Тот тип мне вовсе не интересен

Вторник; предпоследняя неделя учебы перед летними каникулами; высшее пристижное учебное заведение в Токио. Мегуми устало повел взглядом и уставился в окно, тяжело вздохнув. На заднем дворе школы, где еще находился стадион, шел урок физкультуры у параллельного класса, и от скуки Мегуми начал разглядывать таких же первокурсников, как и он. Вдруг краем глаза он зацепился за гнездо розовых волос. Внутри предательски екнуло. Первый год учебы в университете дался ему легче, чем он представлял. Почему-то всегда, когда он был маленький, и иногда, остановившись на улице и задрав голову, смотрел на студентов, их жалел. Они выглядели такими уставшими и помятыми, зевали через каждый свой шаг и с унылыми лицами плелись на эту свою дурацкую учебу. «Учится в институте очень сложно» — пролетало тогда у маленького Мегуми в голове. Но сейчас Мегуми вырос, сам поступил на вышку и прекрасно понимает, что такими уставшими студенты кажутся совсем не из-за учебы, какой-то слишком долгой и изнурительной. Тусоваться надо меньше — вот что, понимает теперь он. Но и сам, если так подумать, не сильно лучше других. Мегуми не ходит в клубы, не ходит на концерты и никогда не появляется на тусовках, которые устраивают мальчики из его класса. В начале года его еще как-то пытались позвать на такие хуйни, намекнуть невзначай, что вот, завтра на две пары меньше обычного, может ты не знаешь чем заняться или еще чего-нибудь, но после многочисленных отказов перестали. Мегуми не любит тусовки. Мегуми хорошо учится, его любят преподаватели. «Вот, берите пример с Фушигуро», «Фушигуро, ты молодец», Фушигуро то, Фушигуро се… Мегуми платонично пропускает все это мимо ушей, предпочитая оставаться в стороне. Он хорошо учится, но при этом сильно не напрягается. Почти все ему дается без особого труда, и дома он ничего не делает. Учителя ему все прощают, а одноклассники за спиной завидуют. Мегуми это вообще никак не колышит. И даже если перечислять еще и еще, все то, что Мегуми делает хорошо и что Мегуми в этой жизни к семнадцати годам преуспел, он все равно будет хуже других. Никто этого не видит, он решил это сам для себя, сам с собой, и конечно же, никому не сказал. Сука, ну вляпаться в парня из параллели… Это надо было умудриться. Конечно же он это себе не простит никогда и ни при каких обстоятельствах. Но и сделать что-то с этим тоже не может. Он много раз пытался, но почему-то все время эта хуйня, которую все называют чувствами, только усиливалась. Первая попытка убрать чувства к розоволосому: Мегуми навязывал себе влюбленность в девочку, с которой обычно сидит за партой, пытаясь переключиться. Заодно, если получится, то у него и девушка появится. Он яростно пытался ночью придумывать с ней эротические сны, но ровно через две минуты все образы девочки расплывались, и вместо нее в одних трусиках на совместной ночевке оказывался опять этот розоволосый тип. Попытка провалилась. Вторая попытка убрать чувства к розоволосому: Мегуми взял листочек с ручкой и начал записывать все минусы, имеющиеся у этого типа, чтобы специально себя от него оттолкнуть. Он не смог написать ни минусов, ни плюсов, потому что, по правде говоря, того парня с параллели он толком и не знал. Попытка провалилась. Он вообще не знал того парня. Даже имени его не знал. Называл его для себя просто типом, а остальные для него были люди. Это так, чтобы случайно не спутать. И вот это, на самом деле, был самый главный минус, который можно было бы записать. Он его не знал. Ни Мегуми того типа, ни тот тип Мегуми. Он иногда задумывался — а тот тип то вообще хоть раз его замечал? Ведь так подумать, они были в разных классах, пускай и оба первый курс, и Мегуми не был как-то популярен. Он вообще не был популярен, кроме его одноклассников и учителей его никто и не знал. Он был открыт для новых