Право рождения

      Каброн выглядел и вёл себя, как зачарованный дух — не мог ни связно объясниться, ни вспомнить даже кто он. Мёртвого некроманта с потухшим взором тряс за грудки Сева — вцепился бультерьером и тщетно пытался выжать хоть крупицу информации, пока Честислав обшаривал карманы его анорака. Но допросу стрибогов не суждено было затянуться. Тишь подмирья разорвало хлопанье одного крыла и, ворвавшись к колдунам, Алконост упала в тот же дёрн, что и часом ранее. — Помогите! Спасите меня...       Она, как новогодняя ёлка, была увешана подарками — намотанными на собственные путы другими лагартос. Их вождь даже не посмотрел на соплеменников — не узнал. — Чую я, княже, сейчас мы им выдадим калачей, каких они заслуживают, — угрожающе проговорил Тимур Борзой, раскрывая Подпись и двигаясь на врага с косой наизготове. Илья поправил колчан и мысленно поблагодарил того, кто в том мире вложил им оружие — Савву, кого ж другого! — А и выдадим, граф, — ответил он рычанием. — Птицу только не порежь.       Тим прыгнул к Алконосту и рассёк на ней верёвки. Брухо мигом бросились врассыпную, Илья помчался преследовать их, пуская стрелы. Тим преградил путь двоим, одним замахом лишив ног и после — голов. Посмертье дичков залила настоящая живая кровь. Сева с Честиславом свернулись вихрями и принялись ловить беглецов. Илья догнал Тимку и схватил его за плечо: — Граф, мы ж объединиться можем! — Что? — Тим вхолостую свистнул косой по сумраку. — Объединить силы! Сподручней будет!       Чернобоги уставились друг на друга и, не мешкая, схватились за руки. Размах, столкновение плечом в плечо — и четырёхрукий, четырёхногий, двуликий монстр, вооруженный луком и косой, начал свою жатву. — Ёшкин дрыщ! — охренел Сева, таща пойманного брухо за шкирбан. — Едрить колобок!       ...Тим, хоть и мёртвый, наслаждался неизъяснимой благодатью духовного единства. Его любимый друг, партнёр, соратник был даже не рядом — в душе, во всей сущности Борзого, слушался его, точно собственные длани, и руководил его действиями вторым разумом. Илья сроднился с Борзым, одарил недостающей частью дюжести, той изначальной, которой некогда обладал единолично. Эта поддержка, эти сладкие минуты боя стали для Тима наградой за все лишения их странствия. Борзой в святой одержимости расправлялся с брухо, отправляя в них стрелы и кося Подписью, и упоение стирало в нём грань между жизнью и смертью. Но их с Айвазовым танец прервал зычный гневный возглас: — Ага, щуки! Держи их! Гаси их, падл!       Это кричал незнакомый Тиму дух — светловолосый, с курносым, широким лицом и Севиными чертами. Он встал враспорку на прямых ногах и вызывающе подбоченился — разве что, пар носом не пускал. — Папаня! Глеб Егорыч! — Сева радостно подпрыгнул и побежал к отцу обниматься. — Погодь ты, поросёнок! — отпихнул его Глеб, — драться надо! Уж мне они ответят за издевательства! Представляешь, очнулся — сопляк-школьник мной помыкает! Подай-принеси! И кто меня ему втюхал, нашёл бы стервеца, задул бы к шутам!       Тим смекнул, что не поздоровилось бы Савве, а ещё — что смерть Каброна вернула закабалённым им предкам память. Ох, и проклянут же брухо владельцы купленных духов, когда те усвистят в посмертье! — Вон они, Злат! — донёсся ещё один клич сверху. — В дичковской песочнице машутся! — Добрыня, да слезь ты! И айда мочить козлов! — Нас подождите, Яхонтовы! — Этот раскатистый глас Тим узнал бы из сотни. Голос Федора Яковлевича, своего предыдущего родителя. — За всех псов и воронов оттреплем! Багурки, отстаёте!       