Правила поведения

Глава 2

             - О боже.       Это было первое, что произнес Скотт, заняв свое место рядом с Эли на лекции по истории античности.       - Продолжай, - с вызовом сказала Эли.       - Ну теперь-то мне уже придется продолжить. Сегодня, видимо, какой-то праздник? В смысле, перед нами Эли в юбке.        Эли чувствовала себя глупо. У нее не было никаких причин настолько стесняться быть в юбке. Но то, как обычно она чуралась чего-либо, кроме штанов, делало ее сегодняшнюю смену стиля - какой бы та ни была в сущности незначительной - большим событием. Ей очень хотелось, чтобы ее друзья просто не обращали на это внимание. Но как они могли не обращать внимания? Все знали, что Эли никогда не носила юбок.       Винить было некого, кроме самой себя. Кто ей мешал раньше хотя бы изредка юбку надевать?       - Это для протеста, дурья башка. Только сегодня.       - Ну да, я знаю. Просто не думал, что ты захочешь.       - Я и не хотела. Но потом передумала. В этом нет ничего такого.       Скотт пожал плечами и вернул свое внимание к начинавшейся лекции. Профессор Крейг Коллинс как раз завершал свой ритуал по вытиранию доски.       Тот факт, что три четверти девушек в аудитории тоже были в юбках, немного облегчил душевное состояние Эли. Натягивая юбку этим утром, она боролась с паническим страхом, что окажется одной из ничтожного меньшинства. В конце концов, лето давно закончилось, уже ощутимо холодало. Даже в тепле своей комнаты, она испытывала очень странные эмоции от этого чувства открытости вокруг ног. Было непривычно, что ее ноги не одеты во что-либо.       К ее огромному облегчению, уровень участия в акции превзошел все ожидания. Одна дальняя знакомая, с которой Эли практически не общалась, вдруг даже предложила ей «дать пять» в знак солидарности, а потом сделала комплимент ее юбке. Среди участниц установилось чувство товарищества, и Эли тоже была его частью.       Но она все еще боролась с навязчивым дискомфортом. Непривычное ощущение свободного пространства вокруг бедер ничуть не способствовало успокоению нервов. Все, что она делала, ощущалось в юбке иначе. Ходить, сидеть, даже просто стоять – эту разницу было невозможно игнорировать. Она чувствовала себя беззащитной.       Но в то же время и необъяснимо свободной. Возможно, дело было в понимании, что она нарушает правило. Будто принимает участие в чем-то дерзком и опасном, каким бы скромным ни был в реальности ее небольшой бунт против системы.       - Итак, начинаем лекцию. Трисс, не отвлекайся пожалуйста.       Профессор Коллинс недовольно посмотрел в сторону девушки на первом ряду. Та сидела, уткнувшись носом в зеркальце и подкрашивала щеки румянами. Небольшая коллекция макияжных кистей была рассыпана по ее столу, вместе с парой складных наборов косметики.       - Вы не можете запретить мне краситься! – заявила она. Несколько других девчонок тут же издали невнятные звуки одобрения.       - Я и не собирался. Просто прошу тебя сконцентрироваться. Можешь сделать это после лекции, которую я намерен уже начать. Итак. Сегодня мы подробнее рассмотрим первые торговые пути древнего мира…       Эли приготовилась к очередной тяжелой лекции. Она уже три раза самостоятельно прочитала в учебнике эту тему, прежде чем решила, что усвоила ее, а сейчас профессор Коллинс несомненно все запутает новыми фактами.       - Трисс, на меня посмотри пожалуйста! – вновь рявкнул преподаватель.       - Да я уже почти всё! – сердито ответила та.       - Ты не могла накраситься дома? Обязательно это делать здесь? – спросил профессор.       - Тогда я еще не знала, что мне это будут запрещать.       Коллинс озадаченно приподнял бровь. Еще одна студентка подала голос с середины аудитории.       - Это про новое правило, профессор. Студенткам теперь НЕ разрешается носить макияж.       - А-а. – произнес Крейг. – Это в знак протеста, значит. Девочки, кто-нибудь еще из вас хочет приостановить лекцию, чтобы дать вам возможность накраситься? Женевьева? Мика? Эли?        Эли захотела провалиться под стол. Скотт рядом с ней с трудом подавил смешок. Профессор выделял среди группы девушек в юбках. И ее в том числе.       - Нет… - еле слышно пискнула она.       Эли знала, что ее участие в протесте, каким бы жалким оно и так ни было, никогда не дойдет до того, чтобы раскрашивать свое лицо. Если про новое правило говорили правду, тут она определенно ничем не сможет помочь остальным.       - Послушайте меня, девочки. Мне абсолютно все равно, как вы одеваетесь, как вы краситесь, и так далее. Приходя на мои занятия, можете выглядеть как вам угодно – но только прошу вас, делайте это до, а не во время. Договорились?       Трисс захлопнула зеркальце с громким щелчком, затем высунула язык, когда Крейг отвернулся, чтобы написать что-то на доске. Пара ее соседок засмеялись.       Эли щелкала автоматической ручкой, вдавливая кнопку снова и снова. Снова и снова. Профессор Коллинс начал лекцию, но она не слушала. Просто щелкала ручкой, держа ее над пустой страницей тетради.       Новое правило. Новое правило, запрещающее студенткам макияж. Как и в случае с юбками, декоративную косметику Эли тоже не носила. Ее полностью устраивал вид ее обычного, ничем не примечательного лица, а от идеи раскрасить его чем-то – едва ли не тошнило. Но сейчас ей это прямым текстом запретили.       Она могла явственно представить это правило чуть ниже первого – тонкую строчку белого текста, висящую в пустоте синего экрана. От одного только осознания, что она там, мысли девушки влекло к экрану в студенческом центре. Она подумала, что могла бы сходить туда после лекции и лично посмотреть, хотя не вполне понимала, зачем.       Она не носила макияж. Ей должно быть все равно.       Но она не носила и юбок, однако вот - сейчас именно в юбке она сидела на лекции, плотно закинув ногу на ногу, чтобы упаси боже кто-нибудь не увидел мельком ее бедра и нижнее белье. Сидела и чувствовала, как ее голые ноги соприкасаются друг с другом под тонкой завесой хлопковой ткани.       Этот символический протест предполагалось вести лишь один день, но сейчас на экране уже успело появиться новое, не менее оскорбительное требование.       Похоже, революция юбок в ближайшее время все-таки не закончится. Господи, во что же она ввязалась?             

