203

***

— Блять, пиздец, Юлик! — мычал Кузьма сквозь ноющую боль, кряхтя. — Руслан правду говорил. На мягкой ткани кофты уже высохла кровь. Рассекли губу и бровь. Ресницы светлые даже не дрожат. Никита смотрит внимательно, похоже, Юлику разбили нос, а судя по неосознанно принятой Юрой позе — отбили почки, и возможно, сломали пару ребер. Костяшки разбиты и вскоре перебинтованы, боль в животе от многочисленных пинков, оставалось только лежать и терпеть. — Не ной дурачье, сразу бы с Русланом тогда остался, раз наша компания тебя не устраивает. Кидало. — Все равно Даня — еблан и шерсть. — На доверие кинул, пизда ему. — Юлий показательно сощурился, перед глазами его — образ рыжеволосого парня — виновника происшествия. -А знаешь, мне кажется ему кто — то помог, рассказал. Что вообще будет, если мы потеряем его доверие? — Ты еблан, я его подогревал столько! Да ну, не думаю, он придет ещё. — Гридин обычно Юликовой глупости удивлялся. — Это отчасти был риторический вопрос! Мы уже его потеряли, долбоёб. Как это выглядеть вообще будет? Явимся мы побитые, как раз после встречи, на которую мы его пригласили. Ну это невозможно просто, отмахнуться случайным падением, когда у нас десятки синяков. — Кузьма снова был правее всех, умел рассуждать, взвешивать все за и против, просчитывал будто будущее, предполагая каждый шаг и его исход. -Придумаем что нибудь.

***

Валерия Мидлер 00:49 если доверяешь человеку, то и хуй скинуть млжешь DK 00:49 Ты дура В том то и дело что ч не доверяю тебе Лицо Руслана светится в двух смыслах, от экрана телефона и от своих же сообщений. Он лыбу давит, смотрит реакцию Дани незаметно из-под бока, который, к слову, наоборот брови хмурит и глаза каждый раз выпячивает от шока. Валерия Мидлер 00:50 я думала что ты дурачок умный да такой успеешь довериться ещё DK 00:50 Заткнись тупая Валерия Мидлер 00:50 ты как с женщиной разговариваешь Данила наконец телефон откладывает, хотя, не просто откладывает, а с силой сжимает его, но шнур белый берет, чтоб телефон на зарядку поставить, и лицом к стене ложится, спиной к Руслану, что наблюдает за чужими действиями.

