я не дам тебе разбиться

Было, мягко говоря, жутковато. И Чимин, смотря на спящего Юнги, не мог понять, кто сегодня будет волноваться сильнее. Но он осознавал точно, что будь у него возможность забрать все негативные эмоции себе — согласился бы, не думая ни одной лишней секунды. Лицо Юнги ранним утром умиротворенное, увидеть его таким теперь получается редко, чаще всего тот напуган и напряжен. А еще вечно выглядит усталым. Старается жить дальше, старается оставить произошедшее в прошлом, но пока получается плохо. Чимин не может сказать прямым текстом, что ненавидит всех доминантов. Нет, он не привык делить мир четко на черное и белое и исключать любые серые оттенки, но вспоминая весь тот ад, через который заставили пройти Юнги, он осознает, что скорее всего и сам ведь не рискнет начать отношения. Отношения друга будто бы открыли глаза на мир, заставив четко понять всю его несправедливость. Можешь кричать, пока не сорвешь голос, ведь тебя так никто и не слышит. Чимина от мыслей отвлекает звон будильника. Он не двигается с места и внимательно смотрит, как Юнги завернулся в плед по макушку и спокойно спит дальше, совсем не обращая внимания на громкую музыку. Парень сам подходит и выключает звук, при этом тихонько присаживаясь на край кровати, чтобы самому заняться пробуждением. Сердце щемит, когда он спускает плед и тихонько трогает плечо. Юнги пугливый, он боится внезапных касаний, громких звуков, криков, агрессивной манеры. И список большой. Кажется, что проще перечислить чего парень не боится. С ним надо аккуратно и нежно. Всегда. Даже если речь идет просто про попытку разбудить и поднять с кровати. — Ну же, вставай, — будь у Юнги возможность проспать всю жизнь, он бы вероятно ей воспользовался. — Ты опоздаешь в первый же учебный день. Медленно один глаз парня приоткрывается, он смотрит на Чимина таким недовольным взглядом, что тому приходится сдерживать себя, чтобы не начать смеяться. Справившись с самой тяжелой частью утра, Чимин отходит к окну, задергивая шторы, и яркое солнце начинает освещать небольшую комнату, заставляя Юнги застонать от внезапной атаки на чувствительные глаза. — Если ты сейчас же не встанешь с кровати, — Чимин уже в открытую угрожает, — то я оболью тебя водой. — Ладно, ладно, встаю. Чимин готовит им завтрак и уверенно может сказать, что чувствует себя гордым родителем, отправляющим ребенка в первый класс. Правда, получается, на первый курс. Да и не родитель он все же. И он прекрасно осознает, как тяжело Юнги будет, как сильно события его прошлого отражаются на его настоящей жизни, но он пообещал себе, что будет рядом, что сделает все, что в его силах, чтобы облегчить ему жизнь. От ее несправедливости у Чимина иногда трясутся руки, и сердце начинает стучать настолько быстро, что кажется, скоро выпрыгнет из груди. Почему такой теплый и солнечный человек столкнулся с такими ужасающими событиями? Почему у самого доброго человека в окружении именно у Юнги так сложилась судьба, заставив его ярко-светящиеся глаза потухнуть? Несмотря на революцию и улучшения положения сабмиссивов и попытки уравнять их права с доминантами, идеальной картины равноправия не было. Ситуация была сильно лучше прошлых времен, когда сабмиссивы буквально были на уровне домашнего скота и не имели абсолютно никак прав и свобод. Сначала они зависели от доминантного родителя, а после, от своей собственной пары. Сейчас же, несмотря на относительную правовую защищенность, есть большое количество лазеек в законе, которые можно использовать с целью давления на «слабую» ячейку общества. И некоторые этим активно пользовались, да и оставались безнаказанными. — У тебя сейчас яичница пригорит и мы пойдем на пары голодные, — Юнги вырывает Чимина из собственных мыслей. — Не пригорит, ты как раз вовремя. Быстро приготовленный завтрак так и лежит на столе. Они пытаются съесть хотя бы пару кусочков еды, несмотря на то, что ни у одного из них нет аппетита, а волнение комом подкатывает к горлу. — Мне тревожно. Юнги прерывает молчание и поднимает глаза, в которых поблескивают слезы, его волнение оправдано и нормально в такой ситуации, но Чимин чувствует физическую боль от этого потерянного взгляда. Он встает из-за стола, подходит ближе и прижимает того к себе, нежно водя рукой по спине. Юнги всегда был тактильным. Он обожал прикосновения, объятия и сам их постоянно дарил другим. Сейчас держать физический контакт у него получается только с Чимином и родителями. — Я знаю, но я буду рядом. Ты же знаешь, что ты не один, все будет хорошо, мы