It's not about that | Дело не в этом

Может, существует причина, по которой мы притворяемся? Может, ложь, которой мы друг друга кормим не так ужасна, как скрывается за ней правда?

      Ева Поластри вела машину, как на зло, очень медленно. При любом расспросе детектив непреступно молчала на протяжении всей дороги, которую она проложила между каменными джунглями до пляжа Лонг Бич.       Мало, кого можно встретить на пляже в столь прохладное время года. Летом, когда открывается купальный сезон, здесь несколько раз в неделю проводятся различные интересные мероприятия, начиная от арт-выставок и концертов на открытом воздухе, заканчивая фермерскими рынками. На пешеходных и велосипедных дорожках нет отбоя.       Было непривычно проходить к реке в полной тишине, когда вокруг не металось ни единой души.       Небосвод был украшен причудливыми цветными фейерверками, медленно раскрашивая смоляное полотно в яркие оттенки. Вишнёвые, синие, зелёные и золотистые лучи переплетаются между собой, создавая неповторимую, чарующую атмосферу. Вдалеке переливались мостовые огни, проплывала на катерах береговая охрана.       Тёмный Гудзон был как никогда тих. Рассыпчатый песок цвета охры шуршал и проминался под подошвой. Здесь хотелось дышать полной грудью.       Кейт шла чуть позади, наблюдая вслед за Евой. Пышные кудри так и приковывали к себе взгляд.       — Так... красиво, — оглядела ночное небо Кэтрин, всё не сдаваясь начать томительную беседу.       Ева зазвала девушку в машину ради серьёзного разговора. Любование ночной завесой – часть хитрого плана?       — Я знала, что тебе понравится, — неожиданно произнесла Ева, когда её спутница встала рядом.       — Я всегда любила звёзды.       — Почему?       Они смотрели вверх, словно пытались найти нечто важное среди мириады искорок – проводников в загадочную и непостижимую вселенную.       — Они напоминают нам, что там, наверху, очень много красоты, которую мы до сих пор не познали и никогда не видим, — неспеша проговорила Кейт, и глаза её заблестели отражением созвездий.       С их губ вуалью проскальзывал пар.       — Потому что мы ослеплены тем, что находится перед нами, — немного погодя, дополнила с горечью Поластри.       Кейт посмотрела на следователя, точно зная, что сие выражение таит в себе скрытый смысл.       — Кейт, ты должна знать правду. Это случилось бы рано или поздно. И чем раньше, тем лучше. Пока ситуация не вышла из-под контроля, — приобрела гнусный вид кареглазая.       Бишоп напряглась.       — Твоя мама, Элеонор... — Поластри помялась и сунула руки в карманы пальто. — Она чересчур заигралась.       Она ожидала выслушать что угодно. Только не результаты деяния истинной сущности её матери.       — Так, не Вам судить мою мать, — нахмурилась Кэтрин, бестактно и с пренебрежением перебивая собеседницу.       — Верно. Это буду делать не я. Её судьбу решит суд.       Ева повернулась к Кейт и осмотрела её встревоженное лицо.       — Я делаю это не потому, что меня уволили. Просто больше никто не скажет тебе правду. И ты – единственная, кто может повлиять на Элеонор.       Бишоп могла начать пререкаться, однако побоялась, что спугнёт Еву своим некорректным поведением. Придётся внимательно слушать то, как её маму обвиняют в преступлениях тотального масштаба.       — Я знаю, что ты наводила справки на Вилланель. Дело закрыто. Скорее всего, до тех пор, пока Элеонор не убьёт твою подругу. А убить Чёрную вдову не так-то просто.       — Что? — Бишоп скрестила руки на груди и нахмурилась. Её окатило гневом и недопониманием. Мама знает, кто такая Елена Белова.       — Я знаю всё, Кейт, и кое-кто знает даже больше, — Ева прикинула в голове, о ком сейчас зареклась – об Оксане, Элеонор или же Елене. — Твоя мама наняла людей убить Елену, потому что она – одна из первых, кто может испортить её планы. Элеонор работает не только в вашей конторе безопасности и, поверь, учиняет проблемы похуже заказного убийства.       — С чего бы мне тебе верить?       Примитивный вопрос.       Ева разблокировала телефон и, почти сразу отыскав нужные сведения, подала его Кэтрин. Глаза лучницы первым делом заметили роспись её мамы. Документы, подписанные Элеонор Бишоп в «Агенстве Инновационной Механики».       — Вы искали совершенно не того, кто вам нужен, — обыкновенный метод дедукции профессионального следователя по уголовным делам.       Кэтрин зациклилась на её последнем выражении, прочитывая ключевые детали протоколов «А.И.М.‎».       Робототехника, биолаборатория. Генетические продукты и научные исследования. Опыты над людьми. Медицинские карточки экспериментальных субъектов, в которых нет и намёка на благоприятные результаты и здоровые анализы.       Биография Наташи Романофф.       Их главный враг оказался другом, а собственная мать превратилась на глазах у дочери в зловещего, безумного учёного-маньяка, лишённого человечности и любых моральных принципов. Страшные доказательства того, насколько Елена и Кейт заблуждались во время поиска Вилланель.       