Не нужна

Эм.. Привет? Ах, прощу прощения, в этот раз место рассказчика займу я. Кхм, моё имя Камиширо Руи и в этот раз нить повествования будет идти от меня. Надеюсь, вы будете не особо злы, если на одну главу Тсукаса-куна заменю я? Фу-фу, хорошо, я начну. ~ Детский смех на улицах, который был слышен сквозь приоткрытые окна на кухне; мягкая рука матери, что так нежно поглаживает перед сном по голове, а потом ласково задерживается на щеке, стирая солёную слезу горьких обид; множество негативных мыслей перед сном; косые взгляды на улице и в школе. Да, примерно так можно описать всё моё детство. Все свои сознательные годы я был подвержен одному и тому же – травля. И совсем не всегда я был тем, коим вы меня знаете на данный момент. Прошлось пройти через многое ради принятия себя, ради глотка свежего воздуха, ради свободы от чужого мнения. Меня всегда считали странным и обходили стороной. Взрослые просили своих детей не общаться со мной, мол: "Плохого наберёшься от него". Я ничего не мог с этим поделать и приходилось жить дальше, без друзей. В полном одиночестве. Особенно не понимал я причин в начальной школе. Совсем маленький ребёнок, познающий мир, сделал кому-то что-то не то? Учился я хорошо, всегда всем помогал, но отплатили мне лишь новыми синяками. Часто меня задирали ребята сильнее, портили вещи, а потом оставляли в раздевалке, где оставшийся день я проводил в одиночестве, тихонько плача в углу, еле-еле шепча себе под нос: "В чём я виноват..?" Я извинялся перед ними. Извинялся перед теми, кто просто смотрел со стороны. Извинялся со слезами на глазах и мольбами о том, чтоб меня больше не трогали. Конечно же это не прекращалось. Всё это происходило из-за того, что я "другой". Не такой как остальная серая масса. Я всегда любил яркую одежду, длинные цветные волосы, большое количество значков на сумке. Но детям это казалось чем-то смешным и поводом посмеяться всем двором, а взрослые вообще считали, что я расту в неблагополучной семье. Значки, которые я мастерил самостоятельно, отправлялись в мусорное ведро; раскрашенная акрилом сумка на плечо была истоптана, а мои подведённые маминой подводкой глаза были смыты слезами и одновременно подчёркнуты очередными ссадинами, а в голове лишь: "Чем я это заслужил?" Рос я очень добрым и вежливым ребенком. Мама позволяла реализовывать все мои мечты и хотелки. Я был счастлив до тех пор, пока не попал в общество монстров, которые пользовались мной и моей добротой. Я возненавидел их всех и больше не захотел иметь со своими одноклассниками хоть какого-то дела. Шло время. Эта повседневная рутина не оставляла меня вплоть до того момента, пока я не перестал самовыражаться и перенаправлять боль из души в тело. Я перестал красить свои волосы, носить значки, созданную своими руками одежду, лишь бы меня оставили в покое. Правда, затишье не длилось долго. Ближе к концу средней школы кто-то из одноклассников узнал о моей несколько отличной ориентации, а может и просто решил сказать об этом ради забавы. Слух разлетелся по всему классу, а после по параллели и, возможно, даже по всей школе. Я уже перестал отличать кто был откуда, ведь косо смотрели на меня абсолютно все. Появился новый повод задрать меня, только с того момента всё стало гораздо жёстче. Стало особенно неприятно, когда избивать меня стали уже более сильные ребята. Но я тоже вырос. Я перестал давать слабость и ни одна капля слезы не скатывалась по моей чумазой щеке в те моменты. После уроков меня ловили и тащили в не людное место, дабы в очередной раз унизить. Заставляли кланяться в ноги этих уродов, ведь иначе это делали с помощью сторонних лиц насильно, схватив за тёмно-фиолетовые торчащие волосы, бонусом проведя моё лицо по асфальту. Мне угрожали, кидали камни в окна, заливали в мою сумку газировку и бросали туда мусор, пока я не начал брать вещи с собой абсолютно всегда как делал это раньше. Эти уроды испортили всё моё беззаботное детство, которое я больше ни за что не верну. Я умолял маму перевестись на