Право рождения

      Тимофей Берзарин всего единожды бывал в Новосвирьске. Аккурат после каменного плена, когда первым делом завалился в местный «Мак», уговорил двойной горячий бургер с кофе, а потом вызвал тётю Сашу. В каждом городе, куда ни попадал Борзой, наиболее вероятным местом встречи с ним традиционно являлся «Мак». С тех пор, как мир узнал настоящее имя Борзого, за ним начали вести тайную охоту по фастфуд-забегаловкам. И на половине снимков Тим оказывался запечатлён с набитыми щеками. Вот и сейчас, дожёвывая сравнительно неплохую котлету из принтера, Тим посмеялся над собой: сколько раз такое повторялось по одному и тому же сценарию? Беды, «Мак», тётя Саша. Если вспомнить историю с двумя маньяками-педофилами — Эдуардом Геликовичем и его невезучим другом Кареном, решившими изнасиловать и убить Борзого в лесу, то ведь тётя Саша забрала подавленного содеянным Тима из придорожного «Мака». В Невике после изгнания отцом к привычному бедово-«маковому» сценарию Тима добавился новый пункт — Илья на своей памятной чёрной машине. Без той протянутой татуированной рукой пятихатки горячий бургер и надежда не согрели бы сердце младшего чернобога. А спустя годы в Люжане, когда Тим после размолвки со Светой поглощал любимый фастфуд, тётя Саша сообщила ему, что Илья угнал его оружие и духов.       В этот раз сценарий вновь перетасовал пункты. Беда, «Мак», Илья. Тётю Сашу сильно напрягать в её положении не хотелось. Илью тоже, но что поделать? Борзой понимал, что в одиночку не справится.       Он допил кофе, собрал мусор и отправил в контейнер автопереработки. Поднялся с места и забил адрес института этнографии в карту. Красная нить маршрута связала его с тем, вторым. «Прости, родная душа, без тебя никак».       Зеффи взревел, отлично имитируя звук двигателей, и Борзой покатил по городу, как обычный заезжий байкер. Новосвирь не Невгород, смотреть тут особо не на что. Крупный промышленный и научный центр. Борзой проводил боковым зрением статую знаменитого железнодорожника Сергея Касаткина у здания вокзала и вспомнил его настоящее имя — Серж Ирондель, фретцийский семаргл, племянник ненаглядной Анны-Луизы. И Светин прапрадедушка. Рядом с Сержем мог бы стоять бронзовый Андре — его друг и названный брат, а при рождении — Андрей Зарин. «Гришкин сын и предок всех последующих Берзариных! А привёз их обоих в Свирь и пригрел Мстиславушка-Харыысхан», — отозвалась в Борзом память Афанасия. Едва он успел махнуть Сержу перчаткой, как чёрный дух помчал его через центр по Алому проспекту мимо филармонии в направлении водохранилища. Институт, где работали Илья и Света, располагался за мостом на отшибе города в тихом райончике, похожем на родное Цветково. Тим без труда отыскал его и наткнулся на снующую по территории «этнички» молодёжь. «Перерыв, должно быть, — догадался Борзой, не без труда найдя парковочное место. — Звонить Илье, или нет?»       Тут мимо процокали две щебетливые барышни, и острым слухом Тим уловил обрывки их разговора — обе, видно, опаздывали на учёбу: — Я на третью пару забью. — Давай, я с тобой! Делать там нечего. Отсидим Айвазова и свалим. — Я бы и со второй свалила, но, — Тим пристроился спешным шагом за девушками, — пропустить лекцию Каримыча — это смерти подобно! — Да! — со смехом подхватила одна из девушек. — Почему, не знаю, но с него у меня никогда желания сбежать не было! — А то придёт по твою душу, точно, — вторила ей подружка. Они расхохотались, и Тим тоже заулыбался. Потом, будто их кто окликнул, девушки пугливо обернулись на Борзого и изменились в лице. Глянули друг на друга и пуще прежнего развеселились. — Ха-ха, тебе тоже показалось, что он сзади крадётся? — Мы точно переучились, а до сессии целых полсеместра! — Пить надо меньше, детка!       Борзой раскраснелся и сделал вид, что совершенно случайно направляется туда же, в выкрашенный гадливым жёлтым цветом корпус. Колористические решения коммунальщиков подчас поражали Тима. Почему не сделать учебные корпуса синими? Говорят, синий цвет стимулирует мозговую активность. А жёлтый во все времена считался цветом безумия.       