Меж двух огней

— У меня есть выбор? — Шэнь Цинцю злобно смотрит на ректора, медленно отступая к дверям. Он вернулся в Цанцюн. Юэ Цинъюань, вполне ожидаемо настоял на этом, не дав ему возможности отказаться. Поэтому сейчас почти каждое утро он имел возможность лицезреть довольную рожу ректора, который подвозил его к университету. Это раздражало. Это злило. Шэнь Цинцю не желал видеть Юэ Цинъюаня больше никогда, но все его попытки отделаться от нежелательного внимания игнорировались. Ректор делал исключительно то, что хотел сам. Он настаивал, чтобы Шэнь Цинцю вел себя иначе, нежели в прошлом. Если раньше он не вмешивался никогда, то сейчас любая жалоба студентов или их родителей, какой бы глупой она не была приводила к скандалу. Юэ Цинъюань не кричал на него. Он обычно сидел за столом, пригвоздив Шэнь Цинцю взглядом к полу и тихо расписывая, что он может сделать. Угрозы были достаточно убедительными, особенно после того, как Юэ Цинъюань однажды показал ему, что он может сделать. Но даже с этим Шэнь Цинцю кое-как удалось смириться, после нескольких месяцев приема успокоительных и снотворных. В конце-концов ему пришлось научиться игнорировать вводящую с ума тревогу, ведь та стала его постоянной спутницей. Он научился проглатывать собственное недовольство и во время прикусывать язык. Вот только это и была его ошибка. Поняв, что Шэнь Цинцю сделал первый шаг назад, сдав позиции, Юэ Цинъюань начал позволять себе больше. Он умело играл на страхе, вынуждая Шэнь Цинцю изменить даже свой распорядок дня. Ректору не нравилось, что он излишне часто болтал с Ци Цинци и Шан Цинхуа. Несколько недель и Шэнь Цинцю начал избегать этих двоих, стоило Юэ Цинъюаню только напомнить ему о том, что может случайно случиться с любым из них. К концу второго месяца с его возвращения в Цанцюн, круг общения Шэнь Цинцю сузился до одного Юэ Цинъюаня. И будто этого было мало, ректор взял за привычку каждые выходные, когда он не был занят в казино, вытаскивать Шэнь Цинцю куда-то. Первые несколько раз это обернулось катастрофой. Скандал получился незабываемым, как и паническая атака. Шэнь Цинцю уже начал в серьез подумывать о том, чтобы случайно выпасть из окна. Даже такой выход казался лучше того, что с ним происходило. Несмотря на это со временем он смирился, пусть и брыкаясь. Спорить с Юэ Цинъюанем было бесполезно, а иногда у них даже случались не плохие дни, когда они могли просто поболтать в кондитерской или вместе пройтись по магазинам. Обычно через несколько дней после такого, ректор мог подарить ему красивый веер ручной работы или какую-то интересную безделушку, будто поощряя за хорошее поведение. Вот только несмотря на это, Шэнь Цинцю все равно чувствовал себя гнетуще в присутствии Юэ Цинъюаня. Да, тот заботился о нем и можно даже сказать баловал. Вот только Шэнь Цинцю не хотел этого. Ему не нужна была напускная забота и мягкость, тем более, что за нее он платил собственной свободой. Юэ Цинъюань делал ему дорогие подарки, водил его в лучшие в рестораны, отвозил на работу, заботился, чтобы он не пропускал завтрак и он обед, но в обмен он требовал от Шэнь Цинцю абсолютного подчинения. Это пугало. От этого кружилась голова, а живот сводило будто от боли. Иногда он даже подумывал о том, чтобы уйти из Цанцюн, но решился на это он только вчера. Шэнь Цинцю долго сидел вечером над листом бумаги, прежде чем заставить себя написать заявление об увольнении. По этой же причине ночью он не сомкнул глаз, прокручивая, что его ждет. Причиной тому