***

             Понимая, что совершает ошибку, Хелен просунула голову в теплый, душный кабинет Генри Хёрста.       - А! Снова здравствуйте. – гостеприимно поздоровался он.       Мужчина не проявлял никаких признаков растерянности после того, как его освистала толпа из сотни разгневанных студенток. Напротив, он спокойно читал книгу, внимательно посмотрев на Хелен поверх переплета, прежде чем отложить свое чтение, заложив страницу закладкой.       - Это что-то с чем-то там сегодня было, да? – сказала Хелен, присаживаясь.       - Некоторого недовольства стоило ожидать, - он пожал плечами.       - Некоторого недовольства, значит? Хотела бы я увидеть, что вы посчитаете настоящим возмущением.       - Мисс Пейсли, мне кажется, мы с вами договорились дать моим методам немного времени. Небольшой бунт – то, чего следует ожидать от молодежи. Я никогда не утверждал, что мои изменения пройдут гладко и безболезненно.       - Вы запрещаете им краситься, – сказала Хелен. – Такого даже на рабочем месте почти нигде не требуют. Женщины носят косметику. Я ношу косметику!       Генри хмыкнул.       - Знаю, знаю. Странное дело, да?       - Вы подливаете масла в огонь.       - Я создаю среду, предназначенную для учебы, - возразил Генри. – Я прекрасно осознаю, что мои правила – холодный душ для этих избалованных, привыкших к вседозволенности учащихся. Им никогда не бросали вызов, вот в чем проблема. Я намерен это исправить. Университет – место, где молодые люди учатся самостоятельно преодолевать трудности, не правда ли?       - Ну, да, но... Генри. Я хочу сказать… Вы серьезно? Неужели никто из администрации с вами еще не поговорил об этом?       - На данный момент я пользуюсь полной поддержкой высшего руководства. Конечно, они пока скептически смотрят на это, как и вы. Но я думаю, все увидят, что результаты говорят сами за себя. Я лишь прошу дать мне еще немного времени. Это все ради блага студентов, поймите.        - Мне кажется, это не приведет ни к чему, кроме ненужного хаоса. Но… я вас услышала. Надеюсь, вы понимаете, что я тоже упорствую из лучших побуждений. Ради студентов и ради вас. Вы там становитесь Врагом Народа Номер Один.        - Что-то меньшее меня бы оскорбило! – Генри рассмеялся.       Хелен вежливо улыбнулась. Она почти восхищалась тому, с какой спокойной уверенностью держался проректор. Почти. Если бы это не казалось ей дымовой завесой для чего-то скрытого. Даже сейчас, когда он вернул внимание к своей книге, Хелен показалось, что она заметила, как изогнулась его бровь… Словно она вызвала у него большее недовольство, чем он позволял себе показать.        Она покинула его кабинет и вернулась в свой, находившийся на другом конце кампуса.       - Какое-то безумие у вас творится, - сказала ей Коллин по телефону. – Не верится, что ты единственная с ним споришь.       - Очевидно, администрация его поддерживает. – сказала Хелен, откинувшись на спинку кресла.       - Что ж, я думаю, они сменят пластинку довольно быстро. Нельзя так злить всех женщин в колледже.       - Одна моя студентка, Сиенна… Она просто развернулась и пошла обратно в общагу, как только увидела второе правило. Причем она уже была накрашена. Боюсь даже представить, как она себя размалевала после.       - Хотела бы это видеть, если честно. Кстати говоря, та женщина, контакты которой ты мне дала, хочет поговорить. Шэннон, кажется? Так что держим кулачки.       - Это здорово! Шэннон замечательная, она заведующая моей кафедрой. Ты ей точно понравишься. Так что, как знать – возможно, в следующем семестре будем не только подругами, но и коллегами?       - Очень надеюсь! – ответила Коллин, - Ну короче, мне сейчас надо бежать, но позже, может, встретимся и сходим поесть куда-нибудь? Я знаю хороший корейский ресторан, могу тебе показать.       - Вот ради этого я с тобой и общаюсь! – засмеялась Хелен.       - Ваш проводник в мир аутентичной азиатской кухни, к вашим услугам. – поддразнила Коллин. Они всегда любили шутить на тему того, как Коллин привносит часть своей национальной культуры в жизнь Хелен.       - И эта белая женщина тебе весьма благодарна. Ладно, до встречи.       - Пока!       Хелен положила трубку и сделала короткую паузу, чтобы собраться с мыслями. Для неконфликтного человека, каковым она себя считала, многовато конфронтаций за последнее время. И еще куча эссе от студентов, которые надо проверить. Она взяла первую работу из стопки и принялась читать.       

