Право рождения

— Не робеешь? — С чего? — бодрясь, задрал нос Илья, несмотря на то, что ему тоже было чуток не по себе. — Нас ждут, и потом, милейший граф, не забывай, кем бы ни оказался Дорохов, мы можем в два счёта отправить его к Гасящему. — «Гасящему!» — передразнил Тим. — Это надо же так называть Хозяина Смерти. — Подии, — пожал плечами Илья.       Сашкин Ирвин да Ерёма с Зефом сопроводили их, как полагается у небесных колдунов, к секретарям Павла Константиновича. Тут Илья удивился, что чваниться нечем — они не увидели призрачных прислужников. Сотрудники Правительства Балясны оказались самыми обычными дичками. Даже многочисленная охрана. — Чудно́! — поделился Тим еле слышно. — Разве у подий не принято брать в окружение себе подобных? — Видимо, нет. Они каждый сами в себе, — напомнил Илья. — Идём.       Он кивнул на просторную вычурную залу впереди, устланную ковровой дорожкой и отмеченную свисшими с потолка льдистыми люстрами, похожими на сталактиты. Обстановка тут поневоле напомнила Илье одновременно ЗАГС и ректорат историко-архивного института. Даже смешно стало, как госструктуры изнутри похожи друг на друга. Но потом долговязый хлопотливый секретарь завёл их в кабинет Дорохова, и Айвазов поразился царившему в святая святых минимализму. По комнате обычно можно сказать, что за хозяин обитает в ней. Так вот, по этой комнате о губернаторе Балясны сказать было ничего нельзя. Как ни пытайся играть в архи.       Массивный стол, коих Илья за годы обивания порогов перевидел множество, такие же невыразительные кресла, ковёр под каблуками — видно, что дорогой, но Илья бы такой домой не купил. Окна незашторены, однако кабинет тонул в полумраке, словно наполненный тенями, пара запоздалых осенних мух заунывно жужжала у стекла. Впрочем, одна деталь привлекала внимание сразу — парчовая занавесь на стене, скрывавшая нечто — вероятно, портрет. Из-под бахромы покрова выглядывали масляными штрихами женские ножки. — Ха, вот бы полюбопытствовать, что там и в какой технике писано, — брякнул Тим и присмотрелся к имени мастера с краю полотна. — Ого, Сэмюель Беккер, подлинник! Ты смотри-ка. — Нет, мы не будем тянуть эту штору, Борзой, — упредил его Илья и как раз вовремя, ибо в кабинет ввалился Дорохов, померещилось, что прямиком из стены. Оба чернобога синхронно повскакивали с мест и вытянулись перед губернатором в струнки, как змеи перед дудой факира.       У Ильи впервые появилась возможность рассмотреть как следует великого земного некроманта, о котором он был столько наслышан. И, надо признать, тут было на что смотреть. «Нифига ему не под восемьдесят, — сходу заключил Илья, отмахиваясь от долетевшей мухи. — Враньё, то ли подстава. Лет тридцать пять, ну, сорок. Мой ровесник».       Дорохов вправду выглядел на возраст Ильи. Возвышался над ним, как сидх, чалмы не хватало. Пышная окладистая бородища придавала его смуглому шагреневому лицу разбойничий вид, а контрастно-белая прядь, делившая аккуратную причёску надвое, добавляла внушительности. Во всём облике Дорохова проглядывалась тайна — даже его инспектирующий гостей взгляд напоминал замочную скважину — чёрную и запретную. Из скважины на свет посматривать можно, а вот в темень заглянуть боязно. Вдруг ткнут в глаз? Илья чуть не улыбнулся, протягивая руку для знакомства. Сильные и подвижные, почти обезьяньи пальцы некроманта, тем не менее, дрогнули, касаясь мозолей на ладони Ильи, и тот понял, что Дорохов не менее напряжён, чем они с Борзым.       