Bless me, Father

Лиам не слишком-то рассчитывал, что Гилберт действительно согласится составить ему компанию за обедом. Даже когда Лоуринтайнс собрал свои вещи и вышел из аудитории, прикрыв за собой дверь, Лиам все еще допускал возможность, что «профессор» резко развернется на месте и пойдет в противоположном направлении. Но вместо этого Гил остановился, вопросительно выгнув бровь. — Нам ведь налево, верно? Возможно, это было не лучшее решение — приглашать пообедать человека, который активно копает под тебя. А, может, и нет. Кто знает, вдруг если поболтать с Гилбертом по душам, то он успокоится? Плюс ко всему, пастору было действительно интересно узнать о Лоуринтайнсе чуть больше — зачем он приехал сюда на самом деле? Что он еще скрывает? Все вопросы, тем не менее, были отложены на потом. От аудитории до Старбакса нужно было идти минут пять — причем по улице, где их сразу же обдало волной горячего воздуха, стоило только открыть тяжелую дверь в конце широкого коридора. Во время дороги они молчали, лишь изредка перекидываясь комментариями о работе и жаре. — Начало октября, а на улице все еще дышать нечем — не то, что в Детройте. — Семьдесят два градуса, здесь так будет вплоть до декабря, так что привыкай. Гила вполне устраивало, что их разговор не заходил дальше формального смол-тока — после пар хотелось хотя бы немного выдохнуть и насладиться тишиной. А также вернуться как можно скорее в прохладные объятия кондиционера: в отличие от пастора, Лоуринтайнс надел поверх рубашки еще и облегающий жилет из плотной костюмной ткани, что делало даже короткую перебежку из здания в здание не самой приятной. Продолжая хранить молчание они прошли в студенческий клуб, * вновь погружаясь в спасительную прохладу. Поднявшись на второй этаж, также молча отстояли небольшую очередь в Старбаксе, где Лиам прервал тишину лишь раз, сказав, что угощает. Ожидая их очереди, Гил молча листал новости в телефоне, надеясь, увидеть хоть что-то новое или интересное в Валдосте — неужели здесь действительно никогда ничего не происходит? Во всех группах на фейсбуке и пабликах в телеграме писали только про церковные службы да ближайшие выборы мэра — скукотища. Разговор возобновился лишь когда оба со своими заказами прошли в просторную обеденную зону за кофейней. Несмотря на то, что в помещении было не так много народу, оба, не сговариваясь, забрались в самый дальний угол подальше от студентов. Гил первым опустился в серое кресло у стены, откусил от пончика с ванильной глазурью и тут же запил капучино с карамельным сиропом — после напряженной лекции мозгу был нужен сахар. Лиам устроился напротив на небольшом красном диванчике — как раз в тон под его рубашку. Положив круассан на небольшой пластиковый столик между ним и Гилбертом, он взял свой холодный стаканчик с нитро*, наслаждаясь тем, как ледяной кофе ощущается в руках. Сделал небольшой глоток и откинулся на спинку дивана, сложив ногу на ногу. Он выдержал пару секунд, ожидая, завяжет ли Лоуринтайнс разговор, но тот, похоже, решил передать эту обязанность пастору. — Что же так сильно тебя увлекло в телефоне, что ты так недавно не мог от него оторваться? — буднично начал Лиам, переводя взгляд с Гила на пейзаж за окном, чтобы дать собеседнику немного пространства. Какая разница, как завязать смол-ток, главное — вывернуть его потом во что-то интересное. — Уважаемый мистер Скотт Джеймс Мейтсон баллотируется на должность мэра, рекламируя себя со всех сторон, как же не увлечься таким чтивом? — ехидно протянул Гилберт, сощурившись, при этом внимательным взглядом осматривая священника. Тот сейчас выглядел куда более расслабленным и менее формальным, чем на службе. Гил поймал себя на мысли, что отцу Теодору действительно идет так вальяжно сидеть в своей модной рубашке у окна, распивая кофе и рассматривая виды за окном — прям картинка из инстаграма. Да еще и освещение такое удачное: свет так красиво падал на лицо пастора, что прекрасно подчеркивал и без того острые черта. Гил обратил