***

      - Мне наплевать. - сказала себе Эли, – Мне наплевать.       Она хорошо постаралась, чтобы забыть про правила поведения на время лекции. Ближе к концу, ей почти удалось выбросить из головы эти мысли полностью. Она даже смогла с грехом пополам нацарапать какой-то конспект. А потом ей попались на глаза пропущенные сообщения от Сиенны.       «Ты ДОЛЖНА это увидеть».       «В студцентр СРОЧНО!!»       Сиенна даже еще не знала, что Эли все-таки поддалась и надела юбку. Эли собиралась сделать сюрприз подруге. Она надеялась, что ее символическое участие в протесте порадует Сиенну, но теперь опасалась, что этого может оказаться недостаточно. Если судить по Трисс, девушки расширяли сферу своего протеста, включив в него и макияж. Участвовать в этом Эли не имела ни малейшего желания.        В нормальных обстоятельствах, сейчас она сидела бы в читальном зале и штудировала учебник по истории Античности. Она могла бы полностью избежать ненужных вопросов, если бы просто пошла сейчас в ту сторону и занялась своими делами. Она была сегодня в юбке, о чем ей любезно напоминал каждый шаг ее голых ног, и больше никому ничего не была обязана.        Но не имея больше возможности отвлечься на лекцию, она могла думать только лишь об этих чертовых правилах поведения. Она пристально разглядывала каждую встречную девушку в юбке или платье. Большинство из них были к тому же еще и накрашены. Но сколько из них делали это просто как обычно, а сколько в знак протеста?       И ей показалось, или некоторые как-то неодобрительно поглядывали на ее невзрачное лицо?       Она шла не в ту сторону. Сама не осознавая того, она свернула направо по дорожке, которая вилась вниз с холма, на котором стояла библиотека. Маршрут, которому она сейчас следовала, вел напрямую к студенческому центру.       Эли списывала все на дружбу. Совесть не позволяла ей просто так игнорировать Сиенну. Следовало хотя бы пойти и продемонстрировать ей свою поддержку. Все-таки, она же надела сегодня юбку - и Сиенна заслуживала увидеть плоды своей акции гражданского неповиновения. Какой смысл нарушать правило, если этого не увидят все? Особенно Сиенна, бывшая главным архитектором восстания.       И Эли не могла не признать, что Сиенна говорила тогда правду. У нее и правда были красивые ноги, которые хорошо смотрелись в юбке.       Ловя свое отражение в зеркалах, она испытывала странные, трудно-объяснимые чувства. Та девушка в голубой юбке – это была она. Те гладкие стройные ноги в обрамлении покачивавшегося кольца из ткани – это были ее ноги.       Она даже начала привыкать к ощущениям, которые давало ношение юбки. Более того, юбка даже начинала казаться удобной. Ей отчасти нравилось, как ходит туда-сюда ткань при ходьбе, мягко ударяясь об ее ноги спереди и сзади во время каждого шага. Это было напоминанием, что она одета там во что-то. Что она не голая, хотя странным образом чувствовала себя голой.       Сиенна бы ей гордилась. Эли хотела, чтобы она увидела.       Не только одна она направлялась к студенческому центру. Она вошла одновременно с шумной сценой, происходившей на пороге: стайка из трех девушек решительно тащила за руки четвертую через двухстворчатые двери в главный зал. Эли припоминала их по лабораторным занятиям по химии. Кажется, все четверо состояли в женской баскетбольной команде.        Девушка в лимонно-желтом сарафане подняла руку с вытянутым пальцем.       - Видишь, Грейс?? Смотри, там теперь есть еще одно!       Высокая атлетичная брюнетка в спортивных штанах и с небрежным пучком на голове, очевидно, и была той самой Грейс. Она единственная из этой группы была не в юбке, и недовольно смотрела на своих подруг, силой ее притащивших сюда.       Грейс запрокинула голову.       - Господи, Кайла. Ладно. Я… Смотрю…       Когда Грейс посмотрела на экран, ее лицо словно потеряло всякое выражение, глаза расширились, взгляд остекленел, а голос постепенно затих. Она принялась внимательно изучать правила, сразу оба, пока ее подруги яростно осуждали последнее из них.       - Нам нельзя краситься, прикинь?? – сказала одна.       - Ну, раз уж нельзя, то мы конечно не будем, да? – иронично добавляла другая.       - Видишь, Грейс??       Эли продолжала наблюдать, как Грейс смотрит на экран. Ее губы, слегка приоткрытые, немного пошевелились, еле слышно бормоча что-то шепотом. Она увидела, как Грейс, не моргая, обмякла еще сильнее всем телом.       Тяга последовать ее примеру стала слишком сильна. Глаза Эли поднялись туда, куда смотрела Грейс.       И вот оно, пожалуйста – новое правило.       «Напоминаем, что макияж является ОТВЛЕКАЮЩИМ ФАКТОРОМ. Учащимся женского пола НЕ разрешается носить его на территории кампуса».       