Впечатление <номер>

      Дилан раз и навсегда понимает, что Лололошку лучше не брать на слабо, потому что тот, кажется, всегда соблюдает обещания. Сказано — «приеду в понедельник», значит, в первом часу ночи в окно влезает растрёпанный и недовольный сосед, вызывая у Дилана миниатюрный шок (благо что он ещё не спит).       — Твою ж мать, Лололошка! — сосед хихикает и прижимает указательный палец к губам, забираясь в комнату. Дилан переходит на то ли шёпот, то ли шипение. — Чел, если ты продолжишь влезать в окна, то тебя могут принять за вора или убийцу.       — Для убийцы и тем более вора я слишком ярко одет, сразу заметят.       Разминая колящие после шока пальцы, Дилан зевает и всматривается в Лололошку. Тот что-то мурлычет под нос, даже умудряясь пританцовывать, пока раскладывает вещи из рюкзака по местам. Дилан всматривается очень тщательно. В полутьме, освещённой только подсветкой монитора и слабым светом с улицы, сложно разглядеть детали. Лололошка тем временем быстро и ловко меняет одежду на домашнюю (при этом не избавляясь от клетчатого шарфа), ложится к себе на кровать и потягивается. У Дилана есть вопросы, и у него аж свербит позадавать их, но Лололошка, судя по позе и размеренному глубокому дыханию, сразу же умудряется заснуть. Из съехавшего наушника слышится что-то спокойное и мелодичное, похожее на классику. Дилан решает отложить вопросы на более удачное время, поэтому возвращается к телефону, отжимая кнопку паузы.       «...и, помните: той Империи, которую вы знали, более не существует. Мы будем работать на благо людей, чтобы...»       Лололошка, незаметно для Дилана, открывает глаз и прекрасно сквозь тёмные стёкла очков видит, что он смотрит репортаж с последней конференции. Первое открытое выступление, опубликованное на официальном сайте Империи. К сожалению, журналистов пока ещё лично не пускают, поэтому двухчасовая версия, без склеек и вырезанных моментов, официально доступна всем желающим. Лололошка открывает прокачанный интерфейс П.Е.Р.С.И.К.-а и отправляет Райе короткое сообщение: «Мы молодцы».       Дилан всю ночь сидит то за просмотром конференции по кусочкам, то за поиском информации. Прибытие Лололошки лишь разжигает в нём забытый интерес: задачка, к которой хочется подступиться и разгадать, но настолько влом, что это проходит в пассивном режиме. Поэтому утро, которое началось около двенадцати дня, можно назвать благодатью. Он сквозь дрёму шарит рукой по кровати, нащупывая телефон, прячет его под подушку и укладывается на ту лицом. Соседняя кровать скрипит в который раз за утро. Лололошка уже что-то делает, решив мотаться на улицу и обратно через нелегальный выход.       — ...чел, дай поспать.       — Не могу, у меня подработка.       — Тогда ходи нормально.       — Не могу, через окно быстрее.       — Я тебя прибью... — подушка не может полностью всосать всю голову в себя, как бы Дилан не вдавливает своё лицо. По спине пробегает ощутимая волна мурашек, когда почти над ухом слышится холодный и строгий голос:       — Не бросайся такими фразами, пожалуйста, если не готов за них отвечать.       Когда Дилан раскрывает глаза и резко приподнимается на локтях, то инстинктивно щурится. Лололошка стоит против света из разбитого окна тёмной фигурой, и отблеск очков, которые он спустил на нос, внушает совсем не наигранный ужас.        — А? Чег-гось?..       — Вот и договорились! — Лололошка хлопает в ладоши и уходит из спальни в общую комнату. Когда за ним щёлкает замок, Дилан крепко ругается и сжимает кулак. Лололошка заглядывает ко всем в спальни и здоровается. Карл, отвлёкшись от чтения, машет в ответ рукой. Лололошка с улыбкой открывает дверь следующей комнаты, застывает на входе, так ничего не сказав. Новый сосед с вопросительным мычанием поворачивается, а потом дежурно улыбается в ответ.       — О, новенький сосед Дилана? Я Тайлер.       Он, как и все остальные, не протягивает руки для приветствия, ограничиваясь кивком. Лололошка представляется, кивая в ответ, и молча разворачивается, уходя. За недолгое время в общежитии он научился двум вещам. Во-первых, если кто-то не хочет продолжать разговор — лучше не лезть (но не всегда). Во-вторых, не всем нравятся прикосновения. Почесав голову, Лололошка выходит из блока и бодро спускается по основной лестнице, открывая на ходу Пейджер.       В чате личной дивизии (которую чья-то рука — и Лололошка даже догадывается, чья — переименовала в «Утяточки папы-утки комиссара») было около пятидесяти сообщений. Он ожидал этого, но всё равно с улыбкой залезает в чат и начинает читать сверху вниз: [Погодите, правда? Официальное заявление?!] [Дадада! Мы сможем, наконец, рассказать миру о нашем Комиссаре Дейве!] [/расчехляет свои запасы эдитов на Комиссара/ Он был в классическом чёрном образе, ах~] [О-о-о! А давайте попросим сделать отдельный сайт для командира?! И будем туда загружать всё о нём! Популяризируем не только в массы Империи, но и всему миру? *_*] [И мира будет мало...]       И беседа продолжается в прямом эфире. Лололошка доходит как раз до статуи в центре кампуса, когда появляется одно из последних: [Ребят, а вы собираетесь чистить потом беседу? Комиссар же тоже тут...] @DaveyloveEmpire R-710MC       Я всё вижу, вы правы. Готовьте отчёты. Все отряды, без исключений. Если в течении часа не увижу —  пеняйте на себя.       На секунду в чате была абсолютная тишина, зато потом все взорвались потоком сообщений. Лололошка на это ответил достаточно ёмко: @DaveyloveEmpire R-710MC       Время пошло. Каждое возмущение — минус минута к лимиту времени. За отсутствие отчёта у меня на почте в электронном виде или фото рукописного — тройная норма на тренировке. И попрошу Радана проконтролировать.       Солнце припекает. Лололошка расстёгивает толстовку и немного оттягивает шарф. Дома не так тепло, так что лишний раз погреться — ну, почему бы и да? Он смотрит на отполированные поколениями студентов копыта задних ног бронзового единорога. Встряска дивизии необходима, чтобы не расслаблялись в его отсутствие и не наломали дров больше, чем обычно. Насмотревшись на статую и достаточно прогревшись, Лололошка приводит себя в надлежащий вид и идёт по дорожкам в сторону поселения аборигенов, на которое он наткнулся до отъезда. Изучать культуру и особенности других рас и видов оказалось куда увлекательнее, чем предполагалось. Лололошка даже приноровился к их системе торговли по схеме натурального обмена.       Из мыслей его выдёргивает тихий женский плач, раздавшийся в момент между переключениями треков. Лололошка тут же замирает и начинает искать источник звука. Если кто-то плачет — значит, ему плохо, а он не может пройти мимо того, кто нуждается в помощи. Это какой-то выработанный безусловный рефлекс за время жизни в Империи — плачет, значит, живой, значит, можно попробовать поправить ситуацию. Девушка находится достаточно быстро: она спряталась под деревом, усевшись прямо на землю. Лололошка узнаёт её — она несколько раз пробегала мимо него, пока он стоял у единорога. Присев перед ней на колено, чтобы быть на одном уровне взгляда, Лололошка стягивает наушники и ободряюще улыбается, говоря как можно мягче:       — Хэй, привет, что случилось? — девушка поднимает заплаканное лицо и шмыгает носом. Лололошка хлопает себя по карманам. — Вот чёрт, платка с собой нет. В чём проблема, что ты так плачешь?       — Карамелькаааа.       Девушка выдыхает, переходя почти в икоту, и снова всхлипывает. Лололошка осторожно протягивает руку и кладёт ладонь на макушку девушки. Та вздрагивает и вновь икает, но не отшатывается, лишь поднимает глаза, из которых катятся слёзы.       — Так, давай подробнее. Помогу, чем смогу.

