Strung out on you

37 дней трезвости       К понедельнику Дазай успел устать за неделю. У него была встреча с профессорами, на которой обсуждалась его учебная нагрузка, он посетил собрание АН и прошел первый сеанс терапии с новым консультантом, пожилым мужчиной по имени Хироцу. Он благодарен за поддержку, которую получил от всех людей, которые хотят видеть его успех, но он устал от разговоров. Устал повторять незнакомым людям о своей зависимости. На данный момент он звучит и чувствует себя как заезженная пластинка. Его единственное спасение в том, что вскоре после его прихода домой Мори приходит с работы и всегда широко улыбается Дазаю. Иногда они сидят за столом и смотрят фильмы или играют в настольные игры. Вчера они сидели на крыльце и играли в мяч с отвратительным меховым шариком, которого отец называет своим питомцем.

Дазай никогда бы не признал этого, но собака начинает ему нравиться.

      Правда, это не избавляет Дазая от скуки. Почти каждый день до понедельника Йосано заезжает к нему, чтобы пообедать, погулять по парку и, конечно, пройтись по магазинам. Это не дает ему скучать, но даже в этом случае на задворках его сознания поселилось томительное беспокойство, заставляющее его ноги дрожать от желания.

Ему нужен адреналин, эндорфины, что-то еще, что должно проникать в кровь.

