Powerslide

Gus Black — The World Is on Fire familypet, LiL Lotus — so long, goodbye Shaker — Next Jackson Wang — Oxygen David Correy — 247 50 Cent, Justin Timberlake, Timbaland — Ayo Technology Chase Atlantic — Church Lana Del Rey — Money Power Glory

— Сшито очень аккуратно, — говорит Скай, рассматривая небольшой порез лучшего друга, который тянется вдоль его шеи на несколько сантиметров вниз. — Такое чувство, что кожу осторожно разрезали скальпелем, а потом также аккуратно устранили это. Заживёт быстро, но будет болеть немного. А внутри вы их чувствуете? — Нет, — говорит Чимин, не поднимая головы. — Я тоже нет, — отвечает Чонгук, сидящий напротив него. — Что это вообще за дерьмо такое? — спрашивает Тэхён, вертя в руках медицинские снимки. Они их сделали в больнице сразу же для того, чтобы лучше понять, с чем теперь имеют дело. На нём снята часть шеи Пака, и среди непонятных затемнений виднеется какое-то белое пятно с тонкими разветвлениями, которые как будто вросли в неё. Прямо под их кожей среди переплетений важных сосудов и вен сейчас находится инородный предмет абсолютно неизвестного происхождения и назначения. Это пугает до безумия, в любой момент эта маленькая бомба замедленного действия может рвануть, и сейчас они пытаются выяснить, можно ли как-то без последствий избавиться от этого. Все собрались вместе кроме Чонина, потому что Чимину предстояло им сказать ещё и правду о том, почему погиб Юнги. Он договорился с друзьями о встрече в квартире Скай, и о том, чтобы они ничего не говорили его младшему брату. — Понятия не имею, но нам нужно это как-то вытащить. Эта штука на наших глазах убила человека, пока Лим нажимал на кнопки в планшете. Я не хочу быть следующим, — отвечает Чон, хрустя костяшками пальцев. — Радиоуправление. Выходит, они управляются дистанционным методом. Обычно такие системы устанавливают в крупные технические объекты. Управляющее воздействие и обратная связь осуществляются через определённый канал с помощью радиоволн. В подобных системах, как правило, команды исходят от единственного оператора, в нашем случае — это Дэмиан. Он управляет всеми вами. Вероятнее всего, у него есть детальное описание физического состояния каждого объекта и его местоположение, карта передвижений и прочее, — поясняет девушка, приклеивая пластырь другу, и разглаживает его тонкими пальцами. — Проще говоря, теперь он знает о вас абсолютно всё. Вплоть до того, сколько раз вы ходите в туалет за день. — Вот значит, как он контролирует всех участников, — бубнит себе под нос Пак и хмурится. — Не называй нас «объектами», звучит ужасно, — говорит Чонгук и морщится с отвращением. — Прости, дракон, я просто говорю на техническом языке. Эти хреновины делают вас техническими объектами для Лима в данном случае, — говорит она и заклеивает его рану тоже. — И этой штукой действительно можно контролировать наше сознание или память? — Вероятно. Теоретически это вполне возможно, если воздействовать на головной мозг. Звучит, конечно, как что-то на грани фантастики, но такое может быть. А, учитывая, что Дэмиан по-настоящему гениальный изобретатель, то не стоит удивляться такой разработке от него. — Я, кажется, уже ничему не удивляюсь, — тяжело вздыхает Чимин. — Это всё увлекательно звучит, но, чёрт возьми, что это вообще такое? Как это выглядит в принципе? Я даже представить не могу, как он мог запихнуть в них что-то, что способно убить в любой момент. Как оно крепится внутри? Это же безумие какое-то, — засыпает их вопросами обеспокоенный Джин. Скайлар берёт снимок Пака и несколько минут с интересом вертит его в руках, направляет на свет и всматривается в него, словно настоящий врач на осмотре. Все напряжённо ждут, пока она что-то скажет, ведь эта девчонка единственная из всех имеет мозг, который способен хоть как-то соревноваться с умом Дэмиана. Чимин примерно понимал, что это за устройство, потому что нечто похожее уже видел. Но, похоже, это какая-то модернизированная версия, по снимку оно казалось немного больше. В том, что он тогда видел на складе, не было никакого яда, либо этот умный говнюк просто умолчал в тот момент об этой важной детали. — Сам передатчик должен быть небольшого размера, примерно всего сантиметра два длиной. А большую часть корпуса, скорее всего, составляет капсула с ядом. При передаче нужной команды по радиоволне от оператора, происходит активация, и вещество выплёскивается в кровь, — поясняет девушка, водя длинным ногтем по снимку. — Вот эти белые разветвления вокруг пучка сосудов — провода, и это устройство закрепляется на артерии с их помощью. — Срань Господня, — выдыхает Тэ, выражая общую мысль, и качает головой. — Вытащить его будет проблематично, да? — спрашивает Сокджин с недоверием, глядя на всё это. — Но ты же сможешь? — Не думаю. — Извлечение убьёт носителя, — тихо говорит Чимин, глядя в пол и нервно покусывая губу. Все резко смотрят на него, и повисает долгое, угнетающее молчание. Он понимает, что абсолютно прав, и глупо в такой напряжённый момент давать ложную надежду на спасение. Её, скорее всего, нет. Обхитрить такого гения, как Лим, не получится. Он всегда был и будет на один шаг впереди остальных. Даже в этом он сработал на опережение. Он застал их всех врасплох и установил эту штуку, пока они были в отключке. И если она не та самая, что Пак тогда привёз в рюкзаке на своём первом задании, то очень похожа на неё. И именно это ему сказал её создатель в тот вечер — извлечь её нельзя. Их делают для террористов, чтобы с помощью этих технологий вербовать в свои ряды людей. Это позволяет легко управлять их сознанием и приказывать выполнять всё, что только вздумается. А если кто-то будет создавать проблемы, пытаться сбежать или обращаться за помощью, то его память можно подправить или просто отдать через неё приказ сидеть смирно. Именно эту информацию, Дэмиан по ясным причинам утаил от него, как и ту, кто именно покупает такие вещицы. Оказывается, их используют и с такой безумной целью, экспериментируя над обычными людьми. Просто для того, чтобы поиграть с человеческими жизнями на большие деньги в гонке. С ума сойти, этот мир просто ненормальный. — Верно, здесь необходима долгая и кропотливая работа хирурга. Шея очень уязвимое место. Если неосторожно задеть что-то или неаккуратно вытащить это устройство, то носитель сразу же погибнет, или можно получить не самые приятные последствия, — говорит Скай и медленно кивает. — Это его грёбаная разработка, — говорит Пак с досадой, запуская пальцы в отросшие волосы, и зачёсывает их назад. — Я уже видел похожую. Лим заставил меня её забрать на первом моём задании. Он называл её «Бласт». Это не вытащить просто так, потому что оно оснащено системой самозащиты. — Точно. Если мы сами попытаемся извлечь, то эти провода ещё сильнее вцепятся в артерию. Прежде чем осуществлять это, нужно отключить их. — Господи, зачем вообще делать такие штуки? Для чего? Для кого? Я совершенно не понимаю. Он же, вроде, занимается оружием, а это что? — удивляется Чонгук. — В своём роде это и есть оружие. Ясно, кому нужны такие вещи — террористам. Они купят их очень легко и быстро за большие деньги. — Для чего — тоже ясно. Их используют для моделирования симуляции и воздействия на нейроны головного мозга. Благодаря этой маленькой вещи Дэмиан может сделать с вами что угодно теперь, — говорит Скайлар и откладывает снимок на стол. — Да уж, мы это заметили по гонке, — говорит Чимин и глубоко вздыхает. — Для мирных целей, очевидно, такое не используют. — Мы в полном дерьме, — заключает Чон, глядя на него. Он был прав как никогда, и все в этой комнате это прекрасно понимали. Ужас был в том, что у них не было абсолютно никакого шанса на побег и никакого плана к устранению всего этого кошмара. Они впервые в жизни не знали, как выбраться из проблем. И хуже всего то, что теперь во всё это влип и Чонгук. Он сам себя подставил, когда пытался защитить Чимина. А теперь у него просто не было выбора, и он должен был так же, как и все, участвовать в гонке. У него не было возможности к отступлению, сейчас всё зависело от того, как хорош он будет в следующем заезде. Конечно, он мечтал об этом раньше, но не сейчас, когда уже знал подводные камни «Powerslide». Полиция здесь не поможет им, ведь даже их отец участвовал в этом и делал ставки. Очевидно, что всё было куплено со всех сторон, а власть просто делала вид, что не понимала, что происходило в их городе. Только они сами могли спасти себя. И им предстояло что-то придумать до того момента, пока кого-то из них двоих не убили. Ребята все были дико напуганы и растеряны. Никто не понимал, что делать дальше и чего ждать от каждой последующей минуты. Всё, что происходило сейчас, напоминало просто как будто сценарий к какому-то фильму ужасов, вроде «Пилы», где с ними играли в безумную игру на смерть или жизнь, и не совсем верилось в реальность всего этого. Сейчас уже стало ясно, что никакой долг Чонина на самом деле не имел большого значения в этой истории. Он стал лишь предлогом и толчком к тому, чтобы Лим использовал их всех в своих целях. Он втянул в это привязанного всей душой к младшему брату Пака старшего, а потом в эту игру вступил Чон, который поехал спасать его. Только не совсем Чимину было ясно, почему именно он стал козлом отпущения во всей этой ситуации. Он не понимал, почему Дэмиан решил заработать именно на его навыках водителя? Чонгук был изначально более подходящей кандидатурой, ведь он профессионал и логичнее было бы втянуть его. Что-то в этом всём явно не сходилось. Может, здесь присутствовали какие-то личные счёты? Но ведь у него, кажется, не было проблем с этим человеком кроме одной — долг. Все, конечно, были в шоке, но Лиён был просто в ужасе. Его сердце было не на месте. Он прекрасно осознавал масштаб проблемы, но не понимал, как его защитить. Он был в полной прострации, когда ребята рассказали ему обо всей этой гонке в спешке, и до сих пор не совсем пришёл в себя. Его не очень удивило участие в этом всём Чонгука, потому что у него было одно качество — безрассудность. Он часто действовал необдуманно на эмоциях, и это был тот самый случай, когда он влип в неприятности, бросаясь в самое пекло без всяких раздумий из-за собственных чувств. Но в этом случае Ён прекрасно понимал его. Его брат пытался защитить то, что очень сильно любил. Он не мог знать, что его тоже по каким-то странным причинам в итоге включат в число тех, кто будет гонять на «Powerslide». И обвинять его в том, что он так крупно влип, было нельзя. Но даже если бы знал, то он не отступил бы. Больше всего его поражало сейчас то, что родной отец прекрасно знал о существовании такого безумия в их городе и ничего не делал, чтобы прикрыть это. Более того — он зритель, который ставил ставки на этом, раз у него был доступ к просмотру. Просто так билет не получить. Нужно было сделать приличный взнос, который для простых смертных неподъёмная сумма, а потом делать большие ставки во время заезда. Значит, он неплохо потратился на это и попросил своих влиятельных приятелей помочь с доступом. Да и ему самому пришлось провернуть целый «план захвата» гонки за каких-то коротких пять минут, чтобы Скай в итоге удалось купить этот чёртов билет. Ему приобретение было запрещено, несмотря на то, что он пытался заплатить. Он поднял старые связи, но, к счастью, у него был один хороший знакомый, напрямую связанный с преступным миром. Его постоянные клиенты те ещё ублюдки. И этот человек готов всегда сделать ради Чонгука если не всё, то очень многое. Кёртис Киланд получил доступ от организаторов в ускоренном