Долговременное бесчувствие

Адриан нёс дочь на руках к своему кабинету, ему осталось только взять с собой некоторые документы и забрать своё пальто с вешалки. Он всё ещё не понимал почему Мари так добра с чужим ребёнком, это же... неправильно? Для него Маринетт Дюпен-Чен была странной. Она была словно не из этого мира: Она была ответственная; Она не гналась за деньгами, предпочитая сделать свою работу наилучшим образом и ей действительно не было важно сколько ей за это заплатят; Она жила тем, что делала... Её глаза всегда горели решимостью, это нравилось Адриану. Он действительно уважал Маринетт, она чем-то отличалась от других. Агрест аккуратно заходит в кабинет, кладёт дочь на диван и садится в своё кресло. В его руках рисунки Эммы, он переводит на них взгляд: Вот домик, который явно рисовала Эмма, а в уголочке солнышко, судя по плавным линиям — рисовала Маринетт. Это вызывало улыбку на его лице. Чтож, он не знал, что Маринетт может быть такой... нежной и чуткой? На его памяти Мари была серьёзной, непоколебимой, стойкой, упёртой и уж точно не выглядела как слабая и нежная девушка. Чтож, стоит расспросить Натали, вдруг она что-то заметила. Он вызвал Санкёр в кабинет, предупредив, что Эмма спит и ей стоит быть тише. Буквально через минут пять в кабинет зашла Натали. Женщина кивнула в знак приветствия. — Ты заметила что-то странное во времяпровождении моей дочери с Дюпен-Чен? — спрашивает блондин в лоб, от чего Натали слегка даже растерялась. — Нет... я видела как Маринетт выходила из офиса, а потом вернулась с доворьной Эммой на руках. После этого они сидели в кабинете Дюпен-Чен и рисовали. Я первый раз видела Эмму настолько счастливой, — закончила доклад мадам Санкёр. Адриан не верил своим ушам. Чтобы его дочь так быстро привязалась к незнакомому человеку? Да не может такого быть. — Мари очень внимательна к Эмме, она ей нравится и Эмма в первый раз так тянется к чужому человеку, я не думаю, что это так плохо, — тише добавляет женщина, на что Адриан лишь вздохнул. — Не знаю... но если Эмме нравится, то не вижу причин препятствовать их общению, — задумчиво протянул Адриан. Для него это всё ещё было непривычно. Обычно Эмма мало кому доверяла, даже её няня не заслужила доверие малышки, хотя присматривает за ней не первый год... — Думаю, Вам стоит поговорить об этом с самой Эммой. Ребёнок не будет врать. Тем более такой, как Эмма. И ещё... присмотритесь к Маринетт, она не только хороший сотрудник, это всё, что вы хотели от меня услышать? — произносит Санкёр и после утвердительного кивка, выходит из кабинета. Не только хороший сотрудник? Что она хотела этим сказать?... Адриан не понимал. Голова расскалывалась от многочисленных мыслей. Он устало потёр переносицу, вздохнул и поднялся из-за стола, собирая нужные документы, чтобы рассмотреть их дома, рисунки Эммы и небольшой пакетик, в которой были недоеденные пирожные и немного шоколадных конфет. Адриан усмехнулся, но про себя подумал, что всё-таки благодарен Маринетт. Она же могла не согласиться даже просто посидеть с Эммой, не говоря уже о покупке сладостей за свой счёт. Он не знал как на это реагировать, он думал, что бескорыстных и искренних девушек просто не существует. Или же Маринетт хочет им воспользоваться через его дочь?.. — Да нет, это какой-то бред, так, прекрати себя накручивать, пока что ничего страшного не произошло, — тихо сказал сам себе Адриан, закончив со сборами.

