Грани

Черный ход, ведущий в жилую часть бара, выглядел так же, как Виктор помнил. В Зауне в целом редко что-то менялось. Узкий, облупившийся от времени проход с вытертыми ступенями, ведущими на второй этаж, встречал его своим неизменным видом. Лампа над дверью мерцала, как будто вот-вот перегорит, отбрасывая на стены тусклый свет. Запах машинного масла, сгоревшего угля и ещё чего-то металлического проникал даже сюда, но Виктор уже давно не замечал этих запахов. Это был его дом. Он медленно поднялся по лестнице, волоча на плече потрепанный рюкзак. Усталость от длинной дороги и бессонных ночей перед сессией теперь чувствовалась в каждом движении. В голове настойчиво гудел привычный ритм мыслей о проекте, который ему предстояло разработать, но даже они начинали тонуть в общей истоме. На пороге второй двери Виктор едва не задремал стоя, машинально потянувшись к ручке. Громкий хлопок — и прямо перед лицом Виктора рассыпались крошечные яркие конфетти. Сонливость как рукой сняло. — Сюрприз! — громко объявила Паудер, буквально выпрыгивая из-за двери с широкой, торжествующей улыбкой на лице. Виктор от неожиданности пошатнулся, едва не потеряв равновесие и кубарем не скатившись по лестнице. Сердце, казалось, на мгновение остановилось, чтобы затем ухнуть куда-то в пятки. Он выдохнул, закрыв глаза рукой, пока на плечи сыпались блестящие клочки бумаги. — Паудер… — выдохнул он, потирая переносицу. Голос его был мягким, но изможденным. — Ты меня до чертиков напугала. — Но это же было круто, да? — она всплеснула руками, её глаза засияли как огоньки гирлянды. — Я тренировалась три дня, чтобы всё идеально сработало! Виктор хмыкнул, глядя на неё сверху вниз. Сияющая от гордости сестра была одета в старую футболку, на которой были пятна от краски, и изрядно растянутые штаны. Она выглядела одновременно нелепо и восхитительно, и её энтузиазм заставил его усталость на миг отступить. — Умница, отлично вышло, — произнес он с лёгкой улыбкой. Паудер моментально подскочила ближе и обвила его руками, уткнувшись лицом ему в живот. — Я скучала! Виктор замер на долю секунды и осторожно обнял её в ответ. Она была слишком хрупкой и маленькой, словно могла рассыпаться в его руках, но её объятия были крепкими и уверенными. При всей своей нелюбви к тактильности, Виктор никогда не отказывал ей в этом. Паудер была тем самым безусловным светом в его жизни, которому он никогда не позволил бы угаснуть. Малышка и сама была похожа на настоящую хлопушку — яркую, искрящуюся и порой громкую. — Я тоже скучал, прости что долго не приезжал, — тихо сказал он мягко обнимая её в ответ. — Где Вай? — спросил он, сбрасывая рюкзак у порога и стряхивая остатки конфетти с растрёпанных волос. — Может, помогает Вандеру внизу, может, где-то с парнями сидит, — отозвалась Паудер, насупив нос и пожимая плечами. — Так что мне пришлось всё самой организовывать! Она присела на корточки, собирая разбросанные по полу блёстки, и Виктор усмехнулся, глядя на неё. Он размял затёкшую спину, чувствуя, как та уже начинает ныть после дороги из Пилтовера. Как только он пересёк незримую черту, отделявшую академический мир от Зауна, комфорт закончился: всё снова стало жёстким, неровным, пропитанным запахом масла и угля. Но приятнее этого тепла не было ничего. — И оставили тебя одну? Вот же негодяи, — сказал он, скинув ботинки у порога. Виктор огляделся вокруг. Свет от старого торшера, гирлянда в углу обрамляла самодельный шалаш из простыней и пледов, пол усыпан мелками и крошками конфетти. Старый диван прихожей, который никогда не славился удобством, но на котором Виктор часто засыпал во время подготовки к выпускным