режиме через сеть. Видимо, для тех, кто вертелся в не самом чистом бизнесе, все двери открывались по щелчку пальцев, и он купил билет на своё имя. Но он не жалел, что ему пришлось обратиться к нему за помощью и после выложить крупные деньги на обязательный взнос. По крайней мере, теперь они все могли смотреть за тем, что там происходило на гонке и иметь сетевой доступ к этому дерьму. — А о чём ты хотел поговорить с нами? — спрашивает Джин, вопросительно глядя на Пака. — Зачем ты собрал нас без Чонина? Парень легко вздрагивает, понимая, что этот вопрос был просто неизбежен после долгого молчания, и глубоко вздыхает. Он бросает растерянный взгляд на Чонгука, ища в нём свою уже привычную поддержку, и сразу же находит её. В тот же момент Чон, когда видит в его взгляде мольбу, он подходит к нему и садится рядом, а затем берёт за руку, тем самым показывая, что что бы сейчас не произошло дальше, он будет на его стороне. Реакция их друзей могла быть абсолютно непредсказуемой. Перед Чимином сейчас люди, которые тоже пострадали в этом нападении и все они потеряли близкого человека. Никто из них ещё не оправился от этого, но он должен был сказать, нельзя больше держать это в тайне. Чем дольше тянуть, тем сложнее это будет сделать потом. Слишком долго он уже носил это в себе, но ему так и не удалось пока разузнать больше о Хване. Он очень надеялся на их понимание сейчас. Ведь они уже знали всё об этой гонке, и без лишних разговоров стали помогать Чонгуку в заезде, когда тот попросил. Неужели они не смогут понять его в этой ситуации? — Китти Гэнг, давай не пугай так. Что-то ещё случилось? — спрашивает Скай с тревогой во взгляде. — Нет, я просто… — он снова вздыхает и собирается с духом несколько секунд, проводя рукой по волосам, — прошу вас не говорить о том, что я сейчас скажу, Чонину. Думаю, вы поймёте почему, но это касается всех нас, поэтому вы тоже должны это услышать. — Да Господи, что такое? — спрашивает Лиён и садится в кресло напротив. — Выкладывай уже. — Да, ладно, — произносит он и прерывисто вздыхает. — Нападение на нас в Охай было совершенно из-за меня, и это сделал совсем не Лим. Несколько секунд все молчат, а затем раздаётся нервный смех Тэ на всю комнату. — Что за бред? — спрашивает парень, совсем не веря ему. — Ты шутишь? Из-за тебя? Ты здесь причём? — До нашей поездки я кое-что натворил, — говорит Пак, глядя по очереди на своих друзей. В их глазах читается безумная растерянность и такое искреннее беспокойство, что ему становится вновь стыдно за себя. — Короче, я пытался узнать информацию о смерти родителей. Именно поэтому не хотел говорить всё это при брате. Юнги помог мне купить ствол, и я пошёл с ним к одному уроду, на которого меня навёл человек из полиции. Оказалось, что он бывший наёмник и работал на преступную организацию, ту самую, которая их убила. Они называют себя «Influence», и именно им перешёл дорогу отец. Этот тип участвовал в их убийстве, я видел его в ту ночь дома. Но он лишь исполнитель, а мне нужен был заказчик. — Подожди, — говорит Скай, выставляя палец перед собой. — Тот человек, на которого я искала информацию для тебя? Это он и есть? Ты угрожал ему? — Да, — кивает Чимин и опускает голову. — Ты псих, Боже. — Так ты знала?! — спрашивает возмущённо Тэхён, гневно глядя на неё. — Нет, она понятия не имела для чего это всё и куда я с этим пойду. Это только моя вина. Этот наёмник, которому я угрожал, сдал меня тому, кто убил моих родителей. Разумеется, он хотел вернуть его расположение, видимо. Это нападение — наказание мне лично от него. Вероятно, он даже не знал, что в доме будет столько людей и что кто-то вообще погибнет. Он хотел заткнуть мне рот и остудить. Но в любом случае это всё моя вина, я должен был предвидеть такой исход. Простите меня, — шёпотом заканчивает Пак. Он чувствовал, как Чонгук мягко, но при этом крепко сжимал его пальцы, а другой рукой осторожно поглаживал его плечо. Парень поддерживал его и пытался подарить своё тепло любыми способами в этой ситуации. Они оба ждали их реакции на эту информацию. Чимин ощущал на себе несколько пар глаз своих друзей: растерянные, испуганные и злые. И один яростный взгляд прожигал его кожу насквозь, оставляя от неё только пепел, и ему даже не нужно было поднимать голову, чтобы понять, кому он принадлежал. Он знал Тэ много лет, и поэтому прекрасно понимал, что эта правда его сильно ударит. Сайфер тяжелее всех переносил смерть Юнги. Он был для него старшим наставником, ведь парень с ним очень сблизился, когда пришёл в круг общения стритрейсеров. Он стал для него в какой-то степени заменой отца, которого у него, по сути, никогда и не было. Но кроме этого, Пак прекрасно знал: Ким ненавидел секреты и чего-то не понимать. Он всегда старался дарить поддержку и принимать своих друзей любыми, но это сейчас для него было слишком болезненное открытие. Он всё ещё желал отомстить и сильно злился. Весь этот месяц он винил только Дэмиана и мечтал его уничтожить, а теперь вдруг слышал от лучшего друга, что это нападение совершено из-за него. — Кто это сделал, если не он? — спрашивает Тэхён и сжимает кулаки от злости. — Скажи мне имя этой твари, и я перееду его на «Мазде» Мина. — Тэ, не заводись. Эй, слышишь меня? — спрашивает Скай, подходя к нему. — Кто это сделал, твою мать?! Говори мне! — кричит он так сильно, что Чимин вздрагивает всем телом. — Тише, милый, — говорит девушка, ласково гладя его уже здоровое плечо. — Не кричи. Успокойся. — Его зовут Хван, больше мне ничего не удалось узнать пока что. Я пытаюсь что-то сделать, но он какой-то неуловимый. Я найду его и убью, обещаю, — отвечает Пак. — Пытаешься что-то сделать?! О, да ты уже всё сделал! Посмотри, какой результат ты имеешь в итоге, придурок! — Прости меня. Все вы простите меня. Я не думал, что всё вот так обернётся. Мне очень жаль. — Конечно, ты не думал! Чем же тебе думать, когда у тебя мозгов нет?! А на итальянскую мафию ты не полез в одиночку, пока мы зефир жарили на костре?! Что ещё ты выкинешь?! Кого ещё из нас подстрелят из-за твоей тупости?! — Сайфер, остынь! — рявкает Чонгук. — Не говори то, о чём потом пожалеешь. Все мы на взводе сейчас, но не забывай, что мы лучшие друзья. У нас никого нет кроме друг друга. Не хватало ещё, чтобы мы перегрызлись из-за этого. В чём ты его обвиняешь? Это не он стрелял. Он не знал, что всё обернётся этим, так в чём его вина? Он просто хотел найти правду о смерти своих родителей. Хотел наказать виновных в этом, так же, как ты хотел бы наказать виновника в смерти Юнги. — И что?! — фыркает Ким, удивлённо выгибая брови. — Мне за это ему сказать «спасибо», что ли?! А может, ещё и за то, что меня ранили?! Или за то, что Скайлар едва ли не умерла?! За смерть Мина я должен благодарить его?! Если бы он думал головой, а не задницей, всего этого просто не было бы! — Тэхён… У Пака в этот момент сдают нервы окончательно. Тормоза сорваны, и обратной дороги нет. — Да, я виноват! Я во всём этом виноват! — выкрикивает он в ответ, вскакивая с дивана и глядя на друга. — Ты думаешь, я не виню себя в этом?! Да я каждый день проклинаю себя и жру изнутри! Я жалею, что выжил! Ты это хотел знать?! Да, жалею, что жив! Что ты хочешь услышать от меня ещё?! Дай мне по лицу, выкричись, ненавидь меня, если тебе именно этого хочется, я всё это заслужил! Тэ быстро подходит к нему, намереваясь драться на этой вспышке эмоций, но Чонгук подрывается и становится между ними. Он закрывает спиной Чимина и мягко кладёт ладонь на грудь друга, которая ходит ходуном от тяжёлого дыхания. Он в бешенстве. — Нет. Остынь, пожалуйста, — мягко просит Чон. — Ты же понимаешь, что если ты ударишь его — я ударю тебя? Не надо. Я никому не позволю трогать его. Тебе просто нужно остыть. — Малыш, успокойся, — говорит Скай, обнимая парня со спины. — Ты остро реагируешь на всё это сейчас. Тебе больно, я понимаю. Всем нам очень больно, но не нужно ругани. Чонгук прав, у нас никого нет кроме друг друга. Мы же семья, и все мы пострадали. — На нём не было ни царапины, хотя он всё это дерьмо заварил, — со злостью говорит Ким, кивая на Пака. — Он ранен другим образом гораздо больше всех нас. Пойми его, он же твой лучший друг. Давай мы прогуляемся, ты подышишь и успокоишься, — ласково говорит девушка, становясь перед ним и беря его лицо в ладони. — Тебе нужно выдохнуть, друг. Послушай Скай. Обдумай всё это на холодную голову. Я тебя прекрасно понимаю, я тоже злился на него. Но он не виноват, и ты осознаешь это, когда немного успокоишься, — говорит Чонгук. Ким долго смотрит на него, глубоко дыша носом и пыхтя от ярости, пока его девушка пытается утихомирить этот гнев нежными взглядами. Сокджин и Лиён просто сидят в ступоре, не решаясь вмешиваться, потому что, очевидно, этот конфликт способны решить только Тэ и Чимин. Но пока один из них не успокоится, уладить ничего здесь невозможно. — Нет, я виноват, — тихо произносит Пак. — Детка… — Не нужно меня защищать в этом, он имеет право злиться. И умереть должен был именно я, а не Юнги. Он не сделал никому ничего плохого в этой жизни. Это он заслуживал прожить её долго и счастливо, а не я, — парень обводит друзей затравленным и виноватым взглядом, а после горько усмехается, замечая их хмурые лица. — Да бросьте, все же так думают сейчас. Я всё время жру себя этими мыслями, но ничего уже не могу изменить. Ничего кроме того, чтобы найти этого человека и отомстить за всё, что он сделал. Прости меня, Тэхён-и. Прости за то, что я жив, а не он, — говорит Пак, глядя на него, и его голос заметно для всех дрожит. — Прости. Ким видит в его несчастных глазах наворачивающиеся слёзы, и злость в этот же момент отпускает. Ему становится больно за лучшего друга, который пережил столько чудовищных событий из-за какого-то неизвестного ублюдка, и теперь он ещё забрал у них всех Мина. Это несправедливо и жестоко. Чонгук прав, ему лучше сейчас успокоиться, потому что все в этой комнате в данный момент напоминают сгустки напряжения. Он не имеет права вести себя вот так с ним. Ссоры между собой не решат никакие проблемы. Пак и без его злости достаточно сильно ненавидит себя. Это заметно по его глазам, дрожащему голосу на грани нервного срыва, и не нужно добавлять ему ещё поводов для самобичевания. Он ведь действительно этого не заслуживает. Кто он вообще такой, чтобы позволять себе ломать его дальше? — Чимин… — Не сейчас. Пожалуйста, — шепчет парень практически неслышно, еле шевеля губами и чувствуя, что сейчас его прорвёт. Тэхён видит, как он мягко убирает ладонь Чонгука со своего предплечья, который всячески поддерживает его в этой сложной ситуации, а затем быстро уходит из квартиры, оставляя их всех обдумать всё услышанное, и чувство тяжести на сердце. Нужно действительно иметь смелость, чтобы признаться в этом всём своим друзьям, зная что реакция может быть именно вот такой. Особенно в тот момент, когда жизненно необходима поддержка от них. Но он смог, потому что утаивать такое ещё дольше было бы нечестно с его стороны. Тэ глубоко вздыхает, сожалея сейчас как никогда, что он так вспыльчив. Но и винить себя за это не может, он просто слишком любит всех своих друзей. И переживает до боли в груди за каждого из них, а за этого придурка особенно сильно. Чон сочувственно смотрит на него несколько секунд, а затем мягко гладит его раненое в тот вечер плечо, и молча уходит вслед за Паком. Этим простым действием он всем сейчас даёт понять, что как бы сильно не дорожил их дружбой, он всегда будет выбирать Чимина в любой ситуации. И если кто-то будет сражаться с ним, то он будет стоять рядом, защищая его.