***

Будучи дома, Адриан аккуратно укладывает дочку в кровать, предварительно разув. Он не хотел будить её, чтобы переодеть в пижаму, лучше пусть выспится, а полятая одежда — не такая большая проблема. Адриан ещё пару минут посмотрел на спокойно спящую дочку, поцеловал её в лоб и уже собрался уходить, как вдруг... — Папа, а где Мари?, — сонно произносит Эмма, потирая глазки и зевая. Адриан обернулся, увидев, как маленькая принцесса присела в кровати, пытаясь открыть сонные глаза и переодитески зевая. Он улыбнулся, подошёл к ней, присев на краюшек кроватки дочери и приобняв её, посадив к себе на колени. — Мари? Скорее всего уже дома, думаю, завтра вы снова увидитесь, не переживай. Вы подружились? Как прошёл твой день? Всё было в порядке? — спрашивает Адриан, обнимая дочку и ласково улыбаясь ей. Блондин старался принимать участие в жизни Эммы и интересоваться как проходит её день, что ей нравится и что ей хочется. Он надеялся, что у него получалось быть хорошим отцом для единственной и любимой дочери. Адриан не мог в полной мере оценить насколько он хороший отец, ведь у него не было достойного примера того как должен вести себя заботливый папа. — Всё было замечательно, Мари такая добрая, она похожа на маму, такую, каких мы часто видели, когда гуляли. Она очень заботливая, я бы хотела, чтобы у меня была мама как Мари, — Эмма закончила свой монолог с горящими глазами. Адриан лишь беспомощно открывал рот, словно рыба, что выбрашенная на сушу. Он не мог не верить дочке, но чтобы кто-то вызвал у неё такое восхищение, такого не было. Это с одной стороны очень его радовало — Эмма общается с другими людьми, пусть это пока только Маринетт, которая по возрасту годится ей в матери, а не в друзья... А с другой стороны — его эта ситуация беспокоила, ведь резкое доверие к мало знакомому человеку, может не ограничиваться только Маринетт. — Это хорошо, что ты нашла с Маринетт общий язык и вы здорово провели время вместе, но послушай... нельзя безгранично доверять каждому... — он не успел договорить, как его перебила Эмма. — Да, я знаю, нельзя безгранично доверять каждому встречному-поперечному, — произносит малышка, забавно скорчив личико, Адриан не смог сдержать смех, смотря на эту картину. — Верно, принцесса, тебе уже кто-то говорил об этом? Натали? — интересуется блондин. — Нет, Мари сказала точь-в-точь как ты. Она сказала, "Я просто не хочу, чтобы потом у тебя были проблемы. Не все люди хотят тебе исключительно добра. Я понимаю, это очень трудно осознать и я не прошу тебя делать этого", после этого она попросила меня быть осторожнее, — сказала Эмма, после чего улыбнулась папе. — Верно, Маринетт сказала всё правильно, — Адриан довольно кивнул. Чтож, с каждым новым фактом, его уважение к Маринетт росло в геометрической прогрессии. — А можно пригласить Мари в гости? А погулять? — неожижанный наплыв вопросов со стороны Эммы заставил Адриана растеряться. — Ну... — растерянно протянул Адриан. Он хотел сказать нет, но по сути, запрещать он не хотел и не мог, с другой стороны, он не хотел пускать кого-то постороннего на свою территорию, то есть домой, — возможно позже или на нейтральной территории, но в любом случае, мы должны учитывать мнение Маринетт. Не думаю, что ей будет комфортно прийти к нам в гости, — спокойно объясняет он, проволя рукой по голове дочери. Малышка задумалась, после чего кивнула. — Ладно, но я попробую спросить, — уже более бодро сказал ребёнок. Адриан лишь улыбнулся. Какая же она уже взрослая... Эмма рассказала Адриану как она провела день с Маринетт и что происходило, мужчина внимательно слушал. Ему действительно было интересно. Он и не знал, что Маринетт может быть такой... нежной? — А ты не хочешь с ней подружиться? Я думаю тебе тоже не помешал бы друг, — внезапно выдаёт Эмма, заставляя Адриана подавиться воздухом от неожиданности. — О, нет-нет, принцесса, мне и так хорошо. У меня нет на это времени, — гордо заявил блондин. — И тебе не одиноко, — щурит глазки его маленькая копия, пытаясь разглядеть ложь в словах отца. — Нет... у меня же есть ты, — он улыбнулся, целуя дочь в обе щёки, та лишь фыркнула. — Это другое, — говорит Эмма и Адриан отвёл взгляд. Он понимал, что Эмма говорит правду, но он просто не знал как с кем-то общаться... неформально... Он умел и привык быть строгим начальником, нежели хорощим товарищем и другом. Конечно, он чувствовал себя одиноко, но скорее привык за столько лет и это было как само собой разумеющееся... — Чтож, давай переоденемся, почистим зубки, я почитаю тебе сказку и ты ляжешь спать, — спешит закончить разговор Адриан. Эмма лишь кивает, не замечая, что своими словами об одиночестве своего отца она задела его за живое.

