Впечатление <номер>

      Руки девушки крепко связаны её красным шарфиком. Она, скуля, стонет и пытается высвободить запястья. Сверху их прижимает мужская рука, фиксируя.              — Ну же, детка... Я знаю, что ты способна на большее...              Девушка мотает головой из стороны в сторону, путая распущенные волосы ещё сильнее. Её грудь рвано вздымается в возбуждении и ощущении нахождения на плато наслаждения.              Вторая рука плавно, дразня и еле касаясь кожи, скользит вдоль её тела, по линии ягодиц, очерчивает бедро и, подхватив ногу под колено, резко закидывает на плечо. Девушка всхлипывает, извиваясь всем телом и покрываясь мурашками.              — Хиаах... Я-я... не м-могу...              Короткий сильный толчок, от которого девушка взвизгивает. Её поправляют на простынях, возвращая выскользнувшую подушку под ягодицы.              — Можешь, детка, можешь~              Короткий невесомый поцелуй-укус на её колене и обворожительная игривая улыбка, не обещающая ничего хорошего. Комната по нарастающей заполняется влажными шлепками и скрипом кровати. Девушка стонет во весь голос, не стесняясь громкости. С каждым толчком она ощущает подступающую волну мурашек. Мужчина над ней хрипит и тяжело дышит.              Оргазм накрывает с головой. Девушка выгибается в спине, не в силах вырваться из хватки двух рук.              — Джоо-он!.. — то ли кричит, то ли хрипит она, содрогаясь от новой волны оргазма. Джон отпускает её руки и, грубо подтянув к себе за второе бедро, выпрямляется, взяв быстрый темп. Девушка сжимается вокруг члена, а сама она ещё сильнее прогибается от резко возросшей чувствительности клитора, задыхаясь и путаясь в словах. Рыча, Джон в несколько сильных, неритмичных толчков доходит до собственного оргазма. Он ещё несколько раз по инерции толкается внутрь, запрокинув голову и ощущая долгожданные мурашки по расслабляющимся плечам и позвоночнику вниз.              Мозг в секунду отключается от каких-либо мыслей, блаженно перезагружаясь.              Нога девушки соскальзывает с плеча, ничем больше не удерживаемая, и тяжело падает на кровать. Джон выходит из девушки и, перелезая через партнёршу, чуть покачивается, становясь на ноги. Взяв с прикроватной тумбочки разорванную упаковку от презерватива, Джон снимает резинку с члена, завязывает и заталкивает внутрь. Пальцы становятся влажными от химической и естественной смазки, оставшейся на презервативе. Джон чуть морщится. Запах резины вызывает ассоциации с лабораторными перчатками.              Не чураясь наступать на разброшенные вещи девушки, Джон подхватывает свои, аккуратно сложенные на стуле, идёт в ванную и закрывается. Всё же плюс отелей в том, что не нужно задумываться над всякими мелочами типа гелей и зубных щёток, однако всё же последнюю Джон достаёт из одного из многочисленных кармашков пиджака.              Воду он настраивает быстро, предпочитая почти кипяток. Из разорванного пакетика с гелем пахнет цитрусом. Джон намыливается, насвистывая себе под нос незатейливую мелодию. После секса тело приятно ноет, он ощущает блаженную опустошённость и свежесть в голове. «Всё же забивать на естественные потребности в период активной мыслительной работы нельзя», — в который раз отмечает Джон, смывая с себя пену и выключая воду. От полотенец пахнет прачечной и мощным промышленным отпаривателем. Впрочем, этого достаточно. Джон сушит волосы, параллельно чища зубы и рассматривая своё тело.              Несколько покраснений от попыток засосов и лёгких царапин: такое пройдёт меньше чем за день. Всё же он не любит, когда его «украшают», поэтому девушку пришлось связать. Но она, кажется, была под абсентом, поэтому ничего не имела против доминирования, только за. Кратко дотронувшись до давно зажившей звёздообразной пулевой раны недалеко от сердца, Джон который раз хмыкает и сосредотачивается на своём лице, наклоняясь к зеркалу. Синяки под глазами явно намекают, что нужно попробовать поспать больше двух часов в день. Джон проводит пальцами по подбородку. Бриться тоже пока не требуется, благо что и растёт медленно.              Волосы после фена начинают крупно завиваться. Джон хмурится и достаёт из пиджака баночку с гелем. Мотивчик всё не отпускает. Джон, пританцовывая, одевается: трусы, белая рубашка, подтяжки на ноги, чтобы рубашка не задиралась, носки, светлые брюки со стрелками, армбенды, любимый клетчатый платок, жилетка в тон брюкам... Взяв немного геля на пальцы, Джон прядь к пряди укладывает волосы, распрямляя нелюбимые кудри, оставляя небольшую игривую завитушку.              Убрав все ненужные вещи (в том числе использованный презерватив в зип-лок пакете) обратно в пиджак, Джон накидывает его на плечи и достаёт из нагрудного кармана любимые очки с рыжей оправой.              Идеальный образ идеального Джона Дейви Харриса.              Он подмигивает своему отражению.              Джон в сексе всегда руководствуется несколькими принципами, которые никогда в жизни не нарушает.              Никакого незащищённого полового акта.              При сексе пользоваться исключительно своими резинками.              Не оставлять свои «следы» после проведённой встречи.              Платить немечеными купюрами.              В последний раз поправляя причёску, Джон с щелчком надевает очки и выходит из ванной, смотря на расслабленно лежащую девушку. За всё то время, пока он был в душе, она даже не прикрылась одеялом, всё ещё пытаясь прийти в себя после того, что ей устроили. Джон раздражённо цыкает:              — Вот поэтому я и не люблю алкоголь.              Он подходит к кровати и присаживается возле головы девушки, роясь во внутренних карманах пиджака. Найдя нужную баночку, он осторожно хлопает девушку по щеке, открывая второй рукой лекарство с лёгким щелчком.              — Эй, детка, ну-ка, приоткрой ротик.              Девушка, всё ещё осоловело моргая, привстаёт на локтях и открывает рот, высовывая язык, словно готова тут же отсосать ему. Взгляд при этом у неё смазанный, масляный, а щёки всё ещё покрасневшие. Но Джон лишь, приподняв двумя пальцами язык, подкладывает под него таблетки, нажимая легонько на подбородок, чтобы она закрыла рот.              Это простые витамины и стимуляторы для восстановления организма после бурной ночи под алкоголем. Ни больше ни меньше.              Оставив обговоренную сумму на тумбочке под телефоном девушки, Джон, не прощаясь, покидает номер без ключ-карты, захлопывая за собой. Он может позволить себе люксовый номер, поэтому той девушке повезло, что он оплатил его на двое суток с полным обслуживанием.              Посмотрев на часы, Джон, напевая под нос, вызывает лифт, покачиваясь с пятки на мысок и обратно. Физическая разрядка помогла расслабиться и снова мыслить чуть более здраво, чем после трёх дней безвылазного сычевания в подпольной лаборатории. Пока лифт едет, он через внутренний модуль вызывает список дел на текущий день. Губы, алые от покусываний, невольно расплываются в улыбке.              В холле отеля обслуживающий персонал, заметив его фигуру в белом костюме, лишь заискивающе улыбается. Он покидает отель и не вернётся в него ближайшее время. Он старается нигде не бывать чаще полугода-года, чтобы его было сложнее вычислить. В последнее время Джон заметил, что за ним «хвост». Не явный, ненавязчивый, но мелькает на периферии одинаковыми лицами. Он вернулся в соседнюю к Иллии страну, побывав до этого почти в десяти. Сколько подложных паспортов он сжёг и уничтожил — Джон не считал, но знает, что в любую страну он найдёт, как проникнуть. И, как говорится, хочешь скрыться — будь у всех на виду.              Забронировав самую дорогую машину через каршеринг, Джон, присвистывая, идёт к месту её нахождения. Сегодня ещё столько планов, столько дел...              Кабриолет приветственно моргает фарами. Джон прикладывает телефон к специальной панели, включая время аренды. Машина мягко заводится. Руль выкручивается так легко, будто машина только-только из салона. Что, в принципе, не удивительно: по самому автомобилю видно, что его арендуют достаточно редко.              Зябкий осенний ветер обвивает лицо и пытается растрепать зафиксированную причёску. Положив руку на дверь, Джон подпирает голову, ведя машину одной рукой. Навигатор в голове выводит маршрут его движения, заранее проложенный из отеля до первого пункта назначения. Отвлекаясь на секунду от дороги, Джон видит, как его провожают взглядом.              Мило.              Город чем-то напоминает Альт-сити из его ранних воспоминаний: высокие стеклянные здания, широкие тротуары, быстрое автомобильное движение и пересечение улиц под прямым углом, что раздражает и радует одновременно. Но, стоит только выехать чуть дальше центра, то тут же и дороги становятся хуже, и вот уже кабриолет тормозит у потрёпанного складского помещения. Джон останавливает аренду и выпрыгивает из машины, не потрудившись открыть дверь. На ходу надевая медицинские перчатки, он легко открывает незапертую дверь с ноги. Он спускается по боковой лестнице в полуподвальное помещение и там приподнимает очки, чтобы отсканировало его сетчатку.              Лаборатория обдаёт прохладой и влажной духотой. Джон морщится, прикрывая лицо одной ладонью и второй ища висящий на стене респиратор.              — Господи, как же тут кумарево... Ким! Чёрт подери... Ким! Что с системой воздухоочистки?!              — Чиним, сэр, — раздаётся из глубины вместе с шагами. Перед Джоном возникает невысокий темноволосый мужчина, в таком же респираторе, улыбающийся глазами, — в течение суток обещали настроить циркуляцию и обновить фильтры.              — На твоё счастье, у меня достаточно денег, чтобы покрывать эти, как ты выразился тогда, неполадки. Показывай.              Мужчина кивает и, перехватив планшет поудобнее, подаёт его Джону.              — Мм-так...              Идя вдоль столов, рассматривая установки, возле которых суетятся учёные, Джон листает отчёты и редко, взяв стилус, делает отметки и правки, чаще удовлетворённо кивая. Всё же его лаборатория была самой технологически развитой в этой стране, обеспечивая его бизнес ощутимой денежной поддержкой. Помимо легального бизнеса по разработке лицензированных лекарств, Джон ещё развивает не совсем легальный бизнес. Благо что связи с местными ответвлениями мафии из Иллии и его местом среди боссов в Хэнфорте были свежи в памяти сильных подпольного мира данной страны, поэтому все с радостью приняли предложение о передачи доли на чёрном рынке с отдачей процента от продаж.              Джон в лёгкую, по щелчку лакированных туфель и пару сигар, монополизировал бизнес наркотиков.              Снова.              Причём это не является его целью.              Так, хобби. Так сказать, для души и кошелька.              Джон продолжает двигаться вдоль длинных столов, уставленных сложными химическими установками, которые мерцают огнями и издают тихие звуки, словно сами по себе работают. В воздухе витает резкий запах химикатов, смешивающийся с чем-то сладковатым и пряным. Он останавливается у одного из столов, где группа учёных в белых халатах с сосредоточенными лицами работает над очередной партией синтетического наркотика.              — Как продвигается работа? — спрашивает он, поднимая взгляд от планшета. Один из учёных, высокий и худощавый, с очками на носу, оборачивается и кивает.              — Мы на финишной прямой, сэр. Осталось всего пару этапов, и мы сможем запустить первую партию. Если всё пойдет по плану, то к концу недели у нас будет готовый продукт.              