экзаменам, был нерушимым символом постоянства этого места. Вот только теперь на нем виднелись яркие пятна краски, которые, судя по всему, безуспешно пытались вывести. Весь этот хаос теперь буквально дышал Паудер — это было её пространство. — Классная гирлянда, да? Севика принесла. Правда, половина не горела, но я нашла, где цепь не замыкается, и теперь вот! — Решила пойти по моим стопам? — Виктор вскинул брови и посмотрел вслед девочке, деловито несущей в небольших ладошках блёстки куда-то к столу. — Так гляди через пару лет соберёшь вечный двигатель. — Ха, это же просто провода, — буркнула она, но уголки её рта дрогнули в лёгкой улыбке. Виктор знал, что его похвала значила для неё куда больше, чем она показывала. Он вздохнул, проведя рукой по волосам, и наконец позволил себе расслабиться. Дом встретил его по-своему: шумно, хаотично, ярко. Тем, по чему он скучал, но понял только сейчас. Только переступив порог дома, Виктор ощутил, как усталость наконец находит его. Будто весь этот бешеный ритм академических дней, что по инерции нёс его вперёд, внезапно оборвался, и он впервые за долгое время остановился. Он будто потерял опору: мышцы были тяжелыми, а сознание расплывчатым, словно чужим. Капли горячей воды смывали пыль с кожи и обнажали скрытые слои усталости. Виктор стоял под струями уже потеряв счёт времени. Бесконечная вереница мыслей — о проектах, недоделках, будущем — не утихала даже здесь, в стенах дома. Он наконец выключил воду, опираясь ладонью о холодную кафельную стену. Выйдя из душа, парень замер у запотевшего зеркала и провел рукой по стеклу, открывая себе собственное отражение. Только теперь он заметил, как похудел: острые скулы выделялись под кожей, а глаза окружала тёмная синева бессонных ночей. Линия плеч казалась более узкой, чем он помнил, на виске виднелся небольшой порез, который он и сам не помнил, когда получил. Виктор покачал головой, словно пытаясь избавиться от собственных мыслей, и быстро оделся. Спать он не собирался — это было бесполезно, да и были ещё дела, которые надо сделать пока его окончательно не настигнет многомесячная усталость. Он потянулся к двери в гостиную. Часы уже перевалили за полночь, когда он шагнул в уютно освещенную комнату. Свет торшера, стоявшего в углу, был приглушенным, теплым. На том самом старом диване свернулась Паудер. Видимо, утомилась ожиданием старшего брата. Она лежала на боку, сжавшись в маленький комочек, крепко держа в руке восковой мелок. Рядом, на полу, был разбросан целый набор, а на ковре остались следы её "творений" — линии, пересекающиеся в странных, хаотичных узорах. Виктор остановился, наблюдая за ней. Паудер тихо посапывала во сне, щёки чуть порозовели, а волосы были растрепанны. Её вид был таким безмятежным, что Виктор невольно почувствовал лёгкое тепло где-то в глубине груди. — Вот что с тобой делать... — тихо пробормотал он, больше для самого себя. Парень подошел ближе, опустился на колено рядом с диваном и аккуратно вытащил мелок из маленькой ладони. Паудер даже не пошевелилась, лишь что-то пробормотала себе под нос и снова уткнулась в подушку. Виктор улыбнулся, медленно поднялся, стараясь не разбудить девочку, и осторожно набросил на неё плед, который был сложен на спинке дивана. — Спи, хлопушка, — тихо сказал он, отступая обратно в тень комнаты. — Завтра ты меня ещё замучаешь. Найдя пару чистых вещей в комнате — толстовку, которая была явно ему велика и брюки — Виктор быстро накинул их на себя и прошел к выходу. Он ещё раз окинул взглядом комнату, задержавшись на спящей Паудер. Она по-прежнему спала, свернувшись калачиком, плед слегка сполз с её плеч. Дверь тихо закрылась.