***

Ребёнок уже крепко спал, в то время как Адриан сидел на кухне, смотря куда-то в никуда и мешая крепкий черный чай, хотя мешать там было давно нечего — небольшое количество сахара уже растворилось. Скорее это было машинальное движение, которое сейчас блондин не замечал. Одиноко ли ему? В какой-то степени да, но он не привык это признавать. Он не привык признавать свои страхи и слабости. Но ведь в основе одиночества лежит разочарование, ненависть, злоба. И у него это всё было, но... имел ли Адриан право на эти эмоции? Он считал, что да. Разочарование — он был разочарован во многом и многих: В отце, в подруге детства и в последующем фиктивной супруге, в людях. Ненависть — он ненавидел отца. Сначала это была просто детская обида, которая в последствии переросла в тихую ненависть. Злоба — он был зол на людей, его раздрожали меркантильные женщины. Люди, которые лживо притворялись его друзьями из-за того, что Адриан известен, богат и красив. Он не любил сарказм, притворство и ложь. — Подружиться с Маринетт? Какая нелепица... — вздохнул он, отпивая чай. Время уже близилось к полуночи. Агрест просто не мог представить: Он и Мари - друзья? Нет-нет, Адриан в этом не заинтересован, а Маринетт на дух его не переносит, хоть и скрывает это очень умело. Он не имел ничего против. Они просто коллеги и они ничего друг другу не обязаны. Он — начальник, она — подчинённая. Они по определению не могут быть ни друзьями, ни кем-то больше. Рабочие отношения, ничего больше. Нет, сегодня Маринетт открыла себя с новой стороны и ему было любопытно узнать её поближе, а с другой он не мог нарушить принципы не сближаться с коллегами. Рабочие отношения не должны пересекаться с личными. Он не мог переступить через себя.

***

Всю дорогу до дома Маринетт пробыла в прострации. Девушка на автомате добралась до квартиры. У Мари сложилось весьма положительное впечатление об Эмме: Жизнерадостная, милая, воспитанная девочка. В связи с этим было чёткое понимание: Адриан замечательный отец, просто у него тяжёлая судьба и видимо он был вынужден оскалиться на весь мир, дабы защитить самое дорогое, что у него осталось — единственная дочь. Несмотря на это у Мари всё ещё не укладывается в голове, как может быть бесчуственный, строгий босс-тиран и заботльвый любящий отец быть одним и тем же человеком. Это было слишком сложно принять. Возможно, она сможет относиться к Адриану немного лояльнее или хотябы попытается... Она не могла сказать, что ненавидит босса, просто... он её раздражает. Мари считала, что у Адриана был очень тяжёлый характер. Она, конечно, может найти подход к любому человеку, но на данный момент она устала проявлять инициативу. Устала, что на неё все грузят свои проблемы, словно у Мари нет своих. Уж лучше она будет постепенно узнавать Адриана, если получится. Девушка скучающе глянула на часы: Двенадцатый час, завтра с утра нужно бежать на работу, она ахнула от удивления: Неужели она столько времени провела в размышлениях? — Так, всё, это меня не касается. Слишком много чести столько думать о том хороший мой начальник или нет и какая у него жизненная ситуация, — фыркнула она сама себе и направилась в сторону спальни, решив, что в душ сходит с утра. Ещё было бы не плохо взять что-нибудь вкусненькое для Эммы, но это будет завтра. Маринетт ещё долго ворочалась в кровати, несмотря на то, что она хотела спать, уснуть долго не получалось. Она лишь периодически проваливалась в сон, из-за чего утром она очевидно проснётся разбитой, но сейчас это не важно. Разные догадки на счёт Адриана и его семьи крутились у неё в голове: А что, если мама Эммы умела и девочка просто хочет материнского тепла, вот и нежилась к Мари. А что, если по этой же причине Адриан так груб со всеми из-за потери любимой жены? Хотя... было ощущение, что она очень далека от истины, чтож... может быть она сможет раскрыть эту тайну чуть позже? Голова уже гудела от многочисленных мыслей, она устало простонала, поднялась с кровати и направилась на кухню за водой, чтобы выпить снотворное. Иначе она не уснёт. А если она не уснёт сейчас, то следующий день будет потерян. Нет. Она не может этого допустить. Девушка находит нужные таблетки, берёт одну, запивает водой. Пару секунд стоит, взгляд по привычке бросился к часам — 3:47. — Зашибись, — недовольно буркнула она, и покинула кухню, возвращаясь в кровать. Спать осталось меньше трёх часов. Маринетт явно была расстроена из-за этого факта. Оставшаяся ночь прошла не спокойно. Кошмары. Слишком много эмоций она испытала за сегодня. Она любила стабильность, а тут.. Потерявшаяся девочка, что оказалась дочерью босса, просьба посидеть с ней какое-то время... Босс, который кажется ей уже не настолько плохим... Эмма, которая явно ищет в Маринетт материнское тепло, но... почему? Так много всего свалилось на её хрупкие плечи... Маринетт наконец чувствует, что снотворное начинает действовать и проваливается в сон, в надежде, что завтра будет намного лучше