***

      Лололошка ногами стягивает кроссовки и кое-как закрывает дверь в блок. Карл вопросительно провожает взглядом гордо прошедшего мимо него соседа, который что-то прячет под толстовкой. И это «что-то» копошится и пытается улечься по-удобнее. Карл не успевает задать вопрос, так как Лололошка сразу заходит в спальню. После двух прочитанных страниц он выходит, потрёпанный, но донельзя довольный. Берёт из холодильника морковку, моет и сразу так, не очищая, откусывает большой кусок.       — П-привет, — Карл решает поздороваться. Лололошка салютует откусанным овощем, параллельно роясь в телефоне. Карл ёрзает на диване. После того, как Дилан показал кусочки из записи выступления из Империи, Карл испытывает к Лололошке жалость и желание хоть в чём-то помочь. — А можно спросить, что ты принёс?       — Кота. Точнее, это кошка по имени Кот.       — Стоп, животное? Н-но ведь в общежитии запрещены домашние животные. А дикие т-так тем более!       — Она не дикая, я её приручил и накормил рыбкой! От медузы она отказалась, а жаль, они вкусные...       Лололошка поворачивается к Карлу и почти обезоруживающе улыбается. Строгость и уважение к правилам начинает трескаться. Карл смотрит на очки, на яркий шарф, на новичка в целом. Декан не зря постоянно сетовал Карлу, что активистов стало ничтожно мало, и что инициативу проявляют лишь редкие единицы. Карл снова выдыхает и складывает руки на груди, задумчиво мыча.       — Ну, я не уверен. Всё равно это грубое нарушение правил. Я же тебе г-говорил, что у нас с этим строго. Ты что, пр-рослушал все мои слова?!       — Всегда мечтал завести себе кота, — тихо-тихо выдыхает Лололошка в ответ, чуть отворачиваясь, — и собаку. Только жаль, что в городе на них был запрет. В детстве нам родители запрещали, а потом стало не до этого...       Сердце Карла обливается кровью. Он понимает, что, возможно, Лололошка ему врёт, но Карл от чего-то думает, что Лололошка говорит правду. Не может просто настолько искренний и открытый человек лгать про любовь к животным.       Карл терзается, закусывая губу.       Карл идёт на сделку с совестью.       Карл признаёт поражение.       — Л-ладно. Н-но! Если вдруг что-то случится, я п-постараюсь, но не смогу г-гарантировать помощь...       — Этого уже достаточно! Спасибо тебе, Карл!       Он ощущает, как Лололошка обнимает его, с мягкой силой стискивая руками. Карл и так Лололошке немногим выше середины груди по росту, когда они стоят рядом, а теперь он оказывается напротив сердца, виском ощущая его размеренные и гулкие удары, а ещё слыша, как внутри, словно отражаясь от стенок, звучит смех Лололошки. Карл улыбается и мягко похлопывает соседа по спине, прося отпустить.       Дверь спальни резко открывается. В проёме стоит взлохмаченный Дилан с до ужаса перекошенным от злости лицом.       — ТЫ! — он тыкает пальцем в Лололошку. Тот лишь склоняет голову в сторону, мол, а что такое. Дилан выдыхает и принимает более спокойный вид. — Что ты тут сегодня с самого утра устроил?!       — Принёс Кота. Нашёл Карамельку. А, а ещё на FreeFly выполнил парочку заказов, я помог людям с их нуждами. А ещё мне дали тег одной девушки, сказали, что она тоже иностранка...       — Спасатель хренов.       — Дилан! Не выражайся! — Карл хмурится. Дилан пожимает плечами в своей обычной марене и закатывает глаза.       — Ну что? Хрен — не мат, Карл. При тебе я не выражаюсь.       — Логично. Хрен — это многолетнее растение семейства крестоцветных. Ну, точнее, капустных, а вот сама капуста — крестоцветных.       Дилан немного осоловело смотрит на ответившего Лололошку. На то, как Карл подключается к этой теме, начав обсуждать нюансы выращивания капусты в различных регионах. На то, как Лололошка активно поддерживает беседу, рассказывая об опыте в своей деревне. Дилан закрывает дверь в комнату, смотря на мирно посапывающую кошку на столе у клавиатуры. Он возвращается за компьютер, выводя из спящего режима. Закидывает голову и с нажимом трёт пульсирующий висок.       Вопросов к Лололошке много. И с каждым буквально часом их становится всё больше. Но Дилан уверен: не на все он хочет знать ответ.