Планы

      В аду то холодно, как в самую морозную зиму, то чересчур жарко и душно, как в тропическом лесу. Братья, правда, стойко терпят все прелести погоды, изо дня в день продвигаясь… Чёрт его знает куда, если честно. Данте не задумывался о том, куда им теперь идти, когда Клипот срезан под самый корень. Вергилий вёл их обоих, но не говорил куда. Данте предпочитал не спрашивать, да и зачем — он всегда был готов к битве, и если брат решил повести его в пасть к Мундусу, то и пусть. Они одолеют и этого мудилу. Вместе им всё по плечу, в конце концов.       Вместе им ничего не страшно. Никто не страшен.       И когда ты окружен этим чувством безопасности, не грех иногда начать мечтать. И Данте мечтал много — видимо, компенсировал годы, проведенные в тоске и скорби.       Он мечтал о том, как вернется в агентство с братом, и теперь мысли о возвращении приносили куда больше тепла, чем когда-либо. Вергилий был рядом, наконец-то, и им не нужно выяснять отношения в смертельном поединке — уже выяснили, уже побили друг друга, отпустило. Теперь они борются друг за друга, против всего мира.       С каждым днём мечтаний становилось всё больше. Сначала Данте мечтал о спокойствии из детства, когда он слышал биение братского сердца во сне, но после одной ночи это мечтание обросло новыми подробностями. Тогда они оба очень устали продираться сквозь снежные завалы на какой-то горе, и, найдя первую сносную пещеру, завалились спать там. Вергилий первым облокотился на его плечо, и Данте, будто кота боясь спугнуть, так и просидел всю ночь.       Деталей добавилось на следующее утро: вот они в агентстве, уставшие так, что им всё равно, где уснуть. Данте рассматривает все варианты: и тот, где Вергилий изнеможден так сильно, что его приходится оттаскивать либо наверх, либо класть на диван; и тот, где они оба засыпают на одном месте, обнявшись; и тот, где гордость брата не позволяет ему показать слабость, и он сам доходит до комнаты, не обращая внимания на срачельник вокруг.       После тщательного обдумывания последнего, Данте сомневается, точно ли Верг так сделал бы? Простил бы ему бардак, или тактично ткнул разок, с намеком, что после отдыха они возьмутся за это место?       И на удивление, это приносит ещё одну грёзу. Уборка агентства никогда не была в приоритете у Данте. Он делал это из-под палки, когда об этом настойчиво твердили его дамы. У Пэтти получалось это даже лучше, чем у Триш (что уж говорить о Леди). Может, дело было в её звонком голоске, а может потому, что её замечания отличались особой резкостью и неожиданностью.       «Ты дышишь всей этой пылью, тебе самому не противно?»       «Тараканы не друзья! Думаешь, что они пощадят твою пиццу, если ты уйдешь в туалет на пять минут? Нет!»       «Если ты не возьмёшься за себя, за тебя это никто не сделает!»       Это то, что первым приходило на ум. Вспоминая это, впору гадать, какие слова будет подбирать Вергилий. Впрочем, Данте не думал, что его будет трудно уговорить — брату будет достаточно сказать «Вставай, убираться», чтобы он послушался теперь. Конечно, Данте шутливо попросит отложить это на «пять минут», но долго припираться не станет.       Интересно, Верг в процессе уборки заставил бы его выбросить что-нибудь? У Данте было много журналов, которые он бросал на полу. Правда, прочесть выпуски, которым больше года-двух, было невозможно — Пэтти убрала всё в какие-то коробки и сложила незнамо где. Данте было лень искать, и он оставил это на волю судьбы.       Учитывая содержание журнальчиков, Вергилий бы выбросил их, даже не спрашивая у Данте. Хотя, кто его знает. Может, его заинтересуют какие-нибудь модели, или мусорные статьи, которые весело читать. Конечно, он весь из себя интеллектуала строит, один только Ви с бесконечными цитированиями Блейка чего стоил, но Данте верил, что стоит подобрать шутку-ключ, и эта дверь любви к тупому юмору откроется.       И Данте пытался её открыть, заранее готовясь к исполнению своей маленькой мечты. Шутил и так, и сяк, но Вергилий не мог оценить стараний — был слишком занят либо боем, либо своими мыслями. Данте был терпелив — пускай брат побудет в своих раздумиях, а он в своих.       