внимание, что на солнце вьющиеся кудри священника отдают медно-рыжим, на бледных скулах и тонком носе проглядывают едва-заметные веснушки, а глаза кажутся не такими уж и темными — скорее карими даже с каким-то теплым зеленым оттенком. — Ох, Боже мой, мистер Мейтсон! — протянул Лиам, отворачиваясь от окна. За секунду естественное и расслабленное выражение лица снова сменилось на дежурную дружелюбную маску. — Прекрасный и респектабельный человек, между прочим, прихожанин нашей церкви, хоть на службе из-за своей работы и бывает редко, — Лиам разочарованно прикрыл глаза, тяжело выдыхая, словно этот факт действительно разбивал ему сердце. — Какое совпадение, — цокнул языком Гилберт. — Что же привело его именно в Вашу церковь, святой отец? — Поиски Отца нашего и единственной истины, — почтительно ответил он с напускной важностью, но как резко МакКлеллан зашел в образ, так же резко он откинул эту наигранность, продолжив с прежним расслабленным выражением лица. — Ну и потому что это очень выгодно для его имиджа — поддерживать молодую церковь, которая так активно набирает в последние годы новых прихожан. Мистер Мейтсон жертвует немало средств на развитие церкви и наши благотворительные мероприятия, а мы создаем ему красивую репутацию. — Точнее, ты создаешь? — перебил его Гил, продолжая есть, но при этом внимательно слушая пастора. — Ну, не без этого, — Лиам по его примеру потянулся за своим круассаном. — Может быть, это и есть тайна нашего великого пастора? Он задержался в этом маленьком городке, потому что за красивые речи в сторону мэра ему дают неплохое денежное вознаграждение? — Как сказано во Второзаконии 16:19, «не бери взятки, потому что взятка ослепляет глаза мудрецов и искажает слава праведников», — произнес Лиам назидательным тоном, но тут же вздохнул. — Я, впрочем, не отказался бы, но увы и ах. Лишь пожертвования церкви и ответное подкрепление моей репутации. К чему эти вопросы, Гилберт? Впрочем, раз уж мы заговорили о тайнах, то, может, поможешь мне раскрыть одну? Зачем ты вчера бродил у меня под окнами? Гилберт удивленно выгнул бровь от такого внезапного заявления. — Зачем мне бродить у тебя под окнами? Я ведь и адреса твоего не знаю. А если бы и знал, то вряд ли стал бы заниматься такой ерундой. Если мне понадобится пробраться внутрь, то я неплохо умею взламывать замки, — здесь Гилберт абсолютно не лукавил: когда крутишься в мафиозных кругах, то успеваешь неплохо овладеть самыми разными навыками. — А ты позвал меня на ланч, чтобы продолжить играть в обвинения? Лиам помедлил с ответом, обдумывая. Действительно, своего адреса он Гилберту не называл. Но, учитывая, как быстро тот находил нужную информацию, священник бы не удивился, если Лоуринтайнс нарыл и его адрес у кого-то из прихожан, как в случае с домом Рейчел и их разборами Библии. Гилберт, впрочем, звучал сейчас вполне убедительно. Да и несмотря на истоптанную траву, подобная выходка и впрямь не была в его стиле — так что Лиам решил довериться презумпции невиновности и перевести тему. — Боже упаси, обмена обвинениями мне хватило и в прошлый раз. Я просто хотел поболтать, — наконец ответил он, пожимая плечами. — Насколько заинтересовал? — Гилберт растянул губы в хищной ухмылке и по примеру пастора откинулся на спинку кресла. — Я испытываю некоторое любопытство, — осторожно ответил Лиам, продолжая левой рукой держать стаканчик, а пальцами правой рукой задумчиво поглаживать прозрачную пластиковую крышку. — Например, как именно тебя занесло сюда из Детройта? Не особо верю, что это была твоя инициатива. — Ты же не думаешь, что я выложу тебе все на блюдечке? — фыркнул Гил, надеясь на более оригинальные вопросы. — Скажем так, я поссорился с одним человеком. — Почему-то я не удивлен, что ты с кем-то поссорился. — Там все было довольно просто: я не виноват, что некоторые люди принимают свои фантазии за реальность. И вообще, вот он — реально гондон, я на его фоне — милый пухлый ангелочек с нимбом и пушистыми крылышками, — Гил изобразил руками