smoking love.

— казутора, это самый провальный провал в моей истории подкатов ханма выдаёт это перед началом какой-то ненужной, но какого-то чёрта супер обязательной пары, на которой ты либо присутствуешь весь курс, либо можешь пососать палец со своими тремя тысячами йен. точнее, их отсутствием. шуджи идея отсутствия хоть какой-то копейки на сигареты не очень прельщала, ровно как и ханемию, страдающего вместе с ним. зато вместе. казутора на сказанное хмыкает, зная, чем скоротать ближайшие полтора часа жизни, и даже убирает сумку со стола. ханма с видом самого главного мученика мира садится рядом и роняет голову на вытянутые руки, вздыхая с таким горем, что даже тора был готов поверить в чужие страдания. — никак не склеишь свою диву? — утвердительный кивок. — не отвечают взаимностью — подцепи кого-нибудь на разок-другой и представь, что трахаешь свою любовь. с твоим зрением и так сойдёт. на крайняк трахни кого-нибудь из группы, по тебе и хайтани все девки сохнут, так что проблем не будет ханма вздыхает в очередной раз, выглядывая из-за локтя на пожавшего плечами ханемию, и хмурится, поворачивая голову. — ты не понимаешь, тора. это дело принципа, да и эти глаза… — пара чужих мгновенно закатывается с тихим «началось». — нет, они правда ангельские! такие… сука, ну как сказать? такие ясные, особенно когда он хмурится! — о, так это парень? да уж, la bellezza sta negli occhi di chi guarda, — выпаливает, открывая бутылку с соком, и продолжает слушать чужие воздыхания. — ты хоть имя его знаешь? а то мы даже расклад не сделаем, если захотим — а смысл? он ошивается то с этим чучелом волосатым, то ещё с кем-то, я хуй подойду. там даже не понятно, кто чья собака казутора хмыкнул, слушая чужие воздыхания. по крайней мере, это звучало интереснее, чем скучная лекция, в суть которой они даже не пытались вникать. ханемия скучающе подпёр кулаком лицо, агакая на чужие дифирамбы с проскакивающим французским в описании, и отпивает ещё сока, пока не слышит короткое «баджи» в описании «патлатого чучела, мешающего его настоящей любви быть взаимной». ханма остановился в своей тираде, поглядывая на закашлявшегося друга и начиная стучать его по спине. парень, вернув способность дышать, нагло стащил чужие очки, отложил их в сторону и без предупреждения врезал строго между глаз. благо, сидели они на задней парте, на которую всем было насрать, даже на шикающего от боли ханму, старавшемуся, чтобы кровь не попала на рубашку и ему не дали пизды на практике. — во-первых, кто тебе давал право его так называть? во-вторых, кто там, блядь, ошивается рядом с кейске?! — шипит, схватив за рубашку, треснувшую в паре мест, судя по звукам шуджи шипит что-то про рубашку, но его особо не слушают, всё так же держа за натянувшуюся ткань и выжидая ответа. тихо вздохнув и быстро приложив к носу салфетку для очков, вытащенную из брюк, ханма всё же начал: — его зовут чифую. он бегает за баджи, как собачка, а в библиотеке вечно с какими-то девками тусуется и «помогает с математикой» казутора моргает пару раз, потом хихикает тихонько, но через секунду это превращается в самый громкий звук в аудитории. преподаватель, упорно игнорирующий все звуки до этого, резко обернулся на двух придурков с задней парты и велел либо заткнуться, либо выйти с его занятия, но ханемию это вообще не успокоило. весь класс уставился на р откровенно ржущего парня и сидящего рядом с ним шуджи с разбитым носом и уже начавшим краснеть синяком. никто ничего не понимал, но особо никто и не заморачивался: через две минуты уже прозвенел звонок, оповестивший об окончании занятия. оба парня направивились к лестнице, чтобы выйти покурить. вернее сказать, направился ханма, но заставил казутору вести его, потому что очки надевать из-за чужого удара пока было слишком больно, а покурить от такого стресса хотелось слишком сильно. — так и хули ты то врезаешь мне, то ржёшь на всю аудиторию? — спрашивает, сидя на перилах ограждения и