Джон прищуривается, рассматривая установки. Он знает, что здесь, в этой лаборатории, каждая деталь имеет значение. Никаких ошибок, никаких просчётов — иначе последствия могут быть катастрофическими. Он наклоняется ближе, чтобы рассмотреть один из контейнеров с готовым веществом, и его губы скривляются в легкой усмешке.              — Надеюсь, вы не забыли о чистоте процесса. Мы не можем позволить себе ни одной утечки информации или некачественного продукта. Конкуренты не дремлют.              — Мы всё контролируем, — уверенно отвечает учёный. — У нас есть система отслеживания на каждом этапе. И, конечно, мы используем только лучшие ингредиенты.              Джон кивает, удовлетворённый ответом. Он знает, что в этом бизнесе важно не только качество, но и скорость. Чем быстрее они выпустят новую партию на рынок, тем больше они заработают. Он оборачивается к Киму, который всё ещё стоит рядом с ним, и спрашивает:              — Как дела с распределением? Есть ли у нас надежные каналы?              Ким, отстранившись от своего планшета, быстро отвечает:              — Да, у нас уже есть несколько новых контактов. Мы можем использовать старые маршруты, но также нашли несколько перспективных, которые позволят нам расширить рынок. Работаем над этим.              Джон кивает, его ум уже прокладывает маршруты, ищет возможности. Он знает, что в этой игре нельзя останавливаться, иначе тебя сожрут. Он снова смотрит на учёных, которые продолжают работать, и чувствует прилив энергии.              — Хорошо. Давайте не будем терять время. Я хочу, чтобы к концу недели у нас была готова первая партия. И не забудьте про упаковку — она должна быть безупречной. Мы не можем позволить себе никаких ошибок.              Учёные кивают, и Джон, удовлетворённый, направляется к выходу из лаборатории. Он знает, что здесь, в этих стенах, создаётся нечто большее, чем просто продукт. Это его мир, его бизнес, его власть. И он не собирается терять ни минуты.              Щёлкнув каблуками после проверки последней разработки, Джон вальяжно заходит в отведённый себе кабинет. Он расправляет плечи, ощущая, как напряжение уходит с каждой минутой. В кабинете, оформленном в стиле минимализма, царит порядок: на столе аккуратно разложены документы, а на полках стоят образцы его работы. Всё ещё мурлыкая под нос, Джон запрыгивает на стол. Он наклоняется назад, нажимая на кнопку под столешницей. В стене сбоку от стола открывается несколько отсеков, и Джон с удовольствием наблюдает за механизмом, который собственноручно спроектировал и встроил. Он выкидывает в расщепитель пакет с использованным презервативом. Устройство коротко жужжит, безвозвратно уничтожая кинутую в него вещь, и Джон улыбается, представляя, как легко избавиться от ненужного. Бедром задвинув отсек, он с нескрываемым мальчишечьим восторгом смотрит на вторую нишу.              Эхо начала подпольной жизни столько лет тому назад, отточенные навыки до такой степени, что может определить на вкус. Джон знает, что здесь, в этом кабинете, хранятся не только его разработки, но и его история. Он подходит к нише и открывает её, прищурившись от яркого света. Внутри — его личные сорта оружия, индивидуальные работы, шедевры, каждая из которых имеет свою историю.              Сегодня Джон выбирает стандартный самозарядный пистолет на девять патронов. Такие есть у большинства служителей закона, так что и вопросов меньше — годами отточенная конструкция, заученная до винтика и силы отдачи. Он достаёт пистолет, ощущая его вес в руке, и проверяет на наличие патронов, уверенно перезаряжая его. Джон закрепляет на себе кобуру, убирает туда оружие и, довольный, берёт из третьей ниши несколько пакетов с кислыми конфетами.              Просто конфеты, без запрещёнки.              Он знает, что иногда нужно расслабиться, и сладкое помогает отвлечься от напряжённой работы. Джон усаживается на край стола, распечатывает один из пакетов и начинает жевать, наслаждаясь кислым вкусом. В этот момент он чувствует, как его мысли уносятся далеко от лаборатории, к тому, что ждёт его за пределами этой комнаты.              Джон, всё ещё сидя на краю стола и наслаждаясь кислым вкусом конфет, вдруг решает, что пора заняться делами. Он достаёт из кармана небольшой коммуникатор и, не вставая, нажимает на кнопку вызова. Экран загорается, и он вводит номер Кима.              — Подойди ко мне, — произносит Джон, не дожидаясь, когда тот ответит. Он знает, что Ким всегда на связи и не заставит себя долго ждать.              В кабинете слабым эхом слышится звук работ снаружи, но для Джона это лишь фоновый шум. Он закрывает глаза на мгновение, представляя, как его жизнь меняется с каждым новым проектом, каждой новой разработкой. Это не просто работа — это его мир, его власть, его игра. И он не собирается останавливаться.              Спустя несколько минут дверь кабинета открывается, и в проёме появляется Ким. Он выглядит сосредоточенным, с папкой в руках, и, увидев Джона на столе, быстро выправляет спину, стараясь выглядеть более официально.              — Сэр, — говорит Ким, входя в кабинет и ставя папку на стол. — Как ваши дела?              — Всё в порядке, — отвечает Джон, спрыгивая со стола и принимая более деловой вид. — Давай поговорим о проекте с новым оборудованием. Какие у нас новости?              Ким начинает излагать последние данные, подробно рассказывая о сложностях, с которыми столкнулась команда. Джон внимательно слушает, время от времени перебивая вопросами, стараясь понять, что именно мешает прогрессу.              — Какие у нас результаты тестов? — спрашивает он, заметив, что некоторые показатели не соответствуют ожиданиям.              — Мы получили предварительные данные, но, как вы и ожидали, есть несколько моментов, которые требуют доработки и вашего внимания, — отвечает Ким, вытаскивая из папки распечатки. — Я подготовил несколько предложений по улучшению.              