Эти выделения заглавными буквами бесили больше всего. Как и все формулировки. «Напоминаем», как будто это обращение к тем, кто нуждается в напоминании о чем-то очевидном. Но макияж не был никаким отвлекающим фактором. Это было что-то совершенно нормальное. Для большинства девушек, во всяком случае. Все его носили, и никто ни на что не отвлекался.       Все, кроме Эли.       Эли просто была равнодушна к косметике. Краситься требовало больших усилий. Надо было наносить макияж каждое утро, а потом весь день следить, чтобы ничего нигде не размазалось. Вдобавок, еще каждый вечер смывать перед сном. Столько работы ради столь сомнительной выгоды. Для Эли, которую вообще практически не волновало, как она выглядит, макияж был не более чем…       ОТВЛЕКАЮЩИМ ФАКТОРОМ.       - Элиииии! – ахнула Сиенна, нарушив ее мысли. – Ох ты ж боже мой, это что на тебе, ЮБКА?! Шикарно выглядишь!       - Ой, спасибо. – промямлила Эли, смутившись. У нее немного заболела голова, но быстро начала проходить, как только она отвернулась от тихо гудящего синего монитора. Баскетболистки ушли, их сменила новая группа прохожих, которые теперь изучали экран с того же самого места. Одна из них, девушка в брюках и рубашке, имела то же ошеломленное, отрешенное выражение лица, что и Грейс чуть раньше.       Сиенна тем временем щеголяла все той же ярко-красной клубной юбкой, а также густым слоем туши, контура и помады. Лишь ее топ – простой серый пуловер с длинным рукавом – придавал ее облику хоть какой-то оттенок повседневной нормальности.       - Прости, что помешала, Эли, я просто увидела пару минут назад, как ты вошла, и решила тебя поймать, пока меня не отвлекли. Мы тут супер-заняты, дел по горло!        - Пару минут…? Но я вошла только… я только успела… - Эли пару раз моргнула. Она ощущала необычную сухость в глазах. – В каком смысле, дел по горло?        - Пойдем, покажу! Мы вон там разбили свой лагерь!       Сиенна провела ее в угол зала, где были установлены два раскладных столика. За каждым стояло по несколько девушек, и к каждому столу выстраивалась небольшая очередь из других. Рядом красовался большой плакат на вертикальной стойке с надписью «НЕПОВИНОВЕНИЕ ЗДЕСЬ!»       - Я тебя проведу без очереди, - сообщила Сиенна, затащив ее к столу, а сама встав за него, - Мы здесь помогаем девчонкам с мейком. Наше движение становится организованным, Эли.       Над девушками в начале очереди трудились с кисточками и деловито раскрашивали сообщницы Сиенны. В конце очереди можно было заметить Грейс и ее подруг-баскетболисток. Грейс все еще выглядела немного растерянной, тихо стоя на месте и периодически поглядывая вверх на экран.       - Но я не хочу красить свое… - запротестовала Эли, когда Сиенна открыла косметичку.       - Глупостей не говори! Ты уже в юбке!       - Я знаю, но… разве этого мало? Я не хочу, чтобы меня…       Сиенна протянулась через стол. Прикосновение кисти к щеке Эли было очень мягким и пахло фруктами. Сиенна легонько поводила кисточкой вверх и вниз по ее щеке. Было немного щекотно.        - Сиенна…       Эли не могла вспомнить, что она собиралась сказать. Она ведь начала говорить Сиенне что-то, но та сбила ее с мысли своей макияжной кистью.       Макияж является ОТВЛЕКАЮЩИМ ФАКТОРОМ. Учащимся женского пола НЕ разрешается носить его.       - Тссс… А теперь другую сторону…       Сиенна вновь обмакнула кисть в пудру и перешла на другую щеку Эли.       - Знаешь, мне всегда казалось, что тебе не повредит немного цвета.       Она ловко орудовала кистью мягкими нежными движениями. Щетинки плясали по коже Эли, заставляя мурашки пробегать по ее позвоночнику.       - Эмм, нууу окей… - протянула Эли. Ее всегда полностью устраивала ее бледная кожа в своем естественном виде. Но с другой стороны, ей раньше никогда не запрещали что-то с этим делать.       Учащимся женского пола НЕ разрешается…       Сиенна продолжала работать, сменив кисточку на другую, чтобы нанести тени для век.       - Только не переборщи, - сдавшись, сказала Эли.       - Да я ж не сумасшедшая, - ответила Сиенна. – Мы только самую базу делаем. Иначе никаких денег не хватит. Но тебе, как подруге, будет особое предложение. Ну-ка, сейчас реснички еще подведем.       Тонкая щеточка приблизилась к глазам Эли, и девушке потребовалось задействовать всю силу воли, чтобы не моргать, пока Сиенна водила ей по ее ресницам.       - А теперь вторую… Вот так. Теперь взгляни на себя, и можешь сама нанести последний символ сопротивления!       Сиенна поднесла к Эли зеркальце, и сунула ей в руку тюбик помады. Эли машинально схватила оба предмета, оказавшись лицом к лицу со своим отражением, которое выглядело откровенно шокированным.       Ее щеки приобрели более теплый оттенок, светясь мягким красноватым румянцем, который оживлял ее прежде блеклые черты. А ее глаза, в обрамлении умеренно-темных теней с более густыми и длинными ресницами, выглядели по-настоящему яркими. И неужели ее зрачки всегда были настолько голубыми?       