щурясь, чтобы разглядеть чужую рожу — во-первых, ты назвал моего парня патлатым чучелом, поэтому заслужил, — ему порываются ответить. — начнёшь оправдываться — ещё раз ёбну. во-вторых, — затягивается, ёжась от холода, — тебе не по приколу чифую нравится?! я думал, ты так, на время. в него все влюбляются, пока он свою хлеборезку не открывает и не начинает бухтеть, как дед — во-первых, ты сейчас оскорбляешь моё чувство прекрасного в этом ангеле, тора, — хмурится и шикает недовольно, докуривая сигарету и потянувшись за новой — а ты оскорбляешь мои чувства и отношения, мастер по прозвищам нахуй! — откуда мне было знать, что вы встречаетесь?! ты и со мной так общаешься, поэтому я думал, что ты с кейске трёшься, только потому что окучиваешь его маман, — казутора хмыкает на это. — ну да, мамка у него ничё такая, — вздыхает мечтательно, — если бы кейске не существовало, я бы с ней… — что ты там с моей мамой собрался делать? оба оборачиваются на грубый голос. казутора, счастливо засветившийся даже по мнению «слепого» ханмы, выкидывает недокуренную сигарету и влетает в чужие объятия, просовывая руки под расстёгнутой курткой. кейске, нехотя игнорируя чужие высказывания про его мать, всё же отвлекается на причитания о чужом нежелании тепло одеваться и, закашлявшись от запаха сигарет (никак не тех, что курит тора, потому что у него они пахнут вкусно), стягивает с себя куртку, нацепив её на чужие плечи и натянув капюшон на глупую голову ханемии. — о, кстати, у тебя же есть пластыри, чифую? — снимает всё же капюшон с головы и смотрит то на поглядывающего в сторону мацуно, то на его объект наблюдений, хмыкнув. — я этому долбоёбу врезал из-за тебя, у него нос разбит и он сейчас слепой крот. твой шанс отбить его раньше какой-нибудь девки так-то чифую тут же вспыхивает от возмущения не то от сказанного, не то от того, что натворил казутора, но в итоге просто стоял, как вкопанный. казутора, закатив глаза, слегка толкнул блондина, наблюдая, как тот, чуть не упав, замахал руками и, оглянувшись с нахмуренными бровями, всё же пошёл догонять старшекурсника. ханемия, хмыкнув в догонку, вернулся в тёплые объятия, довольно ластясь к рукам, греющим его. — кейске-е, я так соскучился за эту пару-у. ты не представляешь! — урчит, пригревшись и попытавшись отвлечь от их «разговора» — тора, так что за нахуй ты ляпнул про мою маму?

***

— х-ханма! — выпаливает, чуть не врезаясь в проходящего мимо студента от переживаний, и всё же врезается в чужую спину. — ай, блядь. извините чифую порывается поспешить дальше, но поднимает голову и понимает, что всё же догнал: пара фиолетовых глаз инстинктивно скорее, чем специально, смотрит вниз и улыбается слабо, открывая вид на небольшие клыки. мацуно резко краснеет, желая куда-нибудь убежать, но мысленно даёт себе подзатыльник, обращая внимание на ссадину на носу и под глазом. — у вас… то есть у тебя тут, — показывает пальцем на свой нос и замечает, что чужие очки виднеются на голове. ох, он вообще в состоянии сейчас понять, кто с ним говорит? чифую совершенно не знал, насколько плохое зрение у парня, чтобы понимать чужие возможности и невозможности — а, это. рядом с таким ангелом я как-то даже забыл об этом, — улыбается, тут же шикая от саднящей боли в носу. удар у ханемии что надо. — правда эффект временный чифую, игнорируя сердечный приступ от такого жеста и взгляды проходящих мимо студентов, берёт старшего за руку и тянет в сторону скамейки, попутно бурча об идиоте казуторе и его уебанских порывах ярости. шуджи покорно садится, размытым зрением пытаясь зацепиться за чужие действия и разглядеть, как чифую шебуршит вещами в своей сумке, заглядывая то в один отдел, то в другой и тихо матерясь. он бы хихикнул на такую возню, но от любой мимики нос сильно болел, а медпункт, что неудивительно, был закрыт. через пару минут он уже ближе видит пару голубых глаз, почти в состоянии увидеть их достаточно чётко, как и покрасневшие от прохладной погоды