Гиперфиксация

Утро началось для Виктора как с тяжелого похмелья. Он полчаса простоял под горячим душем, просто пытаясь вспомнить, как жить. После избыточной физической нагрузки мышцы ломило особо сильно, но хотя бы привычно. Он избавился от дурной приторной истомы в теле. Правда, на корне языка по-прежнему горчило от унижения и новой приправы - разочарования. Он же получил, что хотел. Откуда расстройство-то? Виктор перечеркал красным почти все эссе. Только после заметил внизу стопки бумаг вчерашнее письмо от совета. Витиеватым языком ему сообщали о том, что персоналу академии, занятому в преподавании и исследовании, задержат выплаты гонораров в связи с перерасчетом. Странно, с чего бы это. Совет урезает бюджет? Или перераспределяет? Блистательная Мэлл Медарда снова плетет свои интриги? Может, поэтому Джейс был вчера… странноват? Опять о нем. Да как так жить-то? Можно он как прежде будет думать о рунных формулах, световых частицах и концентрации химикатов в Сером Небе? Виктор долго и тщетно пытался собраться на пары. В запасе было еще полтора часа. Он мог бы спуститься в кузню, Джейс ведь звал. Но захочет ли он его видеть после вчерашнего? И что ему сказать? Виктор перебрал весь свой небольшой набор костюмов трижды. Отчаянно хотелось выглядеть сегодня прилично. Но он и в лучшие дни сам себе не нравился. А теперь, казалось, по цвету жилета и форме узла платка каждая собака в Пилтовере будет знать, что вчера он раздвигал ноги перед… Виктор сорвал с шеи изжульканную ткань, уже выглядящую так, будто ее в жопу запихивали. Достал новый платок и попытался завязать достойный узел. Опять не вышло. Может, сразу висельную петлю и не мучаться? С морскими узлами у него было как-то попроще, чем с галстучными. Или вообще без платка? Шокировать высокое общество голой жопой и голой шеей. Идея топ, так и поступим. На лекцию Виктор, конечно же, явился одетым с иголочки. Погружение в знакомую тему и знакомое дело принесли спокойствие и уверенность. Удивительно, но у Виктора редко бывали проблемы с дисциплиной в аудитории. Обычно его слушали молча и с большим вниманием. Даже его сильный акцент, о котором он переживал, читая лекции первые полгода, не мешал студентам понимать материал. Наоборот, его часто просили объяснить тему подробнее. Виктору импонировала любознательность учеников и их желание обсуждать. Поэтому то, что профессор Хеймердингер во время пары обычно отдавал студентам на самостоятельное чтение, Виктор зачитывал вслух и отвечал на вопросы, если хватало времени. Две лекции прошли словно двадцать минут. На обед вырваться не удалось, его обступили с вопросами по курсовым, как он и предполагал. Отстоять на ногах третью было уже сложнее. Передвигаясь вдоль доски и расписывая нужные формулы, Виктор начал сильнее припадать на трость и хромать ощутимее. Нога подгибалась. Конечно, это можно было списать на вчерашние нагрузки. Но Виктор не тешил себя иллюзиями. Тело и без того с каждым годом сдавало все сильнее. Вскоре одной трости и ортеза под одеждой будет не достаточно. Придется придумывать что-то еще, чтобы отстоять хотя бы пару часов. А сейчас, похоже, пришло время достать ненавистный корсет, от которого он так опрометчиво отказался. Спину и плечи сводило ужасно. Читать четвертую лекцию на ногах было уже невыносимо. Чтобы дать себе отдых, Виктор фривольно присел на край демонстрационного стола, установленного перед доской. Снова вставать и расписывать формулу было выше его сил, так что пришлось давать под диктовку. Его взгляд Виктор заметил, когда все головы склонились над конспектами. Джейс сидел на задних, самых верхних рядах и смотрел прямо на Виктора, практически не мигая, с упрямым и, как показалось, злым выражением лица. Щеки обдало жаром. Должно быть, Виктор покраснел весь и разом до кончиков ушей. Вся его выдержка ушла на то, чтобы остаться на месте и не подать виду, что