Джон берёт документы и пробегает по ним взглядом. Его лицо становится серьёзным, когда он осознаёт, что некоторые показатели действительно ниже ожидаемых. Он начинает обдумывать возможные решения.              — Нам нужно внести коррективы, — говорит Джон, поднимая взгляд на Кима поверх очков. — Я хочу, чтобы ты собрал команду и организовал повторное тестирование. Мы должны убедиться, что всё работает на высшем уровне.              Ким кивает, понимая всю важность задачи.              — Конечно, сэр. Я займусь этим и соберу команду для обсуждения на завтра.              Джон, чувствуя, как его уверенность растёт, продолжает:              — Свободен. Если всё удастся, то и вам будет хороший процент от продаж.              Ким улыбается, понимая, что Джон всегда подчеркивает и оценивает важность качества.              — Понял, я позабочусь об этом.              После этого Ким уходит, оставляя Джона наедине с его мыслями и планами. Джон снова закрывает глаза, представляя, как его идеи становятся реальностью, и как он продолжает двигаться вперёд, не оглядываясь назад.              Оставив лабораторию на Кима и заказав расходные материалы как для стаффа, так и для легальщины, Джон покидает первое место назначения, выкидывая первую пару перчаток и растирая оставшиеся от респиратора на лице следы. Как же он ненавидит, когда что-то или кто-то портит его внешность. Бесит!              Кабриолет стоит на том же месте. Красиво проскользив по капоту с игривым «оп-пля!», Джон снова арендует машину. Он вновь запрыгивает на сиденье, не потрудившись открыть дверь, заводит двигатель и, не задерживаясь на месте, едет дальше. Телефон, закреплённый на приборной панели, начинает вибрировать. Джон недовольно цыкает, увидев имя звонившего. Этот номер может беспокоить только в экстренных случаях.              — Да? — он переводит вызов по закрытой системе сразу в голову, на внутренний модуль. Хмурится. — В смысле «проблемы из-за Вачовски»? Он придурок или?.. — в голове снова говорит голос. Джон закатывает глаза, ощущая, как начинает болеть в виске. — Ладно, разберёмся на месте. Еду.              Сбросив вызов, Джон резко перестраивается в другую полосу, разворачивается через две сплошные и едет по новым координатам. Он склоняет голову вперёд, смотря на дорогу поверх съехавших очков.              — Детский сад, ничего без меня сделать не могут!              Дорога занимает пятнадцать минут и три штрафа за превышение скорости, которые точно будут ему выписаны. Джон выключает аренду и громко хлопает дверью. В его движениях больше нет лёгкости и игривости, есть только суровая решимость и раздражение в сухом остатке.              Полупрозрачные двери здания филиала JDH открываются с лёгким звоном. Девушка, сидящая за стойкой, поднимает глаза и расцветает, громко воскликнув:              — Мистер Харрис!              Все присутствующие тут же поворачиваются и начинают так же улыбаться, подходя ближе. От этого Джон слегка расслабляется, нацепляя на лицо лёгкую рабочую улыбку.              — Право, право, каков цветник, но не все же сразу! Я один, а вас таа-ак много~              Он щедро разбавляет мёдом слова в речи. Окружающие его девушки и парни улыбаются, искренне смеются и шутят. Джон, окружённый свитой, подходит к стойке и, приспустив очки, подмигивает девушке на ресепшене, стуча указательным пальцем. Трижды.              — Милая, мне звонила Рэд. Куда?              Девушка улыбается и достаёт карточку, подавая её двумя руками.              — Десятый этаж, комната десять-сорок два. Приятного времяпрепровождения, сэр!              — Спасибо, милая, это будет весело~              Подхватив брошюрку и обмахиваясь ею, Джон идёт к лифту, сразу поправляя очки и скрывая посуровевший взгляд.              — Возможно, до смерти весело.              Рэд ждёт его в коридоре сразу у лифта. Высокая девушка с поистине точёной божественной фигурой, в облегающей бёдра юбке-карандаше, не менее облегающей блузке и шикарных легированных туфлях с красной подошвой. Увидев стоящего на руках по центру лифта Джона, она вздрагивает и расслабляет плечи.              — Дейви!              — Мистер Харрис, — переворачиваясь, сухо подчёркивает Джон, после чего позволяет Рэд с ним поздороваться, поцеловав воздух у его щеки, чтобы не оставлять отпечаток алой помады, — мы же на работе.              — Да-да, прости, — Рэд становится серьёзной, отстраняясь. Аромат её духов облаком ещё окружает Джона, пока он не начинает идти вперёд.              — А теперь по делу. Кратко.              — Вачовски охуел. Всё.              Джон хмыкает, всё ещё обмахиваясь брошюркой.              — И правда кратко. А чуть поподробней?              — Он решил, что может лапать девочек. Даже не так: он думает, что если у него с тобой связи, то и сойдёт с рук.              — Ну, это мы ещё посмотрим. Спасибо, цветочек, дальше я сам.              Рэд коротко кивает и уходит. Джон выдыхает, надевает пару тонких тканевых перчаток и отрывает номер. Это роскошная, но слегка потертая комната. Мягкий свет настенных ламп создаёт интимную атмосферу, играя на золотых и бордовых тонах интерьера. Дорогие, но слегка выцветшие обои и массивные портьеры, отливающие глубоким красным, добавляют комнате налет загадочности. На стенах висят картины с изображениями обнаженных женщин, каждая из которых, кажется, наблюдает за происходящим в комнате своими полными загадки глазами. В углу стоит бар с дорогими спиртными напитками, полками, уставленными бутылками с яркими этикетками, которые сверкают в полумраке, как драгоценные камни. В воздухе витает легкий аромат дорогих сигар, сладковатый запах парфюма, смешанный с чем-то более прозаичным — возможно, остатками недавнего веселья. «Пóшло», — Джон морщит нос, не глядя вокруг подходит к стоящему по центру гостиной мягкому дивану с бархатной обивкой. Он облокачивается на подушки, расстёгивая пиджак, его поза сразу становится расслабленной, рука будто лениво продолжает обмахивать лицо брошюркой со стойки. Джон бегло осматривает стол: перед ним разложены дорогие сигары и бутылка редкого виски, но сейчас это не имеет значения.              