послужило то, что Шэнь Цинцю боялся, что рано или поздно он настолько привыкнет к подобному, что это станет для него нормальным. Он не хотел попасть в такую зависимость от другого человека, тем более, что в чужой жестокости сомневаться не приходилось. Он и так почти во всем зависел от ректора, не имея права выбора почти никогда. Он хотел отобрать у Юэ Цинъюаня хотя бы один рычаг воздействия на себя. Собственная беспомощность злила и подтачивала изнутри. Шэнь Цинцю казалось, что он, избавившись от Цю Цзяньло попал к куда более ужасному монстру, который ни за что не позволит ему сбежать. А еще Шэнь Цинцю устал. За последние два месяца не было ни единого дня, когда его не мучала бессонница и когда он не думал о том, чтобы прекратить затянувшийся кошмар. Усталость давила на него будто гранитная плита. Под ее гнетом Шэнь Цинцю стал более молчаливым и меланхоличным, что большинство принимали за спокойствие. Лишь иногда, будто последние искры затухающего костра в нем вспыхивала злость и ненависть. Они могли быть направленны на него самого или на ректора, на глупых студентов и дурных коллег, но неизменным оставалось одно — после таких вспышек Шэнь Цинцю не ощущал ничего, кроме глухого раздражения и еще большей усталости. — Конечно у тебя есть выбор, шиди, — Юэ Цинъюань улыбается, не мигая смотря на него. Шэнь Цинцю тоже не отводит взгляда, чувствуя себя крайне не уютно. Он сжимает кулаки и молчит, ожидая ответа, но когда его не следует он позволяет себе колкость. — И выбрать я должен то, что ты сочтешь нужным? — Я всегда хочу лучшего для тебя, — ректор поднимается на ноги, легко догоняя его. Тяжелая ладонь ложиться Шэнь Цинцю на плечо. Юэ Цинъюань нависает над ним и от этого становиться не по себе. Шэнь Цинцю облизывать губы, прикидывая, сумеет ли он убежать или хотя бы позвать на помощь. Чужие пальцы — обижигающе горячие, — сжимают его подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — Пусти, — Шэнь Цинцю хватает Юэ Цинъюаня за руку, но это кажется смешным, даже ему самому. В следующий миг тишину кабинета нарушает звук пощечины. Шэнь Цинцю сам не знает, зачем он это сделал, но шок на чужом лице этого стоит. На малое мгновение он даже чувствует удовольствие от этого, хотя ему казалось, что он давно позабыл о существовании подобного чувства. Юэ Цинъюань не успевает среагировать. Он стоит, замерев, в то время как Шэнь Цинцю тяжело сглатывает, предчувствуя неприятности. — Сяо Цзю, — тянет он, хмурясь. Шэнь Цинцю молчит. Он запоздало понимает, что сделал, но отступать уже поздно. Он гордо вздергивает подбородок, скрывая страх, хотя его уже и начинает потряхивать. — Я просил не звать меня так, — шипит он, пытаясь спрятаться за маской раздражения. — А я просил тебя вести себя здравомысляще, — Юэ Цинъюань мягко улыбается, но его голос становиться глубоким и урчащим — Какого черта ты творишь? — он хватает Шэнь Цинцю за запястье, сжимая его до синяков. Он бросает обвинение одно за одним, не давая ему вставить ни слова — Ты связался с Ло Бинхэ и я закрыл на это глаза. Ты творишь, что пожелаешь и я терплю это, но в последнее время ты начал позволять себе слишком много. — Потому что возможно тебе стоит послушать хоть раз, что я говорю? Шэнь Цинцю пытается вырвать руку из чужой хватки, но Юэ Цинъюань попросту перехватывает и ее. Он молчит и поэтому декан продолжает: — Отцепись от меня, — выплевывает он, — я сыт по горло твоей заботой. Мне не нужно от тебя ничего, я никогда не просил помогать мне, я… — Довольно, — ректор