      Сейчас он сидит на уроке психологии и трясет ногами так сильно, что парта вибрирует от ударов коленом. Первые две пары прошли легко, если не считать нескольких неловких взглядов и тихих звуков сплетен. Это его третье и последнее занятие на сегодня, и пока что оно проходит так же гладко, как и первые два. Он пытается делать записи, изо всех сил стараясь заставить свой разум сосредоточиться, но его глаза продолжают скользить по кабинету, осматривая своих одногруппников.       Пока профессор Ода увлеченно рассказывает о человеческом мозге и процессе принятия решений, его глаза вновь покидают страницы тетради и устремляются вправо, на сидящего рядом с ним человека. Эдогава Рампо, такой же гений, как и Дазай, но в десять раз ленивее. Даже сейчас его ноги закинуты на стол, во рту — леденец, а сам он сосредоточенно разглядывает какую-то точку на потолке. Сердце Дазая сжимается. В какой-то момент он должен извиниться, он знает это, но пока он просто наблюдает, как Рампо игнорирует его присутствие.       Он переключает внимание на левую сторону и замечает Йосано сзади. Это единственный класс, который они посещают вместе, поскольку ее основная специализация — неврология, а он изучает психологию. Она замечает его, и на ее лице медленно появляется ухмылка, когда она прижимает два пальца к виску, имитируя пистолет. Он закатывает глаза и снова переключает свое внимание на переднюю часть класса.        Его интерес мгновенно пробудился: быстрое дрожание ноги сменилось медленным, когда взгляд упал на пятно ярко-рыжих волос. Парень яростно пишет, не отрывая взгляда от профессора Оды. Либо он новенький, либо Дазай просто не замечал его раньше, что вполне возможно, учитывая, что первые два с половиной года учебы в Осакском университете он был загружен до предела.       Весь остаток урока Дазай наблюдает за ним. Он организованный и прилежный, определенно один из тех учеников, которого можно смело назвать «паинька». Это только еще больше заинтересовало Дазая, ведь он должен был стать примером такого поведения, встав на путь истинный. Проблема в том, что Дазай не создан для такого пути. Вместо этого он хочет с ним подружиться и немного развратить его, что, несомненно, избавит его от скуки. Профессор Ода заканчивает урок, и опускается на свое место, на его губах играет небольшая улыбка. Через неделю необходимо будет сделать проект о различных частях мозга, который нужно выполнить в парах, и от этого его улыбка только усиливается, когда у него появляется идея.        Дазай ждет, пока остальные студенты покинут класс, и смотрит исключительно на рыжего, который наконец-то обернулся. Он определенно никогда не видел его раньше, а значит, он новенький, что значительно упрощает задачу подружиться. К его удивлению, он красив, даже очень. Дазай выпрямляется на стуле, его нога снова начинает дрожать, но на этот раз от волнения и нервного предвкушения. Ярко-голубые глаза встречаются с его карими, тонкие медные брови взлетают вверх в немом вопросе. Дазай широко улыбается, демонстрируя ямочку на правой щеке, и лениво поднимается на ноги. Он собирает учебники, складывает их в сумку и уверенно направляется к столу профессора Оды. Проходя мимо рыжеволосого, он подмигивает ему, наслаждаясь ярко-розовым румянцем, распространяющимся по его щекам.       Затем он исчезает, и Дазай опускается в кресло профессора Оды, откинувшись назад и закинув руки за голову. — Как прошел твой первый день? — спрашивает Ода, стирая надпись на доске. Дазай откидывается еще немного назад, и стул скрипит под нагрузкой. — Все идет нормально. Не уверен, что посещение университета поможет мне в лечении, но тем не менее я здесь, — Дазай отвечает, продолжая раскачиваться взад-вперед на стуле. — Эй, а кто тот рыжий, который сидит впереди? — Рыжий? — Коротышка, он сидит прямо перед тобой и цепляется за каждое слово. — А, — Ода делает паузу, мягко улыбаясь, хотя его глаза с любопытством наблюдают за Дазаем. — это Накахара Чуя. Он совсем недавно перевелся сюда. — Я так и думал, — с гордостью подумал Дазай. — Возможно, тебе стоит взять у него несколько конспектов. Я заметил, что ты не делал записи.        Дазай перестал упираться в кресло, вернувшись в нормальное положение. — Мне это и не нужно. Я храню всю информацию здесь, — он постукивает пальцами по своей голове. — Я готов работать с тобой, Дазай, но и тебе нужно быть готовым к работе. Речь идет не просто о том, чтобы быть умным.        На мгновение внутри него вспыхивает раздражение. Последние тридцать девять дней он занимался этой работой, изо всех сил стараясь прожить каждый день и чувствовать себя нормально. В любом случае, это единственный вид работы, который ему интересен. Учеба давалась ему легко, всегда, даже когда он был настолько пьян, что всё остальное не имело смысла, ему все равно удавалось получать в основном пятерки с несколькими четверками. — Я работаю, — Дазай ворчит, снова ставя ноги на землю. — Я знаю, что работаешь, просто я имел в виду учебу. Я знаю, что ты не в восторге от возвращения, так как это должно быть очень напряженно, но мы все стараемся работать с тобой, — Ода говорит с сочувствием, становясь напротив Дазая.       Дазай поднимает глаза и встречается с ним взглядом, в котором нет ничего, кроме доброты и поддержки. Выпустив резкий вздох, он кивает в знак понимания. —Так… что ты хочешь от Накахары?       Дазай на мгновение задумался. — Я хочу, чтобы он был моим партнером по проекту. — Я уже выбрал партнеров, и было бы нечестно менять их по твоей просьбе, не так ли? — Ода смотрит на него, приподняв брови, напоминая ему взгляд, которым отец смотрит на него дома. — Да ладно, ты только что сказал, что я должен учиться у него. Если я хочу стать лучшим в группе, то пара с хорошим учеником будет меня стимулировать, — Дазай чуть ли не хнычет, наклонившись вперед и упершись локтями в колени, положив голову на руки.        Ода выглядит скептически, даже нерешительно, но Дазай видит, что его сопротивление начинает давать трещину. — Наверное, я действительно так сказал. — К тому же он новенький. Ему нужен уроженец Осаки, который введет его в курс дела и станет другом! Ты же не хочешь, чтобы бедняга остался совсем один? — Ты слишком умен и манипулируешь ради собственной выгоды, — Ода качает головой.       Дазай ничего не говорит. Он не может отрицать этого, потому что именно это он и делает, манипулирует им, чтобы получить то, что он хочет. Этот талант он оттачивал годами, еще до курсов психологии. Как наркоман, ты должен знать, что следует сказать во время наркосделки или пытаясь притвориться трезвым. — Ну как, поможешь мне? — Хорошо, но мне нужно будет увидеть конспекты. Я должен видеть, как ты стараешься, — Ода поднимает бровь в молчаливом вызове. — Каждый день после уроков я буду проверять твою тетрадь. Если ты не будешь выполнять задания, я буду давать тебе и только тебе контрольные.        Дазай улыбается. Он и не ожидал ничего другого, пытаясь перехитрить своего учителя психологии. — Ты будешь удивлен, насколько я обучаем, просто подожди и все увидишь.        Ода качает головой с тихим смехом. Дазай поднимается со стула и, вытянув руки над головой, направляется к двери. — Я с нетерпением жду твоего возвращения в класс, — Ода смотрит ему вслед. — До встречи, Одасаку! — кричит Дазай, драматично размахивая руками, когда доходит до двери.        Ода уже не обращает на него внимания, садясь за свой стол и готовясь к следующей лекции, когда студенты начинают выстраиваться за дверью. Дазай вдыхает запах свежего воздуха, тягучий аромат травы и цветов, пробираясь по лужайке к своей машине.        Он поднимает глаза на звуки смеха, и его взгляд сразу же падает на того самого рыжеволосого ученика из класса, Накахару Чую. Рядом с ним стоит парень с серебристыми волосами, который приветливо улыбается Чуе, а рядом с ним — розоволосая девушка. Они выглядят уютно, как три горошины в стручке, и у Дазая что-то щемит в груди.       Чуя листает свои записи, пытаясь сдержать улыбку, а парень продолжает говорить и ухмыляться, словно Чуя — это вся его вселенная. Розоволосая девушка, кажется, ушла в свой собственный мир с засунутыми в уши наушниками и книгой на коленях.       Серебристоволосый, похоже, здесь не учится. Любопытно, что он мог знать Чую, учитывая, что тот новенький. Возможно, он друг девушки, а может, они встречаются и переехали сюда вместе. Какова бы ни была причина, Дазаю все равно. Менять партнера уже поздно, ведь он уже однажды манипулировал Одой. Кроме того, он не ищет любви. Он ищет развлечений, кого-то, кто мог бы лечить его неугомонность и отвлекать. Он ищет друга, который не был бы его профессором психологии.        Чуя поднимает голову, его взгляд падает на Дазая, и ему снова кажется, что эти бездонные детские голубые глаза видят каждый дюйм его души. Дазай натягивает улыбку и, подмигнув, продолжает свой путь, не оглядываясь.