домашнее обучение или хотя бы сменить школу, но она отказывала, говоря, что от моего места обучения здесь зависит очень много важных факторов, влиявших на наш семейный бюджет, но она никогда не рассказывала об этом подробно. Вся моя боль переходила на ноги и руки поздно вечером перед сном, и только тогда я позволял себе рыдать. Рыдать как не в себя, рыдать как в последний раз. Лишь при сиянии луны в тёмной комнате я выплёскивал все эмоции, которые подавлял тогда, когда выходил в люди. Я рвал свои и без того испорченные издёвками волосы, которые от рождения имели фиолетовый окрас, за что надо мной тоже смеялись. Я бил и разбрасывал вещи по комнате, а потом обессиленный весь в слезах раскладывал их по местам. Чем старше я становился, тем меньше надежды на счастливую жизнь у меня было. В семье нас только двое: мама и я. Отца у меня нет практически всю жизнь, поэтому воспитывала меня только она. Каждый день она успокаивала меня, обрабатывала раны и говорила, что всё наладится рано или поздно. Что когда-нибудь меня примут и полюбят также, как и она. Я ей верил какое-то время. Мама знала обо мне всё до мельчайших деталей пока я не замкнулся в себе. Про самоповреждения, про травлю, про страхи, – она слушала обо всём этом каждый день после учебы или прогулки. Я стал совсем взрослым, в старшей школе стал совсем черствым на людях, но только при единственном родном человеке давал волю слезам, обнимал её и говорил о том, как устал от всех и от всего. Она трепетно гладила меня по лицу, целовала в нос и говорила лишь: "Ты сильный, милый, всё совсем скоро закончится. Потерпи ещё немного и ты обретешь своё счастье". Правда, жаль, что она не говорила всё это искренне. Хорошо, что я не понимал этого раньше и слепо верил ей. Вне учебы всё своё время я проводил за рабочим столом, где бесконечно что-то мастерил. Мама говорила, что у меня золотые руки. Я был многосторонней личностью и увлекался большим количеством занятий. Но особенно мне нравилось придумывать красочные дизайны для своей старой одежды. До сих пор мой стол не отмыт от той краски. Весь мой гардероб по сей день состоит из авторских рисунков и даже часть маминых рубашек разукрашена моими узорами и нашивками. Также я любил придумывать своих персонажей. Из-за любви к этому делу я даже сшил плюшевые игрушки, чтобы создать хоть малое ощущение присутствия "друзей" рядом с собой, с которыми, порой, я разговаривал, когда было скучно. Вытекая из этого, я загорелся создать свою собственную визуальную новеллу, в которую отдаю всю накопившуюся боль. Чтобы все те, кто чувствует себя также, могли пройти её и не чувствовать одиночество, потерянность. Пишется она до сих пор, ведь я вкладываю в неё всю душу, а особенно впечатляет то, сколько здесь вариаций развития событий и мелочей каждого из этих путей. Порой я днями не отлипал от ноутбука и своих тетрадей с заметками, потому что появлялось вдохновение. Мама сильно беспокоилась, но не смела отвлекать, ведь только в эти моменты я чувствовал крупицу счастья и того, что я не одинок. Ублюдки не оставляли меня в покое прямо до окончания школы. Каждый день я проживал в страхе и раздумьях: "Что они подготовят для меня сегодня?" Но, благо, фантазии у них было не так уж и много, поэтому каждый день я просто получал новые раны. Какое-то время в школе меня даже называли "мальчик в бинтах" потому что я был целиком и полностью покрыт ими. Мне не хотелось смотреть на эти уродливые повреждения, в том числе и те, которые оставлял я сам. Я похож на мазохиста, не так ли? Через время я узнал одну из причин почему учителя не могли повлиять на мою безопасность и хоть каплю помочь. Как оказалось, те парни просто-напросто происходили из богатой семьи. Против таких идти рискованно, поэтому я понимал. Понимал. Понимал, почему я должен отдуваться за благополучие школы и моей матери. Понимал, почему должен стать грушей для битья. Понимал, почему должен просыпаться каждое утро кряхтя от боли. Конечно, я понимал. Поэтому когда шёл последний учебный