Действительно ли это было нужно Кейт? Не одной ли только Елене Беловой?       Кэтрин потеряла дар речи. Заставляла себя слушать детектива, пока та не закончит с чистосердечным признанием. Слышала то, что вовсе не хотела слышать, пыталась убедить себя, что всё – кошмарный сон и полнейшая чушь. Притворялась, что слушала сказку, в которой главным героем выступал кто-то другой. Не её мама.       Потому что мама не способна на такое. Мама и дорогу-то на красный свет не перебегает…       Да, близкие ранят больнее всех. И Кейт об этом напомнила мать.       Кейт без прощальных слов и благодарностей в спешке покинула пляж, стремясь, куда глядят её глаза. «‎Кейт! Кейт!», — слышала она за спиной, но не обращала внимания. Она, словно свихнувшаяся, шла, потому что это единственное, что она могла делать. Чувствуя, как ужас испепеляет её изнутри.       Улицы Нью-Йорка освещали ей дорогу в никуда. Постепенно шаг перерос в лёгкий бег. И причины данному порыву она не находила, и не хотела. Она не хотела ничего.       Она бежала по тротуарам, минуя различного рода магазины и кафе, бутики и рестораны, кинотеатры и салоны, закрытые парадные и рекламные постеры. Ничего из этого она не замечала.       Бесцельно. Бесконтрольно. Наобум.       Окружающий мир мелькал фрагментами, тлеющими угольками, вереницей факелов, залпами калейдоскопов. Минуты капали так медленно, так долго...       Бег снижает уровень стресса, болевую чувствительность, агрессивность и заметно повышает настроение вплоть до ощущения эйфории – своеобразная метафора сложной цепи химических реакций в голове бегуна.       Она же бежала, потому что так можно оторваться от эмоций.       Безуспешно. Бессмысленно.       Она не плакала, дышала размеренно, потихоньку ускоряя темп. Ноги её повели на проезжую часть. Она бежала вдоль разделительной полосы, не задумываясь ни о чём.       Слишком беспечно.       Мимо проезжали машины, и не каждый водитель удосужился посигналить.       Она бежала, бежала и бежала. Как тогда, на школьной спартакиаде. Бежала самая первая к своему золотому кубку. Сейчас бежать было незачем. Нет гарантии, что ей так должно стать легче. В голове белый шум, давящий на виски, а по позвонкам при каждом шаге будто били высоковольтным разрядом.       Кейт остановилась, когда из-за ближайшего поворота внезапно вылетел дешёвый автомобиль. Серый седан резко затормозил и свернул в противоположную сторону от сумасшедшей девушки за пару мгновений до жестокого столкновения.       Ноги её подкосились, зрачки сузились до возможного предела. Кейт, ладонями касаясь мокрого асфальта, не сразу выпрямилась и попятилась назад. Бешеное дыхание старалось восстановить нормальную работу пульса. В неё вселился страх – единственное запоздалое ощущение, спустившее Бишоп с небес на землю.       — Тебе что, жить надоело?! — рассвирепел мужчина, прежде сидевший за рулём отъехавшей машины. Невысокий старик, поседевший благо не из-за чудной выходки какой-то незнакомки, выполз наружу, не отходя далеко от транспортного средства. Боялся, что прохожие или полицейские застанут их, стоящих посреди проезжей части, и без последствий бедный водитель не обойдётся. — Ты хоть головой думай, сука!       Дай волю, нервный шофёр продолжил бы перепалку, даже схватил бы девчонку за руку и насильно устроил разбирательства со стражами правопорядка. Тем не менее, ценное время ему было дороже.       Кейт повезло. Очевидно.       Она промямлила что-то себе под нос. Совсем не слушала его пустословную ругань, пока тот второпях садился обратно за руль. Автомобиль резко тронулся с места и покинул место чуть ли не случившегося преступления.       Девушка проводила машину взглядом и, прикрыв измученное лицо каскадом длинных волос, поспешила скрыться в переулке. Подальше от чужих глаз.       Подальше от себя самой.       Она считала, что звёзды – это вечность, недоступность, серебристое сверкание, бесчисленность ночных светил, то, за чем скрывается нечто невообразимое и великолепное.       — «Всё в порядке?» — сообщение, присланное посреди ночи Еленой Беловой. Из-за него она разрыдалась дома в подушку пуще прежнего.       Она думала, что всё в порядке, пока не узнала правду.       Всё это – ложь. Она повсюду.       Тот детский огонёк, который стал посредником в иррациональном расследовании. Легенда Чёрной вдовы о коварной Вилланель и потере сестры. Тот сладкий поцелуй. Её жизнь.       Её мама. Если она ещё так может её называть.       Кэтрин донельзя доверяла Елене. Как своему наставнику в совместном деле, как преподавателю и, в конце концов, как человеку, к которому она испытывала чувства.       Доверие – фундамент для обмана.       Насколько же нужно быть двуличной, лицемерной, бесчувственной сволочью, чтобы, спасая людей, потом использовать их ради личной выгоды. Неужто Елена помогла ей без имеющихся на то причин?       Елена крутила ею, как хочет. Именно той, кто являлся сотрудником корпорации безопасности. Той, кто носил фамилию Бишоп. Той, чья мать курировала похищением её сестры.       