Рядом с ним, довольно улыбаясь, сидит Вачовски — его подельник, мужчина старше Джона, с наглым, самодовольным выражением лица. Вачовски одет в менее дорогую, но стильную одежду, которая подчеркивает его уверенность. Он откидывается на спинку стула, скрестив руки за головой, и с ухмылкой смотрит на Джона, как будто тот всего лишь его подчиненный, а не человек, который держит в своих руках всю организацию.              — Вачовски, — тихо говорит Джон, смотря на подельника через очки. — Ты опять натворил хрень. Уже в который раз подрываешь моё доверие. Я теряю деньги из-за тебя.              — Слушай, Джон, — начинает Вачовски, его голос звучит легкомысленно, как будто он не понимает серьезности ситуации. — Ну что ты сразу с порога о работе? Ты не можешь быть таким серьёзным. Мы же друзья, да? Я просто немного повеселился.              Джон хмурит брови, его взгляд становится холодным, как сталь. Он не собирается играть в игры, которые тут развёл Вачовски. Они скучны и предсказуемы, комбинация в один наитупейший ход.              — Друзья? Ты думаешь, что твоя «дружба» даёт тебе право нарушать правила?              Вачовски смеётся, его смех резонирует в комнате, прячась в складках портьер, но это не вызывает у Джона улыбки.              — О, да ладно! Ты слишком молод, чтобы быть таким суровым. Я ведь знал, что ты не станешь меня трогать. Ты же понимаешь, что я — твой лучший человек.              Джон сжимает челюсти, брошюрка в руках скрипит лакированными страницами. «Лучший человек» сейчас не здесь. Джон одинок, прогрызя себе путь на этот трон лично, через конкурентов и множество трупов.              Джон неспешно встаёт, кидает брошюркой в Вачовски и отворачивается, рассматривая бар.              — Как думаешь, что это?              Вачовски поднимает и расплывается в чересчур сладкой улыбке. «Харрисовский список» — ежегодный справочник лучших проституток, работающих под крылом Джона. Лучшие парни и девушки, составленные в разные списки и статьи, включающие описания внешности и сексуальные особенности около двухсот проституток. Список, который есть у каждого уважающего себя богатея, который при достаточном денежном вознаграждении может посетить его оазис.              И именно в этот цветник, его персональный сад, Вачовски посмел залезть без спроса своими грязными лапищами.              — Это лучший список отборных, самых сладких девочек и мальчиков.              — Верно. Тогда какого хуя ты решил, что можешь без спроса пользоваться моим именем и иметь мой цветник за бесплатно? Где деньги, Вачовски?              — Джон...              — Для тебя — «мистер Харрис».              Он делает шаг вперед, и в этот момент из-под пиджака появляется пистолет. Он в повороте направляет его на Вачовски, прямо в голову, и комната наполняется гнетущей тишиной.              — Ты не понимаешь, Вачовски, — произносит Джон, и его голос, не смотря на лёгкую улыбку, холоден и решителен. — Ты поставил под угрозу не только свои интересы, но и мои.              Сжимая в руке пистолет, Джон выглядит как истинный властелин ситуации. Его уверенность безгранична, а высокомерная улыбка всё ещё играет на губах и становится лишь шире, когда он наблюдает за Вачовски, который, осознав, что попал в ловушку, начинает терять самообладание. В комнате витает атмосфера напряжения, и каждый вздох кажется предвестником неизбежного. Самодовольная ухмылка Вачовски исчезает, уступая место страху и растерянности. Он пытается сохранить лицо, но голос его дрожит, когда он произносит:              — Джон, д-давай поговорим!..              — Мистер. Харрис.              Джон, чеканя каждое слово и не отрывая взгляда от Вачовски, делает шаг к нему, в каждом движении ощущаются прямая угроза жизни и существованию. Он направляет пистолет чуть ниже, на уровень бешено вздымающейся груди Вачовски.              — Ты же знаешь, что я всегда был на твоей стороне!              Джон лишь хмыкает, словно слышал смешные оправдания малолетки. Он знает, что Вачовски в отчаянии, и это лишь подстегивает его. Сдержав смех, Джон глубоко вздыхает, чувствуя, как от шеи вниз по спине проходит дрожь, оставляя приятные мурашки.              О, это упоительное чувство власти...              — Хааа... на чьей ты стороне, Вачовски? Ты думаешь, что я не вижу, как ты играешь в свои бирюльки? Ты действительно думал, что сможешь обойти меня, крыся за спиной? Ты слишком самонадеян, и это твоя ошибка, — голос полон презрения, как будто Джон говорит с неразумным ребенком. Он-то уже просчитал все возможные варианты развития событий. Курок возводится. — За гонор придется заплатить.              Вачовски пытается уговорить его, но слова, булькая, застревают в горле, как будто их заблокировала невидимая рука. Он понимает, что его дружба с Джоном больше не имеет значения, что они больше не на одной стороне. Да и никогда, в принципе, не были. Это он сам себе напридумывал, обманувшись сладостью слов, наполненных скрытым ядом, и нежностью множества рук. В его глазах читается паника, и Вачовски, наконец, осознаёт всю серьёзность ситуации.              — Я не хотел, — произносит он, его голос становится почти шепотом. — Я думал, что это просто игра. Я ошибся.              Не желая слушать оправдания, Джон делает ещё один шаг вперёд. Звук его ботинок по мягкому ковру кажется оглушающим в тишине комнаты. Он приближается, словно хищник, который наслаждается страхом своей жертвы. Джон знает, что этот момент — его триумф.              — Игры закончились, Вачовски. У тебя есть неделя, чтобы исправить свои «ошибки». И если ты не справишься, я не оставлю тебе ни шанса.              Тот, осознавая, что его шансы на спасение тают, начинает паниковать. Вачовски пытается искать выход, но в глазах Джона нет ни капли жалости. Воздух чуть ли не искрит, но для него это скорее искусство, чем угроза. «Какое решение будет у Вачовски?» — спрашивает он себя, ощущая, как его ум начинает работать в привычном режиме.              — Ты не понимаешь, что натворил! — резко выкрикивает Вачовски, словно выкладывая на стол самую сильную карту на руках, но его слова лишь вызвали у Джона усмешку. «Как же это забавно», — думает он, прищурившись. Если бы Вачовски знал, что его попытки манипулировать и обманывать не были чем-то новым для Джона, он бы, возможно, не оказался в такой ситуации. Джон всегда любил разгадывать головоломки, и сейчас он чувствует, что его соперник стал частью очередной игры, которую он с удовольствием считывает и разгадывает.              Все козыри с самого начала у него.              — Нет, Вачовски, именно ты не понимаешь, — произносит он, отступая на шаг назад, но не убирая пистолет. — Я всё просчитал. Ты лишь пешка в моей игре, и теперь я жду, как ты будешь пытаться выбраться из этой ситуации. Это будет интересно.              В воздухе витает предчувствие неизбежного столкновения, и Джон, словно опытный дирижер, управляет этой симфонией страха и отчаяния. Вачовски, оставшись один на один с бурей, понимает, что время на исходе, и ему придётся действовать, чтобы спасти себя. Но в этой игре, где ставки слишком высоки, Джон всё равно уверен, что всегда будет на шаг впереди.              Джон стоит на месте, его уверенность растет с каждой секундой. Он чувствует, как напряжение растёт, и это приносит ему почти физическое удовлетворение. В его глазах пляшут огоньки азартного ожидания, когда он наблюдает за тем, как его план медленно, но верно разворачивается.              — Запутался, путник? Не осознаёшь, что натворил, — произносит, на мгновение отвлекаясь от своих мыслей, но его голос звучит скорее как насмешка, чем как угроза. Он знает, что Вачовски не сможет выбраться из этой ловушки. Каждый ход, каждое слово — всё тщательно выверено и спланировано.              Джон делает шаг к центру комнаты, его пистолет остается в руках, но теперь он не ощущает необходимости угрожать. Он в своей стихии, наслаждаясь моментом, когда Вачовски, в полном отчаянии, ищет выход, которого не существует. Джон чувствует, как его сердце бьётся быстрее от волнения. В этом противостоянии он не просто игрок — он мастер. Каждый его шаг — часть продуманной чуть ли не до дрожи ресниц стратегии, и сейчас он наслаждается тем, как Вачовски, словно марионетка, движется по его указке.              — Я жду момента твоего краха, — произносит Джон, его голос становится низким, почти шепотом, как будто он делится тайной с самим собой. — Это будет интересно. Ты — часть моей игры, и я не собираюсь отпускать тебя просто так.              Он делает ещё один шаг вперед, и, кажется, вся комната в одно резкое движение словно сжимается вокруг них. Джон знает, что в этот момент он на вершине своей игры — и это чувство власти наполняет его изнутри, распирая. В глазах горит огонь, и он с нетерпением ждет, когда Вачовски сделает свой следующий ход. Тот, ощутив нарастающее давление, делает шаг назад, его глаза метаются по комнате в поисках выхода. Он понимает, что Джон контролирует ситуацию, и это осознание вызывает у него внутреннюю панику. Каждый его шаг был продуман, но теперь он чувствует, как земля уходит из-под ног.              — Ты не сможешь меня запугать, — произносит Вачовски, стараясь сохранить хладнокровие, хотя в его голосе слышится пищащая нотка отчаяния. Он делает ещё один шаг назад, приближаясь к двери, но Джон не собирается его отпускать так легко.              — Запугать? — смеется Джон, — Я не собираюсь тебя пугать. Я просто играю по своим правилам.              Вачовски понимает, что у него нет другого выбора. Он делает резкий поворот и, не дожидаясь ответа, стремительно направляется к двери.              — Ты не уйдешь от меня, — нараспев произносит ему в спину Джон, его голос становится из смешливого в секунду становится серьезным. — Ты всё ещё в моей игре, Вачовски.              Но Вачовски не останавливается. Он открывает дверь и выбегает в коридор, его сердце колотится в груди. За спиной он чувствует, как Джон остается в комнате, словно тень, которая не отпускает его. В этот момент он понимает, что игра ещё не окончена, и Джон — его финальный Жнец.              Когда комната, наконец, пустеет, Джон остается на месте, его алые губы растягиваются в самодовольной улыбке. Он чувствует, как напряжение, которое сжимало его грудь, начинает ослабевать. Внутри него разгорается чувство триумфа — он знал, что Вачовски не сможет устоять перед давлением.              — Тряпка. Убегает, как всегда, — почти шепча произносит Джон, и его голос наполняется легкой насмешкой. Он оборачивается к двери, через которую только что вышел Вачовски, и на мгновение закрывает глаза, позволяя себе насладиться моментом.              «Он всегда был слишком предсказуем», — думает Джон, его ум работает с невероятной скоростью. «Каждый шаг, каждый выбор — это всего лишь часть его глупости, и я всегда знал, как его обыграть». Он начинает анализировать ситуацию, перебирая в голове все возможные варианты развития событий.              Джон понимает, что Вачовски, несмотря на свою смелость, не обладает необходимыми навыками, чтобы выйти из этой игры победителем. Он был слишком зациклен на своих планах, не замечая, что сам стал пешкой в чужой партии.              