Парень, которого нельзя любить…

Джошуа Таксист глянул на меня через зеркало, будто оценивая, какого хрена я вообще везу в полусознательном состоянии парня в свою квартиру. Я вытащил бумажник, протянул купюры, не особо вчитываясь в номиналы. — Сдачи не надо. — Да уж, конечно, — пробормотал водитель, принимая деньги. Я с трудом открыл дверь, перекинул Сынчоля себе на плечо и, почти матерясь, выволок его наружу. — Твою ж… — он был чертовски тяжёлым. Ещё и беспомощным, как мешок с рисом. Силком затащив его в подъезд, я ногой нажал кнопку лифта, молясь, чтобы он не завис где-нибудь посередине пути. В голове была каша. Зачем я вообще это делаю? Он меня ненавидит. Я его терпеть не могу. Чего ради я сейчас таскаю его к себе, вместо того чтобы оставить валяться в баре, где он сам себя довёл до этого состояния? Лифт, к счастью, работал, и через минуту я уже пинком открывал дверь квартиры, втаскивая его внутрь. Я с трудом заволок его в квартиру, пнув дверь ногой, потому что руки были заняты. Сынчоль был тяжелее, чем выглядел. Или это я просто за ночь вымотался. — Твою ж… — выдохнул я, чуть не споткнувшись, когда попытался усадить его на кровать. В итоге просто уронил. Он даже не дернулся. Я остался стоять, глядя на него сверху вниз. Вот и что теперь? Я тяжело выдохнул и провёл ладонью по лицу. Голова гудела, тело ломило. Бля, я даже нормально осознать ситуацию ещё не успел. Просто сел рядом на край кровати и уставился на него. Сынчоль лежал на спине, дыхание ровное, ресницы чуть дрожали во сне. Господи. Как же он меня заебал. Я наклонился вперёд, упираясь локтями в колени. Внутри всё ещё клокотало. Злость, раздражение, усталость — всё перемешалось в какую-то неприятную кашу. Но больше всего бесило то, что я не понимал, что чувствую. Я ведь правда думал, что он меня ненавидит. Что я для него — не более чем раздражающий мудак, который вечно лезет не в своё дело. Бля. Я сжал пальцы в кулак и тут же поморщился от боли. Чёрт, удар у него хороший. Я коснулся лица, проверяя скулу. Горячо. Завтра будет синяк, сто процентов. Я снова посмотрел на него. Сынчоль.. Парень, который всегда держался идеально. Всегда выглядел так, будто контролирует ситуацию. А сейчас? Он просто валялся на моей кровати в растёкшейся рубашке, с расстёгнутыми манжетами, с чуть взъерошенными волосами, которые казались слишком мягкими для человека, способного загонять себя в угол до потери сознания. Я выдохнул и, не особо задумываясь, наклонился, чтобы стянуть с него ботинки. Один. Второй. Пальцы немного дрожали — то ли от усталости, то ли от злости, которая ещё не до конца улеглась. После минутного раздумья протянул руку и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке. — Нехер мне тебя утром оттирать, если стошнит, — пробормотал я себе под нос, словно оправдываясь. Но, стягивая с него пиджак, невольно задержал взгляд. Бля… Я смотрел на ключицы. Обычные ключицы. Но почему-то они выглядели… слишком чёткими под этим светом. Как и линии его шеи. Как и скулы. Как и его губы. Бля. Я резко откинулся назад, потерев лицо. Нет. Я не собирался рассматривать его вот так. Сынчоль — мудак, который меня бесил. Сынчоль — тот, из-за кого я сегодня чуть не разбил кому-то ебало. Сынчоль — проблема, от которой мне сейчас просто нужно отдохнуть. Я встал с кровати и направился к двери, но, прежде чем выйти, снова обернулся. Он дышал ровно, лицо расслабленное, спокойное. Совсем не похоже на ту версию Сынчоля, которую я привык видеть. Спокойный. Уязвимый. Как будто его никто не видит, и он может перестать притворяться. И, сам не зная зачем, я вдруг сказал: — Когда ты спишь, ты хотя бы не раздражаешь. СЫНЧОЛЬ Голова раскалывалась. Ощущение было такое, будто внутри черепа кто-то медленно сжимал железные тиски, не давая даже нормально вздохнуть. Я поморщился, выдыхая через зубы. Что за?.. Глаза еле открылись. Первое, что я увидел — приглушённый свет, падающий из-за занавесок. Не мой потолок. Не моя комната. Не мой запах. Боже. Я резко сел — и тут же почувствовал, как всё вокруг поплыло. Комната закружилась, воздух сгустился, и я пошатнулся, схватившись за