***

      Мори ждет, когда парень вернется домой. Дазай нерешительно ставит сумку у двери, чувствуя, что сделал что-то не так. В будние дни Мори никогда не бывает дома раньше него. Он крадется на кухню, где стоит отец и готовит обед. Дазай некоторое время наблюдает за ним, пытаясь оценить настроение. Кажется, он не сердится и не расстроен.       Заметив, что Дазай прячется за стеной, он улыбается и жестом показывает на стол, куда ставит две тарелки. Глаза у него усталые, изможденные, но видно, что он гордится им. У Дазая от этого зрелища что-то сжимается в груди. — Привет, сынок! Как прошел твой первый день? — Хорошо, — Дазай садится за стол, его желудок урчит, когда он вдыхает чудесный запах отцовской стряпни. — Да? Есть что-то, что мы должны изменить в твоей учебной нагрузке? Тебя всё устраивает? — Нет, все в порядке, — Дазай отвечает, опуская глаза к тарелке, на которой лежит кусок рыбы. — Почему ты сегодня не на работе? — Я хотел убедиться, что твой первый день прошел хорошо. — Ты можешь взять отгул? — Могу. Я просто назвал это личным днем, и кто-то другой позаботится о моих клиентах или перенесет их на другой день, — Мори пожимает плечами. — Ты собираешься делать так постоянно?        Мори колеблется, челюсть работает со звучным хлопком в тишине. — Я бы хотел, но, конечно, нет. Я не хочу напирать.        Чувство вины захлестнуло Дазая. Он не хотел этого. Скорее, это был вопрос о том, что он может себе это позволить, а не о том, что Мори его беспокоит. Учитывая всё, через что они прошли, он удивлен, что Мори не стал более строгим. Он невероятно снисходительный и понимающий родитель, за что Дазай всегда будет ему благодарен. — Прости, я не это имел в виду. — Не беспокойся, — Мори улыбается, но уголки улыбки сжаты. — У тебя появились новые друзья? Общаешься со старыми?       Он думает о Рампо, о его одержимости конфетами и полном игнорировании Дазая. Он абсолютно точно не простит Дазая ни в этой, ни в следующей жизни. Он сжег этот мост. Йосано уже показала, что простила его. Танизаки Наоми — еще одна жертва эгоизма Дазая. Она, скорее всего, простит его, но они больше никогда не будут разговаривать, что не доставит ему удовольствия. Долгое время она была для него важным человеком, и осознание того, что он причинил ей или кому-то еще боль таким грандиозным способом, заставляет его сердце болеть.        Он не знает, что сказать Наоми или Рампо. Он даже не знает, с чего начать и как извиниться за всё то дерьмо, в которое он их втянул. Когда он найдёт слова, он всё исправит. Последнее лицо, о котором он думает — это Накахара Чуя. — Пока нет, но я уверен, что сделаю это, — говорит Дазай и Мори, кажется, удовлетворен этим ответом.