***

По всей небольшой кухне в квартире Пака раздавалась тихая мелодия из старого радио, а воздух был наполнен вкусным ароматом раскалённого масла, жареного мяса и специй. Чон долго готовил ужин для них обоих уже по привычке, но ел его сейчас в одиночестве. Он без большого энтузиазма ковырялся в еде, легко звякая зубчиками вилки по стеклянной поверхности. Он задумчиво смотрел на противоположную сторону стола, где стояла такая же квадратная тарелка с остывающим ужином, и наблюдал за едва заметной белой дымкой над ней. Время тянулось так медленно. Стул пустовал, приборы лежали рядом, а ужин был совсем нетронут. Чимин не пришёл домой, хотя обещал появиться уже почти час назад. После их довольно напряжённого разговора с друзьями вчера, он сказал, что хочет поехать к Тэхёну и попытаться поговорить ещё раз. Они оба должны были уже успокоиться, и он надеялся, что в этот раз всё будет лучше. Чон понимал, что ему нужно было поговорить с другом наедине, после всего что произошло. Только он сам сейчас мог найти те самые важные слова, чтобы тот его понял и поддержал, а Чимину это было просто необходимо. Находиться в конфликте с близкими людьми во время войны — паршиво. Им нужно было это личное пространство. Но очень раздражало, что он не приехал вовремя, как обещал, хотя они всегда ужинали вместе. Чонгук снова нажимает на кнопку блокировки телефона, лежащего на столе, и проверяет наличие новых звонков или сообщений. Ничего. Не отвечает, хотя он звонил ему уже несколько раз за последние двадцать минут. Тэ тоже молчит, видимо, они оба решили забыть о мире вокруг. Он тяжело вздыхает и продолжает есть в одиночестве уже остывший ужин. Сейчас он чувствует себя так странно, ведь привык, что Пак проводит с ним практически каждую секунду своего личного времени, а сейчас впервые за долгое время он ощущает себя одиноким без него. Вновь это неприятное чувство, о котором он уже забыл благодаря ему. Так трудно было зависеть от другого человека. И в данный момент, Чон это понимал как никогда ярко. Он был в самом деле зависим от Чимина, поэтому понятия не имел, что будет делать, когда им придётся соревноваться друг против друга на «Powerslide». Для них обоих это было совершенно недопустимо. Но выбора не было, если их вынудят это сделать, то он даже не представлял пока, что будет происходить. Зная себя, он просто пошлёт все к чёрту. Его одиночество нарушает маленький житель этой квартиры, который запрыгивает на стул, предназначенный для хозяина, и послушно сидит, влюблённым взглядом глядя на мясо в тарелке. Чонгук медленно переводит глаза на него и невольно улыбается. Чёрные острые ушки торчат из-за края стола, скрывая большую часть его маленького туловища. Кот забавно дёргает крошечным носом, чувствуя вкусный запах, и вертит головой по сторонам, но воспитано сидит на месте. Он явно понимает, что этот вкусный ужин приготовил гость напротив, ведь тот наблюдает за ним, поэтому пытливо смотрит на него огромными глазами, пытаясь что-нибудь выпросить. Его зрачки становятся такими большими, что он начинает напоминать того самого кота из «Шрека», который легко включает режим милашки при необходимости. — А ты хитёр, — прищуривается Чон, глядя на него. — Знаешь, как давить на жалость, да? Кот тихо и жалобно мяукает в ответ, словно соглашается с ним, а затем начинает нежно мурлыкать. Совсем не похож на себя. Обычно он настоящий демон, но сейчас самый очаровательный на свете. И Чонгук понимает, почему его парень так сильно любит своего сына. Устоять перед ним просто невозможно. Лачи кладёт чёрно-белые лапки на стол, и парень тихо смеётся, отправляя в рот новую порцию еды. — Понятно, почему Чимин так слаб перед тобой. Ты умеешь манипулировать. И даже сейчас готов выпрашивать еду у того, кто тебе не очень то нравится, при этом строя красивые глазки. Неожиданно телефон на столе оживает, и Чонгук чуть ли не подрывается с места, настолько он ждёт хоть какого-то ответа, но это всего лишь сообщение от Скай. Она пишет, что эти двое идиотов были в баре. Девушка отправила Чимина на такси домой, так что скоро он должен вернуться. С плеч падает огромный груз из-за неизвестности, но появляется тяжесть в груди. Он не пил так много времени совсем, но, похоже, сорвался. Наверное, у них был очень трудный разговор. Но он нашёл успокоение в алкоголе вновь. Сложно его винить за это, после всего произошедшего Чон и сам бы с радостью напился, но не умел расслабляться таким способом. Значит, все его старания потерпели крах. Пак неделями боролся сам с собой, и даже из его холодильника окончательно пропало любимое пиво, которым до их знакомства тот заканчивал каждый свой тяжёлый день. Теперь придётся начинать всё сначала, но никто и не говорил, что со своими слабостями легко бороться. — Ладно. Кажется, твой папочка сегодня не будет ужинать со мной. Составишь мне компанию, Лачимолала? — спрашивает Чонгук, откладывая устройство экраном вниз. — Ешь, можно. Всё равно никто больше не оценит моих стараний. Лачи долго смотрит на него с подозрением в хитрых глазах и затем нерешительно обнюхивает мясо в тарелке. Когда от парня не следует криков и упрёков, он спокойно утаскивает кусочки один за другим, издавая удовлетворённое мурчанье. — Надеюсь, после этого мы подружимся? — с недоверием спрашивает Чон, глядя на то, как кот таскает еду. — Хотя бы не ненавидь меня так сильно. Нравится тебе или нет, я важен для Чимина. Я буду часто здесь, так что привыкай, приятель. Мне вот ты немного совсем, но нравишься. Ты иногда милый, если ведёшь себя не как адское создание. Лачи игнорирует его, продолжая уплетать ужин, а Чонгук улыбается. А вот это уже похоже на него, маленький эгоист. Этот пушистый негодяй имеет большое значение в жизни Пака, поэтому ему рано или поздно всё равно придётся подружиться с ним. Такой вредный, но совершенно очаровательный, когда захочет быть таковым. Весь в своего хозяина. Аппетит быстро пропадает после новости о том, что его парень был в баре, поэтому Чон выбрасывает остатки своей еды и кладёт то, что не доел кот в его миску. Он собирается открыть воду, чтобы вымыть посуду, но его планы нарушает настойчивый звонок, который раздаётся на всю квартиру и не прекращается. Парень морщится от громкого звука, открывает входную дверь и с трудом сдерживает улыбку, глядя на то, как Чимин, упёршись лбом в стену, нажимает на дверной звонок. Он аккуратно убирает его палец с маленькой кнопки, и складывает руки на груди, перекрывая вход в квартиру. — О! — громко восклицает Пак, поднимая на него весёлые глаза, наполненные лёгким туманом. — Малыш, а я дома. — Да уж, я вижу. Ты опоздал на ужин, — отвечает Чонгук, нагло приподнимая бровь и осматривая его с головы до ног. На нём те самые проклятые кожаные штаны, которые сидят так плотно на его бёдрах, что Чон тяжело вздыхает от резко ударивших в голову неприличных мыслей. А указательным пальцем парень небрежно держит куртку, которая висит на его плече. Волосы, отдающие розовым оттенком, зачёсаны назад, а пухлые губы соблазнительно блестят и так манят их поцеловать. Чёрт, такой красивый. — Прости, я не заметил, как время пролетело. — Неудивительно. Ты же пьян. — Не-ет, — протягивает Чимин и морщится. — Я просто немного выпил. Чёрт, меня разнесло от парочки шотов. Теряю навык, — глупо смеётся он и щупает ладонями свои задние карманы. — Ключи тоже потерял, представляешь? Как хорошо, что ты у меня дома. Он делает шаг на порог квартиры, но Чон кладёт ладонь на его грудь и легко толкает назад. Того слабо ведёт в сторону, ведь очевидно, что он выпил гораздо больше, чем «немного». Чимин расслаблен и ему весело под воздействием алкоголя, это средняя степень опьянения по представлениям Чонгука. Выглядит он таким забавным и милым, и находился как раз в похожем состоянии, когда парень видел его в последний раз под градусом. — Парочки шотов, говоришь? Да, действительно теряешь навык, Пак, — улыбается он, склонив голову на бок. — Я правда не пьян. — Нет, совсем не пьян. — Я же прекрасно понимаю и контролирую всё вокруг, просто мне нужно немного прилечь и отдохнуть. Так устал, — говорит протяжно Чимин и смешно прикрывает один глаз, поднимая голову вверх. — О, потолок кружится. — А ну-ка, дотронься до носа. — Что? — смеётся Пак. — Если ты слишком пьян, то я не пущу тебя домой. Я не смогу спать из-за твоего перегара, — говорит строго Чон. — Эй, но это же мой дом! — протестует парень, забавно хмуря брови домиком. — Может, попробуешь меня выгнать тогда? Кажется, это ты настаивал, чтобы я чаще оставался у тебя. Ты выпил и опоздал на ужин, о котором мы договаривались. Не в твоём положении умничать сейчас, я злюсь. — Правда злишься? — Да. Я готовил его полтора часа и ждал тебя после ещё час. Так что имею право послать тебя нахрен. — Чёрт. Какой-то ты особенно сексуальный, когда ведёшь себя так нагло, — говорит Пак игривым тоном, проводя пальцами по его бицепсу. — Может, мы… — Даже не думай, — предупреждает Чонгук, отрицательно качая головой. — Ты спишь на лежанке Лачи в коридоре. Чимин громко смеётся и потом протяжно стонет, пытаясь снова пройти в квартиру. А Чон кладёт руку на дверной косяк, перекрывая ему вход. — Сначала покажи мне, что ты не сильно пьян. — Ну малыш, — просит он и хнычет, как ребёнок, надувая губы. — Давай, дело двух секунд, — настаивает Чонгук. — Какие-то странные у тебя ролевые игры, но я на всё согласен сейчас. Раздевайся, — говорит Пак и касается пальцем его носа. — Так хочу тебя прямо здесь и сейчас. — Не моего, Чимин, — смеётся парень. — Ты слишком пьян. Иди ночуй в бар, где ты пил. — Да вот. Могу я потрогать свой чёртов нос. Я просто хочу своего бойфренда, а он всё ломается, — говорит он, немного неуклюже прикасаясь к перегородке пальцем, а затем поднимает его кончик вверх и строит смешную рожицу. — Впусти уже меня, мне нужно на мою кровать. Чон качает головой и продолжает смеяться, наблюдая за ним. — Ладно, — вздыхает он и втаскивает его в квартиру за руку. — Иди ложись и проспись. — Да я же не пьян, — протестует Чимин. — Совсем нет. Тебя просто сквозняком шатает. — Точно, — смеётся Пак, медленно снимая обувь. — У меня даже фокусно… фосику… фо-ку-си… — Фокусировка, — говорит Чонгук и улыбается, развязывая ему шнурки на ботинках. — О, да. Она у меня не нарушена. Я прекрасно вижу твоё симпатичное личико и то, что ты очень сексуально выглядишь в этой растянутой футболке, — говорит парень и тянет его к себе, сжимая её край в кулаке. Он забирается горячими ладонями под мягкую ткань