Black Shadow

— Ты уверен, что всё в порядке? — осторожно спрашивает Бомгю, открывая перед ним дверь лекционного зала. — У тебя такой вид, будто тебя сейчас стошнит. И Бомгю не далёк от истины. Расстроен? Озадачен? Может быть, и то и другое. После комментария Ёнджуна ему стало трудно дышать, и хотя он старается не показывать свою обеспокоенность, он знает, что это заметно. Его разум переполняют мысли, которые только запутывают его ещё больше. Он никогда никому не рассказывал о своей матери, так что же, по мнению Ёнджуна, тот знает? Он бы сразу же поставил Ёнджуна на место, но это ничего не даст. — Он сказал, почему вдруг захотел с тобой встретиться? — спрашивает Бомгю, глядя на него, когда они выходят из здания. Он щурится от солнца и поднимает руку, чтобы прикрыть глаза от солнечных лучей. — Сказал, что хочет завершить проект как можно быстрее, — лжёт Субин. Честно говоря, он не понимает, почему Ёнджун захотел встретиться, ведь он ясно дал понять, что их отношения полны ненависти. Однако, если Ёнджун действительно готов работать над их проектом, Субин может попробовать. — Он странный, — мычит Субин. Бомгю продолжает: — Знаешь, — он поджимает губы, — Ёнджун кажется мне странно знакомым. У меня такое чувство, будто я его уже где-то видел. — Тэхен его знает? Может быть, они разговаривали раньше, и тогда ты его увидел, — предполагает Субин. — Я не знаю, — вздыхает Бомгю, закрывая глаза. Субин искоса смотрит на него, улыбаясь, каким довольным он выглядит, когда солнце падает на его кожу. — Мне кажется, Тэхен сказал бы что-нибудь, когда мы упомянули его, понимаешь? — Да, это правда, — бормочет Субин, вздыхая, когда в кармане начинает жужжать телефон. Он хмурится, когда смотрит на экран и держит его так, чтобы Бомгю мог видеть. — Угадай, кто? Он разблокировал номер Ёнджуна вскоре после того, как вошёл в класс, чувствуя себя слишком тревожно из-за того, что Ёнджун мог знать что-то. Он слишком напуган, чтобы рискнуть проигнорировать его. Субин смотрит на экран телефона и сомневается, стоит ли отвечать на звонок. В конце концов он решает пойти в библиотеку, чтобы встретиться с Ёнджуном. Вспоминает их разговор, и от одной только мысли о Ёнджуне его сердце начинает бешено колотиться. Субин нажимает на зелёную кнопку, готовясь услышать, что скажет Ёнджун. Его встречает знакомый голос, который теперь обладает над ним странной властью. — Привет, Субин, — говорит Ёнджун неискренне сладко. — Где ты? Субин смотрит на Бомгю и не знает, что ответить. Было бы ужасно с его стороны сказать Ёнджуну, чтобы тот пошёл куда подальше… снова? — Субин, — продолжает Ёнджун, — кажется, я задал тебе вопрос. Субин тяжело дышит, закрывает глаза и прикусывает язык. Он очень зол. — Я буду там примерно через пять минут. Я сейчас ухожу с занятий, — отвечает он. Тишина снова окружает их, она напряжённая и невыносимо тяжёлая. Он понимает, что нет смысла продолжать разговор, ведь Ёнджун просто шутит над ним. Помня об этом, он заканчивает звонок, и звук гудка эхом отдаётся в его ушах, словно далёкий колокольчик. Он кладёт телефон обратно в карман, чувствуя беспокойство. Во что он ввязывается? С каждым шагом, что они делают по направлению к библиотеке, его живот начинает крутить. — Эй, мне пора идти, — говорит Бомгю, который идёт рядом с ним, глядя на свой телефон в замешательстве. — У нас на работе чрезвычайная ситуация. Но напиши мне позже, хорошо? Вообще-то, я позвоню тебе, как только закончу с работой. У Бомгю есть работа? Прежде чем он успевает что-нибудь сказать, Бомгю звонит кому-то по телефону и быстро уходит в противоположном направлении. Беспокойство Бомгю, кажется, почти совпадает с его собственным, и он начинает волноваться. Как бы он ни хотел последовать за Бомгю, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, он понимал, что это только создаст ещё больше проблем с Ёнджуном. Сейчас ему нужно сосредоточиться на