too good at goodbyes

      – Я видел достаточно фильмов, чтобы знать, чем это закончится, – заявил Феликс, когда Рюджин сообщила, что хочет провести каникулы в комнате Йеджи. – Так… всё наладилось?       – Мы дружим, – пожала плечами Шин.       – Только дружите?       – Да. На что ты намекаешь?       – Ну… ты и она, в одной комнате. Там две кровати или Йеджи уже выкрутила болты из кровати Джису, чтобы сделать вас чуть ближе?       – Конечно две. О чём ты вообще думаешь? Извращенец.       Ли подмигнул ей. Закончив загружать часть вещей в коробки, они разделили их на две части. Рюджин хотела взять несколько, но Феликс вручил ей только рюкзак и легко поднял обе стопки коробок, продолжая улыбаться так, будто всё это время лежал на пляже.       – А что насчёт отца Минджон? Ты в порядке с этим?       Неопределённо покачав головой, Рюджин посмотрела на мыски своих кроссовок. Они с мистером Кимом не ладили и до того, как он узнал, что она дружит с его дочерью. Кажется, всё началось ещё с её отца, который, будучи пьяным, на полной скорости влетел на газон у дома господина Кима и снёс почтовый ящик и часть забора. Тот пытался требовать у него денег на ремонт, но, поняв, что ничего не получит, ударил отца так, что сломал ему скуловую кость и на пару недель отправил в больницу. Рюджин тогда было около восьми, но мистер Ким, очевидно, решил, что дети – точные копии родителей, а значит дочь заслуживает такой же ненависти, что и отец.       Со временем всё становилось хуже. Минджон никогда не рассказывала, как ссорилась с отцом из-за Рюджин, но, судя по её коротким замечаниям и синякам на руках, он часто припоминал им их дружбы. К сожалению или к счастью, Минджон была так же упряма, как и он сам, и всегда стояла на своём, даже зная, что может быть наказана за это физически.       От его приезда не следовало ждать ничего хорошего, но Шин надеялась, что её временный переезд в другую комнату хотя бы избавит Минджон от неприятностей.       – Это проблема Минджон, но я очень беспокоюсь за неё.       – Он действительно настолько дерьмовый человек, как я слышал?       – Он бывший военный, – ответила Рюджин. – Служил в спецназе, был «зелёным беретом». Кажется, вся их семья на протяжении последних семидесяти лет преуспела в военном деле, поэтому он просто помешан на дисциплине и соблюдении правил.       – Значит, полный контроль?       – Да, над всеми, кроме Минджон. Она слишком похожа на него характером. Я знаю, что он хотел, чтобы она пошла по его стопам и пошла в армию или стала военным врачом, но Минджон заявила, что терпеть не может всё, что связано с военными или оружием. Перед отъездом она сказала ему всё, что думает, и… на секунду мне показалось, что он готов её убить.       – Тогда почему он приезжает?       – Думаю, из-за матери Минджон. Она – полная противоположность её отца и очень любит своих детей. Она плачет каждый раз, когда Минджон звонит ей, просит приехать, но та отказывается, пока отец не извинится.       – Видимо, это что-то типа первого шага.       – Надеюсь на это.       Йеджи не было в комнате, но та часть, на которой жила Джису, уже была убрана и подготовлена для других вещей. Феликс помог Рюджин разложить всё на столе и в шкафу, а затем с интересом осмотрел пространство. Половина Йеджи ничем не отличалась от тех комнат, в которых Шин успела побывать: полки с книгами, тетради с конспектами на столе, несколько милых вещиц из прогулок и поездок с подругами. И никаких фотографий. Даже с её матерью, хотя Рюджин и казалось, что они были достаточно близки.       «Выходит, она действительно оборвала с ними все связи», – пронеслось в разуме.       – Ты ведь в курсе, что можешь пожить у меня? – Спросил Ли.       – Ты живёшь в однокомнатной квартире, – напомнила Рюджин.       – Ну, я достаточно джентльмен, чтобы предложит тебе занять мой диван и лечь на полу. Кажется, это лучше, чем делить комнату с бывшей. Если только ты действительно не запланировала что-нибудь.       – Ничего, что могло бы тебя повеселить.       Рюджин хотела, чтобы это прозвучало как шутка, но лицо Феликса продолжало оставаться серьёзным. Он подошёл к ней, чтобы опуститься на одно колено возле кровати и взял её руки в свои, переплёл пальцы, а большим провёл по огрубевшей от жёстких перчаток коже на внешней стороне ладони. Ему не нужно было ничего говорить, чтобы Шин расслабилась.       – Если что-нибудь случится, и ты захочешь уйти, то позвони мне. Всё равно, – пусть это будет ночь или раннее утро. Не имеет значения. Хорошо?       – Хорошо.       – Пообещай мне, Рюджин.       – Обещаю. Почему ты так беспокоишься обо мне?       – Потому что ты моя подруга, дурочка.       Он обнял её, – коротко, но нежно и ласково, – и мягко провел длинными пальцами по серым волосам.       – А, и ещё – в баре состоится вечеринка по случаю Рождества. Я в этот день не работаю, так что мы могли бы пойти вместе. Что думаешь?       – Я не буду пить.       – Я напьюсь за нас двоих.       Рюджин улыбнулась.       – Ладно, но учти, что я не собираюсь тащить тебя домой, красавчик.       – Тогда найди какого-нибудь симпатичного парня и подбрось ему в карман мой номер.       Рюджин смотрела на кровать Йеджи так, словно видела её впервые, а в голове проносились воспоминания. Уотервэй и дом мистера Хвана с голубой крышей и большим ясенем на заднем дворе. Комната Йеджи. Нелепые розовые обои в цветочек (выбор отца), белый остов кровати, мягкий матрас и пуховое одеяло. Когда они посылали осторожность нахер и ночевали вместе, Шин всегда просыпалась немного раньше и несколько минут смотрела на Йеджи, словно старалась запомнить каждую чёрточку её лица. Иногда она кончиками пальцев водила по её скулам, удивляясь тому насколько мягкой и нежной была её коже. Полная противоположность коже Рюджин, которая уже тогда по ощущениям была на ощупь лишь немного мягче наждачной бумаги.       И сейчас она чувствовала ту же нежность к этой девушке, как и в те счастливые дни.       – Рюджин, – позвал Феликс. – Всё в порядке?       – Почему-то мне кажется, что это закончится плохо.