и прижимает его тело к стене. Его настойчивые пальцы сразу же начинают ласково бегать по коже, вызывая неконтролируемый порыв мурашек у Чона. — Отвали, от тебя несёт «Хендриксом», — говорит он и морщится с лёгкой улыбкой. — Где-то я уже это слышал, — смеётся Чимин и начинает целовать его в шею. — Завязывай с этим, Пак. Я не буду с тобой спать, когда ты выпил. Ты же это знаешь. — Угу, — глухо отзывается он, втягивая губами нежную кожу и оставляя засосы на ней. Парень спускает футболку с его плеча и скользит губами по изящному изгибу его ключицы, оставляя мокрые следы. Чон несколько секунд позволяет себе наслаждаться приятными ласками, а после шумно вздыхает, прикрыв веки, и пытается мягко оттолкнуть его от себя. — Знаешь, в сексе по пьяни есть свои преимущества, — игриво шепчет ему на ухо Чимин и ухмыляется. — Какие же? Назови хотя бы одно весомое, может, я подумаю, — говорит Чонгук и ведёт его к кровати, держа за талию со спины. — М-м-м, — протягивает Пак и падает на мягкий матрас, а после приподнимается на локтях, лёжа на спине. — Никаких тормозов? Пьяный секс обычно такой раскрепощённый, матерь Божья. Я такие вещи вытворял по пьяни с одним парнем, что на трезвую голову никогда бы не сделал. Хорошо, что мы больше с ним не виделись. — А, то есть до этого ты ещё себя сдерживал? — смеётся Чон. — Может быть, никогда не узнаешь, пока не сравнишь, — отвечает он с загадочной улыбкой, а затем глубоко вздыхает, и уголки его пухлых губ медленно ползут вниз. — В чём дело? — Прости меня, малыш. — За что? — удивляется Чонгук, садясь на край кровати рядом с ним. — Я сорвался. Так долго держался в трезвом состоянии благодаря тебе, а тут совсем не смог себя контролировать. Даже не заметил, как в итоге начал пить. Тэ пил, и я просто… не знаю. — Тяжёлый был разговор, да? — Да. Но нам нужно было лично поговорить с ним ещё раз обо всём этом. Он не злится, кажется, и меня не винит, но… — Ты винишь себя. — Да. Не могу этого не делать. Это чувство так сильно жрёт глубоко внутри. Я понимаю, что ты злишься на меня сейчас из-за того, что я сделал, поэтому и прошу прощения, но я… — снова вздыхает парень, — всё это было слишком для меня. Прости, малыш. — Рад, что ты признаёшь вину. То, что ты понимаешь, что это ненормально — многое значит для нас обоих. — Если хочешь, я посплю на лежанке Лачи, чтобы ты не дышал этим отвратным запахом, только не злись на меня сильно. Я правда так люблю тебя и постараюсь быть лучше. Ты же не бросишь меня из-за этого? — Ты такой кретин, Пак Чимин. Чон долго смотрит на него с нежной улыбкой, перебирая его мягкие волосы пальцами. Чимин полностью ложится на спину и льнёт к его руке, закрыв глаза от наслаждения. Ещё немного и он замурлычет прямо как его питомец. Похоже, он в самом деле не так пьян, как кажется. Получив своеобразное заземление в виде кровати его немного отпускает. По крайней мере, слова, что он говорит, звучат очень убедительно и понятно. Язык не заплетается и ему не плохо. Его сознание в полном порядке, но ему удаётся наконец-то полностью расслабиться под градусом. — Надеюсь, ты после этого случайного срыва не будешь снова находить утешение в этом? — спрашивает серьёзно Чонгук. — Нет. Я же знаю, как для тебя всё это неприятно. Буду вновь бороться с собой, обещаю. Я постараюсь. — Ладно. Если так, то ты прощён. Я понимаю, почему ты сорвался. Совсем не одобряю, но понимаю. Алкоголь никогда не должен быть для тебя успокоительным средством, поэтому постарайся больше не поддаваться этому искушению, — отвечает Чон и наклоняется, чтобы поцеловать его лоб. — Поспи, а мне нужно ещё убрать посуду. Ужин же ты проигнорировал. — Я ещё и ужин пропустил. Боже, я ужасный парень, — стонет Пак и морщится. — И всё? Ты даже не будешь кричать на меня, несмотря на то, что я так виноват? — удивляется он с самыми невинными глазами, сияющими под воздействием опьянения. — Чимин, я не думаю, что в данной ситуации тебе нужны мои крики. Однажды, я уже говорил тебе, что не имею никакого права осуждать тебя за это, а тем более сейчас. Знаешь, я сам бы напился, чтобы хотя бы на сутки забыть кошмар, что происходит вокруг нас. — Ты самый лучший мужчина на свете, понимаешь? — Ложись спать, ты уже во всю бредишь, — улыбается Чон, чувствуя лёгкое смущение от таких приятных слов. — А поцелуешь на ночь своего любимого мальчика? — спрашивает Пак и хитро прищуривается с лукавой улыбкой. — Ты это про Лачи? — издевается парень. — О да, непременно. У нас наладились отношения после совместного ужина. — Я точно в бреду. Ты, Лачи, ужин, — смеётся он. — Спи уже, — говорит Чонгук, улыбаясь. — Поцелуй меня. Всего разочек, но в губы. Я так скучал по тебе. — Обойдёшься. Тебе бы рот промыть сначала, а то несёт джином за версту. — А разве ты не должен любить меня любым? Трезвым и пьяным, в том числе, — задумчиво говорит Пак, рассматривая потолок. — У меня всегда была такая люстра красивая? Чонгук заливисто смеётся, наблюдая за таким Чимином. — Я люблю тебя, но спать с тобой сегодня всё равно не буду. — Я тебя разве не возбуждаю пьяным? Ты просто не знаешь, от чего отказываешься, — говорит парень, поворачиваясь к нему и скользя рукой по его бедру к паху, а затем мягко сжимает его член. — Чимин, нет, — говорит предупреждающе Чон и бьёт его по ладони. — Один раз? — спрашивает он, забавно прищуривая один глаз. — Нет. — Пол раза? — Нет. — Можешь даже не раздеваться полностью. — Нет. Не торгуйся со мной. — Хочешь, потом ты трахнешь меня? — Ты что, в таком отчаянии? — смеётся Чонгук, удивлённо выгибая бровь. — Ты мне необходим сейчас, малыш. Готов на любые жертвы. Ты единственный мужчина, которому бы я позволил это с собой сделать. — Звучит так заманчиво. — Я думал о тебе с самого утра, с тех пор как ты голый выбрался из моей кровати. Давай, я по-быстрому, — просит Пак, развязывая шнурок на его спортивных штанах. — Ложись спать. Ты вырубишься через пять минут, как в прошлый раз, когда был пьян. — Я уложусь в пять минут. — Тебе хватит и трёх. — Ты нарываешься, да? — выгибает бровь Чимин. — Ты же понимаешь, что такими словами рядом со мной бросаться — себе дороже. Я и в таком состоянии могу тебя оттрахать так, что ты не сможешь сесть завтра. — Отвали. — Я бы оскорбился, не зная правды, врунишка, — пьяно хихикает он и тянет его к себе за руку. — Так это можно принимать за согласие? — Какой же ты озабоченный придурок, — смеётся Чон и качает головой. — Давай когда проспишься, тогда ты и во все двадцать минут не уложишься, а это больше мне по душе. — Ну покажи мне хотя бы свою шикарную задницу. Я по-быстрому передёрну на неё и усну со спокойной душой и пустыми яйцами, — говорит Пак, снимая с себя футболку. — Ты больной извращенец. — Сказал тот, кто ублажал себя в моём душе, пока я болтал по телефону? — улыбается парень, играя бровями. — Пошёл к чёрту, — фыркает Чонгук и уходит на кухню, чтобы помыть посуду. — Ну хотя бы покажи свои сексуальные кубики, малыш, — хнычет Пак как ребёнок и расстёгивает свои штаны. — Мне хватит. — Отвали! — раздаётся крик из другой комнаты, после которого следует очаровательный смех. — Жаль. Чимин спокойно лежит около десяти минут, слушая шум воды и тихую музыку из глубины квартиры. Алкоголь, кажется, постепенно выходит из него, потому что взгляд становится всё яснее. Его парень никак не приходит, продолжая возиться с посудой, но ведь рано или поздно вернётся. — Похоже, придётся самому справляться с моей проблемой, раз больше некому помочь, — говорит он, пьяно улыбаясь, и хмыкает. Пак слегка спускает штаны, неуклюже ёрзая по кровати, и затем освобождает сильно возбуждённый член. Он облизывает ладонь, а после мягко и медленно проводит ей по головке круговыми движениями. В тот же момент он закрывает глаза и тихо вздыхает, чувствуя резкий прилив желания к паху и неторопливо скользя сжатыми пальцами по всему стволу. В голову почему-то бьёт одержимая мысль, соблазнить Чонгука любой ценой. Его фантазия сразу же рисует обнажённое тело парня, которое настолько идеально, что хочется выть от восторга каждый раз, когда он им овладевает. Кровь всё активнее приливает в член, и Пак чувствует, как он становится всё больше и заметно твердеет в его руке. Если на Чона дурно влияет адреналин, от которого он заводится с полуоборота, то на него — алкоголь. Так всегда было. Раньше, когда он весело проводил время в баре с друзьями, то непременно вечер заканчивался быстрым сексом без обязательств с неизвестным ему человеком. Доходя до определённой стадии опьянения, когда он ещё в себе, но уже изрядно навеселе, у него всегда включается режим повышенного сексуального возбуждения. Словно алкоголь для него какой-то афродизиак, который стимулирует и усиливает его влечение. И сейчас тот самый случай, но проблема в том, что его парень ненавидит пьяных людей. Соблазнить того, кто обычно даже не целует его, когда он выпивает пиво дома перед телевизором — сложная задача, но Чимин всё же не сдаётся. Его организм уже запускает определённую бурную реакцию, у которой один и единственный известный исход, и помочь ему в этом может всего один человек. Именно поэтому он не прекращает удовлетворять себя даже тогда, когда в комнату наконец-то возвращается Чонгук. Он горящими глазами смотрит на него в упор и медленно проводит кончиком языка по губам, зная, что они та самая слабость, от которой у него колени подгибаются каждый раз. Чон замирает в дверном проёме, слегка приоткрыв рот в удивлении, и быстро хлопает большими глазами, глядя на эту картину. Сразу же становится заметно, что он чувствует. Его зрачки молниеносно расширяются, и они становятся похожи на глубокую тёмную бездну, которая поглощает его, а спокойное дыхание сильно сбивается с обычного ритма. Он возбуждён, хоть старается не показывать этого так очевидно. Так мало нужно, чтобы соблазнить его. Его взгляд бегает по всему телу Чимина, который выглядит сейчас чертовски соблазнительно. Он лежит на краю кровати, а ноги расслабленно стоят на полу и широко разведены в стороны. Штаны приспущены, с голым торсом, волосы торчат в разные стороны из-за того, что он постоянно проводит по ним ладонью, и грудь ходит ходуном от учащённого дыхания. Он неторопливо водит кулаком по члену, который уже нетерпеливо истекает от сильного возбуждения, а томный взгляд просто душит своей бешеной силой. Он словно подавляет физически, заставляя Чонгука очень сильно сомневаться в правильности своих принципов в этот момент. Несмотря на то, что он изрядно выпивший и явно не настроен просто