Джон расслабляется, позволяя себе насладиться своей победой. Он подходит к столу, на котором стоит начатая бутылка виски. Презрительно сморщив нос, он достаёт коммуникатор и набирает номер.              — Мистер Харрис? — слышится из динамика нежный девичий голос.              — Малышка, приберите в номере. Всё выбросить, сжечь и переоборудовать. Бар не трогать. Уберите эту пошлость.              — Будет сделано, сэр.              Джон отключает коммуникатор и, пару секунд поразмышляв, делает стойку на руках, удерживая равновесие ногами и двигая стопами вперёд и назад. От прилива крови к голове уши, нос и губы начинают пульсировать, затмевая взгляд лёгкой дымкой. Пройдясь по мягкому ковру, Джон легко возвращается на ноги. Он снимает перчатки и скидывает их на пол, покидая номер окончательно.              — Так-так-так, что у нас там дальше?.. — Джон открывает через модуль список дел и удивлённо приподнимает брови. Время близится к девяти вечера. Лёгким движением руки Джон перемещает все дела на завтра и потягивается, чуть кряхтя.              Нервы ему потрепали, значит, нужно и отдохнуть. Джон на лифте спускается вниз, прислонившись спиной к зеркальной стене. Внизу, у стойки, уже стоит девушка, держащая перекинутый через руку белый плащ.              — Мистер Харрис, прошу, там похолодало к вечеру. Машина ожидает у входа, отвезёт туда, куда захотите.              — Превосходно! Какие же вы у меня хорошие, — Джон ерошит волосы девушки и забирает плащ, тут же, на ходу, надевая на себя. И у входа стоит чёрный BMW, у которого стоит мальчик-водитель. Возможно, они с Джоном даже погодки...              — Сэр, прошу, — водитель открывает заднюю дверь. Джон залезает в салон и начинает крутить бездумно в руках телефон, чуть ослабляя шейный платок. Лицо зудит от обилия ароматов и отдушки. Водитель садится на своё место. — Куда?              Джон наобум вбивает в поисковик «бар», раскидав по оценкам, говорит первый попавшийся. Водитель кивает и выезжает с парковки.              Джон сидит на заднем сиденье автомобиля, погружённый в свои мысли. Водитель, сосредоточенный на дороге, включает тихую музыку, которая лишь слегка заглушает звуки города. За окном мелькают огни, размытые в вечной суете — неоновые вывески, рекламные щиты, проезжающие мимо машины. Джон смотрит на этот калейдоскоп, и его мысли уносятся далеко от текущего момента.              Каждый светофор, каждая остановка напоминают ему о том, как быстро меняется жизнь. Он вспоминает, как ещё недавно был в другом городе, чуть ли не в другой реальности, где всё было проще. Теперь же он оказывается в этом многолюдном мегаполисе, полном возможностей и опасностей. Он чувствует себя как рыба в аквариуме: с одной стороны, его окружает привычная жизнь, с другой — он изолирован от настоящего мира.              Джон смотрит на телефон, разблокируя и бездумно лазая по приложениям. В сообщениях находится папка, название которой составляет только эмоджи крестика. Джон хмыкает:              — А ведь я так и не сказал, что приехал.              С Евсеем у него сложились достаточно крепкие доверительные отношения. Одно время они очень плотно сотрудничали, помогая друг другу. Собственно, даже в этом городе он сумел склонить часть мафии (в своей сфере влияния, разумеется) на сторону Джона. Ему достаточно просто позвонить Евсею, чтобы тот задействовал свою власть и связи, чтобы помочь Джону. И тот, если бы не был заложником своей текущей, весьма щекотливой ситуации, готов был бы помочь.              Джон умеет быть благодарным за помощь.              Дорога извивается, и Джон не может не заметить, как неоновые огни отражаются в стёклах зданий, создавая иллюзию бесконечности. Водитель уверенно маневрирует в потоке машин, и Джон, ловя ритм движения, пытается сосредоточиться на предстоящем вечере. Он не знает, чего ожидать от бара — возможно, там он встретит старых знакомых, возможно, новые лица. Но в любом случае, это будет ещё одна возможность укрепить свои позиции в этом городе.              Он снова взглядывает на телефон, проверяя время. «Напишу завтра», — ставит себе напоминалку в план и блокирует экран. Внезапно машина останавливается. Водитель оборачивается и говорит:              — Мы на месте.              Покинув машину, Джон с иронией смотрит на неоновую вывеску. «Бар Простоты».              Джон шагает в бар, и его сразу же окутывает атмосфера уюта и неформальности. Пространство оформлено в стиле лофт: высокие потолки с открытыми балками, кирпичные стены, покрытые граффити, и большие окна, сквозь которые пробивается мягкий уличный свет. Внутри не так много посетителей — пара компаний за столиками, несколько человек у бара, погруженные в разговоры и смех.              Он останавливается на мгновение, оглядываясь вокруг. Джон привык к более дорогим заведениям, где всё безупречно: от интерьера до обслуживания. Здесь же царит непринуждённая атмосфера, где время словно остановилось. На стенах висят работы местных художников, а на полках стоят разнообразные бутылки с алкоголем, некоторые из которых он (даже и тем более он!) никогда не видел.              Он чувствует легкое ироничное смущение. В этом месте нет изысканных коктейлей и сервировки, к которым он привык за последние пару лет. Но, несмотря на это, его что-то притягивает. Возможно, это ощущение свободы и простоты, которое он давно не испытывал. Когда пил всякую бадягу с такими же, как он, беспризорниками по закоулкам.              Джон делает ещё несколько шагов внутрь и ощущает, как эта самая атмосфера бара начинает обволакивать его, словно теплый плед. Звуки музыки, доносящиеся из динамиков, смешиваются с легким гулом разговоров. Это нечто вроде джаза с элементами блюза — мелодии плавные и расслабляющие, они создают идеальный фон для вечернего отдыха.              