***

Если ничего не изменилось, а в Зауне перемены вообще случались крайне редко, бар уже должен был готовиться к закрытию. Спускаясь по лестнице Виктор слышал, как кто-то негромко переговаривался в основном зале, но в целом атмосфера была спокойной. Он прошёл через полуосвещённый коридор, толкнул скрипучую дверь, ведущую в зал, и осмотрелся. Столы, за которыми ещё недавно шумно сидели завсегдатаи, теперь были пусты, хотя в воздухе ещё витал запах крепкого алкоголя и табака. У барной стойки стоял Вандер. Мужчина лениво протирал бокалы и с кем-то разговаривал — напротив него сидела незнакомая женщина, чья фигура скрывалась в тени, но по расслабленным позам обоих было ясно, что разговор был приятным, без лишней суеты. — Глазам не верю, ты всё-таки вспомнил, где твой дом? — знакомый хриплый голос раздался где-то слева. Виктор обернулся и тут же увидел того, кого ожидал. Силко сидел за одним из столиков ближе к стене неподалеку от стойки, освещённый мягким светом настольной лампы. Перед ним лежал блокнот, в который он что-то записывал, держа ручку в руке с лёгкостью, выдававшей привычку к такому занятию. Его взгляд поднялся на Виктора — внимательный и как всегда чуть насмешливый. — Неужели блеск Пилтовера оказался настолько ослепляющим? — добавил он, склонив голову чуть на бок, словно изучая парня. Виктор, почувствовав, как у него непроизвольно дёрнулся уголок рта, всё же ответил сдержанной улыбкой. — Яркость Пилтовера нужна только для того чтобы отвлекать от грязи на полу, — произнёс он спокойно присаживаясь напротив. — Рад тебя видеть. — Острота ума не пострадала, вижу, — Силко скрестил руки на груди, усмехаясь. — А внешность, впрочем, едва ли выдержала конкуренцию с бессонными ночами, — он откинулся на спинку стула и осмотрел Виктора с той же смесью насмешки и тепла, что и всегда. — На что только не пойдешь, чтобы пара десятков и без того безалаберных однокурсников окончательно потеряла надежду на свою гениальность. И отчислилась к чёрту, — парировал Вик, не скрывая гордости. — Ладно тебе, Силко, не начинай, — раздался уже более добродушный голос Вандера, прерывая словесную баталию. Тот повернулся к ним, все ещё держа в руках чистый бокал в который собрался что-то налить. — Дай ему хотя бы выдохнуть. Посмотри как исхудал, пока выводил из себя светлые головы Академии. Силко лишь тихо посмеялся, но ничего больше не сказал. Виктор же только покачал головой, чувствуя, как лёгкая усталость отступает под теплом этой неизменной, хоть и своеобразной семейной атмосферы. — «Капля», как я вижу, всё ещё стоит, — заметил он, окинув взглядом привычный зал. — Значит, никаких новых катастроф? — Катастрофы у нас бывают только, когда Паудер что-то "изобретает", — с добродушным смешком ответил Вандер, облокотившись на стойку. — Недавно пыталась «сделать звёзды». Её идея? Запускать «звезды» на чердаке. Так что второго этажа чуть было не стало. — Чудо, что первый остался, — заметил Силко, как бы между делом, крутя в руках зажигалку. — Ты не находишь, что мы воспитываем будущего пиротехника? Вандер вышел из-за стойки к которой, иногда казалось, прирос и подошел к беседующим, поставив перед блудным сыном стакан с чем-то не сильно крепким. — Или будущего гения, — поправил Виктор, легко покачивая стакан в руке. — В её возрасте это ещё можно назвать любознательностью. Но убедитесь, что она хотя бы до спичек не дотягивается, пока не научится обращаться с их последствиями. — Замётано, — ухмыльнулся Вандер. — Впрочем, думаю, она скорее тебя в «учителя» наймёт. Сказала, что хочет стать такой же умной, как ты. И я даже боюсь, чем это может обернуться. — Энергией и хаосом, — драматично добавил Силко, чуть пожав плечами. Вандер откликнулся негромким глубоким смехом и отставил последний бокал под стойку. Мужчина выглядел как всегда: массивный, крепкий, с вечной тенью добродушия на лице и с тем взглядом, который никому не давал сомнений в том, кто здесь главный. Виктор улыбнулся ему в ответ, ощущая, как возвращается в привычное русло, словно этого года вне дома и не было. — Ладно, я ненадолго отлучусь… — он поставил стакан на стол, едва слышно выдохнув. — Есть ещё пара дел. — Время для променада ты выбрал идеальное, конечно, — бросил Силко, переводя взгляд на высокую фигуру рядом. Вандер нахмурился, недовольно покачав головой. — Ты бы хоть отдохнул. С дороги ведь. — Отдохну, когда всё закончу, — спокойно ответил Виктор. — Будь осторожен, — добавил Силко, пристально глядя ему вслед. — Я в порядке. Скоро вернусь, — заверил Вик и направился к выходу. Он никогда не боялся Зауна, даже ночью. Город не был безопасным, но здесь Виктор всегда знал, куда идти.