***

       Вторник — самый напряженный день для Дазая, когда он идет в университет. Они заканчивают урок, посвященный мозгу, и каждый получает схему для изучения и использования в своих проектах, к которым они приступают завтра. Затем он отправляется на часовую терапию. Хироцу мил, с ним приятно разговаривать, и Дазай охотно заполняет молчание шутками и туманными ответами, до тех пор, пока Хироцу не спрашивает о его маме, и Дазай решает прервать сеанс, уходя через тридцать минут.       Садясь в машину, он решает, что сегодня вечером посетит еще одно собрание АН. По решению суда он должен посещать только одно собрание в неделю, но он может посещать их столько, сколько захочет.

Что угодно, лишь бы он был трезв.

       В часы, предшествующие его встрече, он лежит в постели, наблюдая за тем, как солнце опускается все ниже и ниже лишь благодаря полоскам света на стене.

Сегодня он чувствует себя несчастным.

      Он скучает по маме. Это глупо, он знает, но все равно немного зол на Хироцу за то, что тот вообще спросил. Он и раньше упоминал, что не любит говорить о ней. Ему не нравятся чувства, которые возникают при этом. Не имея ничего, что могло бы его успокоить, он чувствует их все, и, чувствуя все эти эмоции, он скучает по наркотикам. Он скучает по оцепенению, затуманенности и чистому блаженству, которое приходит с ними.       Мори несколько раз приходит проведать его, приносит ужин и закуски, которые так и лежат нетронутыми на столе. Дазай знает, что он его беспокоит, но ему плевать. В конце концов он поднимается с постели, его кости скрипят при движении. Он не может ободрить или успокоить отца. У него нет сил, поэтому он позволяет Мори отвезти его на встречу. Это единственное, что он может сделать. Его встречает Фукудзава Юкичи, глава группы. Дазай уже встречался с ним несколько раз, много лет назад. Это его второе собрание после освобождения, и второе, когда он действительно трезв.        Фукудзава радушно улыбается ему и ведет в комнату, где можно увидеть по меньшей мере десять или пятнадцать человек, суетящихся вокруг. — Как ты сегодня, Дазай? — Нормально, — пробормотал Дазай, волоча ноги по дороге к своему креслу. — Тебя что-то беспокоит? Ты выглядишь расстроенным. — Просто день не задался, старик, — Дазай опускается в кресло и откидывает голову назад, отчего капюшон спадает с его волос. — Если бы ты поделился, тебе стало бы лучше? — Фукудзава стоит рядом с ним, засунув руки в карманы, и пристально смотрит на Дазая.       Дазай на мгновение задумывается. — Нет. Я бы хотел просто послушать. — Хорошо. Дай мне знать, если что-то изменится. Я буду там, если понадоблюсь, — Фукудзава жестом показывает вперед. — Рад видеть тебя снова.        Дазай хмыкает в ответ, его взгляд фокусируется на тусклых желтых огнях над головой. Как только Фукудзава уходит, он обращает внимание на переднюю часть комнаты. Там он видит несколько знакомых лиц, хотя не помнит ни одного имени. Он внимательно смотрит, как первый человек встает, чтобы рассказать свою историю.       К тому времени, как истекает час, узел в его груди немного ослабевает, и ему становится легче дышать. Фукудзава улыбается ему, уходя, и Дазай отвечает ему небольшой улыбкой. Мори ждет его на том же месте, где он его высадил. Дазай забирается в машину, откидывает голову назад и закрывает глаза, пока Мори о чём-то увлеченно рассказывает, но Дазай не уверен, о чём именно. Дазай позволяет ему это делать, вставляя небольшие звуки и кивая, когда это необходимо. Когда они возвращаются домой, Дазай ест, чтобы немного успокоить отца. Когда он решает лечь спать, то позволяет Мори уложить его и поцеловать в лоб, как будто он снова ребёнок. Это заставляет его чувствовать себя маленьким, но видит, как напряжение исчезает с плеч отца, когда тот убирает волосы со лба Дазая.        Восстановление и скорбь не протекают линейно, он знает. Возможно, он еще не нашел лучшего способа управлять своими эмоциями, но он может позволить отцу суетиться и подлизываться к нему — единственный известный Мори способ справиться с этим, пока он не уснет.

По крайней мере, это принесет ему некоторое облегчение.