и это вполне неплохо

— Я сейчас усну, — шепнул Мирон. Он зевнул, потянулся и уронил свою голову Славе на плечо. Продлилось это всего мгновение, но Фёдоров, по обыкновению отстраненный, а сейчас ведущий себя так мило, заставлял Славу внутренне замирать. Каждый такой момент он жадно вбирал в себя, составляя коллекцию в своей памяти. Иногда, боясь забыть, он записывал. Вряд ли Мирон знал, насколько он властен над его сердцем. Тем временем, семинар только начался, но, казалось, уже тянулся вечность. — Через двадцать минут будет перерыв на обед, — прикинул Машнов, сверив время. — А потом еще шесть часов тягомотины, — устало сказал Мирон. Он поглядывал на выступающего, который, кажется, даже не пытался увлечь публику. Наверное, и его заставили прийти сюда с этим докладом… — Или нет, — возразил Слава. Фёдоров усмехнулся, удивленно взглянув на Славу: — Предлагаешь сбежать? — Читаешь мысли, Мирон Яныч. Когда докладывающий закончил презентацию и объявили обед, Слава взял его за руку, и, в обход толпы, ловко потащил по каким-то коридорам. — Откуда ты знаешь, как пройти через эти лабиринты? Машнов пожал плечами, раздумывая, стоит ли ему сохранить это в тайне. — Работал тут раньше. На первом этаже был ларек Евросети. Полная хуйня, но это была моя первая работа тут, в СПб. В коридоре было тихо. Они все еще держались за руки, хотя в этом не было никакой нужды. Славу это ни капли не смущало. Наоборот, он, кажется, был всем доволен и немного покачивал их сомкнутые ладони. Вот уж точно, два школьника сбежавших со скучного урока. — А ты вообще давно в Питере? — Я уехал, когда похоронил отца, значит… Пятый год. — Сочувствую, — искренне сказал Мирон. Со своим он не был в особо тёплых отношениях и не мог представить, какую горечь утраты может испытать человек, потерявший отца в молодом возрасте. — Он много употреблял, — отмахнулся Слава. Фёдоров подумал о том, чего стоило ему говорить об этом так спокойно… Он хотел сказать что-то еще, но вдруг послышались чьи-то шаги вдалеке коридора и оба помчали вперед. Смеясь, они вывалились на улицу через служебный вход и оказались на парковке. — Куда дальше? Мирон застегнул пальто на все пуговки, но питерский ветер всё равно пробирал до костей. Он надеялся, что Слава не предложит романтичную прогулку по набережной, иначе, с гриппом сляжет уже он. — Я живу неподалеку, — неуверенно предложил Слава. Мирон бы поиронизировал сейчас над его волнением, если бы сам отчего-то не заразился им. — Я смогу познакомиться с Филей? — Не уверен, что он будет рад тебя видеть. Он не поклонник гостей. — Как и все коты. Машнов не обманул, и уже очень скоро они добрались до его квартиры. Сам дом был довольно старым, но Мирону такие нравились — в них толстые стены и высокие потолки. Комната Славы же была чем-то похожа на… Его собственную спальню. Тот же творческий беспорядок и полки с книгами. Именно к ним, как любого филолога, Мирона сразу потянуло. Это был небольшой застекленный комод — не так уж много книг — но он заприметил электронную книгу, с которой Слава, видимо, читает большинство произведений… Избранная коллекция. Тем легче. Многое о человеке можно сказать по его книжной полке. Славина была такой же разношерстной, как он сам, но легко накладывалась на уже знакомый Мирону образ — однолюба и мечтателя, которого тянуло к буддисткой философии. — Вина? Мирон окинул взглядом бутылку. Обычно он такое не пьет, но в приятной компании… — Бокальчик. Слава налил вина в кружку до самых краев и из Мирона вырвался смешок. Видели бы его сейчас его друзья… Ну, те которые профессоры в 5 поколении, с публикациями в крутых иностранных журналах и снобскими вкусами. Болтая со Славой, он снова почувствовал что-то давно утерянное. То, что он думал, ему уже не придется испытать снова. Беззаботность. Последний раз подобные посиделки были настолько давно, что в пору было бы сказать, в прошлой жизни. Даже его студенчество прошло без подобных пьянок — Мирон всегда чувствовал себя чужим. Федоров выпил немного больше, чем ожидал. Они сидели на пыльном полу, пока на фоне играло какое-то старое аниме. На его колени вдруг приземлился Славин кот. Машнов посмотрел на Филю обиженно — непонятно, осуждая его за предательство или ревнуя его к Мирону. Когда кот получил свою долю внимания и спрыгнул с коленей Мирона, Слава уложил на них свою голову. — Я тоже хочу ласки Мирона Яновича. Мирон замер. Славина голова была тяжелой и горячей, он неуверенно поднес руку к его волосам и пропустил мягкие пряди сквозь пальцы. Приятно. Слава повернулся к его животу и провел по нему носом, заставив вздрогнуть. Наверное, ему пора идти. Но Слава, словно читая его мысли, вдруг сказал: — Останься, — он поднял взгляд на Фёдорова. — Я… — замешкался на секунду Мирон, глядя в эти удивительно голубые глаза. — Я понял. Прости, — неожиданно быстро сдался Слава. — Я хотел сказать, я с радостью, Слава. Машнов поднялся и зашелестел по комнате, бессшумно, словно призрак, унося остатки их «вечеринки» на кухню. Вода там шумела долго-долго, пока Машнов особо старательно намывал посуду. «Нервничает» — с улыбкой подумал Мирон. От чего-то занемевшими пальцами, Федоров начал расстегивать рубашку. К моменту, как Слава, видимо, перемыл всю посуду, успокоился и выключил воду, Федоров уже сидел в одних боксерах. Мирон глубоко вздохнул. Слава вошел в комнату и замер, явно не ожидая такого подарка, как почти голого Мирона. Фёдоров окинул Славу взглядом — кажется, он переоделся в домашнюю одежду где-то в ванной. — Быстро вы из штанов выпрыгнули, Мирон Яныч, — усмехнулся он, — ловите футболку. Футболку? О… — Не называй меня так, — цикнул Мирон. — Как скажешь, Мирош. Машнов расстелил им постель — хоть не на пол лёг, герой рыцарских романов…

