицо. Мужик упал. Вы бы видели, как охренела мать семейства.       — Вы, молодой человек, который называется другом моего сына?!..       — Да, и? — я поднимаю бровь вверх.       — Выйдите из дома.       — Лол, нет. — я лыбюсь, скрипя зубами. — Не выйду, пока не докажу, что лишь из-за протестов водителей мы опоздали к вам.       — Так почему вы не выбрали место поближе к дому?! Нужно быть всегда, всегда настороже! Вы подвергли Морфина опасности, молодой человек!       — Я?! Его?! Этого огромного парня, что с лёгкостью справляется даже с хулиганами?!       — Да! Он очень хрупкий, и ему нельзя вести себя неподобающе!       — А так почему ему нельзя быть не на улице после 9 вечера, уважаемая миссис?!       — Потому что я боюсь, что он уподобится таким же ветрянным на голову скинхедам, и станет разочарованием семьи!       — Так он!..       Морфин заткнул меня простым жестом. Он стал очень серьёзным.       — Мать. Ты права.       Женщина округлила глаза, приложив руку к сердцу.       — Я уже стал как они.       И ухмыляется по-дьявольски. Бооо-о-ожеее-е-е, я аж возбудился.       — Оххх.       Они играют в «угадай, на что намёк». Морфин слегка качнул головой в мою сторону, спрятав руки за спину.       Она всё поняла.       — Убирайтесь. Убирайтесь из этого дома. Больше никогда не хочу вас видеть. — эта миссис кинулась к своему мужику. — Боже… Джеймс! Очнись!       Морфин взял меня за руку, поспешно ретировавшись из кухни сразу в его комнату.

***

      (Написано Морфином):       Демастер спал. Мы ехали в тесной машине, улицы были покрыты тьмой. Уличные фонари являлись нашими единственными спутниками.       — …Они таки узнали? — мать Демастера любопытна, словно лиса, как всегда. — Про ваш роман?       — Да, — я гладил Дема по ледяному плечу. Он едва дышал, сопел. Он пережил такие тяжёлые потрясения за сегодня. — Но ничего страшного. Летом найду работу и оплачу вам сполна.       — Мы в порядке, — женщина приложила свою тонкую руку к груди, опечаленно сопровождая свои мысли куда-то вниз. — Как семья Демастера. Но вот самому Демастеру… — теперь в её тёмных глазах пылала страсть, а её изящный палец указывал на меня. — Ты обязан оплатить.       — Я услышал. — я кивнул, как следует джентельмену, прижав ладонь к груди. — Спасибо вам.       — Ради Демастера.       Это хрупкое, но очень нежное существо сейчас спало на моём плече, пытаясь найти свой душевный покой в мире грёз. Оно было храбрым, яростным и грозным, но очень, очень ранимым. И я по-случайности являюсь ему очень важным человеком.       Мыслей было слишком много в голове под конец дня. Я даже не взял множество важных мне вещей, кроме учебных материалов, некоторой сменной одежды и некоторых данных с компьютера. Мне стоило приобретать что-то вроде чемодана, наверно.       Но спокойствие есть в одном — мы вместе. И этого не изменить. На этой мысли машина доехала до знакомого дома и нам вдвоём пришлось тащить Демастера до постели.