Эли покрутила помаду в пальцах.       Ее губы и правда смотрелись довольно уныло, в сравнении с остальным лицом.       Второе правило уже было нарушено. Сиенна об этом позаботилась, столь рьяно взявшись за нее, не дав опомниться. Терять было уже особо нечего. Эли сделала губы бантиком и поднесла к ним помаду, покрыв блестящей яркой пленкой. Закончив и посмотрев на свою работу, она вновь испытала приятную дрожь удовлетворения.       Эли все еще не была уверена в результатах. Не то чтобы они были плохими. Отнюдь. Но такой радикальный буст к женственности просто не был в ее стиле.       Как бы красиво это ни смотрелось.       Уголки блестящих губ Эли изогнулись в слабенькой улыбке. Она возникла совершенно ни с чего, вместе с поднявшейся вдруг изнутри волной удовлетворения.       Она торопливо стерла улыбку с лица и подавила нараставшую радость. Ей не нравилось ее новое лицо. Эта улыбка… Это чувство… Должно быть, это радость за участие в протесте, заверила себя Эли. Должно быть, как же иначе.       Как бы то ни было, невзирая на все странности, было приятно послать к черту еще одно правило.       

***

      Если Хелен и думала по наивности, что сможет избежать темы «революции юбок» хотя бы в преподавательской, ее вскоре настигла суровая реальность. Сотрудники кафедр Английского и Антропологии, которые делили между собой маленькое и плохо освещенное помещение, находившееся на стыке между их крыльями корпуса, активно делились историями за кофе в конце рабочего дня.       Не желая пропускать последние сплетни, Хелен подкралась к кофейному автомату, где профессор Крейг Коллинс говорил перед небольшой группой коллег.       - Какое-то безумие. Даже Эли Берк была в юбке. Вы ее знаете, может быть?       Имя студентки моментально привлекло внимание Хелен.       - Эли Берк? – вмешалась она, еще даже не налив себе кофе, - Это такая маленькая, нелюдимая пацанка, светло-русая?       - Тебе тоже привет, Хелен, - съязвил Крейг. – И да, она. Не думаю, что я когда-либо видел ее в чем-то кроме бесформенных штанов. Глазам своим не мог поверить.       Хелен попыталась это представить. Эли всегда держалась тише воды, ниже травы - стабильно сдавала отличные работы, но никогда не стремилась выделяться. Хелен никогда бы не смогла представить ее как участницу некой коллективной акции. Эли избегала внимания как чумы. Она была точно не из тех, кто бы мог озаботиться какой-то демонстративной протестной деятельностью, пусть даже движение и возглавляла ее подруга Сиенна. И это еще не говоря про ее андрогинный стиль.       - Этот тип реально разворошил осиное гнездо, - добавил другой преподаватель. – А теперь еще это правило про косметику. Как мы вообще должны контролировать его соблюдение?        - Я лично никак не планирую, - пожала плечами Хелен. – Честно сказать, мне кажется, что нам следует просто умыть руки и наблюдать за развитием ситуации. Я разговаривала с Генри, и считаю, что он сам не знает, во что впутался.       Крейг приподнял бровь, поглядев на нее.       - То есть, ты хочешь сказать, что будет еще хуже?       - Я думаю, это неизбежно. Генри утверждает, что это лишь «небольшое ожидаемое недовольство». Думает, что все само уляжется.       - Ну, держи меня в курсе пожалуйста. Я уже вижу, как девчонки передают друг другу тюбики помады во время лекции, словно косяки. – сказал Крейг, позволив себе улыбку.       - Хуже станет обязательно. – вмешалась Шэннон, заведующая кафедрой английского и литературы.       Она была немного постарше Хелен, миловидная кудрявая женщина, почти всегда одетая во что-то фланелевое и шерстяное.       - Я только что проходила через студцентр, - продолжила она, - И видела, как девушки там - я сейчас не шучу - выстраивались в очередь, чтобы им помогли накраситься. А одна студентка кричала в мегафон, что завтра все должны прийти в юбках еще короче.       - Наверное, это Сиенна, - произнесла Хелен. – Она разошлась не на шутку.       - Я просто хочу сказать, что у меня нет ни малейшего желания даже начинать насаждение какой-то спущенной сверху политики, – сказала Шэннон. – Что мы станем делать, когда все студентки начнут приходить на занятия в мини-юбках и шпильках?       - До этого не дойдет, - сказала Хелен, не имея, впрочем, никаких оснований для такого оптимизма, - Это умные взрослые девушки, и они знают, что делают. Они никогда не перейдут грань, которая бы унижала их достоинство. Это противоречило бы самой сути протеста.        - Может быть… - произнесла Шэннон. Она потерла пальцами металлическую оправу своих очков, что всегда было у нее знаком глубоких раздумий.        - Скажу вам одно, - подал голос Крейг. – Если Эли Берк начнет носить мини-юбки, то я буду готов поверить, что наш дорогой Генри переписал законы физики, а не студенческие правила поведения.