что-то изменилось. Но нить повествования он потерял. Отшутился тем, что стареет быстрее профессора Хеймердингера, вот и склероз подступил. Волна жидких смешков пошла по аудитории. Студентка в очках с первой парты напомнила, на чем он остановился. Рабочий настрой еле удалось сохранить. Виктор больше не смотрел в сторону Джейса, продолжал рассказывать и разрывался от противоречивых порывов. Закрыться, встать, уйти за кафедру, отгородиться и спрятаться от этого взгляда. Ведь без слов понятно, что Джейс сейчас видит его вчерашнего: голого, возбужденного, доступного и бесстыдного. Не лекцию же для второго курса он пришел слушать, в самом деле. С другой стороны, хотелось сесть свободнее, красиво развести ноги, выгнуть шею, прогнуться в пояснице, завести руку назад для опоры, вторую положить на бедро. Продемонстрировать себя. Даже предложить. Чтобы Джейс видел. Он же пришел на него посмотреть? Пусть смотрит. Что он, тощих анатомических манекенов не видел, что ли? Гадко ли ему смотреть? Виктор замолчал на середине какой-то фразы, нахмурился. С легким ужасом заметил, что руку себе на бедро он таки положил. Рассеянно провел ей вверх-вниз, слегка цепляясь за каркас ортеза под брючиной, а после растер ноющее колено. - Профессор, с вами все в порядке? - раздался из зала вопрос. Виктор посмотрел на студентку в очках из первого ряда. - Что? - Вам нехорошо, профессор? Мисс Янг, кажется. Виктор сморщился, отрицательно помотал головой: - Не профессор. Его ассистент. Просто Виктор. Все хорошо, мисс Янг, со мной все в порядке. Так на чем я… а, хотя знаете, до конца пары всего… - Виктор, избегая смотреть в задние ряды, мазнул взглядом по настенным часам, - …двадцать минут. Закончим на этом на сегодня. По аудитории зашелестели удивленные шепотки. Как никогда чувствуя себя неуклюжей развалиной, Виктор сполз со стола, морщась, схватился за трость, и, сгорбившись, поковылял приводить доску в порядок. Самые шустрые и нетерпеливые студенты уже выскочили в коридор. Поднялась остальная аудитория, начиная собираться на выход. Поднялся Джейс. Он мялся, заблокированный наверху другими студентами, которые стояли в очереди на спуск. Виктор вдруг представил, что Джейс подойдет поговорить. Что станет задавать вопросы. Или даже начнет возмущаться. Прямо здесь, при студентах, ждущих консультации. Виктор заспешил на выход, на ходу извиняясь перед уже столпившейся с курсовыми стайкой: “В другой раз”. Кажется, в аудитории что-то брякнуло, когда он вышел. Кажется, его кто-то окликнул. Он слышал даже несколько голосов. Может, опять эта девушка, мисс Янг, и кто-то еще из студентов? Виктор не остановился, пока не добрался до своей комнаты в общажном крыле. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее, натруженые ноги пульсировали болью. Он рухнул на кровать, накрыл голову подушкой и протяжно замычал. Страх, стыд, похоть, тоска, бесплотная надежда и необоснованное предвкушение разъедали его. Как давно Джейс был в аудитории? Когда он пришел? Зачем? Что он теперь думал, глядя на Виктора? Мог ли он прийти именно за тем, чтобы посмотреть? Не как на уродливую диковинку (это же Джейс, о чем Виктор вообще…), а чтобы… Чтобы “что”, Виктор был не в состоянии сформулировать, но стояло у него сейчас на это крепко. Мысли о том, что Джейс не один час пристально наблюдал за ним, заводила до черных точек перед глазами. Разглядывал ли он его торс, руки, задницу, пока Виктор стоял у доски? Вспоминал ли вчерашние виды? Нравилось ли ему то, что он видел? Виктор знал ответ на этот вопрос, но так хотел, чтобы нравилось. Ведь можно было немного пофантазировать? Представить, что Джейс именно за этим и пришел. Что Джейс мог бы завестись, глядя на то, как Виктор предлагает ему себя перед всей аудиторией. Что он трогал себя под партой, пока Виктор… - О-о-о, Мать ветров, о чем я думаю? Виктор не предполагал, что вернется в дом