так отстать со своими сексуальными играми, выглядит этот проказник невозможно сексуально, и сопротивляться из-за этого сложнее в два раза. Его потрясающие пухлые губы приоткрыты и с них постоянно срываются тихие вздохи удовольствия, а его рука небрежно и немного неуклюже продолжает ласкать разбухший член. Его словно совсем не смущает, как он сейчас выглядит со стороны. Хотя, скорее всего, так оно и есть. В такие моменты у него абсолютно отсутствует совесть и стыд, точнее — у них обоих. Чёрт, это выглядит настолько горячо, что Чон на несколько мгновений выпадает из реальности, продолжая нагло пялиться на этот порно фильм наяву. Лишь спустя долгих пять секунд он возвращается к чувствам и наконец-то делает глубокий вдох, отводя глаза в сторону. Он ходит по комнате и убирает разбросанные вещи. — Не хочешь помочь своему бойфренду, малыш? — спрашивает Чимин так невинно, будто просто лежит и говорит с ним о погоде. — Мне кажется, ты сам прекрасно справляешься, — отвечает он, делая непринуждённый вид. — Касаться меня ты тоже не хочешь, потому что я пьян? — Я хочу касаться тебя, но сейчас тебе лучше лечь спать. — Так не сдерживай себя. Я хочу тебя, а ты — меня, улавливаешь связь? — спрашивает нагло парень и с трудом сдерживает стон, прикрыв веки. — Ты же знаешь… — Знаю, но это же я, Джей… — запинается Пак и нежно стонет его имя, от чего член Чонгука сразу же сильно дёргается, реагируя на этот звук словно на приказ к действию, — Кей. Разве ты сейчас не испытываешь желание ко мне, глядя на то, как я себя трогаю? — Чимин, ты очень сексуальный, даже когда под градусом, но давай ты просто успокоишься. — А моё тело тебе нравится? По твоему дыханию и взгляду я вижу, что ты меня хочешь не меньше, — с трудом говорит этот текст он и снова тяжело стонет. — Чёрт. Хочешь сказать, что твоё отвращение к алкоголю настолько сильное, что у тебя прямо сейчас не стоит на меня? Чонгук глубоко вздыхает и подходит к нему ближе, слегка качнув головой в сторону. По его глазам ответ действительно предельно ясен. В них горит яркий огонь хорошо знакомого Чимину обоюдного желания, но он настойчиво себя сдерживает из-за своих сложившихся за многие годы барьеров. Пак медленно садится на кровати, резко хватает его за руку и тянет к себе. Чон послушно садится на него сверху, широко разведя ноги в стороны, и обнимает за плечи. Его сердце так колотится в груди, а возбуждение обдаёт всё тело от макушки до пяток горячей волной, но он старается держать себя в руках. — Чего ты хочешь? Что бы я сдался тебе? Наплевал на всё и отдался? Ты мне нравишься любым, ты даже выпивший дико сексуальный и милый, но Чимин, — тихо говорит он и тяжело вздыхает, слегка дёрнув плечами. Пак лишь нагло ухмыляется и мажет пьяным взглядом по его лицу, глядя на него снизу вверх, а в нос Чонгука бьёт резкий и не самый приятный для него запах алкоголя. С этой паршивой вонью у него связано столько плохих воспоминаний. Он до сих пор помнит, как долго он не выветривается из дома. И помнит, как долго он держится на вещах, которые он пытался отстирать, если пролить на них джин или виски. Всё это пробуждает не самые хорошие эмоции внутри, но потом он ловит ноты спелого арбуза от кожи парня, и это сразу так успокаивает. Будто он ступает на свою территорию безопасности, где чувствует себя как дома. Этот аромат ощущается гораздо сильнее, и он настолько уже родной, что Чон немного расслабляется, прогоняя плохие мысли из головы. Это ведь Чимин, его Чимин. Разве может он вызывать отвращение? Нет. — Тебе необязательно меня целовать, обнимать или что-либо делать со мной, если ты действительно этого не хочешь, — шепчет парень, хватая края его футболки, и медленно тянет её вверх. — Я никогда не заставлю тебя. Но ты же меня хочешь несмотря на свои загоны. — Я всегда тебя хочу, детка. Невозможно не испытывать к тебе дикое желание, когда ты лежишь на моих глазах и наглаживаешь свой член. Это выше моих сил. — Можешь даже не прикасаться ко мне сам. Но ты не должен забирать у меня прекрасный вид на то, что принадлежит только мне, справедливо же? — Да. Это справедливо. — Чёрт, я так хочу тебя. Всегда хочу только тебя, Джей Кей. Поэтому ты единственный, кто способен помочь мне с одной моей… — невинно улыбается он, опуская взгляд на свой давно вставший член и продолжая водить по нему кулаком, — проблемой. — Пак, что ты творишь? — Пошли к чёрту свои барьеры и дай мне трахнуть тебя, либо просто помолчи и дай мне кончить в одиночестве, но наслаждаясь видом на тебя. Чонгук усмехается и шумно вздыхает, когда другая ладонь Пака медленно скользит по его напряжённому животу. Он так тщательно изучает пальцами каждый выступ и впадину на его коже, твёрдые мышцы пресса и груди, а жадным взглядом скользит по его телу, словно видит и касается его впервые. Чон с трудом дышит от таких неторопливых и приятных ласк. Он чувствует, как возбуждение раскаляется в нём с каждой секундой всё сильнее и сильнее, несмотря на то, что его парень в нетрезвом состоянии. На самом деле, он не испытывает отвращение к Чимину из-за алкоголя, хотя слышит устойчивый аромат джина, который исходит от его манящих губ сейчас. В этот момент он абсолютно чётко осознает, что ему наплевать на то, что тот выпил. Наверное, всё дело в огромном океане чувств, в котором он просто безнадёжно тонет. Они такие безудержные и бескрайние, что становится просто всё равно на свои внутренние принципы из прошлого в очередной раз, и это только лишь из-за него. Чонгук понимает, насколько правильны были сказанные однажды им слова, он действительно не хочет помнить, какой была его жизнь до Пака. У них есть только здесь и сейчас. Только эти минуты. Лишь момент. Никакого прошлого и никакого будущего. Их «завтра» может никогда не наступить, потому что они несутся на полной скорости, абсолютно не управляя своим вхождением в очередной жизненный поворот. И от осознания этого, желание ощутить вкус самых любимых губ снова становится сильнее его самого. Именно как и тогда в первую ночь, когда он впервые оказался в этой же квартире и на этой самой кровати. Чимин так нежен с ним сейчас. Он не переходит условно установленные границы. Не пытается поцеловать его в губы и не напирает, а лишь смотрит на его полуобнажённое тело и мягко скользит по нему ладонью. Такое ощущение, что ему правда этого достаточно. Просто касаться его кожи и смотреть на него, чтобы получить такое желанное удовольствие. Он также одержим, как и сам Чонгук им. Пак низко стонет и прикрывает глаза, упираясь лбом в его грудь, когда тот берёт его член и сам начинает плавно скользить по нему ладонью. Он проводит руками по его бёдрам в ответ и с силой сжимает их через тонкую ткань спортивных штанов. Чонгук от этого тяжело вздыхает и медленно ёрзает на нём. Прямо на глазах рушатся все его привычные границы, а в тёмных омутах можно просто утонуть, словно в глубоком озере. Постепенно он всё больше погружается в этот соблазн по имени Пак Чимин, и перестаёт держать себя под контролем. Настойчивые руки блуждают по его телу, вызывая в нём целую лавину чувств, которая сносит всё на своём пути. Ему не терпится наброситься на него, как они делают это обычно, но его всё ещё останавливает что-то внутри. Он боится перешагнуть эту черту, за которой никогда не был. Тело начинает пылать от жара, бурлящего в венах. Он ощущает, как прямо под кожей всё бешено горит, и она покрывается лёгким конденсатом, а его член каждый раз нетерпеливо вздрагивает от настойчивых ласк. Ещё несколько таких мучительных минут, и его тело просто превратится в тлеющие угли. Ему сейчас необходимо остыть, или поддаться собственным эмоциям. Находиться между этими двумя крайностями просто физически невозможно. Он прекрасно понимает, что у него всего лишь два пути. Ему невыносимо хочется большего. Так сильно не терпится ощутить Чимина в полной мере, а не ограничивать себя, и тот желает этого не меньше. Ведь с его приоткрытых губ срываются такие сладкие и тихие стоны, пока Чон продолжает интенсивно водить рукой по его члену. Он слишком хорошо знает его, ему этого совсем недостаточно. Пак впивается пальцами в его кожу на шее, а другой рукой двигает его бедра вперёд и назад, словно на них нет ни грамма одежды, а Чонгук давно скачет на нём, и это так возбуждающе. От этих простых действий желание взлетает просто до небес, а самоконтроль рассыпается, будто его никогда и не было. Чон толкает его в грудь, вынуждая упасть на спину на кровать, а затем нависает над ним и накрывает желанные губы своими. Из груди Чимина вырывается глухой стон удовлетворения, и он хватает его лицо в свои ладони, углубляя этот долгожданный и жадный поцелуй. Он так хотел этого. Наконец парень сдаётся окончательно в его плен, убирая из головы ещё один маленький пунктик, и он готов пойти на всё, чтобы тот никогда в жизни не пожалел об этом. Из-за него Чонгук вновь отпускает все свои загоны и в очередной раз показывает поступком, насколько он глубоко проник в его сердце, раз даже в этом идёт ему на уступки. Это вызывает невероятное ликование в глубинах души. Чонгук чувствует на языке горьковатый вкус джина, но ему уже совершенно наплевать на это, если честно. Он целует его, как впервые. Напористо и жадно, словно одержимый им. Как будто Чимин это желанный глоток чистого кислорода, который ему необходим для жизни. Он сам словно начинает пьянеть, но от невероятного желания к нему. Пак заставляет его в прямом смысле этого слова терять рассудок гораздо лучше любого вида наркотиков или алкоголя. Он с трудом дышит, шумно втягивая воздух носом, пока чужой язык вылизывает его собственный, и парень продолжает ёрзать на его крепких бёдрах с нетерпением. Их тяжелое дыхание смешивается в единый сексуальный звук, который разносится по всей комнате всё громче и громче. Чимин разрывает долгий поцелуй, наспех снимает с него оставшуюся одежду и свою собственную, практически срывая её, а затем снова падает на кровать. От чередования резких движений у него внезапно плывет комната перед глазами, и он на несколько секунд закрывает веки, приводя себя в чувства. Чонгук медленно двигается по кровати, нависая над ним и затем вновь садится на него сверху. Он наносит смазку на свою ладонь и нежно проводит ею по члену Пака, заставляя его легко вздрогнуть и шумно втянуть воздух сквозь зубы. Он сильно сжимает ствол у основания, и потом начинает быстро скользить кулаком по всей длине. С губ парня в ответ сразу же срываются глубокие стоны и он запускает пальцы в свои