***

      Тем вечером, Эли Берк переступила порог своей комнаты в общежитии, сжимая в руке пакет с юбками. Тяга продолжать одеваться в таком же стиле тревожным импульсом пульсировала у нее внутри. Юбки принадлежали Сиенне, которая буквально всучила их подруге, чтобы та могла продолжать участие в протесте.       К куче вещей прилагалась также миниатюрная дорожная косметичка. По пути домой из комнаты Сиенны, маленький металлический футляр утонул на самое дно набитого шмотками пакета. Как и сердце девушки готово было утонуть, до того часто оно колотилось.       Эли практически не умела пользоваться косметикой. Она понимала, что если попытается красить лицо сама, то станет похожа на клоуна. Ну, или по крайней мере, уж точно не будет выглядеть так хорошо, как сегодня, побывав в умелых руках Сиенны.        А она выглядела реально хорошо. До раздражения хорошо. С ее более ярким лицом, ей как будто чаще улыбались все встречные. А ей было очень сложно не улыбаться в ответ. Особенно другим ярко накрашенным девушкам.        Что-то похожее на уверенность в себе постепенно всплывало из глубин ее естества, делая ее шаги легче, заставляя почти порхать по университету. Эли ненавидела это чувство. Она никогда не страдала неуверенностью в себе. Но тогда что это было?        - Вау! Эли. Ты что, накрасилась? – спросила Даника. Она оторвалась от своей игры, чтобы изучить лицо соседки. Эли тут же ощутила теплую волну смущения, захлестнувшую ее.       - Это для протеста, - торопливо пояснила она. – Ты слышала, что макияж запретили?       - Ага. Все об этом болтают. Так, ты все-таки участвуешь в движухе, значит?       - Знаешь, быть неравнодушной – не стыдно, - ощетинилась Эли. – Можешь сама как-нибудь попробовать       Даника фыркнула и вернула взгляд к своему ноутбуку.       - Пофиг.       - Но ты-то красишься. – напомнила ей Эли.       Даника склонялась к темным тонам косметики, подчеркивавшим ее угольно-черные волосы. Ее стиль имел довольно мало общего с женственными вариантами, которые предлагались в студенческом центре. Но тем не менее, это был макияж. Почему ей настолько все равно, что косметику запрещают?        - Ага, крашусь, и прекращать не собираюсь. Но и юбки носить не начну, лишь из-за какого-то дебильного правила, которое мне это запретило. Короче, суть в том, что я свое поведение не меняю ради кого-то или чего-то. Как делала, так и буду делать.       Под влиянием демонстративного равнодушия Даники, бурливший внутри Эли водоворот смешанных чувств кристаллизовался в гнев. Как могла ее соседка оставаться настолько безразличной к тем же самым правилам поведения, которые доводили ее саму до белого каления? Словно она жила в каком-то другом мире.       - А ты хоть посмотрела сама на эти правила, лично? – спросила Эли.       Но ответ был ей уже известен. Если бы Даника посмотрела, она бы поняла.       - Ты должна увидеть. Они на таком огроменном экране горят. Так бесит. Давай сходим прогуляемся, и я…       - Эли, да уймись ты, - недовольно простонала Даника. – Мне все равно.       Злость Эли моментально растаяла, вновь сменившись стыдом. Она вела себя как сумасшедшая. Провоцировала ссору на пустом месте. Даника не нуждалась… не была обязана… делать что бы то ни было. Что толку, даже если ее соседка сама поглядит на экран, прочитает эти слова, понаблюдает за мерцающими синими пикселями, впитает в себя…       Эли понимала, что у нее нет обязанности заставлять Данику сделать это. Заставлять ее увидеть. Данику, или любую другую студентку, которая до сих пор не видела. Как бы сильно ей ни хотелось, чтобы они увидели.       Эли ощущала тревожный трепет. И вновь возник этот тяжелый комок внутри. Она решила перенести внимание на подконтрольные ей вещи. На содержимое пакета.        Новые юбки, косметика. Рискнет ли она надеть юбку покороче, как просила Сиенна? Они все должны были прийти в настолько коротких юбках, насколько хватит смелости, сразу и массово – чтобы план сработал. Чтобы все девушки в университете пришли в юбках до середины бедра. По крайней мере, таков был амбициозный план.       Сиенна уже планировала надеть даже более короткую юбку, и более облегающую. Но она, как лидер движения, всегда должна была находиться на острие атаки.       На взгляд Эли, вот эта оранжевая юбка с кружевными оборками должна была подойти. Легкая ткань ощущалась совсем тонкой под ее пальцами. Она уже могла представить, как эта полоска материи висит на ее бедрах, продуваемая всеми ветрами и едва прикрывающая ноги. Накраситься – тот еще гемор, но надеть юбку – пара пустяков. Все, что от нее требовалось – просунуть ноги в этот круг из ткани, и натянуть его вверх на талию. Да и носить юбку было в сущности крайне просто. Она просто висела на талии и покачивалась. Через какое-то время, можно было даже почти не замечать ее существования.       