год я почти не приходил, заперся в комнате и не пускал к себе мать. Я занимался лишь новеллой и только ей. Учился в школе на отличные отметки, поэтому лишь повторял материал, который обычные ученики проходили ради сдачи экзаменов, ведь мне безусловно хотелось уехать из дома, а лучше из города и больше не видеть людей, связанных с этим местом. Родная мать не в состоянии была перевести меня в другую школу из-за каких-то своих причин. Она отвернулась от меня, выставив себя хорошим родителем. Это далеко не так. Была бы она хотя бы каплю понимающей, то на первую мою жалобу сразу же приняла меру. Она лишь строила вид того, что беспокоится обо мне, хотя не могла отвести к психологу, прекрасно видя последствия селфхарма многих типов. Я не считаю её достойной того, чтобы хоть ещё раз встретиться со мной, но придётся рано или поздно. Успешно сдав экзамены, я поступил в институт, про который вы уже давно наслышаны. Поначалу я вёл себя также, как и в школе. Особо не подавал виду, прилично одевался, сидел на парах один на самом непримечательном месте, а когда со мной пытались заговорить, я отвечал агрессивно. В день, когда только заселился в общежитие, оказалось, что у меня не было соседа. Поначалу я обрадовался, пока не узнал, что сожитель в скором времени приедет. Я нервничал и пытался придумать как по минимуму с ним контактировать, ведь опирался на опыт из прошлого. Через несколько дней, как мне и говорили, приехал сосед, которого я первоначально принял за девушку. У него были очень длинные розовые волосы, красиво завитые в кудри; из одежды носил юбку и цветастую кофту. Ещё и подбежал ко мне так бодро с улыбкой на лице, протянув руку для знакомства. Когда я её пожал, паренёк активно начал её трясти, а потом представился: "Я Акияма Мизуки! Надеюсь, мы с тобой поладим, угрюмыш." И тут я понял, что с ним я могу быть самим собой, хотя первые дни я постоянно язвил и отводил взгляд при контакте. Что мне нравится в нём, так это то, что на мои отстранённые действия он говорил простое: "Не будь букой, я же не кусаюсь, а ты ведёшь себя словно ёж. Нет, дикобраз! Ты будешь теперь дикобразом! Очень злой и большой~" С тех пор в его контактах я записан именно так. Мать всё же не ошиблась, когда сказала, что найдется кто-то, кто полюбит меня. Но я всё равно её не прощу. С того момента я не стеснялся самовыражаться и показывать себя настоящего. Я решил вспомнить время, когда очень любил экспериментировать со внешностью, поэтому снова покрасил несколько прядей волос в бирюзовый цвет. Мизуки сказал, что так я стал выглядеть гораздо лучше. В институте никто не смотрел на меня косо и никто не хотел меня избить до полусмерти. Учёба здесь дала мне надежду на счастливую жизнь, которую я проживаю по сей день. Все были так добры ко мне, что даже как-то непривычно. Мне захотелось найти больше друзей и знакомых, поэтому глазами я начал примечать людей и спрашивать о них у Мизуки. Он у нас главный сплетник, который знает подробную биографию почти каждого студента. Спустя некоторое время передо мной стал мелькать один и тот же силуэт, который в последствии словно окружал меня беспрерывно. Светлые волосы с персиковым отливом напоминали лучи восходящего солнца, веснушки на щеках дополняли образ тепла и уюта, а стиль одежды был очень опрятным, аккуратным. Сам того не замечая, мой взгляд начинал приклеиваться к нему всё чаще и чаще. Я вслушивался в то, как этот юноша разговаривает со своими друзьями, чем любит заниматься и о возможных предпочтениях. На перерывах между парами я, бывает, становился неподалёку, чтобы послушать этот громкий и уверенный в себе голос. Мне очень нравилось то, как он отличался от меня, и это действительно восхищало. Уверенность и грация, гордость и обожание со стороны других. Будучи человеком с другого направления даже я не мог не поражаться способностям этого парня, хотя даже не видел его во время учебного процесса и практики. Мизуки стал замечать мои выпадания из диалога, поэтому решил поинтересоваться что я думаю о мальчике с другого направления. – Руи~ Ты снова пропустил мимо ушей все мои слова? Всё в порядке? – Ах! Прости, Мизуки.. Засматриваюсь на одного человека.. Он мне понравился, но я даже имени не знаю.. – Ты про Тсукаса-сенпая? Так он же наш сосед! Ты что, настолько невнимательный? *Сосед.. Этот парень.. Действительно, как я не замечал этого.. Вроде такой активный, наверное часто бродит здесь.