справимся, ты справишься. Ты не можешь продолжить прятаться целыми днями дома, тебе нужно пережить это, нужно учиться заново общаться с людьми и доверять им. — Я знаю, — произносит на выдохе и это звучит настолько грустно и безвыходно, что против воли, Чимин только прижимает друга к себе ближе. Они и замирают в таком положении на пару минут, пока сердцебиение Мина не приходит в норму, и он не начинает чувствовать себя способным двигаться дальше. Они быстро собираются и выходят из квартиры, направляясь в сторону остановки. Квартиру парни пытались выбрать как можно ближе к университету, однако когда наткнулись на эту, все же влюбились и решили пожертвовать минутами сна с утра на проживание в такой уютной обстановке. Она была небольшой, но очень светлой и с относительно недавним ремонтом. Были две небольшие комнаты, которые хотели поделить между собой, чтобы у каждого было свое личное пространство, однако потом решили все же оставить спальную и комнату наподобие гостиной, потому что Юнги очень плохо засыпал в одиночестве. Оплата была чуть выше, чем они планировали, но родители были совсем не против переплатить небольшую сумму, так что вскоре уже все вместе приехали с вещами, помогли обустроить комнаты и почистить квартиру. А потом уже смахнув слезы на глазах, со словами «как же быстро выросли наши детки», уехали. Семьи Юнги и Чимина были знакомы с самого детства. Когда Юнги было пять, они с семьей переехали в Тэгу. Они с Чимином были одного возраста и оба очень сильно любили супергероев. Этого вполне достаточно, чтобы стать лучшими друзьями, когда вам по пять лет. А после одна школа, совместные ночевки и подружившиеся родители, что только укрепило их взаимоотношения. И вот даже будучи на пороге девятнадцатилетия они все еще вместе, даже несмотря на то, что почти восемь месяцев не общались. Чимин с дрожью вспоминает этот период. Он был расстроен, разочарован, что с ним так резко прервали общение. А потом потихоньку они с родителями начали понимать, что что-то не так в этой ситуации. Несмотря на то, что бывший доминант друга отправлял им пункт их договора, в котором были отмечены пункты Юнги про принятие контроля общения с родителями и друзьями. Сначала они обвиняли себя, думая, что могли чем-то обидеть Юнги и его доминанта, что они решили разорвать контакты со всеми прошлыми друзьями и родственниками, а потом спустя время пришло осознание, что это мог быть не выбор Юнги. Такое случалось довольно редко, но все же не исключались случаи, когда доминанты использовали силу своего приказа, чтобы заставить сабмиссива подписать или установить какие-то пункты в договоре. Это конечно имело юридические последствия, так как было незаконно. Но Чонхо имел связи и деньги, так что потребовалось еще и дополнительное время, чтобы со всем разобраться и вытащить Юнги из того ада, в котором он находился полгода. Родители Чимина поддерживали семью Юнги, помогали с чем могли. Это сблизило их еще сильнее. Время было тяжелое для них всех. Но Юнги, конечно, досталось больше всех. Когда они с юристами семьи и полицией смогли забрать его у доминанта, он будто бы был другим человеком. Да и не человеком вовсе. В синяках, похудевший, бледный. Первые два месяца он не мог сам делать ничего. Потребовалось долгое восстановление, посещение психолога и постоянная поддержка рядом, чтобы он мог хотя бы продолжить свою жизнь. Он не мог оставаться один, не мог спать, часто не мог дышать из-за постоянных панических атак, не мог нормально разговаривать и очень много спал. Но его близкие были рядом, каждую секунду, поочередно, сменяли друг друга, Чимин часто приезжал из Сеула, куда уехал на учебу, чтобы быть опорой и помогать. А потом Юнги смог взять себя в руки, сконцентрироваться на своем восстановлении и отвлекся на подготовку к экзаменам для поступления. Ему нужен был якорь, который бы смог удерживать от глупых мыслей и поступков и держал бы его на плаву. И учеба им стала. Успешно сдав все вступительные, он смог поступить на факультет педагогики и искренне горел этим делом. Он понял, что жить в общежитии универа не сможет, тут Чимини и предложил снимать одну квартиру на двоих, с чем все были согласны, в том числе и сам Юнги, он был не просто согласен, а очень рад, потому что все же чувствовал небольшую пропасть между собой и другом, но это все быстро сошло на нет. Чимин его убеждал, что вины самого парня во всем случившемся нет, что не он бросил друга, а его заставили бросить. Первое время Юнги очень много плакал. Он плакал по любой причине, просто не