Зайдя в ванную, Эли смочила губку и вытерла лицо. Макияж смылся легче, чем она ожидала. Спустя минуту, появилось ее голое лицо со знакомой унылой физиономией. После сегодняшнего, Эли была уверена, что уже никогда не перестанет замечать бледности своей кожи, и изъянов, на которые раньше не обращала внимания.       Но даже не беря в расчет макияж, она ведь не очень хорошо заботилась о своем лице, правда?       Эли всегда принимала это лицо как свое, со всеми его недостатками. Свои щеки, свой нос, свои вечно потрескавшиеся губы. Но ее лицо с косметикой – это ведь тоже была она, только другая ее версия. Более гладкая, более мягкая версия, заставлявшая ее чувствовать себя легкой и воздушной, как парящая в воздухе свободная юбка.       С этого дня, студенческие правила поведения запрещали ей выбирать, какое лицо она хочет иметь сегодня.       Она напряглась всем телом, нервный комок внутри продолжал пульсировать. Эли поглядела в глаза своему отражению, и заметила, что голубые зрачки стали бледнее, тусклее, чем всего минуту назад. А чего она сама хочет? Ответ был очевиден, и он лежал в центре нервного комка.       Как она докатилась до такого пиздеца? Из духа противоречия, или из своего искреннего, реального желания – этого Эли уже не могла сказать. Но она хотела иметь накрашенное лицо.

***

      На своем утреннем семинаре по шекспироведению, Хелен увидела множество женских ног. Голые ноги, у каждой без исключения студентки. Они покачивались и двигались под столами, в обрамлении юбок всех возможных расцветок.       Сегодня никто не отрывался от коллектива, и если сто процентов юбок можно было списать на случайность, то череда припудренных, нарумяненных, подведенных лиц – однозначно заявляла, что никакое это не совпадение.       Сиенна сияла от гордости. Сдержав обещание, она выложилась на всю катушку. Смуглые щеки девушки переливались глиттером, а ее губы и веки сверкали изумрудным оттенком. Она надела самую короткую и узкую юбку из всех присутствующих, всю блестящую от пайеток и вплотную подходившую к грани мало-мальски допустимого.       Но не Сиенна шокировала Хелен больше всего.       Эли Берк носила помаду.       Не только помаду, но и консилер. И Хелен практически не сомневалась, что она подвела свои ресницы тушью. Макияж был довольно легким, но на контрасте с ее традиционно невзрачной внешностью, девушка выделялась даже больше своей яркой подруги. Хелен изумилась, насколько ее преобразило всего лишь немного розового блеска на губах.       Или, может быть, это что-то в ее глазах – какая-то мягкость в обычно насупленном взоре. Это выражение виднелось на лицах всех студенток, в той или иной степени.       До начала занятия, они все приняли участие в очередной «торжественной встрече» проректора, который проходил через студенческий центр по пути на работу. Хелен пропустила это шоу, но слышала, что участников было больше, чем вчера. Женская солидарность, похоже приободряла всех вместе. Несомненная энергия протеста проявлялась в приподнятом настроении.       Мужской половине группы, между тем, все это было глубоко безразлично. В лучшем случае, они находили происходящее забавным развлечением – и даже Скотт, друг Эли, вновь пошутил про излишнее усердие в нехарактерной для нее области. Хелен в тот момент испытала острое желание дать ему по башке.       - Прежде, чем я вас отпущу, хотела бы вернуть ваши эссе. – объявила Хелен.       Она обошла аудиторию, раздавая проверенные работы. Каждая студентка, которой она вручала эссе, улыбалась в ответ, безмолвно провоцируя ее попытаться что-то сказать об их демонстративном нарушении правил. Хелен положила на стол перед Эли ее работу с пятеркой, и девушка тоже улыбнулась. Она раньше хоть когда-либо улыбалась?       - Охренеть! – ахнула вдруг Сиенна на всю аудиторию. – Простите, профессор. Офонареть, то есть, или как там надо говорить прилично. Мне только что написали, что у фашистов там очередное обновление на их фашистском табло.       Новость облетела группу волной шушуканья. Даже Эли оторвалась от изучения правок и комментариев к ее эссе, широко распахнув глаза.       - Что там?! – спросила одна девушка.       - Да! Чего там написано?       - Не знаю! – сказала Сиенна, с явным раздражением. – Надо всем идти смотреть!       Хелен видела, что теряет группу.       - Погодите! Не забудьте, что к следующему занятию вы должны закончить следующий акт «Короля Лира»! – прокричала она сквозь нарастающий лихорадочный шум.        - Да, да, обязательно! – ответила Сиенна, поспешно собирая вещи, после чего почти выбежала из помещения.       Скотт засмеялся и повернулся было поделиться смешным моментом с Эли, но та глазела вслед подруге, с очень озабоченным выражением на лице, не обращая на него никакого внимания.       