этом. Он обязательно поговорит с Бомгю позже. Распахивая тяжёлую стеклянную дверь библиотеки, он сразу же окунулся в аромат старых книг, которые стали ему слишком знакомы за последние несколько недель. Он провёл здесь с Бомгю бесчисленное количество часов после уроков, ожидая, пока Тэхен закончит… чем бы он ни занимался. Несмотря на поздний час, в библиотеке была жизнь. Шум суетящихся студентов доносился до его ушей, и он нервно теребил ремень рюкзака, надеясь, что его никто не заметит. Кто бы не обратил внимания на шестифутового мужчину, неловко стоящего посреди библиотеки? Он вздохнул, покачал головой и направился туда, где, как сказал ему Ёнджун, он будет. Он устроился в плюшевом кресле напротив Ёнджуна. Мягкая кожа скрипнула под его весом, когда он посмотрел на человека перед собой. — Тебе потребовалось семь минут и сорок две секунды, — качает головой Ёнджун. На его лице написано фальшивое разочарование, и он откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди. — Откуда ты знаешь, мою мать? — спокойно спрашивает Субин. Ёнджун мычит, оглядывает библиотеку, прежде чем наклониться ближе и опереться локтями на подбородок. — Что ты имеешь в виду, Субин? — он наклоняет голову в сторону. — Разве я не могу пригласить своего друга в библиотеку? Субин смотрит на него, покусывая внутреннюю часть щеки. Его кровь сейчас определённо кипит. Он ненавидит Ёнджуна всем своим сердцем. Он делает глубокий вдох, пытаясь стряхнуть раздражение и сосредоточиться на том, чего на самом деле хочет Ёнджун. — Медицинский центр «Сидарс-Синай», — начинает Ёнджун, и Субин тут же напрягается, выпрямляясь в кресле. — Знаешь, это действительно хорошая больница? Сам был там несколько раз. Субин ровно дышит через нос, пытаясь сохранять спокойствие. — Очень жаль, что Медицинский центр Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе ей не помог, — продолжает Ёнджун. — Ты бы не согласился? Я думаю, это хорошо, что врачи могут легко скрывать то, что они делают неправильно. Но вот что самое забавное в медицинских записях, Субин. Как бы люди ни пытались что-то скрыть, медицинские записи должны храниться не менее семи лет с момента последнего контакта с пациентом, независимо от того, жив он или мёртв. — Я не знаю, что ты… — Двадцать первое ноября, три года назад. Сердце Субина пропускает пару ударов, когда он смотрит на Ёнджуна. Библиотека вокруг них кажется исчезает, пока он слушает каждое слово, исходящее из уст Ёнджуна. — О чём ты говоришь? — выпаливает Субин, его голос едва громче шёпота. Ёнджун усмехается. — Твоя мама в тот день помогала провести операцию пациенту, у которого периодически возникали боли в животе. Её медицинская команда не знала, что пациент всё ещё бодрствует, через пятнадцать минут после операции. Тебе это кажется знакомым? Воцарилась тишина. — Это то, о чём я думал, — сказал Ёнджун. — Ему давали лекарства, которые не давали ему двигаться. Он чувствовал всё, что происходило. А что сделала твоя мать? Она дала ему препарат, вызывающий амнезию. Команда твоей матери всё скрывала. Они убеждали всех, что он просто снился во время операции. Ты знаешь, что он покончил с собой через несколько недель после этого? — спросил Ёнджун у Субина. Субин умоляюще посмотрел на Ёнджуна и сказал дрожащим голосом: — Ёнджун, прекрати это. Но Ёнджун только рассмеялся. — Я не думаю, что смогу. Итак, Субин, как ты думаешь, что произошло бы, если бы… скажем, семье этого пациента каким-то образом сообщили о халатности твоей матери? Думаешь, она навсегда потеряет работу? Могу поспорить, что твоему отцу придётся очень тяжело. — Что ты хочешь? — спросил Субин. — Одно средство, — быстро ответил Ёнджун. — Ксилазин. Субин делает паузу и поджимает губы. «Лекарство? Зачем Ёнджуну нужны лекарства?» — Ёнджун, я даже не знаю, о чём речь. Как ты ожидаешь, что я… Зачем тебе это вообще нужно? Неужели ты не можешь просто получить это