Узлы

Чимин устал флиртовать и пытаясь безуспешно обратить на себя внимание опасного парня со шрамом на лице. Его запал почти потух. К блондину тянуло со страшной силой. При его приближении у омеги внизу живота начиналась свистопляска гормонов и мышцы скручивало в тугой узел до боли, запах начинал пропитывать одежду сильнее, а суровый бизнес-аналитик делал ещё более каменно-морозное лицо! Пак вообще-то привык, что обычно бегали за ним, а не он за кем-то. Ведь он видел же, как Юнги на него смотрит. Иногда и кадык альфы выдаёт его истинные мысли и желания, двигаясь вверх и вниз, когда Мин сглатывает слюни, при взгляде на вкусного мальчика Пака, с запахом малины и ванили. Доктор хорошо знает рефлексы тела, его тяжело в таких вещах обмануть и когда они столкнулись в ночном клубе пару недель назад, омега видел его зрачки, когда тот в большой компании в окружении красивых парней омег, смотрел только на Чимина за соседним столиком. Даже сил не было отвести голодного волчьего взгляда от полуголого Чимчима, который пьяный, розовый, в розовом, пахучий, притягательный и сам знал, что если есть омеги красивее него, выше, более утонченные, то уж до сексуальности, данной самой матушкой природой Паку, почти никто никогда не дотягивал и не дотягивает. Секс — это второе имя омеги! Так вот Шуга со своей компанией, самой ледяной рожей, рваным шрамом, хвостом, омегами и большими бабками на счету… Чиминни с его сексуальностью, нахальством, очарованием, дипломом детского врача, ахуительной попкой, хрупкостью и… Вот это И… Тогда увидел альфа, как омега, как-то уж очень спокойно допил свой коктейль, сидя на соседнем балконе, глядя почти равнодушно на него самого и пошёл по боковой лестнице. Спустился на танцпол, напоследок, перед этим, вытерев маленьким язычком капли коктейля с самых пухлых, из когда-либо видимых Юнги губ. Сука! Шуга сколько должен был догадаться, что это затишье перед бурей, очень опасной для альфы, страшной, дико сексуальной бурей! Сначала играла какая-то быстрая, ритмичная песня и омега начал танцевать. Мин чуть подался вперёд, чтобы увидеть. Лучше бы не смотрел! Пытка! Точёные движения, стройные бёдра и ноги, идеальная жопа точно знали, как альфам делать больно! Зал шумел, зал шептал громче музыки, альфа чувствовал, как на этого сладкого мучителя, внизу, на площадке для танцев, пялятся почти ВСЕ! Все, даже омеги, даже женщины омеги! В этот вечер, раз в час, ставили песни прошлых лет и вот тут-то у альфы задрожали ноги. Энрике Иглесиас Bailamos. Омега рвал зал, рвано дыша смотрел на второй этаж, альфе в самые глаза и бил чувственностью в поддых и по члену. Пришла твоя смерть Юнги, она с розовыми волосами, с блёстками на ноготках, касающаяся своих волос, откидывая их со лба, мокрого от пота, который хочется слизать везде. Со спины, когда берёшь сзади сзади, с живота, с бёдер, с… ДА ВЕЗДЕ! ДА, БЛЯТЬ, ВЕЗДЕ! ОХ! Юнги сжал перила, захрустев пальцами. Трясло всего. Сил не было отвести взгляда. Магнит, убийственный магнит, делающий сильного альфу слабым. Шуга никогда не чувствовал ничего подобного! Это пугало, это затягивало и забавляло, это рвало на части нежными ручками и томным, зовущим к себе взглядом. Омега танцевал и поглаживал своё тело. Круг мужчин, голодных мужчин альф вокруг него сужался с нарастающей скоростью. Юнги сорвался и перемахнув через перила, спрыгнул на первый этаж, охрана сиганула за ним, толпа ухнула по сторонам, а Мин, низко наклонив голову, шёл в центр круга, раздвигая альф. Розовая шевелюра всё ближе, запах всё настойчивее, сучонок на грани течки или просто выброс гормонов, последний круг… — Все! В моих руках, конфетка, — пронеслось у альфы в голове, в момент, когда руки оказались на талии омеги, а носик парня уткнулся ему в плечо. Последние ноты песни и вот кто-то сильно умный кинул на уже возбуждённый народ ещё одну атомную бомбочку в виде Maluma, Jennifer Lopez — Lonely. Медленная музыка раскидала людей по парам, заставляя плоть каждого гореть. Тела тёрлись друг о друга в этом танце предэкстаза. Чимин положил ему на шею руки и подняв голову, вдруг неожиданно лизнул по губам, втягивая мяту альфы, задев самый кончик носа. Это было так легко, почти незаметно и у Шуги разверзлась земля под ногами. Он еле дышал, хотел стонать, зверь внутри уже сорвал голос бесясь и пытаясь достучаться, из последних сил, до животных инстинктов хозяина. И у него получилось! Ртом, почти пересохшим от желания, альфа впился в губы омеги. Стон в стон. Зубы почти стучали друг об друга, прикрытые