Еще несколько девушек потянулись вслед за Сиенной. Хелен вздохнула, понимая, что окончательно потеряла внимание группы. Она вернулась за свой стол, раздав последние работы, и тут заметила Эли, которая пыталась растолкать остальных, пробиваясь к ней.       - Профессор, можно короткий вопрос про мое эссе? – спросила она, протягивая лист бумаги.       - Конечно, Эли, что такое?       Для Эли не было ничего необычного в том, чтобы задавать дополнительные вопросы после проверки. Она была прилежной студенткой, которая всегда принимала близко к сердцу любые комментарии Хелен. Но прямо сейчас она выглядела немного рассеянной.       Эли покосилась на дверь. Остальные девушки уже куда быстрее покидали аудиторию. Эли какое-то время смотрела на них, затем встряхнулась и вернула свое внимание к преподавателю.       - Да просто про вот этот ваш комментарий. Эммм, секундочку. Сейчас найду.       Она листала страницы, но Хелен видела по ее глазам, что внимание девушки где-то еще. Шаги ее одногруппниц превратились уже в далекое эхо, и лишь несколько парней еще задерживались в помещении. Сейчас, когда аудитория почти опустела, Эли стала еще чаще поглядывать на медленно закрывавшуюся дверь.       - Эмм. Простите. Я забыла, что хотела спросить. Можно, я к вам в кабинет зайду попозже? – сказала она, теребя пальцами подол юбки, - Мне как бы бежать надо сейчас.       Хелен удивленно изогнула брови.       - В студенческий центр бежать?       - Я должна посмотреть, что там. Новое правило, в смысле. Мне нужно… прочитать… - тут она поглядела куда-то в неопределенную даль, сбившись с фразы.       - Конечно, Эли. Я знаю, что сейчас во всем кампусе только и разговоров, что об этом. Тебе лучше не отрываться от остальных.        - Мм-хмм… - произнесла Эли. – Извините. Я не знаю, почему я… Мне реально нужно идти. Там новое правило.       Студентка закусила нижнюю губу, покрытую помадой цвета пыльной розы. Она поглядела на Хелен из-под своих темных ресниц, будто прося разрешения. Что-то в ней было неуловимо не так, словно она на самом деле не хотела идти. Но Хелен не знала, что еще сделать. Чего Эли ожидала от нее?       - Все нормально, Эли. Я тебя приму позже. Эссе замечательное, кстати. Если хочешь, чтобы я подробнее что-то рассказала, то мой график тебе известен.       Эли кивнула. Она кинула стопку листов обратно в сумку и повернулась, быстро двинувшись к двери. По мере того, как ее шаг становился все более решительным, юбка начала ритмично покачиваться на бедрах. А потом она исчезла, скрывшись за дверью и слившись с потоком возбужденно галдящих девушек, направлявшихся узнать, чего еще им только что запретили.       Хелен вздохнула и собрала вещи. Надо было признать, она тоже испытывала любопытство насчет последнего развития событий. Естественно, правила не касались ее непосредственно. Но если они продолжат и дальше так сотрясать кампус, Хелен считала нужным как минимум быть в курсе, в чем они заключаются.       Она осознала, что должна прочитать новое правило – и как можно скорее. Даже нет, прямо сейчас. Время на это у нее было. Ей хотелось узнать, что там написано. Нужно узнать. Обязательно. Как преподавателю, вовлеченному в студенческую жизнь и работу ВУЗа.        Она поспешила через почти опустевший коридор, оставив сумку в аудитории. Так и бросила ее лежать на столе, и… собирать вещи-то хоть закончила? Когда это она решила просто все бросить и сорваться с места?       Ничего, решила она, можно будет вернуться за вещами позже. Сейчас гораздо важнее прочитать, что написано на экране. Осознание, что там уже есть что-то новое, слишком сильно ее отвлекало. Словно зуд, который просто необходимо почесать.       Хелен заметила Шэннон по пути. Заведующая кафедрой быстро шагала в том же направлении, почти темпом спортивной ходьбы. Она говорила по телефону.       - Да, да, буду через минуту. Просто сначала надо кое-что посмотреть. А вы слышали, что он еще один пункт добавил? – она помолчала, слушая собеседника. – Ладно, ну тогда, может, там и встретимся?       Ну и наконец, были еще мальчики, которые тоже брели в ту сторону.       - Жду-недождусь увидеть, против чего они будут протестовать теперь! – со смехом говорил один, - Думаешь, в этот раз будут заколки? Или резинки для волос?       Но наибольший энтузиазм среди толпы проявляли сами студентки. Многие почти бежали трусцой, их юбки трепетали на ветру, и они окликали друг друга:       - Новое правило на экране!       - Эй, Мэлори, давай с нами!       - Пойдем, девчонки, поскорее!       Девушки из группы, которая была у Хелен на шекспироведении, уже все скрылись из виду. Они, вероятно, уже были на месте – смотрели вверх и изучали последнее требование, которое к ним предъявил Генри.       Пока Хелен торопливо шла к студенческому центру в потоке из разрозненных ручейков студентов и преподавателей, у нее внутри все сжималось от необъяснимого волнения, почти предвкушения.        Как и всем, ей было просто необходимо увидеть, что там на экране.