***

— Я так то…но не см…у, я бы с ра…ст.ю Руслан просыпается от шума и бурчаний чужих, исходящих с соседней кровати. И вроде как привык уже к соседу совсем. Скорее он вырос, а стенки немного ломаются с возрастом, принципиальность уже не так управляет Тушенцовым как раньше. И наверное именно поэтому он относится к личному пространству более спокойней. Хотя, это лишь старательные убеждения, которые он вбивал в голову. Изначально ему показалось, что шатену просто комфортней вдвоём, в смысле не с кем то вдвоем, а именно с Даней. Ему надоело былое угнетенное одиночество, тихие ночи и чёрный экран во снах. Но вот появляется рыжеволосый парень, здесь все и ломается: сны глупые, и у Данилы и свои; мысли туповатые, особенно о самом Даниле, а еще планы меняются. Он не помнит, чтобы с ним такое хоть раз происходило, но это явно приятно. Но неприятнее всего, что такое отношение у него к парню. К своему соседу, с которым даже близко общаться не можешь, с которым изначально не видел продолжения чего либо. А теперь, отношение у него к Дане такое трепетное, непонятное. Хочется успокаивать его от пугающих снов. Или просто слушать рассказы Данилины, за сигареткой у окна, а когда добавляешь что-то свое, то слышать смешки чужие. Приятно, когда тебя внимательно слушают, когда сосредоточены только на диалоге, когда точно в глаза смотрят, не избегают зрительного контакта, как другие. Просто приятно находиться рядом с веснушчатым. Но одновременно от таких мыслей хочется дать себе в ебало. Неправильные это мысли, Руслан не жаждал быть похожим на Кашина, которого сам обзывал педиком. С одной стороны, Даня поводов не давал, чтоб его считали пидорасом. Он просто взялся из неоткуда, просто общался, просто жил, плыл по течению. Его не пугает контакт с Тушенцовым, он вполне доверяет своему собеседнику, рассказывает о том, как дома у него, друзья какие, слушает и Руслановы рассказы. Ему хорошо. Ему не сложно. Ну а если смотреть с другой стороны, то Руслан сам виноват в том, что по его приходе злился на Даню, хотел избегать. Он и сейчас бы его избегал, но останавливает что то. И избегал бы своих чувств. И вообще, они пугают, настораживают, а ещё заставляют постоянно копаться в себе, заставляют начинать ненавидеть себя. Почему все так с этим сложно? — Я и.у пр…ны. Я не по…маю по…му так. — шепот, глаза прикрыты плотно, просто бред. — Даня блять, хватит бурчать, заебал. Татуированная рука тянется к чужим волосам, оттягивает их слабо, старается не делать больно. — Дань, может ты останешься здесь, со мной? — Снова ее нежный голос, нежные ладони, пятерня перебирает рыжие волосы, внимательно рассматривает чужие глаза своими бездонными бусинами. Кашин во сне, ему непонятно снова, где он, что делает, не следит за тем, что говорит: — Я так точно не смогу, а я бы с радостью. — Почему ты не хочешь оставаться со мной? Ты постоянно убегаешь. — Я не знаю. Я не понимаю почему так. — Если тебе хорошо, оставайся со мной. Нам вместе будет очень хорошо. Я люблю тебя больше, чем чья либо любовь к матери родной, ты такой у меня хороший, Дань. — Я тебя тоже очень люблю и не хочу расставаться. Как мне остаться с тобой? Давай если я буду убегать, ты меня держи, хорошо? Только ты держи очень-очень крепко, всеми силами, чтобы я не смог вырваться. Я честно убегать не хочу, это само. Это не просто пугает Руслана, это бросает его в дрожь. Просто бред из чужих уст, он подходит к виновнику собственного страха, всматривается в глаза, следит за движением чужих губ. Желание как всегда успокоить соседа пересиливает шатена, он тянет руки к туши, что вечно что то бормочет. И делает это не останавливаясь. — Я т.бя т.е о.нь люблю. Как мм. ос…ься с т.ой? Д.ай если я б.у соп…ив…ься, ты меня де.и. Т…ко ты д.жи пл…о и к…ко, всеми си…и. Я че…о у.ег.ть не х.чу, это с.о. — Хуйню не неси Дань. Что там люблю? Меня? Конечно, я ж ахуенный. — Успевает пошутить мимолётно, а ещё гладит по загривку, по затылку, делает все заученно, как и всегда. Поспать очень хочется дальше, глаза смыкаются, но он передёргивается и также, сидя на кровати Данилы, пытается успокоить. Руки чужие ласково обвивают собственное тело, гладят по волосам. И ощущается это, будто последняя встреча. И так происходит всегда. Кашин вспоминает. Чужие руки, те, чьи он страшится каждую ночь И чужие руки, которые успокаивают его от очередного кошмара ночью, ласково поглаживая Падшие седые волосы И шоколадные волосы его соседа. Настоящий вид девушки перед ним, без маски Осознание. Щелчок. Все заново. Те же обкуренные глаза, что выкатываются из орбит, рассматривают каждый сантиметр тела юноши, оттого и мерзко, он бы спрятался от них. Да вот не удастся. Он приказал держать себя и не отпускать вовсе. Зачем он повелся в очередной раз? Затуманенный разум и мыльная голова ото снов явно показала себя, сама себя закапала. Теперь что? Трясучка. Его трясет, дыхание как всегда сбито, он опять глотает кислород сквозь силу. Настолько привычно, что даже незаметно. Слезы на глазах. А кошмарная женщина перед глазами все держит его. Ее руки — лианы обвили его целиком и полностью. Картина ужасающая. И правда, держит всеми силами, обвивает неприятно, касается губами лица веснушчатого. Он пытается оттолкнуть чужое дряблое тело, моргает во сне, пытается проснуться. Это его единственный выход. Даня глаза разомкнул наконец. Этого Тушенцов все время и ждал. Все мыльное, мутное от слёз. Кашин их