Из-за проявленного неравнодушия, во многих аспектах переходящего границы, Елена дала почувствовать себя нужной. Притворилась заботливой, открытой и доброжелательной девушкой. Поцеловала её, предложила остаться на ночь. Всегда поддерживала любую тему для разговора, с таким большим рвением натаскивала в учёбе и тренировках. Смазливо улыбалась ей в лицо, зато как искренне. Сочинила небылицу о несчастной судьбе, тем самым вызвав жалость и безоговорочное желание содействовать в расследовании, а Кейт, как послушный ребёнок, развесила уши и податливо кивала. В конечном итоге, без ума влюбившись.       Всё это – ложь.       Елена сделала всё, чтобы Кэтрин привязалась настолько сильно и быстро, насколько это возможно, чтобы тем самым влиться в доверие и вытянуть информацию. Только в ней Чёрная вдова и нуждалась.       Она поддалась искушению, не замечая, как подлинный манипулятор умело дёргает за ниточки.       Кейт доверила хладнокровной убийце слишком многое. И зря.       Касаемо Элеонор, лучница отвергла любые проявления истерики. Она не писала и не звонила матери, не поехала к ней домой, чтобы, как в последний раз, устроить громкий скандал. И на неё это было не похоже.       Она не хотела принимать действительность. Тем более разрушать и терять последнюю драгоценность, что осталось в её жизни, – свою маленькую семью в виде любящей и любимой матери-одиночки. Элеонор приняла ту же позицию. Молчать.       Кейт не позволяла себе винить мать, поэтому перенаправила свой внутренний торнадо на человека малознакомого. Если бы не Чёрная вдова, жизнь Кейт Бишоп была бы нормальной. Корить антигероя во всех своих бедах проще, в особенности, когда при его появлении обычная жизнь теряет свою целостность.       В конечном итоге, она заблудилась в осколках собственного мира, не зная, что и делать, что чувствовать. Не зная, кому и чему на сегодняшний день можно вообще доверять. Ей только оставалось еле слышно плакать. В гордом одиночестве.       Она устала быть для всех важной. Устала бегать за тем, что вселяет в неё ощущение незыблемости. С неё достаточно.

Звёзды, которые мы видим, мертвы уже миллионы лет. Все они – ложь. Хоть от этого они не становятся менее красивыми, но в чём тогда смысл, если они не настоящие?

      Девушки остались наедине в закрытой аудитории. Время близилось к десяти утра. Скоро закончится первая пара, университет зашевелится на несколько минут, пока не наступит следующее занятие и коридоры вновь не опустеют.       Елена поправила манжет белоснежной рубашки. Стремилась прочитать в глазах Кейт Бишоп хоть что-то. Тщетно.       — Кейт, нам нужно поговорить.       Эти лазурные зеницы, полные слёз... Полные боли. Сердце Елены обливалось кровью при одном только её изнурённом виде.       — Я не хочу с тобой разговаривать. Я даже не хочу на тебя смотреть. Если так подумать, я больше вообще не хочу тебя видеть, — пролепетала Кейт на одном дыхании, как заученный на зубок текст.       Елена стиснула зубы, укрощая вихрь эмоций. Она врёт.       Иногда люди нуждаются в тебе, даже если они этого не признают.       — Кейт Бишоп...       Елена, замерев точно в оковах, не успела одуматься. Кейт резво сократила между ними расстояние и, замахнувшись, всадила преподавателю хлёсткую пощёчину. Вдова не шелохнулась, как можно быстрее старалась проанализировать случившееся. Её зелёные глаза, прежде выражавшие некую жалость, моментально остекленели.       — Что это было? — игнорируя крайние меры Бишоп вывести её себя, Елена с округлёнными глазами повернула голову обратно в сторону Кейт и довольно-таки спокойно задала логичный вопрос.       У Кейт затряслись пальцы рук.       Крайне неуважительно по отношению к учителю. Разве её гражданская должность ещё имеет вес?       — Ты знала, — твёрдо сказала высокорослая и чуть прищурилась, сверля визави тяжёлым взглядом.       — Что именно? — нахмурилась Елена, а глаза её предательски забегали вдоль и поперёк лица лучницы, усыпанного родинками.       — Хватит, Елена, — она инстинктивно повысила голос. — Ты всё знаешь.       Елена молчала, этаким образом требуя пояснений и толику конкретики.       — Детектив по делу Вилланель рассказала мне всё.       Кейт заметила, как девушка поменялась в лице. Впрочем, она пыталась не обращать внимание на то, как её проницательный взгляд вновь перевернул вверх дном рой бабочек в животе.       Глаза на долю секунды скользнули по контуру пухлых губ Елены. Белова уловила этот взгляд, но не придала ему особого значения. Кейт подавляла в себе чувство симпатии, рвущееся от одной мысли, что буквально недавно этот человек, непоколебимо стоящий напротив, не без влечения целовал её губы.       — Когда ты собиралась мне рассказать? — не сбавляла обороты Кэтрин. — Ты знала всё с самого начала.       — Кейт, я не...       — Что? — между их лицами можно было отсчитать несколько сантиметров. — Скажешь мне, что понятия не имеешь, о чём идёт речь? Ты без зазрения совести использовала меня, как свою очередную глупую игрушку, чтобы подобраться ближе к моей матери, а когда поняла, что она собирается тебя убить, сразу же прикрылась за моей спиной, потому что так тебя никто не тронет.       