крылышки, пытаясь разрядить атмосферу, и это действительно выглядело довольно комично. — Друг? Деловой партнер? — Бывший. От воспоминаний об Але Гилберту захотелось скривиться. Ах, было бы чудесно, сдохни этот мужик, но Лоуринтайс не сильно на это надеялся: болел этот мудак редко, к тому же имел доступ к лучшим врачам, а шальная пуля вряд ли достигнет его затылка, ведь Алана можно назвать величайшим параноиком. Пожалуй, только Гилу удалось подобраться так близко — и теперь он дорого за это расплачивался. — Это максимум, который тебе нужно знать, — поспешил обозначить границы Гил. — А вот ты до сих пор так и не ответил, откуда приехал сам. Но по тебе видно, что ты из крупного города, судя по всему, северного. — И что же меня так сильно выдает? Северный акцент? Одежда? — Лиам чуть подался вперед, приготовившись внимательно слушать. Учитывая их формат общения до этого, вот так просто сидеть напротив друг друга за стаканом кофе, без подколов и провокаций, было ужасно непривычно. В этом было что-то расслабляющее. Впервые за долгое время, не надо было пускать пыль в глаза и отыгрывать то, кем Лиам не являлся, да и сам собеседник понемногу раскрывался с другой стороны, будто кто-то нажал невидимый переключатель. — Начнем с банального — ты не такой загорелый, как местные жители. Да и внешность у тебя довольно северная. Сюда же — поведение. По работе мне приходилось общаться с людьми из самых разных штатов, и поверь, между югом и севером большая разница. У каждого свой, как же это теперь по-модному называется? — Гил щелкнул пальцами. — Ах да, вайб. Впрочем, у меня нет настроения выпытывать твои тайны сегодня, особенно после бесплатного кофе, — он показательно помахал зажатым в руке стаканчиком. — Так что можешь расслабиться и не отвечать, если не хочешь. Лиам к этому моменту дожевал свой круассан, отряхнул ладони и вновь принялся вертеть стаканчик в руках. С комментариями Гила было сложно не согласиться, Лиам понимал, что наверняка выпадал из толпы, хоть и старался смешаться. Частично. Любовь к идеальному внешнему виду он так перебороть и не смог — ну как это и зачем: выглядеть хуже, чем можешь? Хотелось возразить лишь насчет бледности: загар к нему не приставал никак — сколько бы МакКлеллан времени не проводил на пляжах Флориды и Джорджии, он всегда возвращался такой же бледный. Впрочем, когда он смотрел на свои фото до переезда, то было видно, что раньше его кожа все же была на пару оттенков светлее. Так что то, что видел сейчас Гил, можно было назвать его «вариантом загара». Но Лиам посчитал, что такие излишние детали тут ни к чему. — Нет, почему же, я могу вознаградить твою настойчивость. Немного банально, но я из Нью-Йорка. Подтверждение догадки воспринялось Лоуринтайнсом просто как галочка, очередной удачный пример его аналитических навыков. Разумеется, он многократно приезжал в Нью-Йорк, даже пожил там какое-то время, но все же понял, что для него этот мегаполис был заезженной пластинкой. Не «его» место. Строгий деловой Вашингтон нравился ему больше, хотя главным любимчиком оставался Чикаго. — О, дитя большого города, выросшее среди небоскребов, толп на Манхеттене, взлетов и падений, самых роскошных и злачных мест — уверен, тебе здесь тоже смертельно тоскливо, как и мне. Ску-ко-та. За время, что ты здесь, произошло хоть что-нибудь интересное? Не знаю, убийство хотя бы? Так и плесенью недолго покрыться. К слову о плесени… — он ехидно улыбнулся и вдруг потянулся через стол. Все-таки Гил без подколов — не Гил. Рукой он мимолетно коснулся чужой шеи, словно там прилипла грязь. По чувствительной коже Лиама тут же пробежали мурашки. Он даже слегка вздрогнул как в прошлый раз, когда Гил потянулся к его крестику, но быстро взял себя в руки. — А, нет, показалось. Это была маленькая ответочка за произошедшее в аудитории. После своей шалости Лоуринтайс вновь плюхнулся обратно в кресло с чувством выполненного долга. Лиам чуть нахмурил брови, но так как Гил быстро отодвинулся назад, то ничего не сказал — не при