смахивает. Вот правда, Руслану грустно, что окружающие его люди, страдают подобным. Из раза в раз, каждую ночь он успокаивал жертв ночных ужасов, те просыпались в панике, холодными и трясущимися. Кашин Руслана рассматривает, снова видит схожесть по внешности, боится, что может повториться все как во сне. Он просто смотрит с лютым презрением на шатена. — Да не сон это, не волнуйся. — Поглаживает до сих пор по спине. Видит, что Дане даже сейчас страшно. Он до сих пор трясется, слезы постоянно убирает. — А я и не волновался даже. — Рыжий своим словам противоречит, верит до сих пор, что это все сон сейчас, и дама та, тоже говорила, что все это реально. Но не поверил он ей, это правильно. Но не в этом случае. — Что за сны у тебя влажные, а? Кому ты там в любви признавался? — Вали ебало, я лучше бы с той женщиной во сне остался, чем с тобой сейчас ругаться и спорить начал. — Видно, что недовольство так и хлещет с Данилы. Но сам не испытывает какого — либо зла, где то в глубине души, он хочет сказать простое: спасибо. — А я то чем хуже? — Ты мне мозги вечно ебешь, не заметил до сих пор что ли? И Руслан думает, что неправильный выбор сделал. Помог Даниле, спасал его от ночных панических атак. А отношение к нему такое. Не дело как никак это все. Он ещё отомстит соседу. *** Сон ужасающий. Мерзкий. Просто противнейший. Даня в пять утра в душ бредёт среди кучи дверей, таких же комнат, в которой живёт и он, бредёт как раз после диалога с Русланом. Он благодарен шатену, но показывать не хочет. Солнце через окна пробирается, в глаза пялит неприятно. Воду наконец включает, мочалку берет и бешено трёт по коже, отчаянно пытается отмыть грязь с тела. Пусть увиденное и было сном, но как будто реальность ощущались прикосновения, было чувство, что касания рук так и остались отпечатком на теле. Веснушчатый по памяти рассматривает куда касались чужие татуированные ладони, и его пугает мысль, что он позволял касаться везде. А даже если в определенных местах и не было никаких прикосновений, то они как вирус распространялись далее. Хочет, чтоб забылась и девушка та, образ ее, и до, и после. Трёт до покраснений, от злости и отвращения к себе и к ней. Хочет забыть и о своих признаниях, чужих признаниях тоже. Данила хочет надеяться, что во сне был не он. Он надеялся, что это — просто фильм, а не очередной подарок мозга, в виде ужастика на ночь. А ведь сны формируются на подкорке мозга, собирая в себе воспоминания, чувства, психику и мировоззрение. И Кашина это пугало, неужели в его голове все настолько плохо? То, что он увидел, явно не принадлежит ему. Он хочет верить, что ему просто пересказали сон в подробностях, а он спокойно представил его для себя. Кожа его уже заметно краснее. Уже розовая, но розовая она нездорово. Ему даже этого не хватает, он все ещё чувствует чужие руки на себе. Если он протрет кожу насквозь, сначала пробираясь к мясу, а после к костям, ему станет легче? Если да, то он готов. Слезы с голубо — зелёных глаз льются уже не первый раз. Он никогда не понимал людей страдающих от кошмаров. Но теперь, когда он на их месте, он жалеет. Вспоминая хоть чуточку, хотя бы промежуток сна, он хочет залечь под землю. Хочет спрятаться от того, что выдает ему его собственный мозг. Желает выкинуть эти воспоминания о дрёмах. Когда руки уже щипали и были чуть ли не алыми, он перемещается на ноги. И так по кругу, теперь щипят ноги, он перемещается к торсу, шее. Все его тело ощущается как мясо. От чувства он никак не избавился. Называется, нашел выход из ситуации, делая хуже. Он жалок. Сам с собой справиться не смог даже. Отвращение к себе от чужих касаний и фраз — худшее, что он испытывал за свои 16 лет. *** — Лиз, да ты видела кого он из себя строит? Клоун ебаный. — А я тебе с самого начала говорила, ему доверять не нужно. — Говорила Лиза. И не раз, не два, больше десяти раз точно. «От него всего что хочешь жди. Ну знаю, по наслышке. Он сумасшедший, понимаешь? Мне рассказывали вообще, что у него голоса там в голове. Наркоман обыденный короче, за бабки отца здесь несколько лет уже» — Да ало, ладно, Лиз. Перегибаешь. Не настолько он..— сидит, оправдывает сначала. Кожа ноет, прикосновения к себе болезненные. А цвет алый так и не пропал с кожи. Кашин теперь мучается не только от собственных чувств, но и от жары в 30 градусов, находясь в кофте чужой, да шортах удлиненных, ноги также пряча. — Определись уже. — Неред смотрит на рыжеволосого с непониманием, палочку никотиновую крутит, между пальцев вертит. — Ну он бывает разный, и гнидой и не гнидой. — Прям как ты. — Я то что? Он сегодня утром меня разбудил от такого сна. пиздец Лиз. Я мог бы узнать что будет после смерти! -Выкрикивает рыжий с выходящим паром изо рта. — Дань, ты чем ночью занимался? Нюхал, или блять, кололся? Что за бред? — Меня каждую ночь женщина душит, а он блять спасти меня пытается. Он заебал. — Попроси чтоб он тебя не будил, что за хуйня? Или ты хочешь чтоб он тебя душить начал? — Он думает что я умру наверно. — Лечись, Даня. Странно это все. -Знаешь что странно? Женщина та, очень похожа на Руслана. У нее точь в точь внешность, от глаз до татуировок. — Мать Руслана снится тебе что ли? — Шутит, но видит серьезность чужих глаз, обращает, наконец, внимание на ноги чужие, и вид Данилин закрытый полностью. — Что с тобой? Ты почему в кофте? — Приболел. — Врёт. Старается кашель изобразить. Но Лиза хочет верить ему. ***