* – Нет, не замечал.. Видимо, я действительно не вижу дальше своего носа.. Ты знаешь что-нибудь про него? Он выглядит очень интересным и мне бы хотелось подружиться если выйдет.. – Подружиться он хочет, мгм~ Фу-фу-фу~, Тсукаса-сенпай очень ответственный и приветливый со всеми своими одноклассниками. Учится на факультете музыки и стремится к идеалу, а также является старостой. Говорят, он действительно золотой мальчик, очень способный и умный. У него много друзей, которым часто помогает с пониманием тем. Кстати говоря, скоро будет концерт в актовом зале. Кажется, завтра.. Можешь сходить и послушать как он играет ~ – Вот оно как.. Я обязательно схожу, спасибо! Всю ночь перед концертом я думал лишь о том, как хотелось бы послушать его выступление. Как хотелось бы услышать певучий и наверняка сильный голос. Как хотелось бы подойти после мероприятия и заговорить с ним.. Я сам не понимал чем именно он меня зацепил. Всё это время я склонялся к тому, что просто наверное мечтал о таком тепле к себе, которое Тсукаса-кун так и излучает от себя. Чувствуя себя луной, мне казалось, что я нашёл своё солнце, которое следует завоевать. Сидя в актовом зале я ждал, когда на сцену выйдет он. В центре стояло фортепиано с открытой тёмно-синей крышкой. Чёрно-белые клавиши были готовы к тому, чтобы начать воссоздать чудесную завораживающую мелодию, а публика с нетерпением обсуждала одарённого парнишку. Я не сводил глаз со сцены ни на секунду, за что по моему плечу, стебя, хлопнул Мизуки. – Говоришь, подружиться хочешь? Всё-таки влюбился, да?~ – Мгх, не знаю я.. Мы же даже не знаком- Послышались аплодисменты. На сцене появился Тсукаса. Тсукаса Тенма. Он улыбался и махал руками зрителям, а после, показательно хрустнув пальцами, уселся за место. Ладони висели над клавишами, готовясь начать. Глаза его были закрыты, а грудь волнительно вздымалась то вверх, то вниз. Осанка была идеально ровная, стопы едва что-то постукивали о пол, а пальцы рук в предвкушении еле-еле дрожали. Глубоко выдохнув, пальцы начали ритмично касаться клавиш. Начала литься мелодия. Она была связной, убаюкивающей. Звучала словно колыбельная, а чем она мне особенно запомнилась, так это тем, что она напоминала мне давнюю-давнюю детскую песню: "Сияй, сияй, маленькая звездочка." Ноты струились словно вода, отдаваясь тёплыми чувствами по всему моему телу, плавно перетекая в цельную мелодию, то набирая небольшой темп, то снижая. Я неотрывно следил за каждой эмоцией на лице того юноши, а также посматривал на изящные длинные пальцы, что так восхитительно перемещались по октавам, словно творя чудеса. Тенма-кун в тот момент был для меня словно волшебник, который создавал свои чары, направляя их прямо на меня, тем самым медленно сводя с ума. Эти несколько минут выступления прошли для меня словно мгновение, и не успел я прийти в себя после услышанного, как понял, что находился в мыслях вплоть до конца мероприятия, так и не подойдя к тому парню познакомиться. Спустя месяц я встретил Тсукасу на улице поздним вечером. Он выглядел не так, как в институте: вялый, задумчивый, рассеянный – да и вообще как будто не с этого мира был. Сначала я не предал этому значение и просто смотрел на него боковым зрением, думая, как можно было бы поздороваться, как тут он вышел на дорогу прямо тогда, когда горел красный свет на светофоре. Я не на шутку перепугался и, конечно же, схватив за руку, потянул парня обратно на тротуар. Его поведение меня жуть как смутило ещё больше, но я пытался завести диалог и разговорить такого, на первый взгляд, жуткого парня, который ранее не был даже