волосы, продолжая наблюдать за этим сексуальным зрелищем. В его глазах иногда всё слегка кружится от выпитого алкоголя, но он прекрасно видит, как шикарно смотрится на нем обнажённый Чон, старательно доставляя ему удовольствие. Такой соблазнительный. Горячий. Нетерпеливый. Тёмные волосы с макушки свисают вдоль лица, скрывая аккуратно выбритые виски. Чувственные губы он покусывает, а большие глаза переполнены страстью, которая начинает обволакивать собой всё вокруг. Он поддаётся с ним греху в очередной раз. Пак резко хватает его за шею и тянет к себе, втягивая в просто неистовый поцелуй. Чонгук упирается ладонью в кровать у его головы, а после берёт свой и его член, начиная мягко водить по ним ладонью, тем самым усиливая и без того обострённые ощущения. Он замирает и шумно вздыхает, когда ощущает в себе требовательные пальцы. Чимин продолжает его целовать грубо и чувственно, нагло и яростно, сладко и горячо, пока плавно двигает рукой, проникая в него глубже. И этот бешеный контраст ласковых пальцев и настойчивых губ заставляет содрогнуться от головокружительной волны электричества, бегающего под кожей. Пак слишком хорошо знает его тело и всегда нагло использует это против него в такие уязвимые моменты. Без всякого угрызения совести и сожаления, но, чёрт возьми, Чонгуку это всегда так нравится. Его преобладание над ним было самой сексуальной вещью на этом грёбаном свете. Он всегда был таким неудержимым, когда дело касалось их близости, но сейчас между ними было что-то иначе. Чимин был действительно ещё сильнее раскрепощён, чем обычно. Даже поцелуи отличались, они были такими отвязными и грязными, что всё внутри переворачивалось от этого напора. Он буквально сводил его с ума, всё сильнее закручивая в какой-то совершенно безумный водоворот этой страсти. Его язык так беспощадно и хаотично изучал чужой рот, что Чон не успевал даже переключаться от смены одного ритма к другому. Он грубо кусал его губы и оттягивал их, а после ласково целовал словно извиняясь за свою резкость. Такой парадоксальный и какой-то совсем необузданный. Тонкие пальцы так сильно сжимали его горло, что несколько серебряных колец на руке Чимина впивались в его тонкую кожу, оставляя на ней слабые следы, но ему это так сильно нравилось. Его всегда возбуждало ещё больше ощущение нехватки воздуха в лёгких и потрясающее помутнение сознания из-за этого. И Чимин догадывался об этом уже давно, потому что каждый раз, когда он хватал его за горло, пока грубо входил в него, то тот стонал ещё громче и сильнее. Пак вводит в него ещё один палец, растягивая его всё больше, а Чон продолжает ласкать рукой их члены и нетерпеливо двигаться на его бёдрах, усиливая трение. Он упивается страстными стонами, которые утопают в его губах, и слегка зажмуривается от наслаждения каждый раз, чувствуя, как Чимин аккуратно давит на простату. От этого приятного ощущения тело сначала сильно напрягается, словно его пронзает нечто абсолютно необъяснимое, а затем мгновенно наполняется сладкой слабостью. И так каждый чёртов раз, пока он стимулирует его слабую точку умелыми пальцами. Чонгук чувствует опьяняющее дыхание Пака, и смотрит в его слегка мутные от джина глаза, совершенно не думая уже о том, что раньше всё это было для него под запретом. Кажется, он и сам чувствует себя пьяным из-за всего, что происходит сейчас. Это та самая безумная степень возбуждения, когда становится наплевать на всё вокруг. Ты способен думать лишь о том, что тебе необходимо удовлетворить свои грязные желания. — Чёрт , — выдыхает он у его губ и протяжно стонет, — Чимин. — Что такое, малыш? — Трахни меня, — шепчет Чонгук с придыханием и сам начинает двигаться навстречу его руке. — Так ты теперь этого хочешь? — Да. — Видишь ли, я слишком пьян. Вырублюсь через пять минут, кончу за три. Даже не знаю, стоит ли тогда… — Заткнись. Я уже сдался, не издевайся, — отвечает Чон и нагло впивается в его губы. Пак улыбается в поцелуе и устраивает его удобнее на себе, разводя его ноги ещё шире. Он несколько раз проводит рукой по своему члену и слабо стучит им по его шикарной заднице, которая соблазнительно оттопырена назад. Чонгук громко вскрикивает и замирает на несколько секунд, когда он резко входит в него, а после наотмашь шлёпает по ягодице. Это жгучее ощущение просто разрывает на куски и моментально заставляет словно почувствовать какое-то обновление во всём теле. Каждый раз это происходит по-разному. Чимин никогда не бывает одинаковым даже в этом первом проникновении. В большей степени он груб и внезапен, но именно это и нравится ему в нём. У них у обоих одинаковые вкусы и предпочтения в постели, а это просто идеальное и убийственное комбо. Всё время это ощущается иначе, как будто каждый их секс как первый, и они снова и снова узнают друг друга с разных сторон. Невозможно пресытиться этим и привыкнуть. Чонгук несколько минут наслаждается ощущениями, а после сам начинает подаваться назад навстречу его члену. Сначала он медленно опускается на него полностью, упираясь задницей в пах парня, а потом плавно двигает бёдрами по кругу. Ощущение наполненности просто сводит его с ума. Член Пака растягивает его до возможного предела уже практически без всяких неприятных ощущений, словно так и должно быть. Как будто он создан для него. Он не сводит глаз с лица парня под ним и сейчас испытывает такое дикое желание зацеловать каждый сантиметр его кожи. Он так без оглядки тонет в нём. Когда-нибудь, наверное, он научится спокойно относиться к тому факту, что Чимин такой красивый. Но а пока, он просто сходит с ума от осознания того факта, что всё это с головы до ног принадлежит только ему. Для него в нём всё просто совершенно, хоть он и далеко не идеальный. Просто он научился принимать его любым. Он полюбил в нём каждый минус и плюс, каждый недостаток и преимущество. Каждую родинку, веснушку, шрамы, татуировки, всё. Абсолютно всё. Он чувствует себя таким счастливчиком, ведь только у него есть такие привилегии как касаться, целовать, обнимать и чувствовать запах этого тела, который смешивается с его собственным. Только он владеет этой прекрасной душой, что прячется за глубиной карих глаз, и самым хрупким сердцем, которое так бешено скачет в твёрдой груди сейчас. Боже, он так безнадёжно влюблён в него, что впервые позволяет пьяному парню овладеть собой. В первый раз в своей жизни он поддаётся этому соблазну. Когда бы он такое позволил себе? Никогда, если это не чёртов Пак Чимин. Лишь у него есть такое право, потому что он целиком и полностью забрал его в свою власть. Он привязал его к себе и окутал собой. Пак снова шлёпает его по заду и хватает за горло, а после делает очень сильный толчок крепкими бёдрами. Его член при этом входит так глубоко и резко, что неожиданно весь воздух из лёгких Чона вылетает в одно мгновение, и он хватает его приоткрытыми губами. А потом парень сладко и нежно целует его, бросая в совершенно противоположные эмоции. Грубость-ласка. Снова и снова. Это какая-то адская пытка. Вновь жёсткий толчок, а затем нежный поцелуй. Он максимально глубоко и без всяких поблажек входит в него, а после как будто успокаивает этими поцелуями бушующие эмоции внутри. Он покрывает ими его губы, челюсть, подбородок и щёки. За каждое проникновение он дарит новый трепетный поцелуй. Это безумно пугающие, но невероятно приятные эмоциональные качели. Так происходит множество раз, пока Чонгук не начинает сходить с ума от этого мучительного и сладострастного темпа. Ему хочется больше, быстрее, сильнее. Это безумие, но он желает, чтобы Пак разорвал его на части в прямом смысле этого слова. Чтобы тот вновь показывал ему каждым своим движением, кому он принадлежит. Но парень не позволяет ему даже свободно двигаться, сильно удерживая за шею и ударяя по ягодице каждый раз, когда он собирается непроизвольно ускориться. — Чимин, твою мать, — шепчет он разочарованно. — Не терпится, да? — издевается парень, смазано скользя губами по его челюсти. — Хочу быстрее. — Я просто растягиваю свои три минуты, чтобы не кончить, — ухмыляется Пак. — Ты невозможный, — усмехается Чонгук в ответ и следом стонет от мощного движения его бёдер. — Ты же не хотел этого, а теперь посмотрите на него. Готов оседлать меня сам и скакать на моём члене хоть до утра. Что, теперь тебе нравится пьяный секс? — спрашивает он, снова грубо проникая в него, а затем плавно выходит. — Мне нравится секс с тобой, придурок. Именно поэтому я и не могу устоять. — Настолько сильно, что ты готов отдаться мне, когда от меня несёт джином? — ещё один толчок, от которого всё плывёт перед глазами. — Да, — с трудом выдыхает Чон, зажмуриваясь. — И где же твои принципы, Джей Кей? — Пошли к чёрту. — Так ты хочешь, чтобы я тебя хорошо поимел? — Да, — стонет протяжно Чонгук. — Уверен? — Господи, как ты достал меня! — возмущается Чон и сбрасывает его руку со своей шеи. Получив свободу действий, он откидывается назад всем телом и с силой насаживается на его член резким, но осторожным движением. Он гортанно стонет с каким-то надрывным рыком, исходящим из самой глубины его души. Парень поднимает голову к потолку, зачёсывая волосы назад, и самодовольно улыбается, наконец-то получая то, что так сильно хочет. Он приподнимается и опускается, упираясь ладонями в бёдра Пака и начиная ускорять темп, а сам Чимин хаотично скользит руками по его горячему телу и не может отвести глаз от него, ведь тот совсем теряет контроль над собой. Он так сексуально выглядит в этот момент, что ему кажется, градус в его крови ещё сильнее поднимается от такого зрелища. Чонгук меняет положение своего тела и вновь нависает над ним, продолжая ритмично двигаться на его члене. Его глаза буквально прожигают всё живое на своём пути. Маленький демон, мирно спящий внутри него, вырывается наружу. Он выглядит в этот момент таким запредельно ненормальным, словно они оба сейчас на грани сумасшествия. Его губы находятся всего в нескольких сантиметрах от губ Чимина, и он скользит по ним жадным взглядом, будто хочет съесть. Пак хватает его за талию и сгибает свои ноги в коленях, упираясь пятками в матрас. Он начинает двигать бёдрами вверх, и в этот момент Чон сразу зажмуривается от того, насколько глубоко его член входит в него. Ритм такой бешеный, что каждый раз его задница с силой ударяется о пах Чимина, а его собственный член мягко бьётся о его живот, размазывая по скользкой от пота коже предэякулят, который обильно выделяется из-за такого сильного возбуждения. Громкие и влажные хлопки разгорячённых