***

Ему нравилось выступать и в сам момент презентации он уже не чувствовал ни тревоги, ни волнения. Он был уверен, что сможет обаять публику — преподавателей, профессоров, некоторых важных шишек, которых университет пригласил чтобы похвастаться «Оксфордским экземпляром». После конференции было своеобразное афтерпати — университетское, потому с душком советского банкета. Обычно Фёдоров был не против поотвечать на вопросы, принять лавры и выслушать комплименты. Сейчас же, ему хотелось домой. Вернее, ему хотелось к Славе… Но долг есть долг. Он глотнул из бокала шампанского и приготовился отвечать на всякие формальности. Но сначала… Он пролавировал к заднему ряду аудитории. Мирон уже давно заметил там долговязую фигуру. — Ты пришёл, — улыбнулся Мирон. — Как я мог пропустить такое? Презентация от самого Мирона Федорова. Видок у вас был важный, — хихикнул Слава, изобразив надменное лицо. — Я правда так выгляжу? — Ты отлично справился, Мирон, — без доли усмешки сказал Слава, проигнорировав его вопрос. Машнов похлопал его по плечу и Фёдоров кивнул, не найдясь, что ответить. — Мирон Янович, — обратился к нему кто-то из гостей. — Я подожду, — сказал Слава, — иди. Спустя десяток однотипных вопросов и бессмысленных разговоров, Мирон решил, что с него довольно. Он взглядом нашел в толпе Машнова и кивнул в сторону двери. — Я заберу вещи из кабинета и можем ехать. Едва за ними закрылась дверь кабинета, Слава сказал: — Тебе пиздец как идёт светлая одежда, ты знал? — Не догадывался, — саркастично ответил Мирон, но уши покраснели. Он сгребал документы со стола, когда Слава поставил руки по обе стороны от него. Фёдоров повернулся к нему лицом и Машнов придвинулся ближе, заставив присесть на стол. Слава вклинился между его коленей, прижал его к себе и потянулся за поцелуем, но Фёдоров успел впихнуть между ними свою ладонь, закрыв Вячеславу рот. — Не в вузе. — Боитесь не остановиться, Мирон Янович? — прошептал Слава. Несмотря на официальное обращение и язвительную интонацию, его слова вызвали в Мироне приятную дрожь. — Не хочу чтобы нас с работы поперли, Вячеслав. Слава уткнулся в его плечо смиренно и, кажется, смущенно. Но в следующий момент выдал: — Ты потрясающе пахнешь. Федоров положил руки на его плечи, мягко отодвигая от себя. Слава тряхнул головой и с привычной ему непринужденностью сказал: — Так что, куда едем? Не хочешь сходить на открытие выставки сегодня? — У меня есть идея получше. Но нам нужно будет переодеться.