мог справляться по другому с эмоциями, он даже не мог впасть в истерику. На протяжении очень долгого времени все его эмоции блокировали, так что слезы стали постоянным спутником. Он не уставал извиняться каждый раз, когда делал что-то не так по своему мнению. Разбил чашку, забыл помыть посуду, такие мелочи, но вбили в голову прочно, что может следовать за маленькими ошибками. Он боялся всех настолько сильно, что ни родители, ни друзья не знали что делать. Психотерапия помогала. Но очень медленно и очень больно. Прошло почти пять месяцев, но Юнги все еще не может войти в привычную колею жизни. Да, ему стало чуть легче, он реже попадал в сети панического удушья и приноровился жить спокойно с родителями и Чимином. Только с Чимином. Из друзей никого больше не смог подпустить близко. И поэтому сейчас ему очень страшно за Мина, потому что Чимин не понимает, как тот будет в таком состоянии выживать среди столпотворений, среди других доминантов. А если кто-то попытается познакомиться с парнем? Еще одна вещь, которую Юнги унес из прошлых отношений — паническая боязнь и недоверие к доминантам. Чимин думает, что привязать того к себе и ходить вместе везде не такая уж и плохая идея. — Давай для первого дня договоримся, что я буду за тобой заходить после пар, хорошо? — Чимин собирался быть рядом в каждую возможную секунду. — Давай и для второго дня сразу договоримся, — Юнги даже не пытался притворяться сильным и способным самостоятельно со всем справиться. Он цеплялся за руку Чимина и понимал, что тому нужно уйти в другую аудиторию, но физически не мог заставить себя разжать пальцы и уйти к себе в кабинет, около которого они итак стояли. Чимин улыбается, пытается морально передать силы Мину, и аккуратно хватает руку, заставляя разжать пальцы. Тихонько гладит затылок, заставляя чуть расслабиться и уходит к себе. Юнги так и стоит пару секунд, смотря в удаляющуюся спину Пака. Он выглядит очень потеряно, стоя одиноко в коридоре в своей большой кофте и играя с браслетом на запястье. Мин делает глубокий вдох и заходит внутрь. В аудитории шумно, ребята толпятся кучками, знакомясь друг с другом, все же это первый учебный день, никто никого еще не знает. Он садится тихонько за одну из самых дальних парт, надеясь, что никто не захочет к нему присоединиться. Но напрасным надеждам не место в его жизни и сегодня это осознание прочно вбивается в голову, когда высокий и очень красивый парень останавливается около его парты. — Я сяду тут, ты не против? — он улыбается и кивает на свободное место рядом. Юнги ничего не говорит, просто кивает и дальше впивается взглядом в доску, на которой ничего нет, как и преподавателя в аудитории. Парень следит за его взглядом, думая, что там что-то интересное, однако понимает, что его игнорируют. Юнги крепко сжимает руки, чтобы не показать, как сильно они дрожат. — Я Тэхен, приятно познакомиться, — он все еще пытается подружиться с Юнги. Даже не подружиться, а хотя бы знать имя того, с кем он сидит на паре. Юнги приходится полностью повернуться в сторону парня, чтобы не создавать ощущение высокомерного хама. Он протягивает дрожащую руку и пожимает. Он отвык от чужих прикосновений и, несмотря на то, что кожа Тэхена очень мягкая, ему хочется поскорее отдернуть руку назад. — Я Юнги, будем знакомы, — поднимает уголки губ, выдавая что-то наподобие улыбки. И он безумно рад тому, что в аудиторию заходит преподаватель, заставляя всех замолчать и сконцентрироваться на нем. Тот говорит приветственную речь, посвящает время на знакомство со студентами и умудряется запасть в душу всем моментально. Пара пролетает быстро и как только профессор опускает их, Юнги быстренько собирает свои вещи в рюкзак и выходит к аудитории, к которой подходит Чимин. Он, судя по запыхавшемуся виду, бежал сюда, чтобы убедиться, что с Мином все в порядке. И расслабляется только когда видит, что тот действительно спокойно себя чувствует. — Боюсь, к концу дня у меня больше не будет друга и соседа, если ты не перестанешь паниковать больше меня, — Юнги улыбается. На самом деле такая забота ему даже приятна. Потому что Чимину не безразлично. День пролетает быстрее, чем Юнги ожидал. Он, на удивление, к концу дня чувствует себя просто вымотанным, в хорошем смысле слова. На парах Мин начал потихоньку общаться с Тэхеном, тот, как ни странно, не лез слишком сильно, но и не давал ему заскучать. Они перебрасывались редкими фразами, большая часть из которых касалась учёбы, что было вполне приемлемо и не заставляло парня выходить из своей зоны комфорта.