тел разносились по всей квартире вперемешку с громкими стонами Чонгука и тяжёлым дыханием Чимина, которое напоминало рычание животного в брачный период. Для них это было уже самым привычным звуком, но соседи вряд ли оценят их громкий секс, только им, естественно, было абсолютно наплевать. Чон приподнимается на коленях и с силой двигается навстречу его движениям, от чего проникновения получаются такими жёсткими и глубокими, что у него начинает темнеть в глазах. Внизу его живота уже быстро нарастает знакомый жар, который растекается по всему телу и требует выхода из него. Всё внутри сжимается от каждого умелого движения бёдер, сознание уносится куда-то в далёкий космос, все внутренности горят необъяснимым жаром, а из горла вырываются хриплые стоны. Он снова сходит с ума. Чон берёт его ладонь и плавно скользит ею по своему телу, покрытому мурашками от удовольствия. Он кладёт её на свою шею, и Пак сразу сжимает пальцы вокруг взмокшей кожи. Его не нужно просить дважды, он прекрасно понимает, чего его парень хочет в этот момент. Он продолжает входить в него сильными и быстрыми движениями, удерживая рукой за талию и другой начиная слегка душить. Его рука сильно давит на кадык, а подушечки пальцев впиваются в горло, оставляя на нём слабые красные отметины. Чонгук закрывает глаза от наслаждения и томно стонет, тяжело дыша носом. Он чувствует, как по телу разливается сладкая истома, которая просто срывает крышу ко всем чертям. Его член начинает ныть от напряжения с новой силой, которое томится и отзывается приятным шевелением сотен бабочек в животе, когда становится больно хватать воздух. Ему так нравится это ощущение безграничной власти Чимина над его телом, что по позвоночнику пробегает дрожь. Пак с интересом пьяными глазами наблюдает за каждой его реакцией на всё происходящее, и видит, что тот вновь улетает в глубокую и прекрасную нирвану. Его разум уже очень далеко отсюда. Нежные губы, измученные жадными поцелуями, приоткрыты и из них вылетают самые красивые звуки на этом свете, а по коже парня бегают крупные мурашки от наслаждения. Ему так хорошо, что он даже не может открыть глаза. Это выше его сил. Он лишь сжимает ладонью простынь и его предплечье, продолжая страстно стонать. — Тебе это нравится, не так ли? — шепчет Пак, рассматривая его лицо, искажённое блаженством, и продолжает входить в него. — Что? Секс с тобой? По мне не видно? — усмехается парень. — Когда я душу тебя. Это нравится? — Возможно, — довольно улыбается Чон и прикусывает губу, едва сдерживая крик. — Ты сам неосознанно просишь это делать, когда кладёшь мою руку на свою шею. У тебя что, есть кинк на это? Тебя это возбуждает? — Да, кажется. — Почему ты не сказал мне об этом раньше? — удивляется Пак. — Ты ведь мог не понять. — Я такой же ненормальный как ты, малыш. Я готов принять все твои грязные желания кроме одного: делиться тобой я ни с кем не намерен. Насколько сильно тебя это заводит? — Настолько, что я вообще перестаю соображать, когда ты перекрываешь мне кислород. Я просто задыхаюсь от удовольствия, но только с тобой. Боже, я не знаю, почему позволяю делать это именно тебе, с другими такого никогда не было. Но, чёрт… — громко стонет Чонгук и закатывает глаза, — ты… мне так нравится, что ты подавляешь меня. Нравится, что ты доминируешь надо мной. А это… это словно доказательство того, что я совершенно уверен в тебе. — Почему? — Моя степень доверия к тебе запредельна. Я позволяю тебе это делать, потому что знаю, что ты никогда не зайдёшь слишком далеко. Ты сможешь нажать на тормоз, если это будет необходимо. Ради меня ты пойдёшь на всё, но именно ты никогда не сделаешь мне больно, — шепчет парень с трудом и целует его. Вот значит, насколько сильно он доверяет ему. Чон только с ним позволяет вырваться наружу своей тайной сексуальной фантазии или даже скорее некой слабости, абсолютно доверяя ему себя, и максимально обнажается перед ним. Но ему этого мало. Осторожное сжимание шеи — это не совсем то, чего ему хочется. Он постоянно хватается пальцами за его предплечье, словно ему этого не совсем достаточно для того, чтобы усилить собственные ощущения. Так почему бы ему не дать больше? Пак плавно замедляет темп, а затем резко садится, держа его дрожащее от нарастающего оргазма тело в своих руках. Чонгук открывает глаза и недовольно хмурится, не понимая, почему он вдруг останавливается. — Ты абсолютно доверяешь мне? — вдруг спрашивает Чимин глядя ему в глаза. — Да, детка. Ты же знаешь, — отвечает он и целует его в подтверждение своих слов, не отводя взгляда. — Даже несмотря на то, что я сейчас нетрезв? — Да, конечно. Почему ты спрашиваешь? — Хочу кое-что попробовать. — Сейчас? — Да, именно сейчас. — Ты уверен, что это хорошая идея? — с сомнением спрашивает Чон. — Если я прав, то ты кончишь так, что увидишь всю Галактику своими прекрасными глазами, — отвечает Чимин и улыбается в предвкушении. — Это пугает, но и интригует, — ухмыляется парень, запуская пальцы в его волосы на затылке. — Скажи слово, которое должно будет меня остановить, если что. — Это что за ролевые игры? — Просто скажи. Мне так будет спокойнее. — М-м-м, Боже, — стонет Чонгук и тихо смеётся. — Я не способен сейчас вообще думать, а ты просишь такое. — Любое простое слово. — «Баскин», подходит? — спрашивает Чон и довольно улыбается. — Вполне. Пак смеётся, вспоминая их игры с мороженым в Охай, и прикрывает один глаз, потому что всё вдруг резко плывёт перед ними. Чонгук снова его целует и прижимает к себе. — Мой ремень, — шепчет Чимин между страстными поцелуями. — Дай мой ремень. — Ты меня снова привяжешь? — улыбается парень и тянется к его штанам на полу, чтобы вытащить его. — Нет, — шепчет он и его губы расплываются в какой-то дьявольской улыбке, а глаза затягиваются тьмой. — Кое-что интереснее. — Подожди, ты же не… — Ш-ш-ш, — произносит Пак и быстро целует его, нежно поглаживая по щеке. — «Баскин». Прошепчи мне это, если будет слишком или тебе не понравится. Я услышу. — Ты псих. Разве это подходящий момент для таких игр? — Отвязный, пьяный и раскрепощённый секс — самый подходящий момент. Не бойся, я тебя не задушу, — ухмыляется Чимин, накидывая ремень на его шею. — Наверное. — Звучит не очень убедительно. Пак дёргает концы ремня к себе, и Чонгук невольно двигается вперёд, сразу же повинуясь ему. Он долго и ласково целует его, словно успокаивая чувственными губами. Он так трепетно и медленно перебирает их своими, нежно ласкает и чувственно скользит по ним языком, что это придаёт Чонгуку уверенности. Этим он показывает ему свою заботу. Очевидно, что он медлит специально, давая ему шанс к отступлению. И Чон на самом деле в глубине души колеблется, пока Чимин неспешно целует его. Он сомневается совсем немного, но не в том, что хочет попробовать это. Ему хочется испытать нечто подобное давно, его пугает лишь тот факт, что тот может не услышать просьбы остановиться, и всё это закончится плохо. — Ты этого хочешь? — шепчет Пак серьёзно, но с чертями пляшущими в глазах, крепко держа концы ремня в своих руках. — Да, — отвечает парень. — Ты же знаешь, что я скорее убью себя, чем причиню тебе боль? — Да. Знаю. — Доверяешь мне свою жизнь? — Абсолютно, — уверенно говорит Чонгук. — Скажи мне «нет» сейчас, даю тебе три секунды, — говорит Чимин. — Пошёл ты, — шепчет он и притягивает его для поцелуя. Пак переворачивает его на спину и удобнее устраивает податливое тело на самом краю кровати. Чонгук сгибает ноги в коленях и обхватывает его, слегка приподнимая бёдра, а затем гортанно стонет, когда тот сразу же входит в него без всяких церемоний. Волосы становятся дыбом на затылке, и он делает резкий вдох, когда вдруг ощущает сильное сдавливание на своей шее. Прохладная кожа ремня сильно врезается в горло, когда Чимин держит его концы крест-накрест в своих руках и аккуратно тянет их в стороны, не сводя глаз с его лица. Это просто разрывает сознание. По телу молниеносно пробегает сильнейший жар, и он чувствует, как выступает испарина на лбу от этого ощущения. До самых кончиков пальцев тело простреливает бешеный ток, а в глазах мелькают звёздочки от удовольствия, хотя ещё даже не происходит ничего особенного. Чимин начинает быстро входить в него, продолжая медленно душить. Он внимательно наблюдает за каждым его вздохом, стоном, взглядом, изменением мимики, опасаясь случайно навредить ему. Этот вид обострения ощущений очень рискованный, но он определённо стоит свеч. Сейчас он как будто трезвеет за одно мгновение. Возможно, выброс адреналина так влияет на него в данный момент, но он чётко и ясно осознаёт опасность их сексуальной игры, которую сам и затеял. Он боится сделать любое неаккуратное движение и причинить боль своему парню, поэтому контролирует всё происходящее, лишь изредка смаргивая темноту в глазах. И когда он двигает руки ещё немного в стороны, сильно затягивая импровизированный узел, то Чон резко хватается ладонью за его предплечье, пристально глядя на него. Пак понимает, что этого будет достаточно, чтобы не причинять ему дискомфорт, но сильно обострить его возбуждение. Он фиксирует ремень и затем нависает над ним на вытянутой руке. Чонгук тянется к нему, сразу же целует и приглушенно стонет, хватая его за шею. Он глубоко и ровно дышит носом, стараясь сохранять спокойствие, но кислород застревает в горле болезненным комом, прежде чем опуститься в лёгкие. Это так странно и необычно, чёрт возьми. Ему сложно вскрикнуть даже от этих резких толчков, когда член Чимина начинает ритмично проникать в него на всю длину. Ремень давит на нежную кожу, оставляя на ней красные потёртости, и не даёт полноценно вздохнуть. Хочется сорвать его и одновременно затянуть ещё сильнее. Кажется, это самое лучшее, что он испытывал за всю свою жизнь. Боль и удовольствие, которые ходят рядом по тонкому льду. Это такая опасная и приятная грань. Сочетание грубых проникновений, ощущение сильного удушья и ласковые губы, которые хаотично покрывают поцелуями его пылающую кожу — это всё просто сплошное и чистое удовольствие. Абсолютно ни с чем несравнимое и незабываемое. Его собственный член просто готов взорваться от зашкаливающего уровня возбуждения, который сейчас разрывает тело. Воздуха не хватает, в глазах темнеет, а грудь ходит ходуном, пытаясь уловить хотя бы маленькую порцию желанного кислорода. Это пугает и дико заводит. Похоже, он действительно адреналиновый наркоман, который получает сексуальное удовлетворение от всего этого. Это страшно, но в то же время он чувствует