***

Мирон взял его за руку и потащил вглубь зала к барной стойке, лавируя между людьми. Слава послушно последовал за ним. — Привет, Вань. Давай текилы. — Будет, — согласился высокий и татуированный бармен. — Твой знакомый? — Слава кивнул в его сторону. — Можно и так сказать, — улыбнулся Мирон. Возможно, ему нравилось действовать на нервишки Славе. Ваня — его старый друг и он женат. Мирон опрокинул в себя шот текилы и протянул один Машнову. В клубе был настоящий ажиотаж. Слава такие места не любил и чувствовал себя некомфортно. Он почти никогда не ходил по клубам, предпочитая им тусовки дома с друзьями. А вот Фёдоров, кажется, чувствовал себя как рыба в воде. Он двигался откровенно и открыто. Машнова всегда привлекали люди, умеющие танцевать или двигаться в такт музыке. Со своими двумя метрами роста он обладал пластичностью фонарного столба. Однако, это не останавливало его от раскованных, хоть и очень странных танцев, больше похожих на то, что его коротнуло током. Слава скользил взглядом по изящной шее, по цепочке уходящей под свободную футболку, широким джинсам… Его влекло к Мирону, к его умению наслаждаться собой и своим телом. — Пошли, — сказал Мирон, почувствовав его взгляд. Машнов двинулся за ним, и, едва за ними захлопнулась дверь уборной, Мирон положил его руки на свою талию, заставив прижать к себе. — Какой красивый еврейчик, — сказал Слава, склонившись над ним. — Слава, — Мирон вздохнул, почувствовав чужую руку на своей шее, — заткнись нахуй. Он встал на носочки и прикоснулся своими губами к его. Слава отстранился, провел языком по его губам и, нежно, но настойчиво поцеловал его. Нежно, но настойчиво — как и весь Слава, подумал Мирон. «Бойкий и ласковый» — усмехнулся он своим мыслям. В Фёдорове просыпался странный трепет. Давно его так не целовали. Чувствовать чужое желание было приятно, а собственное уже вспыхнуло. Он всегда чувствовал слишком много и полностью терялся в этих эмоциях. Из-за двери чуть приглушенно громыхала музыка. Слава взял Мирона за челюсть, заставляя шире открыть рот и скользнул языком. Мирон сдавленно простонал в поцелуй. — Мирон Янович, что же вы со мной делаете? Огромная Славина ладонь блуждала по его спине. Мирон чувствовал её жар даже через плотную ткань футболки. Машнов повел ладонью ниже, к пояснице, но, почувствовав как Фёдоров вздрогнул, убрал руку. — Ты замечательный, — невпопад сказал он Мирону. — Выйдем покурить. Взяв куртки из гардероба, они прошмыгнули мимо толпы на улицу. Холод отрезвлял. Федоров не решался смотреть на Славу — казалось, эта прекрасная иллюзия закончится. Слава принял его молчание за неловкость и сказал: — Ты мне нравишься, Мирон. — Ой бля, еще скажи, что некуда спешить, — фыркнул Федоров. Ему до этого момента, вообще-то, не было неловко, но тут Слава со своими нелепыми признаниями… Это всё было слишком. Слава улыбнулся и поцеловал его. А потом серьезно и удивительно трезво сказал: — Некуда. У нас целая вечность впереди. У нас. — Вечность я тебя ждать не заставлю, — ответил Мирон. Он чиркнул зажигалкой. В непроглядной темноте питерского утра, он вдруг увидел первый снег.

Оставим в постели похоть Я люблю тебя, и это вполне неплохо