***

Юнги сидел на скамейке около университета и ждал, пока Чимин закончит учебу. У парня была еще одна пара, а один возвращаться домой он не хотел. Да и они договорились, что вместе сходят в кафе, чтобы поесть и не думать о готовке хотя бы сегодня вечером. Но Юнги подозревает, что скорее всего они буду пользоваться услугами доставки и магазинов, чем готовить сами. Видя, как Чимин выходит из дверей, Юнги поднимается со скамейки и разминает слегка затекшие от долгого сидения мышцы, но стопорится на месте, когда замечает, что тот не один, а с каким-то парнем. Доминантом. На пару секунд он дает панике захватить себя, пока не видит, что Чимин уже прощается с тем и уже сам подходит к Мину с яркой улыбкой, прислоняясь головой к груди того. — Мы отучились один день, а я уже снова хочу на каникулы, — обреченный выдох заставляет Юнги засмеяться. Он и не замечает, как парень, который был вместе с Чимином останавливается чуть вдали и внимательным взглядом оглядывает их, зависая на несколько секунд, прежде чем продолжить свой путь. — Да? А мне даже понравилось. Потихоньку появляется ощущение того, что я живу, — у парня действительно будто в два раза больше сил от того, что первый учебный день прошел так комфортно. Чимин, который весь день провел в тревоге за друга, неверящим взглядом смотрит на него. Он рад, он действительно очень рад тому, что у Юнги потихоньку начинает все налаживаться. Тот действительно чаще улыбается, меньше чувствует тревогу, больше стал инициатором даже в примитивных прогулках и выходах на улицу. Это невероятно большая работа и Чимин просто не может не чувствовать за него гордость, когда тот смог так далеко продвинуться. — Я так за тебя рад, — он обнимает парня, притягивает ближе к себе, заставив тихо захихикать. — Я тоже рад, — Юнги первым отстраняется, — но эта радость не будет долгой такими темпами. — Что? Почему? — Потому что ты либо сейчас задушишь меня в объятиях, либо я умру от голода, — и не успевает среагировать, как его за руку тянут вперед, в сторону остановки. Они быстро доезжают до остановки около дома. Рядом находится совсем небольшое, но очень уютное кафе. Да и цены очень приятные и приемлемые для студентов, у которых постоянно нехватка денег. Юнги приметил это заведение еще в первый день, как они переехали и, сидя внутри, понимает, что определенно это местечко станет довольно частым для посещения. Сделав заказ, Чимин внимательным взглядом смотрит на Юнги и тот понимает, что полного допроса избежать никаким образом не получится. — Рассказывай, — Чимин не медлит, — я хочу знать все. — Ну рассказывать мне почти не о чем, — не врет. — Не верю, хоть убей. Не успевает продолжить, как им приносят еду и приходится отвлечься на нее. Минут пятнадцать сохраняется полное молчание, пока они пытаются спокойно поесть. Действительно успели хорошенько проголодаться. С утра аппетита ни у кого не было, тревога не пощадила и те несчастные куски, которые были через силу съедены, не считаются. Чимин заканчивает первым и, укладывая голову на руки, с угрожающей улыбкой смотрит на парня. — Ну Чимин, — тот смущается и едва ли не давится, находясь под прицелом. — Хорошо, ладно. Все действительно в порядке. Преподаватели пока кажутся хорошими, я чуть-чуть познакомился с одногруппником, с которым мы вместе сидим. Но мы правда общались только по вопросам учебы, но все было хорошо. — Я рад за тебя, — улыбка не сходит с лица Чимина. — Я понимаю, какой это большой шаг вперед. — Это пока что, — у Юнги не получается мыслить слишком позитивно, — я уверен, что рано или поздно что-то произойдет. — Давай двигаться маленькими шагами и не задумывать слишком много и слишком наперед. Я решил, у нас новый девиз. — И какой же? — смотрит с интересом. — Решаем проблемы по мере их поступления, — замечает недоверчивый взгляд и роняет голову на руки. — Ладно. Хотя бы пытаемся. Смех заполняет заведение, заставляя сидящую рядом пожилую пару повернуться в их сторону. Юнги сразу же тушуется, замечая это. Да, просто не будет. Но и не было никогда. А сейчас, конкретно в эту секунду, ему кажется, что жизнь не настолько плоха и у него мелькает маленькая надежда, что все будет продолжаться в таком же размеренном темпе. И без проблем никуда, но он однажды выбрался из такого дна. Не до конца конечно, но он каждый день делает крошечные шаги в сторону восстановления. И, может, он бы и хотел загасить этот маленький огонек в душе, но у него не хватает сил. Надеяться плохо. Надежды всегда имеют свойство разбиваться, а осколки всегда режут слишком больно, оставляя очень много шрамов, которые никогда не исчезнут.