людях. — Что-то мне подсказывает, что в этой дыре ты оказался не от хорошей жизни, — пользуясь замешательством пастора, продолжил Лоуринтайнс. Забавно, кажется, они оба изгнанники, оказавшиеся не на своем месте. Это в каком-то роде сближало. — Скучаешь по дому? — Скорее по «вайбу», — передразнил его Лиам, тут же возвращая вопрос. — А ты? — Я скорее скучаю по своей квартире и коллекции антиквариата. — Любишь все старинное? — Не все, а только самое лучшее. Антиквариат для меня как хобби. Мне нравится эстетика тридцатых годов прошлого века, Великая Депрессия и все такое. — Это видно по твоему стилю. — Я просто люблю все уникальное. Готов поспорить, у меня весьма любопытная подборка раритетных вещих прошлого века. — Например? — Например, дома — не здесь, конечно же — есть колода.* Я нашел ее случайно, когда гулял на какой-то барахолке. Так вот, игральные карты, идеально сохранившиеся, немецкое производство. На каждой — изображение военной техники. Нацисты активно играли в них, а заодно и в очередной раз пропагандировали среди населения идею войны. Или, скажем, американский фотоаппарат фирмы «Истман Кодак».* «Вы нажимаете на кнопку — мы делаем все остальное», — он процитировал слоган компании. — Благодаря им фотография стала доступна даже не профессионалам. Иногда даже я могу что-то на нее снять. — Значит, наверняка и часто захаживаешь в музеи? — Музеи — это слишком скучно. Моя квартира будет куда интереснее любого музея. Гилберт с тоской вспомнил свою коллекцию антиквариата, которую собирал много лет. Естественно, вся она осталась в Детройте. Красивые сервизы, старинная мебель, винтажные элементы одежды, потертые томики и прочее. Что-то он находил совершенно неожиданно в интернете, за какие-то экземпляры боролся на аукционах, что-то дарили партнеры. О, он многое мог бы показать пастору и рассказать про каждую вещицу. Поэтому Гил и не любил музеи — там предметы пылились, как памятники прошлому, без надежды на вторую жизнь, и никто не мог к ним прикоснуться. Лоуринтайс же хотел погрузиться в ту эпоху, которая ему нравилась. — Но что мы все обо мне, — разделавшись с пончиком, Гил отряхнул руки и отпил кофе, переводя стрелки обратно на пастора. — Раз уж мы говорим о доме: у тебя есть семья или ты один? — У меня остались родители в Нью-Йорке и два старших брата. Своей семьи у меня нет, да я как-то и не особо работаю в этом направлении, — пожал плечами Лиам. — Ну, сразу понятно, что ты любимый младшенький. Выглядишь как избалованный ребенок, которого носили на руках, — усмехнулся Гил. И чтобы «поблагодарить» за полученную информацию, внезапно решил добавить про себя: — У меня младшая сестра. С отцом не общаюсь. Лицо Рихарда Лоуринтайнса с трудом вытаскивалось из памяти — настолько давно они не виделись. Гил никогда не жалел об этом и не пытался выстроить между ними мост — не для того он много лет отстаивал собственную независимость. Что есть отец — что его нет. Просто имя в документах. Наверное, вся черствость в нем — наследие Рихарда. А вот сестра наверняка зацепилась бы за возможность познакомиться с таким красавчиком, как отец Теодор, и предприняла бы попытку затащить его на свои занятия. Намеренного проигнорировав подкол про «младшенького», Лиам тут же ухватился за последнюю зацепку, вновь меняя направление беседы, чтобы вопросы задавал он, а не ему. — Вот как? Смотри, мы обмениваемся такой личной информацией — ну почти уже друзья, разве нет? Позволь я подытожу все, что теперь о тебе знаю. Например, у тебя какие-то большие проблемы, и скорее всего ты здесь не просто делаешь перерыв, а прячешься. У тебя явно есть деньги, так что готов поставить приличную сумму, что у тебя была либо очень хорошая работа, либо свой бизнес. Определенно имеешь вкус, и что-то подсказывает мне, что разбираешься не только в стиле. Любишь искусство, но не любишь музеи. Ты атеист, любишь кофе, внимание, манипулировать людьми, разнообразие в мужчинах, и у тебя очень даже впечатляющий член, судя по фото. Я ничего не упустил? — закончил