Сказать, что слова Кейт ввели Елену в заблуждение, – не сказать ничего. В действительности, если рассуждать со стороны убитой горем лучницы, то данная причинно-следственная связь становилась более обоснованной версией произошедшего.       — Ты – Чёрная вдова, наёмная убийца, агент под вечным прикрытием, который продумывает каждые свои десять шагов наперёд, каждую мелочь и прекрасно знает, что его ждёт. Как я вообще могла тебе довериться? Как я могу вообще к тебе что-то чувствовать? — развела руками Кейт, впиваясь в вдову осуждающим взглядом. Она лишь внимательно слушала, сосредотачиваясь на голубых глазах, пылавших яростью. — Такие люди, как ты, ничего не знают о принципах и честности. Ты дошла до той точки невозврата, когда ты притворяешься так много, что теряешь себя и перестаёшь быть личностью. Ты просто перестаёшь быть собой и становишься тем, кем хотят тебя видеть люди. Лишь ради того, чтобы заполучить желаемое.       Белобрысая нахально опустила взгляд на её губы, а Кейт тут же их смочила кончиком языка. Они теряли здравый рассудок при виде друг друга, и в этом Бишоп научилась отдавать себе отчёт.       — С меня хватит. Не приближайся ни ко мне, ни к моей матери. Наша семья ни к чему не причастна. Я думаю, ты найдёшь другой способ отыскать свою сестру, — сглотнув прикативший к горлу комок, уверенно отрезала темноволосая.       Глаза её налились слезами. Всё свято верила, что её мать – обыкновенная начальница в таком же обыкновенном семейном предприятии по защите населения.       Лучница, напоследок осмотрев Елену с ног до головы, отвернулась и зашагала к выходу. Белова ринулась с места и, опередив девушку, перекрыла ей дорогу. Кейт заметила, как наёмница крепко вцепилась ладонью в ручку двери, тем самым заявляя, что просто так из аудитории никто не выйдет. Второй рукой Елена коснулась её шеи, подалась чуть вперёд и аккуратно притянула Кейт к себе, чтобы поцеловать.       Адреналин ударил в голову. Кейт опешила. Не вырывалась и не противилась, не отталкивала девушку от себя. Но ответила на поцелуй, закрыв глаза.       Долгий. Терпкий. Болезненный. Чарующий.       Елена снова получила, что хотела. И вложила столько нежности в этот поцелуй, сколько того жаждала Кэтрин. Он был наполнен той палитрой эмоций, которую ни одна из них не могла выразить словами.       То была печаль. То была страсть. То было помешательство. То было влечением.       То было любовью.       Вдова неохотно отстранилась от губ Кейт, не убирая холодных рук с её талии и шеи. Елена понимала, что они обе могут потерять над собой контроль, и вопрос состоял в том, кто из них быстрее сдастся.       Бишоп еле заметно придвинулась вперёд, чтобы поцеловать её вновь, но что-то внутри неё всё-таки усмиряло это ненормальное желание. Белокурая сделала полшага назад, чтобы посмотреть на свою заплаканную лучницу. Та лишь провернула ригель в замке и отворила дверь.       — Лучше бы мы никогда не встречались, — еле слышно проговорила Кейт, даже не глядя ей в глаза, и вышла в коридор.       Елена посмотрела той вслед, провожая грустным взглядом её удаляющуюся стройную спину.       Слова эти жалили ядом. Душили и кусались, подобно гибкой змее, крепко обхватившей свою жертву перед смертью.       И самое противное то, что Кэтрин была права. Её слова – чистейшая правда. Лучше бы они никогда не встречались. Её бы спас кто-нибудь другой, учёбу за пропущенные занятия подтянул замызганный ботаник, Элеонор была бы всё той же доброй, постоянно работающей мамой, а кроме спорта, стрельбы из лука, Счастливчика и встреч с друзьями её бы ничего не интересовало.       Без Елены ей было лучше.       Мимо Кейт, которая тут же, укрывая лицо рукавом пальто, ударилась в слёзы, прошли двое незнакомцев. Высокий мужчина лет тридцати пяти с густой бородой, а рядом с ним плыла рыжеволосая прохвостка, точно походившая на его спутницу жизни.       Заметив, что их взгляды направлены прямиком на Елену, та вынырнула из кабинета и вопросительно выгнула бровь.       — Доброе утро. Елена Белова? — уточнил парень.       Нет, сегодняшнее утро было далеко не добрым.       — Представитель следственного комитета и инспектор труда, — не дожидаясь ответа, обозначилась девушка и достала из кармана золотистый полицейский значок. Так детективы, во-первых, удостоверяют свою личность, во-вторых, снимают с себя обязательства распинаться перед подозреваемым и, в-третьих, сразу предупреждают, что любое сказанное слово может быть использовано против обвиняемого в городском суде. И совсем не нужно зачитывать полное правило Миранды каждому встречному. — Вы отстранены от ведения занятий и любого вида обучения студентов на период расследования по делу Оксаны Астанковой.       За ними, тяжело дыша, подоспела женщина, знакомая всем людям в этом университете, – миссис Дэвис, заведующая кафедрой Информационных технологий. Кажется, она второпях поднималась сюда с первого этажа.       — Елена, Бога ради, извините, — начала было миссис Дэвис, — это полнейшее недоразумение!       Полнейшее недоразумение то, что дело Оксаны Астанковой вдруг намерились возобновить.       — У нас есть полное основание приостановить работу Вашего сотрудника в стенах университета по причине заинтересованности и причастности лица к следствию по уголовному делу, — продолжил шарманку инспектор, вытягивая из внутреннего кармана волшебный пергамент. — Ордер на отстранение. Можете ознакомиться.       Елена развернула документ. В глаза бросилась до боли знакомая роспись.       Естественно. Элеонор Бишоп.       Тёмное прошлое Чёрной вдовы никогда не наделит её прекрасным будущим.       Когда Елена увидела, чьей рукой была подписана помятая бумажка, то совершенно не удивилась. Всего-навсего усмехнулась, всучила ордер обратно государственным работникам и без дальнейших выяснений отправилась в кабинет собирать свои вещи.       Оправдываться и отнекиваться – бессмысленно. Объяснять любопытным коллегам было нечего, Елена только уверила их в том, что произошедшее – ничто иное, как ошибка или непродолжительные, неблагоприятные обстоятельства, крайние меры, избежать которых, к сожалению, было невозможно. Противостоять закону она бессильна, да и никто даже не может представить, последствия какой на самом деле истории притесняют личную жизнь Чёрной вдовы.       Она не испытывала стыд. Не думала, каким образом ей придётся смывать грязь с подкосившейся репутации. Не гадала, какими слухами наградят её студенты. Зачем? Её не волновало чужое мнение. За её плечами своя правда.       Тем более, проделки Элеонор – простая формальность и очередной способ оградить её от бедной дочери. Если, конечно, Бишоп не опустится ниже плинтуса и не обеспечит Елену какой-нибудь выдуманной судимостью. Игра и без того стала терять свои жёсткие правила.       Элеонор Бишоп хочет по-плохому? Да будет так.              С другой стороны, у Беловой даже слетел камень с души. Больше она не обязана перебирать никому не нужные листы и обучать недалёких сверстников уму разуму. Тем не менее, хлопоты по обучению в аспирантуре никто не отменял.       Она взяла с собой несколько стопок бумаг, которые обещано было перепроверить ещё пару-тройку дней назад, ноутбук и личные безделушки, скопившиеся в учебном отделе за её короткое время преподавания. Уместив всё в одну сумку и плотный пакет, Елена с гордо поднятой головой покинула институт.       Белокурая ловила на себе взгляды некоторых студентов, проходя мимо них по коридорам, кампусу или около главного входа в университет. Кейт подметила, что её это раздражало. Парни с неоднозначной улыбкой оборачивались вслед, девушки оценивали её внешний вид. И все, кто её знал, приветливо здоровались, будто от этого зависит их оценка по предмету.       Теперь ребята могут не переживать за свои зачётные книжки. Освободившиеся часы по дисциплинам передадут в другие надёжные руки, так что без должного образования студенты не останутся. Терроризировать их больше некому. По крайней мере, пока детективы местной полиции не получат поручение снять с Елены Беловой любые подозрения по следствию.       Кейт стояла на парковке в ожидании такси, пялилась в пустой экран телефона, будто тот, несомненно, отвлечёт её от размышлений. Краем глаза девушка обнаружила, как Елена, натягивая на себя пальто, вышла из Пейса с недовольной миной на лице и поспешила в сторону метро. Вместо того, чтобы закидывать себя бесполезными расспросами о поведении наёмницы, Кейт встряхнула головой и увела взгляд в сторону.       Жизнь Чёрной вдовы её больше не касается.       Елена вбила цифры неподписанного номера телефона и, поднеся мобильник к уху, терпеливо стала слушать гудки.       — Слушаю, — проронил женский голос на той стороне.       — Твой детектив теперь в друзья набивается? — тон был чересчур невежливый.       — А-а, — протянула Оксана и напыщенно усмехнулась, — Елена, ты, как всегда, позади планеты всей.       — Кто вас просил? — грозно прошипела вдова, сжимая в руке телефон.       — Она заслуживает знать правду, разве нет, Елена? — играючи, со зловещей грацией пантеры, задала риторический вопрос Астанкова. — Правда в том, что мама – монстр во плоти, а её новая подруга не в состоянии об этом сказать?       — Замолчи, — рявкнула зеленоглазая.       — В чём проблема? Все всё знают. Разве не счастливый финал? — голос выдал её мягкую улыбку.       — Прекрати действовать за моей спиной, — пригрозила вдова, — и оставьте Кейт в покое. Иначе я приближу твой счастливый финал. Промотаем часть фильма, где Элеонор садят за решётку, а тебя назначают звездой народа.       — Я бы не была на твоём месте так груба, cher, — вдруг твёрдо заговорила Вилланель. — Забудь о Кейт.       Елена остановилась посреди тротуара, смешиваясь с толпой прохожих. На улице шумели машины, разговаривали люди, кто-то, спеша на работу, случайно пихнул девушку плечом. Она не слышала ничего, кроме электронного голоса Вилланель.       — Не смей её трогать, — Елена, по правде говоря, испугалась.       — У нас договор. И если ты не запамятовала, именно благодаря мне ты знаешь, где твоя сестра. Другие дела тебя не должны касаться.       — Не будь так уверена, что я больше не хочу тебя убить. Не льсти себе, — произнесла Белова, пропитывая каждое своё слово отравляющей ненавистью. — Если ты хоть пальцем тронешь Кейт, я не оставлю от тебя мокрого места, слышишь...       Вилланель, как бледнолицый вампир, питалась чужим гневом.       — Я сейчас скину парочку документов, может быть, найдёшь что-нибудь интересное. Удачи, chéri. Буду ждать сообщения, и не медли. Au revoir, милая, — пролепетала Вилланель, как ни в чём не бывало, не забывая о капельке заносчивой приторности, которая так успешно выводила людей из себя.       — Чёрт... — поджала губы русская и посмотрела в мобильник, когда оттуда послышался краткий горн. — Сука.       Вилланель не обманула. Она тотчас же прислала Елене несколько каталогов, но получательницу это вряд ли обрадовало. Вдова стиснула в руках заблокированный телефон, стараясь выдохнуть и убедить себя, что с Кейт Бишоп всё будет хорошо. Если Вилланель приказала не затягивать с приведением их плана в реальность, значит в ином случае она не обойдётся без жестокости. Какая же она психопатка, если честно, без прикрас, будет сдерживать свои обещания?       Её пробрала дрожь. Белова обязана успеть спасти свою семью до того, как она лишится ещё одного близкого человека.                     Солнце опустилось за горизонт. Земля прокрутилась вокруг своей оси, так миновал очередной день, приближая Нью-Йорк к весенней, тёплой поре. И страшно подумать, сколько всего произошло у каждого человека за один единственный день. Кто-то родился, кто-то умер. Кто-то узнал неприятную новость, кто-то нашёл новую работу. Кто-то уехал в отпуск, кто-то задерживался допоздна на важной встрече, кто-то трапезничал в ресторане. Бесчисленные события разных судеб.       Как говорится, ещё был не вечер.       Елена пробралась в квартиру Кейт Бишоп через окно третьего этажа. В его стекле красовались две маленьких дыры от огнестрельных пуль.       Внутри тихо. То, в каком виде остались лежать вещи в гостиной комнате, свидетельствовало об отсутствии гостей с момента внезапного налёта солдат Агенства Механики.       Кейт оказалась послушной. Не приходила сюда без ведома Елены.       Слабый свет кухонных ламп всё также горел, чуть задевая люминесценцией просторный зал. В закутке, где висела боксёрская груша, блестела разноцветная гирлянда.       Скорее всего, это был последний раз, когда Елена так нагло заявлялась в квартиру Кейт.       Наёмница шмыгнула на второй этаж, где располагалась спальня, и притулилась к чужому компьютеру.       — Прости, Кейт, — буркнула шёпотом среднерослая, напечатав в чёрном окошке многозадачную программу.       В отличие от русской, Кейт держала в секрете свою личную информацию, тем более, если она касалась работы компании безопасности. Для взлома персонального технического устройства требовалось время, и Елена решила провести его с пользой.       Белова, поправив длинный клетчатый кардиган, стянула с плеча небольшой рюкзак и спустилась вниз. В портфель она поместила свои вещи, точнее, всё барахло, что прежде было разбросано ею на столе рядом с диваном. Разбор улик, самодельные бомбочки, отвёртку малого диаметра, патроны, капсулы, микросхемы, проводки, свой второй ноутбук, нашёлся даже порох в вакуумном пакетике.       В гостиной сразу стало чисто. И пусто.       Елена ненароком заглянула в холодильник. Испорченные остатки китайской еды и пиццы. Беловой казалось, что и они не появились бы здесь, не будь та так настырна в убеждении Кэтрин съесть кусочек чего-нибудь вкусного.       На полке она отыскала открытую, наполовину опустошённую неизвестным существом бутылку дорогого виски. Скорее всего, крепкий алкоголь тлел с последней вечеринки, которую Кейт спонсировала друзьям на зимних каникулах.       Девушка покрутила на запястье заряженный электричеством браслет, раздумывая над тяжким выбором. Гранёный стакан, запылившийся где-то на верхних полках навесного шкафа, вскоре был наполнен танинным виски. Она выпила залпом, даже не жмурясь. Высокоградусный напиток приятно прогрел внутренности.       Елена впала бы в раздумья, если бы не услышала пищащий звук со стороны спальной комнаты. Она взяла с собой бутылку и поспешила наверх, чтобы перегрузить необходимые картотеки к себе на флэшку.       Отдать должное, компьютер не зависал. Белова мысленно похлопала себя по плечу за то, что долго не здесь не задержится. Никто ведь не исключал вероятность прихода Кейт Бишоп в собственную квартиру.       Теперь, когда замок входной двери звонко щёлкнул, Елене хотелось ударить себя под дых.       — Чёрт, — шикнула Елена, цепляясь взглядом за процентное число девяносто девять, которое довольно-таки долго сияло на изображении загрузочной полосы.       