себя совершенно спокойно, когда принимает участие в такой опасной игре с тем, кому без оглядки доверяет. Пак наблюдает за глазами Чона, которые наполняются вязкой и горячей похотью. Он опускается к нему, а потом мокро целует его губы, не сводя взгляда с него. Нельзя оставлять его без внимания ни на одну чёртову секунду. Он нагло и требовательно скользит своим языком в его рот, слушая прерывистые стоны и с трудом сдерживает себя, чтобы не кончить от них. Сейчас Чонгук такой податливый, его тело послушно впитывает в себя всю ласку и грубость, что Чимин дарит ему в эти минуты, и это так невероятно. Невооружённым взглядом видно, как его наполняет необъяснимое по своей силе блаженство. Он погружается всё глубже в безупречное удовольствие, и оно такое сильное, что парня ощутимо трясёт от этого. Он задыхается сейчас не от ремня, а от своих обнажённых эмоций. Он сжимается словно какой-то маленький комок бешеного напряжения, ему в этот момент так хорошо, что становится до ужаса страшно. Это вводит его в панику. Разве так бывает? Все эмоции обостряются до какого-то запрещённого уровня, кожа пылает огнём, а нервные окончания оголяются, словно провода. Внезапно странный ужас охватывает его сознание, когда он понимает, что это всё медленно начинает выходить из-под его контроля. Его берут в свою власть сильнейшие человеческие эмоции. Дышать становится ещё тяжелее, он с трудом хватает ртом воздух, но не чувствует, что он наполняет его изнутри. На глаза наворачиваются слёзы от того, что он не понимает, что происходит с его собственным телом и от переизбытка чувств, их слишком много для него. Всё это так чрезмерно сильно. Чонгук быстро моргает, пытается избавиться от этой непонятной паники и просто расслабиться. Он как будто раскладывается на детали, кусочки и маленькие частички. Внутри каждый орган и каждую клетку наполняет приятное и абсолютно не поддающееся описанию ощущение. Это можно сравнить лишь с чем-то абсолютно нелегальным. Как эффект от сильного наркотика. Чистый кайф. Наверное, именно такой вид удовольствия испытывают зависимые люди. Это пугает, но хочется окунуться в это больше. Хочется ещё. Этого становится так мало. Он понятия не имеет что это, но ему настолько великолепно сейчас, что он начинает бояться этого. Чимин продолжает входить в него в каком-то совсем бешеном темпе. Одновременно с этим он удерживает в кулаке конец ремня, накрученный на его ладонь, который с каждым натяжением впивается сильнее в кожу на чужой шее и усиливает давление на горло. Ноги Чонгука быстро скользят по его талии, и затем тот с силой скрепляет их за его спиной, чувствуя приближение оргазма. Он просто мёртвой хваткой вцепляется в его плечи, короткими ногтями царапая его влажную кожу и затем выгибается дугой. Он откидывает голову назад на простыни и замирает, открыв рот в немом крике. — Давай, малыш, — шепчет нежно Чимин. Он сильно дёргает ремень, полностью перекрывая ему дыхание, а затем отпускает его конец и освобождает его шею. Он сразу же покрывает покрасневшую кожу множеством сладких и мягких поцелуев. Пак губами чувствует лёгкую вибрацию на его горле, когда Чонгук делает глубокий и желанный вдох, а потом слышит его практически надрывный крик удовольствия. От этого звука у него самого пробегают такие огромные мурашки вдоль позвоночника, а губы расплываются в довольной улыбке, когда он ощущает под собой, как руки и ноги парня содрогаются просто в каком-то космическом оргазме. Чон чувствует в этот момент словно душа на несколько секунд вылетает из его тела. Все накалённые до предела чувства куда-то исчезают на время. Он не слышит и не видит ничего вокруг. Такое ощущение, что он отключается или теряет сознание. Он будто улетает в рай. Парень зажмуривается так сильно, что чувствует тупую боль в висках. Чимин был прав, у него перед глазами раскрывается целая астрономическая Вселенная с самыми красивыми звёздами и их скоплениями на этом свете. Огромное и безграничное пространство с множеством сияющих огоньков, которое вряд ли он когда-то увидит ещё раз так ярко. Это просто невозможно описать внятными и человеческими словами. Если сначала он задыхался от недостатка кислорода, то сейчас от собственных криков и стонов, которые не прекращают литься из него неконтролируемым потоком, пока он обильно кончает. Он дрожит всем телом и медленно возвращается в реальность после самого необычного оргазма в своей жизни. Он приоткрывает веки и наконец понимает, где находится и кто он такой. Всё тело неумолимо трясёт от стремительно наполняющего его удовольствия, а конечности словно покалывают маленькие иголочки от онемения. В голове такой туман, что он даже не сразу рассеивается. Лишь пухлые губы возвращают его из этой адской агонии в настоящий мир, когда Пак целует его, продолжая проникать в него на пределе своих сил. Он тяжело дышит носом, обжигая дыханием его кожу, и ласково скользит ладонью по его бедру. Чимин выпрямляется, проводя рукой по влажным волосам, а затем гортанно стонет. Он хватает его ноги и приподнимает их над своими. Его ладони так привычно устраивают их в удобную позу и сжимают до боли в костях. Чон шире разводит их в стороны, позволяя ему насаживать себя на его член, словно тряпичную куклу. Он разрешает ему делать с собой абсолютно всё, что ему вздумается, потому что не способен сейчас даже разумно мыслить. Он лишь скользит по кровати от быстрого темпа и мягко касается своей шеи. Под пальцами ощущается слабая боль после ремня, но он не сожалеет, что позволил себе пойти на это. Он мягко улыбается уголком губ, а затем продолжает хрипло стонать от каждого резкого движения бёдер Пака. Его одурманенные удовольствием глаза скользят по телу парня, а затем останавливаются на его лице. Он такой дикий. Абсолютно неудержимый зверь, который вырывается на свободу. Чимин прав, пьяный секс — самый раскрепощённый. Таким он его ещё не видел. Это словно совсем другой уровень одержимости друг другом, который он открывает для них обоих сегодня. Такие мокрые поцелуи, бешеный темп, утробные стоны, хриплые крики, грязные ласки, удары, шлепки, удушье. Это даже звучит горячо, но испытывать это на себе — безумие. Всё это слишком. Абсолютно невозможно поверить в то, что такая сексуальная магия может происходить между обычными людьми. Пак делает последние сильные толчки бёдрами, а затем кончает, глядя ему в глаза и издавая тяжёлый стон. Он аккуратно замедляет темп, а потом выходит из него, и обессиленно опускается на колени перед кроватью. Парень глубоко вздыхает, пытаясь отдышаться, и кладёт голову на дрожащее бедро Чонгука. Он несколько раз целует его, в очередной раз показывая, свою самую нежную сторону, которую открывает только рядом с ним. Чон с трудом дышит и смотрит в потолок, медленно моргая. Всё плывёт в глазах, люстра кружится, а на белом потолке мелькают звёздочки. Его тело совершенно не слушается, а лишь пытается прийти в себя после произошедшего приятного потрясения. Он зарывается пальцами в нежно-розовые волосы и лениво перебирает их, тем самым благодаря за всё, что Чимин с ним только что сделал. Сейчас он испытывает такое приятное опустошение. Спустя примерно пять минут Пак наконец-то оживает и медленно шевелится. Он начинает более или менее спокойно дышать и аккуратно поднимает голову. Он смотрит на удовлетворённое лицо Чонгука и самодовольно улыбается как хитрый лис, который совершил большую шалость. Ему все же удалось уломать его сегодня на секс с ним. Он ласково целует внутреннюю часть его бедра и прокладывает целую цепочку нежных поцелуев по его ноге и паху. Затем он неторопливо поднимается выше и проводит языком по коже на животе, слизывая остатки бурного оргазма парня. Он покрывает поцелуями его влажную от пота грудь и шею, а затем ложится на него и приподнимается на локтях. Указательным пальцем он нежно гладит острую линию его челюсти от подбородка до уха и ловит в ответ на его губах уставшую, но счастливую улыбку. — Ты в порядке? — шепчет он. — Шутишь? — выгибает бровь Чонгук, проводя руками по его спине. — Я, кажется, умер и попал в рай. — Значит, в порядке, — смеётся Пак и легко целует его в маленькую и очаровательную родинку под губой. — И что это вообще было? — спрашивает парень осипшим голосом. — Пьяный секс. — Так вот, что вы чувствуете, когда употребляете? Эйфорию, самозабвение, экстаз. Теперь и я ощущаю себя пьяным впервые в жизни из-за тебя. — А я вот вроде протрезвел. — Ты такой псих, — улыбается Чонгук, гладя его щёку костяшками. — Но я и правда увидел, кажется, целую Галактику. Как я согласился на такое? Чем я только думал? — Но ты не сказал «Баскин». Выходит, всё это было в пределе твоих сил. — Я собирался сказать. — Правда? — удивляется он. — Да, в какой-то момент мне стало очень страшно от того, что мне так хорошо. Это было слишком нереально как-то. Я думал задохнусь от удовольствия. Это похоже на сон, в котором я умираю от лучшего секса в своей жизни. Боже. — С ума сойти, да? — снова тихо смеётся Чимин и целует его. — Чёрт, я теперь не чувствую своей задницы и завтра действительно не сяду. Всё, отвали. Давай спать. Парень вертится с тяжёлым стоном, а затем разворачивается к нему спиной и ложится спать прямо поперёк кровати. — Ты кое-что забыл, — говорит Пак, обнимая его со спины и целует в плечо. — Что же? — Ты знаешь. — М-м-м, нет, — говорит с улыбкой Чон и закрывает глаза. — Я люблю тебя. Доброй ночи, малыш, — шепчет парень, тоже опуская веки от усталости. — И я люблю тебя. Доброй ночи, мой «кой ной окан», — отвечает Чонгук, обхватывая пальцы Чимина ладонью в привычном жесте. Его дыхание выравнивается, а тело медленно расслабляется, и спустя несколько секунд он засыпает. На губах Пака появляется счастливая улыбка, и он крепче притягивает его в свои объятия. Он накрывает их краем одеяла и утыкается носом в приятно пахнущую шею. Именно так они засыпали в этой квартире и на этой же кровати впервые совсем чужими людьми друг для друга. Многое изменилось за это время. Они прошли такой непростой путь. Собирали кирпичики для своего «долго и счастливо», завоёвывали сердца, проникали в самую глубину души друг друга, учились доверять и принимать чужие чувства. Однажды они случайно встретились для того, чтобы один подарил покой и понимание другому. Две такие разные души, но по-своему несчастные. И сейчас они были абсолютно уверены в том, что единственное, что могло держать их наплаву во всём этом дерьме, пока оно не закончится — они сами, ведь они черпали силы друг в друге.