он, вновь отпивая кофе и вопросительно приподнял бровь: туше? Кажется, этот монолог в сторону Гила был не только самым длинным, но и абсолютно естественным — без притворства и наигранности. На секунду в голове Лиама возникла даже внезапная мысль: вдруг он сможет с Гилбертом как-то поладить? Он уже и позабыл, что значит выдыхать в общении с людьми и быть собой. — Хорошая работа, мистер детектив, — Лоуринтайнс даже поаплодировал, сохраняя уверенный вид, будто все под контролем. Его должна была насторожить осведомленность пастора и его умение быстро приходить к нужным выводам, но сейчас Гилу играло на руку то, что и у священника имелись секреты. Лжец лжеца видит издалека. — Только вот искусство я оцениваю обычно исключительно с точки зрения возможной прибыли. Музеи — это действительно к сестре. Затем, шумно глотнув кофе, он добавил шепотом: — И я рад, что тебе понравился мой член, детка. Лиам, как назло, как раз потянулся за кофе и, к огромному удовольствию Гила, закашлялся, как и в прошлый раз в кабинке. — Милый, — саркастично произнес Лиам, намеренно переходя на фамильярности. Прозвища Лиам терпеть не мог — но уж очень захотелось поддеть. — Во-первых, я тебе не «детка», ты перепутал меня с кем-то из своих бывших. А во-вторых, я не сказал, что мне понравился твой член. Я сказал, что природа тебя не обделила достоинствами — это немного разные вещи. — Милый, — передразнил его Гил в ответ. — Если ты пытаешься доказать мне, что натурал — попытка провалена. Настоящий гетеросексуал не стал бы отмечать размер чужого достоинства, а скривился бы в отвращении и постарался бы забыть, — подмигнул он, ехидно ухмыляясь. — Боже мой, значит, все эти фото — попытки выяснить мою ориентацию? Я традиционен, чист и непорочен. — С твоей ориентацией итак все очевидно, — нараспев протянул Гил, ухмыляясь шире. — Выходит, ты отправил мне фото в шесть утра, чтобы подкатить? Это была попытка не дать мне выспаться? Твой способ побороть невыносимое «скучно»? Скажи мне сразу, Гилберт, сколько у тебя еще есть номеров или это пока что сюрприз? — чтобы не выдавать волнение и не ерзать лишний раз, лучше всего чем-то занять руки, поэтому Лиам принялся задумчиво помешивать почти допитый нитро с растаявшим на дне льдом пластиковой трубочкой. — Я так понимаю, это еще одно твое хобби — доебываться до людей? — мат слетел с уст священника так легко и естественно, что если бы кому-то сказали, что отец Теодор сквернословил, то никто бы не поверил. — Я «доебываюсь», когда есть, до чего «доебаться». Чаще всего люди оказываются просто пустыми — оболочка может быть красивой, а начинка — пресной. Так что можешь порадоваться — ты на редкость «вкусная» конфета. Это был своеобразный комплимент и признание со стороны Гила, по большей части воспринимающего людей как пустое место или как средство. — Тогда, может быть, вместо того, чтобы изводить меня, попытаешься найти что-то новое? Раз тебе так скучно в Валдосте, то можешь съездить в Таллахасси.* Всего полчаса отсюда, студенты любят туда гонять на выходные или до утра по клубам. Можно отлично потусить и кого-нибудь себе снять — может, тогда ты станешь отправлять фото кому-то другому? — Откуда ты так хорошо знаешь эту схему? Наверняка сам туда мотаешься, чтобы не палиться здесь? — Гил хохотнул. — Иначе мне сложно представить, как ты себя здесь развлекаешь. И да, на будущее — я не пользуюсь услугами шлюх. Тут причина была вполне объяснима — он брезговал. Кроме того, Гилу нравилось чувствовать себя центром чужой Вселенной и не быть одним из бесконечного потока клиентов. — Никто тебе и не говорит про шлюх, — недовольно хмыкнул Лиам, нахмурив брови. — Таллахасси — это огромная непрекращающаяся студенческая тусовка. Можно просто позависать в клубе и устроить one night stand*, — договорив на автомате, он тут же выругался про себя и прикусил язык, поняв, что ляпнул лишнего. Гил слишком довольно улыбался на его ответ. — Ну раз просто one night stand, то, может быть, и съезжу, — протяжно согласился