Всё же, они представляли одну и ту же силу, хоть и в разных ипостасях. — Прошу прощения, задержался в Мысли, — вежливо оправдался Павел Константинович, и в полумраке кабинета отчетливо блеснули из его рта пресловутые золотые коронки. — Угостить вас кофе со сладостями? — Не откажемся! — влез Илья прежде, чем Тим раскрыл рот, и Борзой посмотрел на старшего с укором, мол, не обнаглел ли ты, князь? — Я вынужден сразу перейти к делу, — заказав им угощение, сцепил пальцы Павел Константинович. — Время дорого. — Для живущих — дороже всего, — подхватил мысль Илья, желая сострить. — Для мертвецов также. Чем они свежее, тем легче ими управлять, — не мигнув поведал некромант. Илья крякнул. — Итак, у вас есть вопросы. Я готов ответить на любые прежде, чем вы приступите к работе, в успешном завершении которой мы заинтересованы не меньше маний. — Вот оно что, — Тим подался вперёд. — У вас тоже имеются пропажи? — Мы не ведём счёт своим родам, — отвечал Дорохов. — Но наблюдаются нехорошие тенденции в мире подий. Не обратить внимания на них мы не можем. — А именно? — Подии стали чаще умирать и реже рождаться, — признался Павел Константинович мрачно. — И в целом меньше жить. Подозреваю — это кому-то выгодно. Сами понимаете, дух колдуна, не принадлежного роду — лакомый кусок для злоумышленников. Никто не хватится пропажи. А умеют такие души многое. — И кто, как вы думаете, промышляет этим? — прищурился Илья. — След тянется из Мохики. — Сложно сказать. — Дорохов уставился вверх, на штору перед портретом. — Я подозреваю подий-некромантов, но мы владеем бездушными телами, а не кабалим неупокоенных духов. Это больше присуще маниям. — Он с явным подозрением во взгляде пробуравил Илью. Айвазов решил не придавать этому значения. — То есть, участие некромантов в бесчинствах можно отбросить, как версию? — Не сказал бы. — Дорохов отпил кофе и утёр усы. — Мохика — особая страна. Культы там весьма специфичны. Например, культ смерти, Белой Девы. — При его словах по спине Ильи пробежала змейка изморози, и он поспешил кивнуть, так как сам многое знал о верованиях мезоарвиниканцев. — Мохиканцы считают её покровительницей жизни и обращаются, как к милостивому божеству, что на первый взгляд абсурдно. — Но смерть предшествует рождению, — дополнил Илья и переглянулся с Тимом. — Так работает Колесо. — И в рамках смерти нет ничего невозможного. Она уравнивает всех в правах. Мохиканцы хорошо это понимают. Среди них много некромантов. — Павел Константинович прочёсывал пряди в бороде. — Вы как раз попадёте на праздничные дни, посвященные Santa Muerte, увидите, что там творится. Я бы не торопился сказать, что их местные некроманты не способны на такое. Но, — Дорохов вновь почесал бороду, перебирая мысли в голове, — как они проникают в пещеру к Гасящему, не скажу. Такие техники мне неизвестны, и что касается меня лично, то я бы на это не пошёл. Я, как никак, живой колдун, а мёртвое живому не подмога. По поводу же обрядов кабаления духов, то тут бы вам спросить с покойного Вия. Он на этом собаку съел, и, сдаётся мне, ему было на ком поучиться. Материал ему поставляли бесперебойно, да и сам он умел его добывать. — Что вы имеете в виду? — спросил Тим. — Истислав Всеславович, — обратился Дорохов к Илье. — Мне повезло знать вашего отца. По качурскому вопросу. Он был хороший, обязательный колдун, хозяин своему слову. Мне с такими людьми работать нравится. — Илья благодарно осклабил рот. — Я видел Всеслава Ростиславовича живым и закабаленным Малютой. Небо и Земля. Мэл так мастерски стирал им память и личность, что я ещё при жизни подозревал его