Появление родных значило, что замки с их дверей пали, и рождение у опальных стрибогов возобновилось! «Вот счастье-то!» — подумал Тим, поднимая косу в знак приветствия предкам! Федор Яковлевич стукнул кулаком в руку и насупил кустистые брови. Он был грозен и жаждал отмщения, сразу видать! — Это исконный народный промысел Мохики! — блажил некто из лагартос на весьма понятном языке — видимо, в посмертье речевые барьеры не работали. — Я те покажу промысел, гнида! — Глеб Егорыч подлетел к говорившему и всадил кулак ему в зубы.       На поле битвы высыпали предки и началось форменное месилово. Тим только оглядывался, изумляясь количеству тех, кому насолили лагартос. Духи колдунов решили устроить самосуд и, прознав, что чернобоги гасят воров, ринулись добавить гостинцев от себя. Злат Путятич, вздыбившись и ревя, как огромный медведь, вращал двоих пришельцев и выдувал из них мозги, Добрыня Никитич впечатал врага в дёрн на полметра глубины и продолжал вдувать его, превращая в лепёшку. Федор Яковлевич, что твой Полкан, вцепился острыми зубами в горло пришлому и трепал на земле. Тироновы, отец и сын, вдвоем колбасили окружённых, разметывая в лоскуты.       ...Илья деликатно отделился от Тима и опустив лук, уныло воззрился на свалку. — По-моему, мы тут лишние. — Твоя правда, княже. Колдуны сами справятся, — процедил Тим.       Айвазов мигнул Борзому и указал наконечником стрелы на притихшую неподалёку Аврору. Райская птица с усталым видом созерцала побоище, сидя на камне и подбрасывая на ладони знакомый лоскуток. Илья, подхватив Тима под локоть, по-тихому убрался с ним из драки и присел рядом. Алконост показала чернобогам добытый артефакт. — Ваш мальчик отпустил меня. Просил передать косточку Хозяину и сказать, что выбрал жизнь его семьи. Сильная вещь этот договор. Я чувствую, можно с помощью него добиться многого. Я верю, что мне вернут Артёма. — Значит, Савка сделал выбор, — тепло улыбнулся Илья. Ему под бочок ткнулась маленькая головка, и Айвазов положил руку на шелковые белоснежные волосы. Лика обратила на отца круглощёкое мраморное личико и прищурила хитрые глазки. — Ты где бегала? — строго спросил младшую дочку Илья. — Вас ждала. — Та поджала пухлые губёшки. — Влада ушла, и мне стало скучно. — Ушла? — встревожился Илья. — Ушла жить, — вздохнула Ликослава. — И мне придётся. — Боишься? — тут понял Илья.       Белая девочка закивала, опустив будто бы обледеневшие реснички. — Не бойся, Ликослава! — Илья приголубил дочь, прижал к себе. — Жизнь интересная. Тебе понравится. — Платон тоже так говорит. — Она деловито нахмурилась, отвлекаясь, и глянула в сторону. Илья посмотел туда же и крякнул. К ним приближался тощий невысокий человек в тёмных одеждах с седыми волосами торчком и бесцветными глазами навыкате. Его скуластое измождённое, испещрённое морщинами лицо было мрачным и полным решимости, нелюдимый взгляд метал молнии, сухие руки сжимались в кулаки, а за спиной шлейфом мерцало голубое пламя могущества смерти. — Сам. — Тим весь подобрался, как и Айвазов мигом узнав Хозяина. На сей раз тот явился без мозаики из трупов или кровавой инсталляции в более-менее приличном человечьем облике, но жути от него не поубавилось. Хозяин Смерти, вне сомнения, явился, потревоженный звуками потасовки. Аврора ахнула и втянула голову в плечи, как будто хотела спрятать клюв под крыло, а Лика пискнула и исчезла.       Секундой позже гомон посмертной битвы перебил разъярённый вопль, никак не ожидаемый от столь хрупкой фигуры: — Какого, б###ть, дьявола тут творится?! Ох##ли, детоньки?!       Честислав, оторвавшись от цели, потянул носом и крикнул Илье: — Вот от кого пахнет Арцивадзе!