Малышки Ти так скоро. Стоя у входа, он всего пару минут размышлял, не поменять ли место. Ведь Джейс знал, что Виктор может быть здесь. Вдруг он еще раз придет и увидит? Ионийская кошка вастайи за стойкой встретила его как старого знакомого: - Еще немного, и у меня начнут спрашивать про тебя постоянные клиенты. А, крошка? Она легонько стукнула Виктора по предплечью в приветствии и подмигнула. - Сегодня снова второй? Мигелю всыпали по первое число. Еще раз прости за наш косяк и не расстраивайся из-за того мудака. Больше не повторится. Наверх теперь строго только сотрудники и клиенты. С нас за былое причитается персональный подход. - Не могу сказать, что я был сильно расстроен, - неуверенно протянул Виктор, глядя больше в зал, чем на собеседницу. Что он делал? Что он вообще здесь забыл? Похоже, совсем помешался. - О… - Кошка моргнула, внимательно рассматривая его лицо. А потом еще раз с озарением воскликнула. - О! У нее аж кисточки на вставших торчком ушах затряслись, и она хищно блеснула глазами. - Тогда, может, сегодня первый этаж? - Я бы… - Виктор облизнул враз пересохшие губы. Он вспомнил себя, сидящего на столе, и внимательный взгляд Джейса. И вот уже перед мысленным взором картина пестрит многообразием не случившихся, невозможных вариантов. Естественно, опять с сексуальным уклоном. Вплоть до того, что Джейс подходит и встает между его ног, подтягивая к краю. Или даже опускается на колени, но это совсем уж… И смотрит своим солнечным выразительным взглядом, как только он и умеет. Виктор прикрыл глаза, капитулируя, и медленно кивнул. - Да, пожалуй, - решился он. - Но не для многих глаз. Кабинка была в дальнем углу зала и просматривалась только с одной точки за одиноким столиком так, что находясь внутри, можно было точно сказать, кто видит тебя. Доступ к столику, если находились желающие, продавался за отдельные деньги. Виктор был уверен, что сегодня он будет пустовать. Внутри обитой темной тканью кабинки стояла софа с ворохом подушек, но без спинки. Ко входу, целомудренно прикрытому парой зеленых раскидистых папоротников и шторками из блесток и фонариков на веревочках, можно было расположиться спиной, боком, лицом - как угодно. Растения неведомым образом выживали в полумраке помещения. Условный занавес отгораживал пространство, но не перекрывал вид полностью. Когда Виктор снял одежду, его болезненно бледная кожа чуть не светилась на фоне фиолетово-черного зева кабинки. Во всяком случае, собственные руки показались ему пугающе белыми. Корсет пришлось оставить. Это был простенький корректирующий осанку и поддерживающий позвонки девайс из кожи и металлических пластин, общедоступный для широкого круга пользователей. Он достал и надел сегодня эту штуку потому, что конкретно перетрудил спину и снова собирался нагрузить ее. Но вскоре простого корсета станет недостаточно. Вынужденная постоянная опора на трость и неровная походка искривляли позвоночник все больше. Иногда от боли казалось, что он осыпется в трусы. Виктор понимал, что в конце концов для выпрямления спины ему понадобится операция с модификацией и вживлением штифтов. Подобную он сделал на ноге и это относительно помогало. Не самый дешевый, но теперь уже доступный для Виктора способ себя помучить. У его тела оставался небольшой запас прочности до момента, когда корсет станет постоянной необходимостью, а без него Виктор будет скручиваться вопросительным знаком и разваливаться, как сломанная кукла. Он терпеть не мог эту штуку и только бесплотно злился, что его самого недостаточно, что он с детства сломан и нуждается в костылях, что его нужно улучшать, исправлять. Что он не может быть совершенным сам по себе. И, тем не менее, только в науке и изобретениях, подобных такому вот корсету, Виктор видел способ помочь калекам, как он. Вообще не допустить появления изломанных людей в этом мире. Их с Джейсом разработка - хекстек - могла сделать многое. Это была чистая энергия, она не влияла на воздух, на растительный мир или фауну, не вела к мутациям, из-за которых страдали живые на нижних ярусах города. Хекстек и протезирование мог сделать безопаснее, доступнее и даже более того. Виктор видел потенциал в кристаллах, которые в связке с руническими символами преобразовывали энергию и материю. В теории, над которой Виктор работал, хекстек мог также преобразовывать живые организмы. Если он сможет довести этот проект до ума, выходящие из строя части тел не придется заменять, они просто будут изменены. Энергия хекстека уберет изъяны. Но забегать настолько вперед не стоило. Возможность портального переноса, которая так интересовала Джейса, была отличным началом для исследования и тестирования. Они увидят воздействие хекстека на все виды материалов и организмов. Они с Джейсом даже еще не собрали прототип врат, а в совете уже ходили шепотки о разрешении тестов на людях. Портал сулил Пилтоверу прибыль, и его изобретение спонсировалось охотнее, чем какие-нибудь протезы или преобразователи. Виктору пока не стоило распыляться и нужно было сосредоточиться на одном исследовании. Помочь Джейсу всем, чем он сможет. Не отвлекать его на сторонние проекты, которых у Виктора в столе накопилась уже пара стопок. Они обсудят их как-нибудь потом. Поняв, о чем думал, пока хастлер Джим ухаживал за ним и старательно отсасывал, Виктор хохотнул и предложил сменить позицию. Все-таки он конченый… Виктор выбрал быть лицом ко входу. Перспектива не знать, что может происходить за его спиной, пугала. Исходя из этого как-то само собой вышло, что он оказался верхом на хастлере. Свесив с края софы больную ногу, он лениво покачивался на парне в своем темпе, представляя, что так они с Джейсом могли бы заканчивать долгий рабочий день в лаборатории. Наблюдателя в рогатой полумаске Виктор заметил не сразу. Сперва захотелось прикрыться, а в следующий момент стало как-то без разницы. Врачи и вечные обследования, любопытствующие взгляды студентов и просто прохожих на улице Пилтовера со временем пригасили в Викторе стыд и брезгливость к собственному телу перед отдельными изучающими взглядами. Быть освистанным и затравленным толпой - такая перспектива по-прежнему пугала. А презрение одного неизвестного Виктор способен был пережить. Хотя презрение одного конкретного человека непременно убило бы его на месте. Но наблюдатель таращился вполне заинтересованно. Виктору его взгляд даже масляным не показался. Когда этот в маске занял столик напротив? Во время или после минета? С этим вопросом Виктор поднял глаза, чтобы внимательнее посмотреть на незнакомца, одетого в накидку с глубоким капюшоном. Рожки полумаски забавно топорщили ткань, запарывая весь таинственный эффект. На Виктора смотрел Виллумп - добрейший снежный монстр, любимый сказочный персонаж Джейса. Через вуаль из веревочной шторки и лап папоротника Виктору на мгновение показалось, что это сам Джейс сидит там напротив. Та же комплекция, те же плечи и длинные стройные ноги. Для Виктора, похоже, уже весь мир замкнулся на Джейсе. Он улыбнулся этой мысли, долго протяжно вздыхая на очередном толчке бедрами. Глупо принимать желаемое за действительное. Но Виктору было от этого так хорошо. Он видел, как тяжело наблюдатель дышал, как напряженно подался вперед и смотрел на Виктора, не отрывая глаз. Он так сильно сжимал кулаки, будто боролся. Виктор захотелось показать ему себя, показать Джейсу, как ему хорошо, помочь тоже расслабиться. Он двигался, сидя верхом на хастлере, но напрочь забыв о нем, и жадно ловил реакции наблюдателя. Виктор обвел руками свое лицо, скулы и виски. Спустился на шею, провел ладонями по груди и соскам, переместил кисти на талию. На темном с примесью латуни корсете его руки, должно быть, горели белым. Виктор, тайком поглядывая на ерзающего в кресле наблюдателя, подхватил