полумраком клуба и толпой, окружающей их. Музыка кончилась, Юнги молча оторвался, взял парня за руки и повёл к бару. — Что ты тут делаешь? Вернее ВЫ тут делаете? — Он пытался говорить ровно, глубоко дыша. — Мы выплатили весь кредит за клинику. Отмечаем. Желаете омегу угостить? — Пак опять из очень сексуального, превратился в стервозного и нахального. И вдруг, слегка продвинувшись к Юнги и приобняв по бокам за талию, тихо, почти в губы, глядя с надеждой и некоторой нежностью, спросил: — А что это было между нами на танцполе? Мин смотрел ему в глаза, сжав зубы и боясь их расцепить. Надо дать ответ. И всё, что он придумал, чтобы избежать этого ванильно-малинового плена было: — Что будете из?.. — обвёл рукой бар. Помоги, Боже, пожалуйста бедному альфе, который сходит с ума! Чим вздохнул, отпустил его тело, завёл руки за спину и чуть отстранился. — А что у вас есть? — Уже ровный голос, не дрожит. — Водка, виски, шампанское. — Ой, ну я не знаю, что и выбрать. Всё такое вкусное, такое вкусное, — зло прошипел омега в ответ, — знаешь, пей сам, а я к моим на второй этаж. Чимин резко развернулся и ушел. — Так лучше, — думал Юнги. — Так лучше, — думал Чимин. Юнги вернулся за ним следом, проходя мимо их балкона к своему. Запах ванили с малиной бил по сознанию, заставляя непроизвольно повернуться опять встретиться глазами с парнем. Омега взгляд не отвёл, а Юнги велел охране позвать к нему главного менеджера клуба. Тот прибежал, почти белый от волнения и кланяясь в три погибели. — Господин Мин, что пожелаете? — Пять бутылок лучшего шампанского и закуски на тот балкон и цветы, если нет, найди самые дорогие, большой букет. Всё, что они оплатили, верни им и вообще, на всё, что выпьют, пришлите мне в офис счёт. — Слушаюсь, будет сделано в лучшем виде. Спасибо, господин Мин. — Если деньги не захотят брать назад или не примут шампанское или цветы, то это твои проблемы, как ты будешь уговаривать, не моё дело. Менеджер молчал и только спокойно кивал головой. Дальше Чимин с Тэхёном и ещё четыре парня, от которых так и несло — мы доктора, пили, танцевали на балконе, свистели, пели. К радости, и немного удивлению Юнги, от принесенных цветов и шампанского омега не отказался, а послал ему воздушный поцелуй и усмехнулся. Радуйся, мой котёнок, папочке надо держаться от тебя подальше. Но хотя бы так тебя побаловать. Дел много, врагов и завистников много. Иметь тебя рядом с собой, пока опасно. Ты же будешь не просто секс, папочка уже чувствует. Ты можешь стать слабым местом, это быстро раскусят недоброжелатели и ударят по тебе, по самому слабому и больному, надо подождать. Вот лицензия будет в руках, весь бизнес окончательно легализуем и тогда ты мой. — Мы уходим, — Юнги повернулся к охране, — эти двое со мной, — он кивнул на двух парней из эскорта, что пришли с ним, — остальных отвезите куда захотят. Теперь главное уйти не оглядываясь на полуголого, пьяного парня, который пытался поймать его взгляд, танцуя на соседнем балконе. Голову вниз, шаги давались с трудом, он чувствовал омегу, почти умирал внутри. — Опасно, со мной опасно, мой хороший, — успокаивал свой поступок Юнги сам себе в голове. Дикий секс, один партнёр за другим, оргазм от воспоминаний желанных губ и запаха, который не испарился, хватая остатки воли и тянув на себя парня. Омеги были хороши в постели, он почти был удовлетворён. Дав им выспаться, с утра встал, принял душ и уехал. Дела, бизнес и желание избить кого-нибудь. Чимин в то утро, после клуба, проснулся в обнимку с братом и Тэ у того дома. По бокам привезённый букет. Помятый, чуть завявший. Орхидеи, лилии и всякого понапихано ещё. Зато там не оставил, зато привез с собой. Хотел сильно плакать, очень сильно и он заплакал громко, надрывно, отчаянно, испугав Тэхёна, который резко вскочил и начал жалеть, гладить, целовать в помятую макушку, брат побежал за валерьянкой. — Ты поплачь, поплачь, легче будет, выплесни, — обнимая Чиму, приговаривал Тэхён. — Я влюбился, я не хочу, я ему не нужен, он меня брезгует, он меня не хочет, — выл розоволосый омежка другу в плечо измазав слезами, соплями ему пижаму и принимая от брата стакан с успокоительным. Истерика прошла, так же внезапно, как и началась. Чимин высморкался опять в край старой, надетой им для сна футболки и ушёл делать душ, оставив друга и брата одних. Никаких влюбляшек больше. Больно и обидно. Ну или посмотрим, мистер бизнес-аналитик Kintertainment, кто кого. Надо просто тактику с вами поменять и перед этим успокоиться, игра не окончена.