холодно прерывает его и Шэнь Цинцю в первые окутывает настоящий ужас, — до тех пор, пока я не избавлюсь от мальчишки ты и шагу не ступишь без звонка мне, это ясно? — Нет, мне ничего не ясно. Кем ты себя возомнил? Почему ты вообще впутываешь меня в свои проблемы? Я не имею отношения ни к Цюндин, ни клану Ло. Это ты сам настоял, на том, чтобы вышвырнуть Ло Бинхэ с университета. Это ты сначала поощрял мои разговоры с ним, а потом начал угрожать мне из-за них же. — Довольно, шиди, — повторяет ректор и от его голоса ползут мурашки по спине — мне надоело то, что ты творишь. Это последнее предупреждение, — Юэ Цинъюань отпускает его руки — если ты еще раз сделаешь то, что мне хоть немного не понравиться, то последствия не понравятся уже тебе. Не испытывай мое терпение, Сяо Цзю, или ты думаешь, что я не смогу сделать с тобой что-то? Думаешь, что сможешь спорить вечно? Не вынуждай меня ломать тебя через колено. — Я сыт твоими угрозами по горло, — Шэнь Цинцю растирает руки, отмечая, что на них наверняка появятся синяки. Он делает глубоких вздох прежде, чем выпалить — ах да, я увольняюсь. Заявление у тебя на столе. — Повтори, — Юэ Цинъюань смотрит на него не мигая. — Я увольняюсь. — Нет, ты остаешся в Цанцюн. — Я кажется уже сказал, что не намерен тебя слушать в этом вопросе, — больше ему не дают сказать ничего, Юэ Цинъюань хватает его за горло, прижимая к стенке. Шэнь Цинцю все еще может дышать, но как никогда ясно осознает, что ректору не составит труда надавить чуть сильнее и перекрыть ему доступ кислорода. А еще он осознает, что Юэ Цинъюань может это сделать. Чужие глаза смотрят на него зачарованно, но в них бурлит гнев. Что ж, он молодец. Вывести из себя главу крупнейшей преступной группировки Пекина конечно достижение, но достаточно спорное. Юэ Цинъюань пристально смотрит на Шэнь Цинцю, его взгляд остается ледяным, а лицо — непроницаемым. Он медленно убирает руку с горла, словно бы давая ему немного пространства, но несмотря на это он остается стоят на месте. — Ты слишком много себе позволяешь, шиди, — произносит он тихо, почти шёпотом, и именно это заставляет Шэнь Цинцю почувствовать, как от страха сводит желудок. — Потому что мне надоело! — его голос срывается на гневный шёпот, а пальцы едва заметно дрожат. — Твоя “забота”, твои “подарки”, твои угрозы! Ты сам не понимаешь, что это всё уничтожает меня! Юэ Цинъюань слушает его, не произнося ни слова. Он склоняет голову набок, будто изучая что-то странное и нелепое перед собой, а затем резко хватает Шэнь Цинцю за запястье. — Уничтожает? — переспрашивает он с лёгкой насмешкой в голосе. — Ты говоришь так, будто тебя можно уничтожить ещё больше, чем ты сам это сделал. Ты думаешь, я всё это делаю из какой-то прихоти? — Юэ Цинъюань наклоняется ближе, так что его лицо оказывается в опасной близости. — Нет, шиди. Я сохраняю то, что осталось от тебя. Ты был никем и остался никем. Ты не выжил бы без меня тогда и уж точно не выживешь сейчас. — Лучше быть никем, — огрызается он, — мне надоело повторять по кругу одни и тоже, с меня довольно. Юэ Цинъюань усмехается, его глаза блестят опасным светом. — С тебя довольно? — он медленно отпускает запястье Шэня, как будто взвешивая что-то в голове. Шэнь Цинцю отступает на шаг, стараясь скрыть свою дрожь. Его сердце бешено колотиться, но он знает, что не должен показать слабость. — У меня есть заявление об увольнении, — твёрдо говорит он, несмотря на то, что голос едва не срывается. — И я ухожу. Юэ Цинъюань застывает на месте, его