сам? «Контролируемое вещество. Штат Калифорния по закону не позволяет людям владеть им. И тут приходит твоя мать. Ты улавливаешь суть? — А что, если я этого не сделаю? — Субин прищуривает глаза. Ёнджун кажется слишком расслабленным, как будто он знает, что Субин автоматически сделает всё, что он попросит. Ёнджун глухо смеётся. — Если ты этого не сделаешь, я позабочусь о том, чтобы у твоей мать отсудили всё, что у неё есть, и чтобы она никогда не нашла работу до конца своей жизни. Я разрушу её карьеру, а потом, когда закончу, позабочусь о том, чтобы ты выглядел плохо в её глазах. Как мать, так и сын, верно?» Ноздри Субина раздуваются от напряжения, когда он пытается сохранить спокойствие. Он делает глубокий вдох, его дыхание свистит в носу, и он изо всех сил старается оставаться невозмутимым. Он не может позволить Ёнджуну понять, что тот его раскусил. Откуда, чёрт возьми, Ёнджун узнал об этом деле? Прошло уже почти четыре года, и Субин думал, что об этом больше никто не вспомнит. Что ещё Ёнджун знает о его семье? «Я не говорю, что мне это нужно прямо сейчас, — говорит Ёнджун хриплым от эмоций голосом. — Но к концу семестра. Я дам тебе время». — А что, если я не смогу это получить? Ёнджун вытаскивает телефон из кармана и начинает размахивать им в воздухе. «Ну, думаю, тогда мне придётся сделать небольшой звонок, не так ли?» Защита своей семьи всегда была первостепенной обязанностью Субина. Если Ёнджун раскроет правду, то он рискует не только карьерой его мамы, но и безопасностью его отца. Его мысли путаются, пока он взвешивает все «за» и «против». С одной стороны, ему всё равно. Он знает, что его мама поступила непростительно. С другой стороны, он не уверен, стоит ли подвергать свою семью ещё большим испытаниям. — Я сделаю это, — говорит Субин. Он вздыхает и закрывает глаза. Он не знает, как ему получить это, не вызвав подозрений у мамы, но он постарается изо всех сил. — Я попытаюсь уговорить её отдать ксилазин. Но есть одно условие, — Субин делает паузу, Ёнджун смотрит на него с недоверием. — Ты действительно можешь просить меня об одолжении сейчас? Субин закатывает глаза: «Ты поможешь с нашим дурацким проектом, и я посмотрю, как быстро доставлю тебе лекарство». Он знает, что, вероятно, смешно просить Ёнджуна о помощи после того, как тот угрожал разрушить его семью. «Чем быстрее мы закончим его, тем быстрее нам больше никогда не придётся видеться. Договорились?» Его сердце бешено колотится, когда он произносит эти слова. Он даже не уверен, сможет ли выполнить просьбу Ёнджуна, и не знает, как тот отреагирует, если всё пойдёт не так. Мгновения кажутся минутами, пока Ёнджун обдумывает предложение. Субин нервно теребит губу, чувствуя внезапную острую боль. Он проводит языком по этому месту и ощущает во рту тёплый металлический привкус. — Договорились, — наконец прерывает молчание Ёнджун и протягивает руку Субину для рукопожатия. На его лице появляется то глупое самодовольное выражение, которое Субин так ненавидит. — Хорошо, — горько бормочет Субин, игнорируя руку Ёнджуна и вставая. Он берёт сумку и перекидывает её через плечо. Ему нужно как можно скорее покинуть эту библиотеку и оказаться подальше от Ёнджуна, пока он не начал рвать на себе волосы. — Увидимся завтра, Бинни, — говорит Ёнджун, уходя. Он усмехается, закатывая глаза, и думает: «Ёнджун действительно дурак». Тишина библиотеки одновременно успокаивает и пугает. Когда он спускается по лестнице, единственным звуком становится эхо его шагов по полированному полу. Все эмоции наваливаются на него одновременно, и его желудок сжимается. Он быстро распахивает дверь универа и идет на улицу. Его встречает прохладный ночной воздух и тускло освещённые уличные фонари, отбрасывающие длинные тени на тротуар. Одетый в пальто, он слегка дрожит и направляется домой. В этот поздний час улицы пустынны, лишь изредка проезжающие машины освещают тёмную улицу своими