***

— Чёрт возьми, кого принесло! — Бабетта замерла, убирая мундштук от крошечных губ. Её голос, с легким хрипом от многолетнего курения табака, разнёсся по маленькому, но богато украшенному кабинету. — Мы думали, Пилтовер тебя с потрохами сожрал, малыш! Маленькая хозяйка местного борделя воодушевлённо улыбнулась знакомому лицу, её тёмные глаза блеснули в мягком свете настольной лампы. Виктор, привычно улыбнувшись, подошёл ближе, беря её крохотную руку в свою. — Рад тебя видеть, Бабетта, — вежливо отозвался он. — Вижу, дела идут хорошо. Он чуть кивнул в сторону, где за стеной раздался приглушённый, но все ещё вполне разборчивый стон. — Ах, Вик, да весь мир рухнет, но это место будет стоять как ни в чём не бывало, — хрипло засмеялась Бабетта, изящно затягиваясь крепким табаком. Её миниатюрная фигура контрастировала с тяжёлым, богатым убранством кабинета. — Люди могут сколько угодно воевать, грызться между собой, но в итоге всегда кончают здесь. Виктор тихо усмехнулся на каламбур, отпустив её руку. — Рад, что у тебя всё в порядке. В Зауне я ненадолго, но если вдруг понадобится помощь — дай знать. — Как будто я могу без тебя обойтись, — Бабетта наклонила голову, слегка прищурившись. Парень уже направлялся к выходу, как вдруг, обернувшись через плечо, не удержался от вопроса: — К слову, моя скидка всё ещё в действии? — Бог с тобой, мальчик мой, — отмахнулась она с усмешкой, возвращаясь к сведению дебета с кредитом на большом резном столе. — Ещё как минимум десять лет. Парень коротко кивнул, улыбнулся и вышел, оставляя за собой пропитанный табачным дымом кабинет хозяйки. Виктор всегда был любознательным, а Зауна, со всеми его контрастами, хватило бы на целую жизнь открытий. Одним вечером пару лет назад, когда розовый неоновый свет заведения госпожи Бабетты ярко озарил улицу, он остановился, прищурившись. Что же может настолько манить людей сюда, заставляя возвращаться раз за разом? Секс? С теорией, а отчасти и с практикой, он был знаком достаточно хорошо чтобы понять: платить за это он точно не собирается. Семьи этого города знали друг друга не хуже пилтоверских. И находчивая госпожа, давно заприметившая талантливого мальчишку под крылом Вандера и Силко, знала: юный гений может быть полезен. Умелые руки и острый ум — редкое сочетание в мире, где выживают в основном за счет грубой силы. Когда она предложила ему работу, он не задумывался. Любознательность и желание заглянуть в запретное пересилили любые сомнения. Первое время Виктор относился к работе исключительно как к задаче, интересной и временами сложной. Пространство, ранее кричавшее ему в лицо своей вычурностью, теперь представлялось чертежами и цифрами, которые требовали решений. И тем не менее, проходя по бархатным коридорам заведения, он не мог не замечать людей — образы, движения, их беседы и скрытые масками взгляды. Ему было сложно объяснить, почему он не чувствовал ни отвращения, ни странности. Время от времени его путали с работниками другого сорта и на этом Виктор смог хорошо наточить свой и без того острый язык, объясняя не всегда трезвым клиентам, что он тут чтобы проводку чинить, а не их больные души. С клиентами его тоже умудрялись спутать. В один из таких дней, когда мальчишка пришел помочь, Бабетта поняла, что может ему предложить отнюдь не только скромную, даже по меркам Зауна, плату. У неё были куда более ценные ресурсы для оплаты его услуг. А застав запыхавшегося и