большие смуглые ладони хастлера и поднял с бедер, положив себе на талию. Те практически замкнулись в кольцо, придержали и погладили, давая почувствовать ласку и тепло. Виктор потянул одну руку наверх, потерся щекой, переместил чужую ладонь на шею, нежась. Предупреждающе шикнул, когда рука поползла на плечо. Это только для Джейса. Виктор скинул с себя чужие руки прочь и отбросил все лишние мысли. Он извивался, покачивался, приподнимался и опускался на члене, придерживая собственный ладонью. Позволил себе просто наслаждаться, представляя, что под ним Джейс. И напротив него Джейс. И это Джейс, сидя за столом, не выдержал просто смотреть и потянулся рукой к паху. Это он сжимает себя и шипит сквозь стиснутые зубы, видя, как Виктору хорошо. Для него Виктор демонстрирует себя, прогибается назад, откидываясь на крепкие руки и бедра, что его держат. Это Джейс входит в него ровными плавными движениями, постепенно наращивая темп, отчего Виктора немилосердно расслабляет и развозит. Это Джейс, глядя через занавес из блесток и огней, прикрывает рот рукой и начинает дрочить себе в том же темпе. Это его, его солнечные глаза смотрят из под маски на Виктора, не отрываясь, с таким теплом, вожделением, удивлением, обожанием, восторгом и надломом. Виктор вскрикивает от очередного толчка, его дергает вперед, он склоняется над Джейком, Джимом, Джоном, или как там его, опираясь руками ему на грудь. И уже не может заткнуться. Он стонет, хнычет, матерится и переходит на гортанные звуки и отклячив задницу подается навстречу частым толчкам. Джейс напротив видит и слышит его. И дергается в оргазме. - О, Мать! О, Мать! - не затыкается Виктор. О, Мать, да его весь зал слышит. Кошка за стойкой, прощаясь, заявила, что следующее его посещение будет за счет заведения и на любых условиях, потому что: “Вау, ты зажег. У нас приход за вечер вырос втрое”. Сомнительный комплимент, но Виктор был так измотан, что только слабо улыбнулся и кивнул. У него не было сил даже на то, чтобы отвести челку с глаз. Он не спросил про наблюдателя у кошки. И так знал, что того уже нет. После скачек Виктору пришлось долго отлеживаться. Нужно еще было как-то до дома добраться, а ноги стали совсем ватные. Но хорошо… Утром перед лекциями Виктора поймал профессор Хеймердингер и голосом доброго дедушки устроил нахлобучку за преждевременно прерванную пару и оставленных без присмотра студентов. - Кто-то же мог пострадать! Виктор скептически дернул бровью и промолчал о том, что на демонстрационном столе в аудитории даже реактивов или механизмов не было. Только его тощая задница. Какой гений мог там убиться и обо что? В голове со вчера было блаженно пусто. - Потрясающее пренебрежение законами физики и аэродинамики! Судя по рассказу, кто-то перепрыгнул несколько рядов, спеша на выход и, неудачно приземлившись на столы впереди, раскроил скулу. Честно сказать, этим утром Виктору все было настолько пофиг, что он слушал профессора в пол уха. Выжил ведь этот неведомый прыгун и ладно. Даже ног не переломал. Правда, когда после восторженного выговора профессор Хеймердингер присел на любимого конька и перешел к сочувствующему монологу про недолгий век самых ярких молодых людей, а после прошелся и по здоровью Виктора, которое нужно беречь, пнуть йордла захотелось особенно сильно. Нужно же однажды проверить что у него с аэродинамикой. Минутный порыв прошел, и Виктору стало совестно. В сущности, профессор был хорошим малым, и Виктор видел от него только добро. По итогу выговора Виктор был освобожден от чтения лекций на сегодня. Профессор Хеймердингер обещал пересмотреть его расписание, поставить пары только в первой половине дня, и отправил его в собственную лабораторию на проверку новых стопок эссе и изучение протоколов последнего собрания совета. Виктор принял ссылку как избавление, совсем забыв, что непременно столкнется там с Джейсом.