фарами. Ночь тиха, и, к его большому удивлению, это кажется немного его успокаивает. Шуршание листьев на деревьях и отдалённый шум машин вдалеке слегка успокаивают его нервы. Он не пытается получить удовольствие от прогулки до своей квартиры, ведь Ёнджун уже его разозлил. Зачем ему вообще нужно это лекарство? И почему он не может просто попросить об этом кого-нибудь другого? Его разум был полон вопросов, когда он наконец добрался до своего многоквартирного дома. Войдя в тускло освещённую гостиную, он с облегчением вздохнул. Дверь за ним закрылась, и звук закрывающейся двери мягко отразился от стен пустой комнаты. Он бросил сумку на пол у входной двери и бесцельно побрёл по комнатам, каждая из которых казалась всё более пустой. Тишина казалась оглушительной, а пустота квартиры — удушающей. Он скучал по звуку смеха и разговоров своих родителей, по запаху домашней еды, витавшему в воздухе, и по успокаивающим объятиям матери, когда он возвращался домой из школы. Он всё испортил. Опустившись на диван, он закрыл лицо руками, чувствуя, как тяжесть всего, что произошло сегодня, наконец, давит на него. Он думал, что возвращение домой поможет ему отвлечься от проблем, но вместо этого ему стало только хуже — намного хуже. Он вытащил телефон из кармана и просмотрел контакты, пока не наткнулся на имя матери. Они давно не разговаривали, и он даже не знал, проснулась ли она сейчас. Отбросив эти мысли, он нажимает кнопку вызова, поднося звонящий телефон к уху. Он встает и ходит взад и вперед по гостиной. — Привет? — ответила она слегка хриплым голосом. — Привет, мама. Это я, Субин. На другом конце линии возникла пауза, а затем его мама тихо рассмеялась. — Я знаю, кто это, милый, — сказала она. На том конце провода послышалось какое-то шарканье. — Как твои дела? Ты звонишь довольно поздно, всё в порядке? Субин вздохнул. — Я в порядке, просто сегодня очень занят школьными занятиями. Он пошёл в свою спальню, привычно легко открыл дверь и сел на край кровати. — Папа проснулся? В комнате было темно и тихо, и это создавало успокаивающую атмосферу. Он протянул руку, чтобы включить ночник, и комната наполнилась тёплым светом. Он сказал: — Он уснул пару часов назад, но я обязательно передам ему, что ты звонил. Уверен, ему бы очень хотелось увидеть тебя, Субин. Почему бы вам не приехать домой как-нибудь? Или мы могли бы прийти и… — Звучит здорово, мама, но сейчас я очень занят в школе. Может быть, на Рождество? Она вздохнула. — Это через пару месяцев. Ты же знаешь своего отца… Он прервал её, прежде чем она успела закончить фразу. Ему не нужно было это слышать прямо сейчас. — На самом деле, я очень устал. Можно я перезвоню тебе завтра? Он знал, что это не произойдёт завтра. Возможно, через несколько дней или недель, если повезёт. Он знал, что ему следует позвонить ещё раз, но не мог заставить себя сделать это. — Хорошо, дорогой, — тихо сказала его мама. — Я горжусь тобой, ясно? Я тебя люблю. — Спокойной ночи. Я тоже тебя люблю, — прошептал он, вешая трубку и кладя её рядом с собой. Он плюхнулся обратно на кровать, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Сегодняшний день был ужасным, а завтрашний, вероятно, будет ещё хуже. Это был негативный прогноз, но это была правда. Он сидел там несколько минут, пытаясь избавиться от чувства разочарования. Но чем сильнее он пытался оттолкнуть его, тем больше оно всплывало на поверхность. Давление в его груди было почти невыносимым, и он просто хотел, чтобы оно прекратилось хотя бы на несколько минут. Перевернувшись, он выключил лампу, и луна бросила мягкий свет сквозь шторы, пока он лежал в постели и смотрел в потолок. В его голове прокручивались события дня, каждый момент был более напряжённым и подавляющим, чем предыдущий. Он мог бы быть в паре с кем-то другим в этом классе. Почему это должен был быть именно Ёнджун? И что ещё более важно, во что его втягивал Ёнджун?