расхристанного под одним из её самых симпатичных работников Виктора, с залитым краской по самые уши лицом, их сотрудничество стало куда более… приятным. И он возвращался. Иногда. Когда усталость и напряжение оказывались слишком тяжелы. Может Виктор приходил и не за ответами, а за тем, чтобы наблюдать, изучать и на время отложить весь груз, лежащий на его узких плечах. Но он не позволял себе это осуждать. Виктор сидел, откинувшись на спинку софы, не спеша покачивая стакан с каким-то заунским пойлом, заботливо принесенным одной из работниц: «От госпожи Бабетты. С возвращением домой.» — полушепотом произнесла девушка, передавая ему стакан, и быстро скрылась в полумраке. Маска львицы на ее лице коротко блеснула золотыми узорами в свете лампы, когда она уходила, оставляя за собой слабый аромат сладкого табака и розового масла. Теплый свет томно падал на тяжелые портьеры. Виктор скользнул взглядом по интерьерам, отметив, как удачно его система освещения подчинилась капризам хозяйки борделя. Год назад он почти бесплатно разработал и установил эти лампы — хитроумное решение, минимизирующее затраты и добавляющее уюта в эту экстравагантную атмосферу. Бабетта осталась довольна. И она всегда находила способ отблагодарить тех, кто ей действительно помогал. На столике рядом лежала маска. Изящная, с длинными кошачьими ушами и резными линиями. Такие маски здесь были частью своеобразного ритуала, частью игры, которая так нравилась богатым гостям из Пилтовера. Виктор же их никогда не надевал. Он был здесь не для игры, да и скрывать ему было нечего. — С возвращением, Ви. Виктор дёрнулся от неожиданности, несмотря на весь бархат в голосе приветствующего его парня. Мысли в моменте настолько поглотили его, что он не заметил гостя. — Пара часов в Зауне, а я уже дважды на грани сердечного приступа, — шумно выдохнул Виктор, скрывая смущение за резкостью. Он быстро сделал глоток из стакана, но тут же поморщился и отставил в сторону. Алкоголь в Зауне всегда был… специфическим. Здесь пили всё, что горело. И, кажется, этим пойлом действительно можно было разжечь костёр. — Просто Заун рад тебя снова видеть, котёнок, — отозвался парень, заходя в комнату. Виктор скривился, глядя исподлобья на собеседника, оглядывая его с ног до головы. Он был словно воплощением самого духа этого места: высокий, с черными волосами, смуглая кожа, подсвеченная мягким золотистым светом, тонкая чёрная рубашка, которая ниспадала с плеч, оставляя половину груди открытой, едва скрывая рельефные линии его тела. На руках — многочисленные кольца и браслеты, каждый из которых поблёскивал в тусклом свете комнаты. Брюки облегали фигуру, подчёркивая стройные бёдра и длинные ноги. Ткань была тёмной, но с золотыми узорами, которые словно бы дразнили взгляд. Точёное лицо украшали серьги, свисающие с каждого уха, причём цепочки были настолько длинными, что почти касались его плеч. На шее — широкий чокер с изысканным узором, плотно облегающий горло, подчёркивающий линию челюсти. Серые глаза за маской, будто сверкающие серебром, внимательно смотрели на Виктора, оценивая его реакцию. — Слишком быстро у тебя появилось на меня время. Теряешь деловую хватку? — Виктор снова откинулся на спинку софы, наблюдая, как парень садится у его раздвинутых ног, кладя широкую, но изящную руку на его колено. Бриллиант в грязи, не иначе. Парень был чересчур холёным для заунского борделя. Но, видимо, Бабетта слишком крепко