участие в грязных торгах. Вам повезло отбить дух отца. И, насколько я помню, Мэл хвастался тем, что собственного сына сделал своим безвольным рабом. — Чудовищно, — бросил Илья, отчего-то вспомнив Савву. — И впечатляюще. Яхонтов был колдуном высшей категории. Мы и с ним неплохо общались. Умерь он чуток свои аппетиты — мог бы стать величайшим правителем современности. Но ненасытность и вседозволенность его сгубили. Вам, слугам Гасящего, должно быть известно, что он пытался стать одним из вас? Он грезил сумасшедшей идеей получить право рождения чернобогом. — Павел Константинович очертил взглядом, как углём, заинтересованные лица гостей. — Как и некоторые Яхонтовы до него. — Злат Путятич, — назвал имя Илья. — Да. Плотно общался с моим отцом, чтобы провести ритуал обретения «чёрной косточки». — Что это — «чёрная косточка»? — Борзой замер в стойке, почуяв интересное, а Илья внутренне содрогнулся, так как на память ему пришли давние события. — Истислав Всеславович должен знать. — Каменная темень взгляда Дорохова надвинулась на Илью. Тот снова молча кивнул, и Павел Константинович продолжил: — Хорошо. Я буду рассказывать, во всяком случае, это изначально обряды подий. «Чёрная косточка» — артефакт, получаемый при варке трупа абсолютно чёрного животного, желательно, кота — длительное время, до получения единственной оставшейся кости. Остальные попросту мацерируются. Как правило, остаётся бедренная кость, и она обретает чёрный окрас. Если взять её в зубы, то можно стать невидимым, так проверяется качество варки. Артефакт даёт неограниченные возможности. — Слыша это, Илья про себя решил покрасить Седрику кончик хвоста в белый цвет, чтобы никому не пришло в голову украсть и сварить его. — В том числе, как я понял из рассказов отца, она призывает самого Гасящего.       Тим ахнул, вытаращился сперва на губернатора, потом на Илью, но тот утвердительно мигнул младшему глазами, мол, всё так, сами вызывали. — Но это путь шаткий. Даже на стадии проведения обряда можно умереть или сойти с ума. Потому Яхонтовы и обращались к нам за консультацией. — Злат хотел разжиться карасукским золотом, — объяснил Борзому Илья. — Но у него с Куль-Отыром договорённости не вышло. Помер. — А, вот как, — буркнул поражённый Тим. — А Малюта? — Малюта знал старые легенды, особенно ту, про Колдуна Левой Руки, я тебе рассказывал. — Но это же были Светкины глюки? — напомнил Тим. — Не совсем. Оказывается, она существует в роду Яхонтовых как самостоятельное предание, — возразил Илья. — Я уточнил у Саши. А ей рассказал Влад. — Скопидомов? — догадался Дорохов. — Что за легенда, я её не слышал. — Брат моей супруги не хотел признавать себя Яхонтовым, так как с рождения воспитывался у нас, Бабогуровых, — поделился Айвазов. — И Малюта рассказал ему легенду о первом колдуне, признавшем новый строй после большой войны. Вы, должно быть, знаете сказание о Снежной Принцессе? — Наслышан о жертве Бабогуровых. — Так вот, после Колдун Левой Руки принудил шаманку Калтысь, жену первого чернобога, к сожительству с целью породнения. Она умерла, дав Яхонтовым первого сына, но перед тем прокляла род.       