отдалённо похож на кого-то вроде нынешнего. К сожалению, мои попытки поговорить были тщетны. По приходу домой я всё никак не мог понять что с ним было не так или, возможно, что-то не так было со мной? Весь вечер и ночь я провёл в раздумьях, пытаясь прийти к чему-то, что даст ответы на вопросы, но чего-то конкретного я так и не смог добиться. Во вторую же нашу встречу всё стало гораздо более странно и пугающе. Я одновременно нашёл ответы на все свои вопросы, но при этом запутался ещё больше. Совсем не знал как мне поступать дальше и стоит ли пытаться найти общий язык с Тенмой. Я отпросился от скучной для меня пары в туалет прогуляться, так как устал от нудного тона учителя, который рассказывал нам о том, о чём я прекрасно знал и замечательно понимал ещё до объяснений. Я всё продолжал думать о Тсукасе и о том, что же в нём было не так в тот раз. "Может, не выспался? Плохое настроение? Обычно он со всеми так приветлив, а со мной так.. холодно и грубо.. Может, я ему не понравился и он не хочет со мной даже не то, что бы дружить, а просто общаться.. Неужели, всю жизнь дело было правда во мне-", - открыв дверь в туалетную комнату, первое, что я увидел, так это виновника своих тревожных мыслей, сидящего на полу всего бледного, с красными глазами, а главное – с пакетиком сверкающих белоснежных маленьких-маленьких кристаллов, которые в тот момент меня напугали не на шутку. Мои глаза забегали по его напуганному лицу, а сам я не мог выдавить и слова. В моей голове начинал складываться пазл и мне захотелось убежать с места преступления. Не хотелось понимать того, что человек, который мне был настолько симпатичен, оказался таким жалким, слабым. Только вот, этого мне сделать не дали. Схватив меня за руку, парень стал буквально умолять о том, чтобы я ничего никому и ни за что на свете не говорил о том, что только что увидел. Стал плакать и максимально бессвязно сквозь слёзы пытаться что-то объяснить. Я же совсем не понимал того, что здесь, чёрт возьми, происходит. Как бы сильно я не презирал наркотические вещества, всё же согласился на компромисс и смог мысленно простить у себя в голове этот проступок. Сделав выводы в своих мыслях, всё же мне не хотелось отрекаться от этого студента. У каждого есть свои недостатки, не так ли? Может, всё не так уж плохо? Я оправдал его тем, насколько тяжело Тсукасе приходится на учёбе и в отношениях с людьми. Такое ощущение, что только один я смог заметить то, насколько этот юноша устал от всего и всех. Вечно всем помогает, при том сам учится на отлично. Являясь старостой класса и взваливая на себя столько обязанностей любой бы устал. Меня никогда не покидал вопрос: сколько он спит если вообще делает это? Правда, я совсем не ожидал, что он опустится до уровня грязного наркомана. Я сидел на двух стульях, оправдывая его и одновременно презирая. Несмотря на это, хорошие черты Тсукасы победили. Я по-прежнему был взволнован его присутствием рядом с собой. После того случая при мне он всегда был трезв словно стёклышко, вёл грамотные диалоги, выглядел чисто и опрятно. Этот парень был в моих глазах тем, к кому по непонятным причинам стоит тянуться. Хотелось стать его хорошим другом, заставить его вновь поверить в себя и заставить светиться вновь. Я был до безумия рад тогда, когда он улыбался или смеялся вместе со мной, ведь он практически перестал это делать искренне. С каждой нашей встречей он становился менее зажатым и отстранённым, чему я также был рад. Мне бы хотелось, чтобы наша с Мизуки комната стала для него словно родная. Я надеялся, что общение со мной сделает Тенме лучше, только вот, совсем недавно он выглядел действительно странно.. Выходя из душа был совсем бледный, глаза были расширены, а зрачки бегали, руки сжаты в кулаки, а губы стянуты в ниточку. Он никогда не рассказывал о том, что с ним вообще происходит, я лишь строю свои догадки по личным наблюдениям. Интересно, как скоро он начнёт рассказывать о себе, если это вообще случится? Думаю, мне стоит спросить у него об этом.