В корпусе оказалось гулко и затхло, в лекционной аудитории вдобавок холодно. Тим забрался на один из последних рядов, гадая, заметит его однобожник или нет, но долго ждать ему не пришлось. Со звонком, когда большинство слушателей расселось по местам и внизу барахтались самые нерасторопные, в аудиторию вошёл Илья. Не зная сам отчего, Тим на миг ощутил робость и гадкое тянущее чувство внизу живота — как частенько случалось в школе на уроках рисования. Вряд ли это был страх, скорее, растерянность. Борзой оказался не готов увидеть Илью в элегантном клетчатом костюме, безупречно сидевшем на его атлетической фигуре.       Бритый наголо, пахнущий костром, в грязном камуляже и походных кроссовках Айвазов казался роднее, что ли. А тут — со стильной, хоть и чересчур короткой стрижкой, с властной восточной бородкой и мерцающей камнем булавкой в галстуке — он моментально притягивал взгляды. Во всём его облике читалась статусность — как в сороковом году, в невгородском «Маке». Очарованный старшим Тим постеснялся своего тёмно-серого простого свитера и джинс. «Мог бы тоже сюртук надеть встречи ради, — пожурил он себя. — Умеют же люди презентабельно выглядеть! Красавец, просто красавец».       Он косо глянул на студенток, занявших соседнюю парту. Ближняя к нему то и дело стреляла в Борзого глазками. С явным интересом, и Тим нашёл в этом некое успокоение — значит, он смотрелся не так невзрачно. Тем временем, Илья, зайдя на кафедру, загрузил медиа в проектор, обвёл аудиторию озабоченным взглядом, пересчитывая студентов, и вдруг наткнулся на Тима. Вскинул брови, сверкнул преданно глазами и с лёгкой улыбкой кивнул однобожнику. Тим вместо приветствия осторожно раскрыл ладонь. «Заметил. Рад». — Илья, не переставая улыбаться, набирал в телефоне сообщение, конечно, ему. Snow Crow: ну здравствуй, скиталец. Дождёшься меня или отправишься в кабинет? Я отведу полтора часа. Могу дать ключи. Der Vierte Reiter: я бы остался тебя послушать. Если не доставлю неудобства. Илья иронично хмыкнул. Snow Crow: опять хочешь запечатлеть меня получше? Ладно, оставайся. Я только за. Der Vierte Reiter: благодарствую, князь любезный. — Все устроились? — вопросил Илья у разношёрстной толпы студентов. — Тогда начнём потихоньку. Попрошу тишины! Девушки! — Тут он рявкнул горлом, и щебетушки с переднего ряда мигом притихли. — Тема лекции: «Истоки свирьского шаманизма и его проявления в наскальной живописи». Можете конспектировать, и традиционно я дам скачать презентацию. Итак, шаманизм. Не побоюсь этого определения — древнейшая из известных человечеству религий. Религия, наиболее приближающая человека — Земное, к духовному — Небу. Вероятнее всего, шаманизм повсеместно и практически одновременно зародился ещё до тех времён, когда между Землёй и Небом случилась вражда. — Айвазов засмеялся. — Так считается там, где я родился, и во многих других общинах Свири, сохранивших самобытность верований. Вне зависимости от народности! И многочисленные петроглифы, также собранные из совершенно разных местностей нашей огромной страны подтверждают это. Проще говоря, шаманизм призван соединить человека с природой. Вот почему при всём обилии религий и верований в современности он остаётся достаточно привлекательным. Наиболее древние писаницы с зооморфными изображениями людей — а это указывает именно на знаки шаманизма, соединения с природой — датируются пятым тысячелетием до нашей эры.       Тим с удовольствием и интересом слушал старшего чернобога. В чём-то лекция могла бы быть полезной и для него. Речь шла об изобразительном искусстве, а Тима интересовало всё, связанное с графикой. Он и себя мог бы отнести к наскальным художникам! Многочисленные граффити Der Vierte Reiter гласили об этом и сделали Тиму популярность задолго до его «каминг-аута», как палача Верховного Шабаша. Тим перепробовал многие техники рисования, но излюбленной для него стала граффити. Если, приезжая на новое задание, он видел подходящую стену, то уже не мог выбросить её из головы и ждал момента, когда основная работа будет исполнена, и он сможет выплеснуть эмоции на штукатурку. — Изображения шаманов, повторюсь, зачастую имеют некие звериные черты — вот, ребята, здесь шаман в шапке с рогами. — Илья увлечённо водил лазерной указкой по слайдам. — Здесь, как мы видим, вместо рук у камлающего человека крылья. И на большинстве рисунков, — тут он хохотнул, — отчетливо выделяется мужское достоинство шамана.       