Дорохов едва ли усмехнулся, но в лице его читалась ирония. — Мне интересно, бывали у Яхонтовых взаимодействия с ведьмами, избежавшие проклятий или нет. Пока вижу, нет. Что за проклятье? — Что не будет понимания между отцом и сыном в их роду, пока шаманка Калтысь вновь не родит Яхонтовым наследника. Тогда же Золотая Земля вновь станет великой и целостной. — Ну, это не самое страшное проклятье, — вспоминая былое о Яхонтовых, заключил Тим. — Получается, Малюта опирался на легенду, когда призывал Гасящего, — задумчиво сказал Дорохов. — Это многое объясняет. У нас любят говорить: «Кровь — не пропуск», но он, как небесный, на это и рассчитывал. На дальнее родство с первым чернобогом. С вами, Истислав Всеславович. Вернёмся к «косточке», — губернатор глянул на часы и взбодрился. — Мэл подробно расспрашивал меня, как это делается, и был уверен, что у него получится договориться с Гасящим. Я предупреждал, что он потребует максимальный залог за соглашение. Обычно это либо золотой прииск, либо величайшая любовь жизни — по опыту знаю, Гасящий падок на то и то. Прииск у Яхонтовых находился в состоянии вялотекущей разработки. Но Мэл был уверен в успехе. Он мне сказал, что уже внёс залог за право рождения с лихвой. Что он имел в виду, я не знаю. Я объяснил ему обряд от и до. И, Мэл лишь намекал, не говорил прямо — у него получилось договориться с Гасящим. Не на ту жизнь, на следующую. Доработать прииск, выполнив свою часть сделки окончательно, и уйти в посмертье победителем. Его грандиозный план сорвал Берзарин. — Илья хмыкнул. — Где теперь та косточка, также без понятия. Но, — Павел Константинович опять прочесал бороду ловкими пальцами и покосился на штору, — если надумаете найти её, не ищите кошачью. Вот что скажу. Мэл был большим оригиналом. Он увлекался мифами древней Дахрии и почитал кошек, как священных животных. Часто жаловался, что не может завести кота, ведь за ним в его отсутствие никто не станет ухаживать. Согласен, забавно. — Он увидел, как чернобоги переглянулись и прыснули. — Причуды деспота. Мэл часто рассказывал мне о чудодейственных свойствах финиковых пальм и о том, что это дерево Гора, дахрийского бога солнца. Их противостояние с богом песчанных бурь, Сетом, было фетишем Яхонтова. Он постоянно упоминал его в наших беседах, особенно, в неофициальной обстановке. И то, что два непримиримых бога-соперника могли образовывать единое существо Херуифи... — Дорохов потряс бородой. — Не к теме нашего разговора, но я подозреваю, Яхонтов был латентным геем и страдал от этого. Что, впрочем, неважно. Надеюсь, я помог вам? — Мы многое узнали, Павел Константинович, спасибо большое, — вышел из прострации и принялся раскланиваться Илья. — Премного благодарны, — последовал его примеру Тим. — Поверьте, это всё, что я могу сказать. Если у вас есть ещё вопросы, озвучьте, — любезно сказал губернатор. — Пока нет и... Надо переварить услышанное, — признался со смехом Илья, поднимаясь с кресла и чувствуя, что обожрался пирожных. — Ещё раз большое спасибо.       Цепкая рука, увитая тонкими шрамами, легла ему на плечо. — Если так, то я рассчитываю на вас. Ваш отец был приятным мне человеком. — Дорохов склонился к Илье. — Я убеждён, и вы справитесь с задачей. Помните, подии тоже ждут вашей победы. — Мы избавим колдунов от напасти, иначе зачем мы ходим по миру, — заявил Айвазов, донельзя польщённый его заявлением и готовый горы свернуть.       Они с Борзым покинули гостеприимный кабинет, полные новостей и соображений. Дорохов обмяк в кресле, побыл недвижим, прислушиваясь к тиканью наручных часов, и затем бросил проницательный взгляд на ползающих по оконной раме мух. Те скреблись лапками в стекло и поочерёдно жужжали, словно переговаривались. До чернобогов их тут не было, да и у губернатора стоял блок на залёт летнего гнуса. Павел Константинович дошёл до окна и отпер форточку. — Надеюсь, и вы узнали всё, что хотели, — проводил он мух наружу долгим, внимательным взором.