выражение лица не меняется, но напряжение в комнате становиться почти невыносимым. — Ты правда думаешь, что можешь просто уйти? — его голос остается мягким, но в нём чувствуется угроза. — Ты правда веришь, что можешь избавиться от меня? Шэнь Цинцю заставляет себя встретить этот взгляд. — Ты не можешь вечно решать за меня, Ци-гэ — говорит он, делая акцент на детском прозвище. На мгновение в глазах Юэ мелькает нечто похожее на удивление, но быстро берет себя в руки. — Ты прав, — произносит он, отступая к своему столу. — Я не могу все время делать это против волей воли. Но, шиди… — он медленно опускается в кресло, сложив пальцы замком, — я могу сделать твою жизнь настолько невыносимой, что ты сам вернёшься. Ты сам поймешь, что ты нуждаешься в моей заботе. Шэнь Цинцю молча разворачивается, направляясь к двери. Он не может позволить себе показать, как его потряхивает. Вместо этого, чтобы отвлечься, он выбегает на улицу, ловя удивленные взгляды нескольких студентов. Несмотря на то, что весна в самом разгаре, на улице все еще достаточно холодно. Шэнь Цинцю поправляет сумку, доставая телефон. Проходит несколько ужасно длинных минут, прежде чем ему удается собраться и вызвать себе такси. Где-то через пять минут он наконец-то садиться в машину, называя таксисту свой адрес. Собственные действия сейчас кажутся ему безумством. Но Шэнь Цинцю слишком устал, чтобы об этом думать. Он внезапно просит таксиста остановиться в ближайшем парке, ощущая внезапное желание прогуляться. Шэнь Цинцю идет, не оглядываясь и не замечая ничего. Его трясет, а усталость наваливается на него с новой силой. Хочется присесть на лавочку, но холодный воздух неприятно щиплет незащищенные участки кожи, подгоняя. Он еще сильнее ускоряется. Ритмичная ходьба, почти переходящая в бег помогает успокоиться хоть немного, но от этого не легче. — Профессор? — услышав оклик, Шэнь Цинцю замирает. Навстречу ему бежит Ло Бинхэ — запыхавшийся, с растрепанными волосами и в распахнутом пальто. — Профессор, постойте! — кричит он. Шэнь Цинцю стоит, не зная, что делать. Наверное ему стоит развернуться и уйти, но он не делает этого. Когда мальчишка останавливается напротив него, он сначала хмуриться, раздумывая несколько мгновений и только потом спрашивает. — Что ты знаешь о главе Цюндин? Ло Бинхэ замирает. Он смотрит на него, должно быть не зная, что ответить, поэтому Шэнь Цинцю продолжает. — Помоги мне собрать вещи, поболтаем у меня дома. — Профессор, — мальчишка подхватывает его под руку, пытаясь поспеть за ним, — с чего бы вы решили поговорить об этом? — Разве клан Ло не заинтересован в том, чтобы избавиться от Цюндин? — Профессор, — Ло Бинхэ выглядит шокированным, — что вы говорите? — Не считай меня дураком, — Шэнь Цинцю бросает на него холодный взгляд, — я знаю достаточно, поэтому не нужно так удивляться. — Но откуда? Или вы узнали об этом совсем не давно? — Да, а теперь ускорься, мне не улыбается мерзнуть из-за того, что ты не способен понять смысл моих слов. Ло Бинхэ хмыкает, но послушно ускоряет шаг, больше не задавая вопросов. Они идут еще примерно десять минут, прежде чем Шэнь Цинцю останавливается перед входом в многоквартирный дом. Они поднимаются на третий этаж, останавливаясь перед дверью с номером десять. Квартира встречает Шэнь Цинцю привычной тишиной и почти стерильной чистотой. На полках не лежит ничего лишнего, только на подоконниках стоят кактусы в аккуратных горшочках, а в нескольких резных шкатулках храниться многочисленные веера. — А у вас