щёки, и почти не шипит — перекись делала это вместо него, — но жмурится инстинктивно, хмурясь. чифую дует осторожно, стараясь снизить боль, и через ещё пару минут возни с какой-то мазью со стойким ментоловым запахом и налепленным пластырем ханма уже чётко видит голубые глаза, разглядывающие его лицо и избегающие зрительного контакта, пунцовые щёки и пару рук, поправивших его очки и вернувшихся к владельцу, чтобы поправить капюшон. — вроде готово… но лучше всё же сходить в травмпункт ханма действительно не чувствует прежнего дискомфорта от ношения очков и поднимает благодарный взгляд на младшего, улыбаясь от его покрасневших скул и не чувствуя сильной боли, только неприятное натяжение кожи из-за пластыря. чифую стоял, как вкопанный, не зная, что делать дальше: в мангах, которые он читал, фигурировали традиционные пары, да и ханма не подходил ни под один типаж сёдзё парней, чтобы понимать, как себя вести. у них вообще ничего общего и не было, если подумать хорошенько — или вспомнить напутствия казуторы, — но эти фиолетовые глаза почему-то манили. мацуно моргнул ещё пару раз прежде, чем потянуться к своей сумке под пристальным взглядом. ему думается, что, будь это кто-то другой, он бы давно врезал и сказал бы больше даже не пытаться пялиться. на ханму же, выпрямившегося и протянувшего к нему руку, чтобы убрать с волос застрявшие лепестки сакуры, хотелось просто смотреть в ответ. странное чувство, которое его слабое сердце точно не выдержит. — спасибо за помощь, шкет. хотя тебя бы правильнее называть ангелом или феей, — длинные пальцы всё ещё перебирали высветленные пряди. — слушай, чифую, можно тебя позвать на свидание? чифую кивает машинально, пока до него не доходит смысл сказанного и он не краснеет от вида довольной улыбки. они стоят, как придурки, ещё, наверное, секунд двадцать. мучительно долгих и неумолимо быстротечных двадцать секунд. мацуно думается, что в мангах, которые он читает, после такого идиотского согласия парень обычно целует от счастья свою девушку, но они не в манге, а у чифую лицо ладонями закрыто, когда он ловит костяшками чужие губы, почти увидев собственное отражение в запотевших от горячего дыхания очках. всё же попытался поцеловать… ханма улыбается на по-детски невинное смущение и убирает руку с чужой головы, выпрямляясь. — р-разве… — чифую заикается (от шока!). — парой не становятся, имея схожести… у нас ведь нет ничего общего (кроме головной боли в виде казуторы), тогда поче… — ну как же. мы с тобой ходим по одной судьбе, дышим одним человеком и оба земля, это наверняка воздух! — улыбается, насколько позволяет состояние, под чужое непонимание. — да и вообще, я из-за тебя и отхватил, так что сходим хотя бы один раз на свидание в качестве компенсации чифую кивает уже осознанно и что-то говорит про то, что завтра как раз свободен. ханма чуть ли не просиял, резко обнимая младшего, и мацуно думается в очередной раз, что у него всё не так, как должно быть в манге, когда неловко обнимает в ответ, совсем позабыв о проходящих мимо студентах, и слышит очередную глупость сродни тех подкатов, что ханма говорит ему каждый день в библиотеке, вводя в краску не сказанным, а больше тихим низким голосом. ему думается, что он совсем идиот, когда даёт свой номер телефона практически незнакомому человеку; когда, заикаясь, передаёт ленту из трёх оставшихся пластырей и просит поменять уже налепленный позже; когда, потеряв убежавшего на практику шуджи, целует пропахшие ментолом собственные костяшки в месте, где их коснулись чужие губы, и совершенно не думает поправлять испорченную длинными пальцами волосы; когда невольно улыбается по дороге до общаги, увидев сообщение от старшекурсника и подписав его ёмко и кратко: придурок (он еле сдерживается, чтобы не поставить в конце слащавое сердечко), — и прячет телефон подальше. и пусть вёл он себя, как идиот, всё же объяснение старшего было просто отвратительным. по его скромному мнению, естественно.