Вдова прислушивалась к каждому шороху нежданного собственника жилья.       Кейт, случайно пнув использованный патрон к стене, сделала несколько неспешных шагов и остановилась, чтобы осмотреть квартиру. Окно открыто нараспашку. Куда исчезли все предметы со стола?       Загрузка завершена. Елена мигом вытащила флэшку из системного блока и выключила рабочий стол.       — Кейт Бишоп, — вдруг сказала девушка, спускаясь по ступеням и невозмутимо поправляя волосы.       Нет, лучница совсем не поразилась. Кроме Чёрной вдовы к ней домой без приглашения никто не врывается.       — Уходи, — наотрез отказывалась от любого диалога Кейт.       Наёмница, каждый раз наблюдая за Бишоп, подмечала красоту черт её лица. Когда она расстраивалась или смеялась, неважно, для Елены любое её выражение эмоций было Божьим даром.       Кэтрин включила в сегодняшний режим дневной сон, и вид её стал лучше предыдущего, но от Беловой всё равно нельзя было скрыть поглощающую её грусть.       — Дай мне шанс объясниться, — предложила вдруг Елена, убрав сумку на диван.       — Что тут объяснять? — Кейт сняла пальто, прильнула к барной стойке, однако ближе к убийце подходить не стала. — Я могу сказать всё совершенно ясно.       — Нет, Кейт, есть вещи, которых ты не видишь, — она на мгновение помялась, осторожно идя навстречу Бишоп. — Ты имеешь полное право злиться на меня...       — Я не просила тебя оправдываться.       — Я знаю, — голос её был нежен, этому не препятствовал даже низкий, хриплый тембр.       — Ты заставила меня что-то чувствовать, — откровенничала темноволосая. — Ты практически заставила меня это сделать, как будто ты сама этого хотела, но зачем?       — Я не хотела тебя обидеть. Никогда не хотела.       — Ты лжешь.       — Мне не наплевать... — вздохнула беловолосая, будучи перебитой оппонентом.       — Тогда почему ты не сказала мне? Почему? — Кейт свела брови к переносице и встала перед Еленой в весь свой полный, высокий рост. — Почему ты продолжала мне говорить, чтобы я...       — Потому что я не могу справиться с тем, что ты заставляешь меня что-то чувствовать, — уныло призналась Белова, и такие слова, по правде, давались ей с трудом. — Я боюсь, Кейт. Я боюсь причинить тебе боль.       — Не отвернись – я стала бы чьей-то проблемой, — скорбно поджала губы Кэтрин в попытке защититься. — Угадай, что? Я больше не твоя проблема, Елена. Ты можешь продолжить искать свою сестру, можешь сама чинить разборки с моей мамой, вернуть себе идеальную жизнь с не такой уж и идеальной семьёй, в идеальном доме, на идеальной работе, со своими взрывающимися побрякушками и быть абсолютно пустой настолько, насколько захочешь, потому что я никогда больше не заставлю тебя что-то чувствовать.       Елена смотрела ей в глаза. Кейт словно нависла над ней.       — И без меня...       — Что? — встряла в её безутешный монолог Елена, сжимая челюсти в лёгком гневе.       — Без меня, я не думаю, что ты умеешь испытывать чувства.       Белокурая ещё несколько секунд разглядывала её истощённое лицо. Кейт была также не удивлена, когда Елена молча развернулась и прошла вперёд.       — Ты права, — сказала вдруг наёмница, замерев на месте.       — Права насчёт чего?       — Я чувствую что-то только тогда, когда я с тобой.       Она говорила ей красивые слова, они остры, холодны, как лезвие.       Елена обернулась. Кейт даже не смотрела на неё.       — Я приходила к тебе не потому, что ты можешь мне помочь. Общалась с тобой, потому что ты мне действительно интересна, — светловолосая сохраняла самообладание. — Я узнала об Элеонор только вчера. И первое, за что я стала переживать, – так это за тебя. Мне жаль, Кейт. Я молчала, потому что хотела избежать того, что чувствовала и оттолкнула тебя, потому что не хотела этого чувствовать. Есть много того, чего я не чувствую...       Кейт сжала руки в кулаки, терпеливо выслушивая вдову.       — И самая большая вещь, которую я не хочу чувствовать...       — Что? — встрепенулась Бишоп и приблизилась к Елене. — Что это? Скажи!       Девушка неосознанно сорвалась на крик.       — Что я люблю тебя, — вдруг тихонько выпалила Елена, не отягощая себя тем чувством, словно из неё вытянули эти священные три слова.       — Я не верю тебе, — противилась Кейт, терзая её взглядом. — Это неправда. Ничего из того, что ты мне говоришь, – правда. Ты даже не Елена. Ты – Чёрная вдова! Всё, что ты мне говоришь, – это ложь!       — Я тебя люблю, — не сдавалась Елена. Она не знала, какие ещё слова могут уверить Кейт в том, что только с ней наёмница всегда была честна.       — Хватит врать мне, — стояла на своём Бишоп. В горле её дребезжал слезливый ком.       — Я люблю тебя, — русская придвинулась чуть ближе к лучнице, — я не убегу от тебя, потому что единственное настоящее чувство, что я когда-либо испытывала, – это моя любовь к тебе.       Кейт сдалась. Подняла белый флаг из окоп, которые так тщательно вырывала внутри себя целый день напролёт.       Бишоп поцеловала девушку с той невообразимой жаждой, какую Елена никогда не ощущала по отношению к себе. Вкус яблочного виски...       