виски. Где я?.. Что, блядь, вчера было?.. Я осмотрелся. Постель не моя. Тумбочка рядом — тоже. Чужие стены, чужая обстановка… Но при этом слишком знакомая. Я медленно повернул голову к окну. И тогда понял. Это… Квартира Джонхана. Чёрт. Грудь неприятно сдавило. Я сжал зубы, стараясь собраться. Почему я здесь? Как я здесь оказался? Я вспомнил бар. Вспомнил Джошуа… Вспомнил, как злость накатывала волной, как кулаки сами собой сжимались, как каждый его ответ только сильнее раздражал. Вспомнил, как ударил его. Внутри всё сжалось. Я провёл языком по сухим губам и посмотрел на себя. На мне не было рубашки. Я замер. Я огляделся — нашёл её, небрежно брошенную на стул. Быстро натянул, застёгивая пуговицы дрожащими пальцами. Я должен уйти. Нахрен всё. Нахрен разговоры. Нахрен объяснения. Просто уйти. Я резко встал и направился к выходу из комнаты. Но стоило только сделать шаг в коридор, как я услышал его голос. — Проснулся? Я остановился. Джошуа сидел на кухне, спокойно потягивая кофе. Я не ответил. Просто смотрел. На его лице темнел синяк. Моё дело рук. Но его взгляд был каким-то… расслабленным. Будто всё нормально. Будто это обычное утро. Будто он меня не бесит. Я сжал кулаки. — Что я здесь делаю? Он поставил чашку. — Вчера ты рухнул прямо передо мной. Чего? — Что? — Потерял сознание. Прямо у меня на глазах. Его голос был спокойным, но я чувствовал скрытое напряжение. — Я не мог оставить тебя там. Хотел отвезти домой, но у меня нет твоих ключей. Я глубоко вдохнул. — Надо было оставить меня. Джошуа смотрел внимательно. — Ну, извини, что не бросил тебя в баре. Я улыбнулся, но без капли веселья. — Ты всегда такой добрый? — Нет. Только с теми, кто меня бесит. Я тихо выдохнул. — Ты рассказал ему. Джошуа не пошевелился. — Ты рассказал Джонхану. Тишина. Он не сразу ответил. — Сынчоль… — Ты сказал ему, да?! Голос сорвался. Я даже не понял, что кричу. Джошуа смотрел на меня. — Извини. — Извинения уже не важны, Джошуа. Я глухо усмехнулся. Мои пальцы сжались в кулаки. — Знаешь, что он мне сказал? Он не ответил. — Что я ему противен. Я горько усмехнулся. — Моя мечта сбылась. Джошуа резко напрягся. — Сынчоль… — Ты доволен? — Ты сам этого хотел. Я вспыхнул. — Да пошёл ты. Джошуа резко встал. — А ты чего ожидал?! Я замер. Его глаза горели. — Ты ждёшь, что я начну умолять Джонхана простить тебя?! Я молчал. — Что я скажу, что ты хороший? Что ты не хотел?! Он по любому узнал бы. Я сжал зубы. — Сынчоль, ты сам сделал этот выбор. Его голос был грубым. Я резко выдохнул. Джошуа смотрел. Не отводил взгляда. Я отступил назад. — Тебе идёт синяк. Он моргнул. — Чего? Я развернулся, схватил свою куртку. — Где Джонхан? Джошуа не сразу ответил. — Не появлялся пять дней. Мир замер. — Что?.. — Он ушёл и не возвращался. Я медленно сжал пальцы. Вдох. Выдох. Я быстро пошёл к двери. — Сынчоль. Я не обернулся. Я вышел, захлопнув дверь. Финал Я развернулся, схватил куртку. Но не сделал ни шага. Мир вокруг будто на секунду перестал существовать. Я замер, ощущая, как в груди растёт какое-то давящее, липкое чувство. Как если бы стены резко стали ближе, а воздух — гуще. Я медленно выдохнул через нос, с трудом сглотнув. — Где Джонхан? Джошуа промолчал. Я почувствовал, как что-то внутри резко сжалось. — Где он? — повторил уже жёстче. Джошуа отложил чашку. Глаза его были спокойными, но я видел, что он не сразу решается ответить. — Не появлялся пять дней. Я моргнул. Секунда. Две. В груди кольнуло. — Что?.. — Он ушёл и не возвращался. Я не сразу понял смысл этих слов. Нет. Нет, не может быть. Пять дней. Без звонков. Без сообщений. Без следа. Пять, блять, дней. Я сжал пальцы так сильно, что ногти впились в ладони. Вдох. Выдох. Где он?.. Где, чёрт возьми, мой Джонхан? Я резко шагнул вперёд, едва не столкнувшись с Джошуа. В голове звенело, дыхание сбилось. — Ты знаешь, где он? Он медленно покачал головой. Я хотел ещё что-то сказать. Хотел, но не смог. Вместо этого я быстро пошёл к двери. — Сынчоль. Голос Джошуа звучал глухо, но я не обернулся. Я открыл дверь. Вышел. Захлопнул её. И в этот момент понял, что впервые за долгое время мне по-настоящему СТРАШНО.