На изображениях петроглифов и впрямь почти каждая звероподобная фигура имела весьма внушительный стояк. Студенты тоже засмеялись. — Почему? Хороший вопрос, — предупредил их паскудные интересы Илья. — Одни учёные говорят, что фаллические символы указывают на плодородие. Известный приём, согласен. Однако, мы не видим здесь символов солнечного круга, присущих изображениям, посвящённым теме плодородия. И шаманизм не всегда связан с плодородием. Да, шаманы приглашаются, чтобы наладить погоду, увеличить урожай и приплод скота и тому подобное, но путь шамана — это прежде всего сакральный путь его души. Космическое путешествие по иным мирам. Другие археологи выдвигают гипотезу о том, что на подобных рисунках показана сексуальная связь шамана и его духа-покровителя. В верованиях многих народов связь шамана со своим духом-покровителем представляется не столько даже духовной, сколько семейной связью. То есть, банально сожительством.       Аудитория снова загудела смехом, а Тимофей Берзарин ощутил, как у него загорелись щёки. Илья умело объяснял деликатные вещи молодым людям, и ему можно было позавидовать. Тим бы давным-давно провалился под пол от неловкости. — Но как шаман, я выдвину другое объяснение, — с озорством прищурился Илья и воздел руки. — Камлание подобно полёту. Недаром у шаманов так почитаются птицы и птичьи мотивы. И камлающий человек, по правде говоря, испытывает подъём во всём теле, что касается и кровяного давления. Надеюсь, вы, по крайней мере, мальчишки, поняли, что я имею в виду.       Тут молодёжь совсем развеселилась. Посыпались вопросы и дурацкие просьбы: — А у вас самого есть дух-покровитель? — Нет, они меня боятся, — терпеливо отшутился Илья. — А вы можете покамлать? — спросила какая-то девчонка. — Уже в феврале покамлал от души, — отвечал ей Илья, — в ноябре ждём с женой вторую дочку. — А научить можете, чтобы девочкам нравилось? — отважился подколоть шутник с передних парт. — Ваня, — смерил его критичным взглядом Илья, — девочкам умные ребята нравятся. Отработаешь мне все пропуски за семестр, так и быть, научу. Всё, тихо! Идём дальше. Также признаком изображений шаманских практик являются концентрические круги. Да, мы опять возвращаемся к символам плодородия. Но, как вы можете понять, солнце не бывает двойным, тройным, например, как на этом рисунке. Есть мнение, что такие круги символизируют вход.       Зал опять зашумел, большей частью предположив, что вход предназначается для эрегированного органа шамана с предыдущих слайдов. — Возможно, возможно, — не стал обламывать их влажные фантазии Илья. — Можете развить это до темы диссертации, если хотите. Но также вход предполагает путешествие между мирами. И двойное-тройное окружье читается, как искажение времени. То есть, там, где шаман переходит в иной мир, время как бы ломается, образуя кольца. Все это крайне интересные моменты, не лишённые практической основы. Недаром большинство шаманов и шаманок Свири выглядят гораздо моложе своих лет.       Тут, конечно, активизировались девчонки и принялись просить помочь им сохранить вечную молодость. Илья смеялся, отвечая на глупые вопросы и успокаивая студентов, а Тим сидел, очарованный терпением Айвазова и его харизмой, как преподавателя. Пожалуй, он всего единожды видел, чтобы кто-то умел настолько заинтересовать слушателей своим предметом и овладеть аудиторией. И осознав, что помимо воли сравнивает Илью с Эдиком, покрылся хладными мурашками. Отбросил пустые волнения. Прошлое осталось в прошлом, и Тимур Борзой готов был сделать всё возможное, чтобы оно не повторилось. И уж точно его Илья никакой не Эдуард Геликович, а намного лучше, честнее и порядочнее!       Прозвенел звонок, студенты, гуторя, скопились у кафедры, осыпая Айвазова вопросами, и когда последний покинул лекционный зал с новыми знаниями в голове, Тим спустился к Илье. — Надеюсь, ты не успел уснуть? — подтрунил над Борзым Айвазов. — Да что ты, было здорово. — Тим, растянув улыбку до ушей, почесал пятернёй затылок. — Очень познавательно, спасибо. Теперь я добавлю пару символов в граффити! Со знанием дела! — А, ну я рад! — Илья раскинул руки, как вороновы крылья, и позволил обнять. — А я видеть тебя рад, родимый. — Тим принял поток привычной ему тёмной силы, свою недостающую часть, и насладился их кратким единством. — Как ты? Как плечо? — Здоров. — Илья несколько нервозно погладил себя по макушке, словно чуял, что ему сейчас объявят. Замер, глядя в глаза. — Это хорошо, потому что... — Тим набрался духу, — я за тобой явился, княже.