знакомств и всем своим видом это показывал. На самом же деле его обсуждало пол школы. Он этого не замечал, либо же просто сам себе внушал, что он этого не замечает. Девочки и мальчики с первого, второго, и даже третьего курсов все время сплетничали между собой: «Как думаешь, у Фушигуро есть девушка?» — «А, это у того красавчика с первого курса с темно-синими волосами? Конечно есть, он же такой симпатяга!» — «Да не, точно нет. С таким угрюмым характером его любая бы уже бросила давно». — «Да ну тебя, красивый же». — «Не, ну если б он был геем, я бы ему вдул…» Мегуми делал вид, что ничего этого не слышит. И вот сейчас, стоя в коридоре в сторонке и пялясь в окно на этого розового типа, у него внутри просто блять сгорает все. Нахуй. Немного смуглая кожа, узкие глаза с ярко-красными зрачками и тупые татуировки на лице и по всему телу — вот что из этого может быть хоть немного привлекательным? Ему бы на словах рассказали, он и в жизни б не поверил, что такой тип у него в сердце сучка застрянет. Какой-то убогий ублюдок, еще и выпендрежник. В широких штанах, в какие влезут два таких же этих типа, в белой футболке с каким-то дуракцим принтом и в кепке козырьком назад. А штаны эти надеты ну настолько низко, что сейчас вот-вот и спадут. Ну, бля, красавец, красавец! Девки то бегать за таким будут! Ага, сучки. Никому он там из них и нахуй не сдался, никто за этим типом бегать не будет. Кроме Мегуми. Мегуми сучка. Он на него смотрит, и не может перестать. Как будто у него глаза к нему прилипли, и отлипнуться смогут уже только в другой жизни. Тот тип смешной, тупой, выебистый по виду и вообще его не знает, но он чертовки красив. Он просто сам секс в человеческом обличии, хотя Мегуми думал, что секс будет выглядеть совсем не так, либо же не будет выглядеть вообще. Это все отпало в сторону. Он на него смотрит, и такое чувство, будто у него скоро внутри все взорвется, сердце колотиться словно бешеное. Он просто прожигает его своим взглядом, обычно угрюмым и равнодушным, но сейчас таким пламенным и заинтересованным. А если так подумать, до этого ему вообще ни что (ни кто) не было так интересно, как этот тупой тип. Он на него смотрит, и смотрит, и смотрит… Тип смотрит на него в ответ. Как долго — неизвестно. Тип нахально лыбится, кончики его рта заметно ползут вверх, и он застывает с таким тупым выражением лица и в такой тупой позе. Он стоит так секунд тридцать, пиздец много, а потом резко стаскивает с себя футболку, кидает ее рядом на лавку и идет довольный такой прямо к нему. Мегуми тоже лыбиться. Совсем не так явно, конечно, как тот тип, еле заметно и очень сдержанно, но все же окончательно свою улыбку он прятать не намерен. Тип проходится по самому центру газона и подходит почти вплотную к стеклу, за которым на него пялит Фушигуро. — А ты ниче так, — слышит Мегуми приглушенное и ужасно самодовольное хмыканье через стекло. Розоволосый тип облокачивается на стену здания и угарно играет бровями. — Взаимно. — почему-то немного обиженно отворачивается от него Мегуми, сам не понимая почему. И хоть он и ждал такого момента, кажется, еще почти с самого начала учебного года, сейчас Мегуми мгновенно стирает со своего лица эту дурацкую довольную рожу и уходит в другой конец коридора, самый дальний от окна. Вот еще блять, какой же ублюдок. Такими дешевыми трюками с ним не прокатит! Да, ему понравилось, да, он хочет еще, но сука, это совсем не повод зазнаваться! «А ты ниче так» — передразнивает Мегуми противным голосом этого ублюдка у себя в голове. Мегуми на него пиздец как злиться, и от этого тот ему еще больше начинает нравиться. Блять, любовь, все-таки, ну уж слишком коварная штука. Любовь зла, полюбишь и козла. Ну бля, тот тип еще гораздо козла хуже. Да и вообще, не влюбился он, просто что-то… Что-то переклинило, вот и все. Не надо тут, фантазировать.