Если так подумать, то чем помимо поэзии, книжек, и огромных херовин из ада, мог заинтересоваться его брат? Он пробыл вдали от людского мира так долго, что уже не угадать с первого взгляда.       Отчего-то вспоминался бильярдный стол, стоявший в агентстве давным-давным, будто в другой жизни уже. Игра хорошо скрашивала досуг, особенно когда у Данте был оппонент. В основном, это был Моррисон, у которого работы стало слишком много в какой-то момент, так что бильярд стал зазря пылиться. Предчувствуя, что скажет на это Пэтти, Данте сдал стол в ломбард — что бы ни ее, ни себя не мучить. Правда, девочка тогда отреагировала на это совсем не так, как он думал. Он не понимал, почему она расстроилась, ведь он сделал так, как должно.       Однако теперь, будучи в аду, Данте задумывался купить новый стол для них с братом. В конце концов, бильярд довольно соревновательная игра, а Вергилия хлебом не корми, дай показать, что он лучше.       День за днём таких мечт становилось всё больше, а Вергилий стал понемногу открываться. Он туманно говорил о том, что они ищут место, откуда можно пройти в мир людей, как в Фортуне или на острове Маллет. Никакого Мундуса они бить не собирались, как оказалось. С него хватило всего этого. Пусть Данте не догадывался, но Верг уже получил то, что хотел.       И постепенно, Данте стал понимать, что «мечты» не то слово. Когда Вергилий (почти в открытую) говорил о том, что они вернутся к людям, домой, на сердце радостно теплело. И вместе с этим теплом, становилось яснее, какое слово здесь подходит больше.       Планы. Данте строил планы.       И думая таким образом, предыдущие мечты преображались — живее, пестрее, детальнее.       Уборка агентства больше не виделась размытым словом, теперь это были вёдра, разлитая вода, использованные губки и тряпки на полу, и комичный Вергилий с косынкой и фартуком. Он непристанно ворчит, конечно же, но Данте улыбается, перекидываясь с братом фразами вроде «Оставь это!», или «Не трогай, я сам разберу!».       Бильярд теперь не просто идея — Данте намерен осуществить это любой ценой. Вергилий навряд ли умел играть, так что Данте уже не терпелось показать ему, как делать это. Стало намного проще представлять, как он терпеливо будет направлять руку брата с кием, рассказывая, в какую часть шара целиться, чтобы он покатился так, как хотелось. И как Вергилий будет внимать его словам, повторяя за ним. И как нежданная улыбка озарит его лицо, когда у него наконец получится. Вергилий быстро вернется к себе прежнему, холодному и сердитому, сказав короткое «Неплохо». А Данте успеет поймать эту мимолетную радость, и бережно сохранит на память, как заслуженное сокровище.       И родное тепло ночью уже не стоило труда представлять — оно уже было здесь. Вергилий стал быстрее расслабляться, позволяя себе под конец дня упасть в чужие руки.       Как-то раз Данте осторожно погладил его по голове — как тут сопротивляться такому порыву, когда нежность буквально душит от вида брата, спящего на его коленях. А Вергилий, оказывается, не спал. О своем состоянии он дал знать, требовательно ткнувшись лбом о чужую ладонь. Данте помнил, что мать так часто делала — он сам видел. Когда все варианты побега исчерпывали себя, Верг приходил к ней, в поисках убежища от назойливого братца.       «Я дала слово, что пока он спит, его никто не потревожит, Данте, » — так она говорила ему, и мальчик успокаивал своё рвение к бесконечным играм и поединкам. В конце концов, Вергилий выглядел особенно мирным, пока спал вот так, безотчетно доверившись другой душе.       Данте не ждал, что когда-либо застанет это ещё раз, и рука как-то сама перестала гладить чужие волосы. Осознание сокровенности момента и того, что он происходит сейчас, ошеломили.       — Данте, — Вергилий позвал его. Недовольный вид брата немного вернул в реальность. — Почему ты остановился?       — Просто задумался, — быстро отмахнулся Данте, и пригладил его волосы в извинение. — Слушай, Верг, ты знаешь, как играть в бильярд?       — А должен? — ответил он вопросом на вопрос. Данте ухмыльнулся.       — Теперь да. Не ссы, я покажу, как надо.