уютно, — Ло Бинхэ снимает пальто, забирая у него сумку. Шэнь Цинцю только фыркает, заходя внутрь и сразу же доставая из шкафа небольшой чемодан. — Вы переезжаете? — Да, думаю это довольно очевидно. — Но почему? А как же ваша работа в Цанцюн? — Я уволился, — Шэнь Цинцю бросает на него еще один недовольный взгляд, — а раз тебе нечем заняться, то завари чая. — Да, конечно, — Ло Бинхэ кивает, пытаясь понять в какой стороне находиться кухня. Поставив чайник, мальчишка возвращается, молча следя за тем, как Шэнь Цинцю перебирает вещи, почти яростно запихивая их в чемодан. Напряжение в воздухе становиться почти физически ощутимым, но он не спешит нарушать тишину. Шэнь Цинцю это полностью устраивает. Он слишком взбудоражен, чтобы мыслить трезво. Правда на долго Ло Бинхэ не хватает, он осторожно спрашивает, задумчиво вертя между пальцев сигарету. — Вы решили сбежать? Шэнь Цинцю резко оборачивается, бросая на него недовольный взгляд. — Не твоё дело. И не смей здесь курить. Ло Бинхэ хмыкает, словно предвидя этот ответ, но не спешит отступать. — Я просто подумал, что сбегать от кого-то вроде Юэ Цинъюаня… — он делает паузу, будто подбирая слова, — это решение, которое лучше не принимать в одиночку. Шэнь Цинцю тяжко вздыхает, не имея ни сил, ни желания играть в глупые игры с намеками и оговорками: — Скажи прямо, что ты имеешь в виду. Ло Бинхэ слегка склоняет голову набок, его голос становиться мягким, но в нём звучит странный оттенок насмешки. — Вы ведь знаете, что он не оставит вас в покое. Даже если вы уедете. Вы уже наверняка знаете, что ректор связан с Цюндин его связи действительно впечатляют. Шэнь Цинцю невольно чувствует, как ледяной холод пробегает по его спине. Он резко захлопывает чемодан, стиснув кулаки. Ему хочется фыркнуть, сказав, что Ло Бинхэ даже не подозревает, насколько Юэ Цинъюань связан с Цюндин. Вместо этого он спрашивает: — И что ты предлагаешь? — Просто помощь, — Ло Бинхэ подходит ближе, его взгляд становиться почти нежным, но в глубине читается что-то тревожное. — Профессор, вы ведь знаете, что я могу решить проблемы, с которыми вы не справитесь. — Цена твоей помощи будет выше, чем я готов заплатить, — холодно бросает Шэнь Цинцю, стараясь держать дистанцию. Ло Бинхэ на мгновение опускает взгляд, но уголки его губ вздрагивают, словно он едва сдерживает улыбку. — Вы так думаете? — его голос становиться ниже, спокойнее. — Разве то, что Юэ Цинъюань делает с вами, это не слишком высокая цена за ваше молчание? Шэнь Цинцю напрягается, чувствуя, как слова мальчишки находят отклик в его мыслях. — Это не твоё дело, — все же отрезает он. — Я справлюсь сам. Я пригласил тебя не для того, чтобы ты ковырялся в моей душе. Я кажется достаточно четко спросил, интересно ли тебе узнать что-то о главе Цюндин? Ло Бинхэ сделал шаг вперёд, так что его голос стал почти шёпотом: — Вы уже пробовали справляться. Посмотрите, к чему это привело. — Профессор, вы не должны сражаться с ним в одиночку, — тихо добавил он. — Позвольте мне быть рядом, хотя бы на время. Шэнь Цинцю колеблется, его пальцы крепче сжимают ручку чемодана. — Ло Бинхэ, если ты решишь встать между мной и Юэ Цинъюанем, ты тоже станешь его целью. — Возможно, — мальчишка спокойно соглашается с ним. — Но в отличие от вас, профессор, я к этому готов. Шэнь Цинцю ничего не отвечает, но впервые за долгое время в его взгляде мелькает что-то похожее на довольство. — Ты многовато болтаешь, — бурчит он, — пойдем, нас ждет длинный разговор, а у меня не так уж и много времени.