держала его за горло, а может он и не хотел другой жизни. — Что ты, просто знал, что сегодня ты вернёшься, — его голос звучал мягко, но с ноткой насмешки. Он чуть наклонился ближе, настолько, что Виктор чувствовал лёгкий запах чего-то сладкого, исходивший от его кожи. — Решил освободить немного времени для встречи со старым... другом. Последнее слово он словно смаковал, раскатывая на языке с таким удовольствием, что Виктор невольно скользнул по нему взглядом. Рука парня чуть сильнее сжала среднюю часть бедра Виктора — не грубо, но достаточно, чтобы тот почувствовал, как тепло его пальцев пробивается сквозь ткань. — Как обычно знаешь больше, чем другим бы хотелось, — Виктор прищурился, глядя на него с лёгкой усмешкой. — До сих пор не понимаю, что ты тут забыл. Со всей той грязью, что приносят тебе пилтошки на золотом блюдце, уже мог бы давно греться под солнцем где-то вне Зауна. — А кто сказал, что меня не устраивает эта грязь? — парень легко усмехнулся, чуть приподняв подбородок. — Знаешь, Вик, в грязи есть своё обаяние. А что до пилтоверских подарков... — он задумчиво провёл пальцами по бедру Виктора вверх, чуть задержавшись. — Иногда они слишком скучны. Да и, согласись, где я ещё найду такое занятие? Здесь хотя бы есть с кем поиграть, — серые глаза хищно блестели под маской, глядя на Виктора с явным желанием закончить их незамысловатую беседу. — Я тут кое-что вспомнил... — Виктор наклонился ближе, оперевшись локтем на колено и слегка приподнял лицо парня за подбородок другой рукой, большим пальцем проводя по нижней губе и слегка оттягивая ее вниз. Тот сразу же прошелся кончиком языка по подушечке, пока рука скользила выше к ширинке брюк Виктора. — Мне больше нравится, когда ты молчишь.

***

Прошёл без малого месяц. Лето вступило в свои права целиком и полностью, хватаясь цепкими зелёными ветвями за всё, до чего дотягивалось. Узкие окна заливали комнату тёплым светом, и даже привычная полутьма дома сегодня казалась немного уютнее. Виктор сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, с книгой в руках. Её потрёпанные страницы слегка хрустели при перелистывании, а на полях виднелись машинописные пометки, такие старые, что чернила начинали выцветать. Он ловил редкое чувство покоя, хотя тишиной это назвать было нельзя. На диване за его спиной обосновалась Паудер. Она сосредоточенно возилась с его отросшими волосами, превращая их в настоящее полотно для своих творческих экспериментов. Её пальцы ловко плели тонкие хвостики, которые она с энтузиазмом украшала мелками. Голубые, розовые, зелёные пряди постепенно перемешивались, создавая хаотичную радугу. Иногда она тихо хихикала, а затем вновь принималась за дело. От наклона её головы волосы самой Паудер падали вперёд, почти касаясь лица Виктора, но он был к этому привычен. — А если сделать ещё один, сзади, прямо посередине? — задумчиво протянула она, щёлкая заколкой с пластиковым цветком. — Или два? Будет симметрия! — Ни в чем себе не отказывай, — Виктор, не поднимая взгляда от книги, лёгким движением убрал заколку с линии зрения и перелистнул страницу. — Знаешь, что придумала? — её глаза вспыхнули озорством, и она вынырнула из-за его плеча, сунув руку в свой карман. В следующую секунду Виктор услышал скрип мела и почувствовал, как кто-то разрисовывает ему кончик одной из прядей. — Я могу тебя подстричь! У меня точно получится. — Нет. — мягко ответил Виктор, прикрыв книгу в которую