Лоуринтайнс. Вариант развеяться где-нибудь в клубе или баре ему понравился. Возможно, случайный трах поможет ему наконец перестать постоянно думать об этой диве, сидящей перед ним. — Но если серьезно, как ты тут выживаешь? Ты ведь понимаешь, что я ни разу не поверил той ереси, что ты мне выдал в прошлый раз? Так у нашего священника все же имеются какие-нибудь интересы и хобби? Лиам невольно усмехнулся. — Обычно, когда мне задают этот вопрос, я отвечаю, что провожу время за молитвами, но ты это уже слышал,– подернул он плечами. — Если серьезно, то я очень люблю читать и много времени провожу за книгами. Дома, в парках, в тени на заднем дворе с кружкой кофе. Гил вновь насмешливо хмыкнул — конечно, как же иначе? Он уже и не представлял пастора без стаканчика с кофеином. — Была приличная библиотека в Нью-Йорке, еще в доме родителей, но здесь я тоже смог создать неплохую подборку, — продолжал Лиам. — У меня хорошая память, и читаю я быстро, так что коллекция пополняется активно. Среди нее есть даже один вполне антикварный экземпляр — «Великий Гэтсби» 1935 года: такой лаконичный серый том, с узорами ар-деко на корешке, похоже как раз на твой стиль, так что думаю, что ты бы оценил, — на секунду Лиам представил Гилберта в руках с тем самым томом — в его голове картинка выглядела очень органичной. — Иногда я немного скетчу, просто карандашные наброски. Сейчас уже реже, но у меня есть пара блокнотов. Бывает, выхожу в зал или на пробежку вокруг кампуса. Что еще? — задумчиво протянул он, вспоминая. — Мне нравится выезжать к пляжу и проводить выходные на побережье океана, прогуливаясь по песку во время заката. Или встречать день на пляже в полной темноте утром, когда сидишь на песке с кружкой кофе в руках наедине с собой, наблюдая как солнце медленно появляется из-за горизонта. И тут на удивление обнаруживаешь, что в темноте сидело еще много людей и не я один такой любитель помедитировать у воды в тишине. Знаешь, это действительно очень классное ощущение, — Лиам даже на секунду прикрыл глаза, представляя картинку с утренним океаном и на мгновение даже почувствовал аромат легкого бриза. — Иногда выезжаю в Таллахасси, — но поймав на себя вновь насмешливый взгляд Гилберта, пастор поспешно добавил. — Но никого не снимаю. Ты же понимаешь, что это не мой вариант? Неужели ты забыл, что мне нельзя? Может быть, я вообще девственник и у меня никогда и ничего не было интимнее, чем с тобой вчера в кладовке? — раздраженно хмыкнул Лиам, даже не заметив, что вновь начал нервно крутить пальцами и без того уже измятую пластиковую трубочку. Хоть разговор и шел вполне непринужденно, Гил раз за разом умудрялся загонять его своими выпадами в угол. Поэтому, как бы ни было интересно открывать для себя Гилберта с новой стороны, Лиам решил, что пока вновь не взболтнул лишнего, разговор надо бы сворачивать. — Что ж, — бросив взгляд на стильные серебряные часа от Casio* на левом запястье, Лиам поднялся, опрокинул в себя последние пару глотков — воды от льда на дне было уже больше чем самого кофе. А затем потряс перед Гилом пустым стаканчиком. — Памятуя о твоем самом страшном грехе, спешу просветить — тут за углом как раз три разных корзины для сортировки мусора. Не забудь выкинуть свой стакан в ту, что для пластика и да воздастся тебе, — поднявшись, пастор накинул на правое плечо сумку, взял в свободную руку Библию. — Было приятно пообщаться, Гилберт, ты умеешь быть располагающим, когда хочешь, — и так как руки и без того были заняты, да и палиться при других не сильно хотелось, Лиам просто кивнул на прощание. — Хорошего тебе дня, надеюсь, что ты найдешь себе интересные способы развлечься, — без всякого стеба или подтекста добавил он, разворачиваясь к выходу. Не считая некоторых моментов, незапланированный разговор оказался куда лучше, чем Лиам ожидал. Уже на выходе из студенческого центра священник решил, что был бы не так уж и против, если бы Гилберт все же иногда заходил в церковь — а то действительно как-то все слишком пресно.