Руки белокурой вцепились в её талию, плотно прижав к своему телу, скользнули вверх, вдоль дрогнувшей спины, к шее и щекам, налитым розоватым румянцем.       Поцелуи Кейт были такими невесомыми... Елена не могла оторваться от её губ, будто, исчезнув, они перекроют доступ к кислороду. Белова была бережна, ласкова, внимательна к каждому действию.       Этот велюровый запах горького шоколада... Её аромат голландского тюльпанового поля.       Кэтрин зарылась пальцами в копну её золотистых волос, внимая при удобном случае недостаток свежего воздуха. Дыхание оборвалось, участилось, разрушая любую возможность дышать в унисон.       Елена аккуратно развернула корпус лучницы и, сделав пару настойчивых шагов вперёд, прижала девушку к тыльной стороне спинки напротив расположившегося дивана. Кейт, уловив в ногах ватные ощущения, облокотилась поясницей на мебель. Руки бесконтрольно пробрались под кардиган Елены и сжали её трикотажную футболку.       Беловой не послышалось. С губ Кейт слетел лёгкий, почти незаметный стон. Елене окончательно снесло крышу.       Зеленоглазая чуть прикусила её нижнюю губу и загладила проснувшуюся боль очередным блаженным поцелуем. На этом она не остановилась. Прильнула к бархатистой коже шеи, осыпала её множеством поцелуев и добралась до мочки правового уха.       Кейт держала её за шею, чувствуя чужое горячее дыхание в области уха. Жгучий кипяток. Каждый её выдох возбуждал всё сильнее...       Елена сняла с себя кофту, когда тело хапнуло пьянящий прилив жара. Внутри трепетали бабочки, устраивали тревогу множеству гормонов, требовали большего.       Бишоп прикоснулась к бляшке слабо затянутого ремня на своих джинсах, чтобы впоследствии вовсе его расстегнуть, но Елена резко перехватила её запястья, крепко их сжав.       — Кейт... — еле слышно промолвила Белова, всё стараясь насытиться её пылкими поцелуями. Крайний был долгим, слишком осторожным и успокаивающим. — Прости.       Елена действительно любила Кейт.       Она не хотела просто раздеть её, заняться сексом с собственной студенткой и, не дожидаясь утра, тихо слинять с постели, из той квартиры, где недавно их чуть не погубили по вине Елены.       Она не могла так сделать. Она не могла даже лечь в её постель.       Не могла использовать её ради удовлетворения потребностей в виде похоти и страсти. Потому что ей нужна была та неприкосновенная, та настоящая Кейт Бишоп, которая хотела бы целовать Елену каждое утро или перед сном, за подаренный букет цветов или вкусный ужин, в благодарность за проведённый вместе день или просто за то, что она есть в её жизни.       Та Кейт, которая сейчас осмелилась полностью отдаться наёмной убийце, действовала в состоянии стресса и принимала решения без раздумий о последствиях. Утром говорила, что не хочет больше видеть её, а теперь готова перед ней снять с себя одежду.       Она целовала ту, в чьих планах тлело желание посадить её мать за решётку. Достаточно ли нормальная жизнь?       Елена любила Кейт настолько, что готова была относиться к ней, как к фамильному хрупкому сервизу, – самая ценная посуда в доме, разбить которую рука даже не поднимется.       Запутывать Кейт ещё больше Елена не хотела. Страх причинить ей вред с каждым днём только возрастал.       Дать девушке то, чего она хочет, и просто исчезнуть, потому что так будет лучше?       Лучше будет просто не усугублять ситуацию.       Они посмотрели друг другу в глаза. Кейт молчала в ожидании объяснения.       Они безоговорочно хотели друг друга. Несомненно любили друг друга. Поэтому воспринимать любые неугодные им поступки было в сто крат больнее.       Елена убрала локон её тёмных волос за ухо и прикоснулась ладонями к её щекам. Дыхание постепенно приходило в норму.       — Прости, Кейт, — смочив губы, прошептала Елена и, гладя большим пальцем её скулы, поцеловала лучницу вновь.       И поцелуй их был последним. По крайней мере, на сегодняшний день.       Елена аккуратно отстранилась от девушки, надела верхнюю одежду и, забрав с дивана сумку со своими принадлежностями, поднялась на лестничный пролёт.       Кейт уже придумала себе, что та испугалась.       — И что? — скрестила руки на груди спортсменка. — Просто так уйдёшь?       — Я не уйду от тебя, Кейт Бишоп, — уверенно заявила Елена, перекинув рюкзак через плечо и встав на подоконник в полный рост. — Но, пожалуйста... Больше не стой у меня на пути.       Кейт поразмыслила, какой именно смысл белокурая вложила в данное выражение.       На прощание они лишь легонько улыбнулись – невербальным образом поняли друг друга. Поняли, что такая их встреча – далеко не последняя, и остаётся только догадываться, чем они вскоре могут закончиться.       Елена выпала в окно спиной вперёд. Феерично, как ей подобает, покинула квартиру Кейт и испарилась в воздухе.       Бишоп прошла в свою комнату и разглядела виски на прикроватной тумбочке. Она улыбнулась. Хоть угостила незваную гостью чем-то вкусным. Помимо своих медовых губ.