падала крошка синего мелка. В его голосе сквозила лёгкая усталость, но ещё больше — нежность. — Это я уже доверил Силко. — Ну хотя бы попробую, вдруг понравится? — Нет, — повторил он, мягко всё ещё не глядя на неё. Паудер надула губы и откинулась назад. — Когда ты снова уезжаешь? — её тон был таким обыденным, будто она спрашивала, что будет на ужин. Между тем, её маленькие пальцы вновь потянулись к изрядно выкрашенным волосам брата, продолжая заплетать очередной хвостик. Виктор, привыкший к беспокойной натуре Паудер, снова погрузился в чтение, хотя краем глаза всё-таки следил за тем, чтобы её энтузиазм не дошёл до ножниц. — Через пару дней, — отозвался он и прикрыл книгу, закидывая голову назад. — Так что давай закончим твой шедевральный проект. Вечером, когда солнце медленно клонилось к закату, и длинные тени окутывали узкие улочки, Виктор с Паудер отправились в бар, который в будние был не особо людным. Двое спустились по знакомым лестницам, пряча в руках предмет, окутанный испещренной узорами мелков тканью. Виктор неделю занимался этим «проектом» с Паудер — направлял, подсказывал и следил чтобы та не поранилась. Бар встречал их привычным запахом древесного дыма и разлитого на стойке пива. Вандер стоял за стойкой, лениво протирая стаканы, пока Силко напротив что-то пил из своей личной чайной пары. Оба обратили на них внимание, когда Виктор и Паудер подошли ближе. — Ого, что тут у нас? — спросил Вандер, рассматривая нечто в руках девочки. — Неужели сюрприз? — Что-то вроде, — ответил Виктор, помогая сестре аккуратно поставить их совместное творение на стойку. Под тряпицей оказался самодельный светильник, собранный из множества разноцветных кусочков стекла, нескольких шестерёнок и множества маленьких деталей, которые Виктор, вероятно, притащил из своей мастерской. Светильник был не слишком большим, но с виду очень хрупким, как будто его создатели вложили в него всю свою душу. Паудер едва могла сдержать улыбку, с гордостью поглядывая на остальных, пока все изучали их творение. — Мы подумали, что бару не хватает… атмосферы, — с лёгкой иронией заметил Виктор, передавая Вандеру шнур. Он сделал паузу, затем с улыбкой кивнул сестре. — Ну, Паупау, покажи. Паудер, едва удерживаясь от того, чтобы подпрыгнуть от возбуждения, щёлкнула выключателем. В ту же секунду светильник ожил. На стойке и ближайших стенах рассыпались мягкие, переливающиеся огни. Лучи света пробивались сквозь разноцветное стекло, отбрасывая мозаичные узоры — алые, синие, золотистые и изумрудные — которые дрожали и двигались, словно живые. Шестерёнки внутри светильника медленно вращались, заставляя узоры переливаться в ритмичном танце, добавляя эффектов. Вандер тихо засмеялся, глядя как улыбающийся Силко бегает взглядом то к сияющей Паудер, то к цветным огням рядом с собой. — Должен признать, это прогресс. Впервые что-то светится, и я не боюсь, что через минуту всё загорится, — Силко коротко одобрительно кивнул, протягивая ладонь к голубой макушке. — Эй! — Паудер надулась, но тут же расплылась в улыбке. — Я же обещала, что без взрывов! — Впечатляюще, — добавил Вандер, мягко улыбаясь дочери. — Может, оставим это здесь? Прямо за стойкой. — Уверен, он ещё и долговечный, — пробормотал Виктор вполоборота к Вандеру, слегка выравнивая светильник кончиками пальцем. — Уверен, — подмигнул ему тот и вдруг сосредоточенно присмотрелся к Виктору. — Кстати, что у тебя на голове произошло?