***

      В ночь до приезда мистера Кима Йеджи не спалось. Она ворочалась на кровати, вспоминая отца и то, как он вёл себя в день отъезда. Пока они с матерью собирали вещи, он сидел на первом этаже и пил кофе, изредка комментируя хоккейный матч, который смотрел. Отец не помогал им погружать вещи в багажник, не попрощался, лишь попросил мать на обратном пути заехать в магазин и купить курицу, так как хотел, чтобы на ужин были его любимые крылышки в панировке.       В машине Йеджи не плакала, но в самолёте слёзы начали катиться из её глаз. Мама сказала, что рано или поздно отец простит её и позволит вернуться, но в тот момент она поняла, что никогда и ни за что не согласиться снова увидеться с ним или вернуться домой.       – Всё в порядке? – Позвала Рюджин.       Йеджи приподнялась на локтях и покачала головой.       – Извини, я… я просто не могу уснуть.       – Из-за приезда мистера Кима?       Когда Хван обречённо кивнула, Рюджин вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась со стаканом горячего какао с тремя кусочками маршмеллоу и тёплым сэндвичем.       – Уверена, что сможешь уснуть?       – Не знаю, – честно призналась Йеджи.       – Дай мне ещё несколько минут.       Когда она вернулась во второй раз, то держала подмышкой переносной проектор. Подключив его к ноутбуку, Рюджин настроила картинку так, чтобы Йеджи было удобно смотреть, – на стену у своей кровати, – и вошла в свой аккаунт на Нетфликс. Улыбка появилась на губах Хван, когда она увидела её подборку, – классические ужастики и документалки об истории кино. Так же, как и раньше.       – Мы так и не посмотрели «Вас не догонят», – напомнила Йеджи.       – Я не хочу его смотреть, – покачала головой Рюджин. – Слишком плохая концовка. Ты хочешь думать о плохом?       – Нет.       – Тогда как насчёт «Представь нас вместе»? Классика.       – Только за.       Увидев, что Рюджин собирается сесть на пол, Йеджи подтянула одеяло, оставляя для девушки место.       – Садись.       – Ты уверена?       – Конечно.       Сейчас, лёжа на кровати и чувствуя руку Рюджин на своей ноге, Йеджи понимала, что давно не испытывала такого спокойствия. Её уже не беспокоило, что скажет отец, насколько сильно будет расстроена мама. Она была влюблена в эту девушку. Она любила её тогда, – в штате Мэн, – и смогла полюбить ещё сильнее сейчас, – в Лос-Анджелесе, – и ни один человек не смог бы снова заставить её оставить Рюджин. Плевать на то, что она может лишиться семьи. Если отец не способен принять, что ей нравятся девушки, то он не имеет права диктовать ей свои условия.       – Рю.       – М?       – Могу я взять тебя за руку?       Плотно сжав губы, Рюджин сама накрыла руку Йеджи своей.       – Феликс пригласил меня на вечеринку в бар в Рождество. Не хочешь пойти?       – С удовольствием.       – Это гей-бар.       – Вряд ли вечеринки в гей-баре отличаются от обычных вечеринок, так что не имеет значения.