Барная стойка выполнена из грубо обработанного дерева, и за ней стоит бармен с татуировками на руках, который с легкостью смешивает напитки, словно это его призвание. Он улыбается Джону и кидает ему приветственный взгляд, предлагая выбрать что-то из обширного меню.               Всё же день был долгим... Можно и позволить себе расслабиться. Джон усаживается на высокий барный стул, откинув полы плаща назад, и жестом подзывает бармена.              — Золотую текилу. Сет.              Бармен кивает и отходит готовить сет шотов. Джон подпирает голову, в нетерпении барабаня пальцами и стойке. Позади играет неспешная музыка, типичная для большинства таких забегаловок. Джон любит тишину и камерность, пусть и привлекает взгляды, где бы не находится. Шоты становятся перед ним стройным рядом. Кивнув, Джон протягивает купюру чаевых и залпом выпивает первый шот. Горло обжигает вкусом текилы. Джон довольно морщится и слизывает соль с края рюмки.              Вкусно.              — I am not throwing away my shot~              Второй шот следует почти сразу за первым.              Джон напевает себе под нос, болтая третий шот между двумя пальцами, чуть раскачивая. Градусы теплом растекаются по организму. Они, конечно, скоро переработаются внутренним модулем, расщепившись на элементы, но пока можно поблаженствовать. Джон прикрывает глаза, продолжая мурлыкать под нос.              Рядом с ним кто-то резко садится, опираясь о стойку. Джон морщится и, не открывая глаза, подносит третью порцию к губам, собираясь опрокинуть в себя. Какие грубые посетители. А ему ведь только этот бар понравился...              — А что это мы, господин R-710MC, не на задании, а?              Джон поворачивает голову, делая глоток и готовясь возмущаться. Но, увидев, кто это сказал, орёт, обжигая связки алкоголем и заливая любимый шейный платок. Закашлявшись, он отпихивается от стойки. Но, так как барные стулья весьма массивные, то Джон некрасиво падает на пол, ударяясь копчиком и локтями, чтобы уберечь голову. Шипя и матерясь, Джон судорожно пытается залезть под пиджак в кобуру за пистолетом, но застывает, когда между его ног, почти в пах, резко врезается край трости, пришпиливая его плащ к полу, а сверху слышится щелчок возведённого курка.              — Без выкрутасов.              — И тебе привет, индюк.              Агент Джодах Ави, в идеально выглаженном костюме, в тёмном драповом пальто, наброшенном на плечи словно нарочито небрежно, смотрит на Джона, приподнимая брови в немом удивлении. Джон оглядывается, отмечая, что в баре, и так полупустом, уж нет посетителей, кроме бармена, который протирает стакан с таким спокойствием, словно он под чем-то, созданным в лаборатории Джона. Но, судя по глазам, он просто подставной или подкупленный.              Джодах хмурится. Джон понимает, что тот, скорее всего, что-то делает через внутренний модуль. Трость сдвигается и пафосно, словно в фильмах, касается подбородка Джона, нажимая и приказывая поднять голову вверх. Резко откинув рукой трость, Джон садится и скрещивает ноги на восточный манер, смотря снизу вверх. Но таким взглядом, будто быть ниже — намного достойнее и привлекательнее. С вызовом.              — Убери свою тыкалку, Ави. Ты ею грязь мешаешь, а касаешься моего лица. И не говори, что воспринял меня как грязь, сразу фаберже твои отстрелю.              — Да уж, я не ошибся, — Джодах, всё ещё не убирая наведённого пистолета с Джона, отставляет трость к барной стойке, запуская руку в карман, — единственный и неповторимый Джон Дейви Харрис собственной мордой! Да уж, заставил ты СГК побегать, да ещё и столько лет, уф!..              — Ты мне морали приехал читать, ангелочек? Если хочешь арестовать — вперёд, да только смотри, чтобы сам не оказался где-то за углом в мусорке.              — Юнец, — голос Джодаха стал ровным и бесцветным, — мои тысяча демонов достанут тебя из-под земли, если со мной хоть что-то случится.              — А почему же они столько лет, как ты сказал ранее, ни меня, ни старика не ловили-то, а? Или я больно им не по зубам, ммм?              Сдвинув очки, Джон щёлкает языком и подмигивает. Джодах передёргивает плечами, достаёт из кармана несколько скрученных листков и кидает Джону на колени.              — Читай внимательно, паршивец. И поймёшь, почему мы вышли на тебя только сейчас.              Джон недоверчиво косится на пистолет, но надевает очередные лабораторные перчатки и разворачивает бумажки. Цветные скан-копии вырезок из газет (даже бумажных, вау, в век-то технологий), отчёты. Большинство с грифами, печатями и отметками Империи (ещё б лет сто их не видеть). На одном из документов он замечает до боли намозоливший когда-то ему взгляд логотип университета в Хэнфорте. Личное дело № 206784C, с его фоткой и, жуть, чужим именем.              Лололошка Дейви Харрис              Джон замирает, вчитываясь ещё раз.              Лололошка Дейви Харрис              Переворачивает обратно на распечатки про революцию в когда-то родной стране. Комиссар Дейв, R-710MC. С отражёнными в инверсии его цветами шарфом и очками. Карточка секретного дела, заведённого в каком-то Сиянии?.. Такой хмурый мальчишка на голофото, за спиной которого — синие треугольники. С усилием вчитывается в террский.              Лололошка Уильям Дейвисон (ранее — Харрис).              Джодах с нескрываемым удовольствием смотрит, как за съехавшими очками глаза Джона распахиваются всё больше, а зрачки становятся всё уже. В какой-то момент тот сопоставляет всю информацию, сжимает в руках все документы и встаёт, опираясь о барный стул. Его потряхивает от злости. Швыряя бумаги в лишь чуть отвернувшего голову Джодаха, Джон запускает руку в идеальную причёску и безбожно портит её.              — Пустота вас всех!.. Обдолбанные СГК... В смысле мой брат ввязался в структуру, которая разруинила мою жизнь?!