Право рождения

      Вопреки оптимистичным планам Айвазова, попытки пробиться в пещеру к спящей принцессе затянулись на два дня. Археологи переместили лагерь как можно ближе к участку. Работали в несколько смен. Илья понимал, что им стоит поторопиться, чтобы не выбиться из графика. Днём каменную пробку дробили электролопатами ребята, в ночь выходил работать сам чернобог. Действовать нужно было и споро, и крайне аккуратно. Посланные Маргарите Алексеевне фотографии с места и данные по образцам породы подтвердили её нестабильность. Сопка оказалась весьма старым образованием, как и остальные качурские возвышенности. Она крошилась тут и там. Громова, проводившая в своё время достаточно геологических разведок на Качурке, сходу назвала возраст породы в триста пятьдесят миллионов лет. Наличие рудоносных вкраплений придавало недрам сопки некоторую пластичность, но даже малейшая вибрация от техники всё равно сопрягалась с риском нового обвала. Громова сравнила работу археологов с кусанием песочного пирожного. Илья проникся опасениями наставницы и, кроме того, захотел сладкого. «Ладно, — решил он. — Если станет совсем опасно, буду дробить в одиночку. Завалит, так завалит. Чем я хуже Тимура? Саша откопает».       Но судьба оказалась благосклонной к упорству учёных. Вечером второго дня эхолот показал пустоты на расстоянии не более метра впереди от завала, и к полуночи лопата Ильи продвинулась до последнего десятка сантиметров. Чуя близость победы, он растолкал Светку с Мишей. Падчерице приказал ждать у выхода из расселины, а Памятова уволок с собой. Они вдвоём прорывались к цели. Илья привычно дробил камень, Миша оттаскивал его наружу. В три часа ночи лопата Айвазова провалилась в пустоту. По ноздрям ему тотчас ударил густой запах: не разложения, нет. Хорошо, Памятов к тому моменту ковырялся на выходе! — Миша, стойте там! — со всей мочи гаркнул Илья, лишь потом сообразив, что можно вызвать обвал и громким звуком. Но лаз не схлопнулся, а горечь смертоносной ионизации въелась в рецепторы. Если бы Илья не был старшим из чернобогов, он бы мог смело утверждать, что тут действовал чёрный шаман. Протянул в щель руку с вакуумным заборником, втянул пробу воздуха, уже зная результат — никакой микрофлоры здесь нет и быть не может. Направил свет фонаря в проём и чуть не ахнул: да, она лежала там. — Миша, Светоч, не ходите сюда пока! — упредил Илья ждавших наверху. Памятов с падчерицей уже начали переговариваться. — Илья Каримович, что ты видишь? — прозвенела возбуждённо Светка. — Всё хорошо, всё на месте! — успокоил коллег Айвазов. — Побудьте наверху, я вас позову.       Руки предательски задрожали и стали потными, так, что Илья чуть не выронил лопату. Но он собрался и расширил лаз. Протиснулся внутрь пустоты и обмер, не в силах отвести взгляда от того, что предстало перед ним. Первая мысль была: «Белая!» Вторая: «Живая!»       На настиле из длинных костей, поверх оплетённых войлоком и бисером кож лежала девочка примерно десяти лет и, казалось, мирно спала. Однако её наряд — расшитая рубаха с меховой оторочкой и рядок бус на шее говорил об обратном. Илья узнал эрские погребальные знаки — подол рубахи надсечён, на груди — поперечные полосы из краски, бусы разорваны. Такие приметы в его народе делали специально для умершего, чтобы он осознал собственную кончину и не мучался, скитаясь среди живых. В остальном девочка не походила на покойницу. Белёсые брови и плотно сомкнутые, будто подёрнутые инеем ресницы. Прекрасно сохранившееся, нисколько не тронутое тлением личико. Сложенные вдоль тела руки, причём все пальцы в сохранности, и мизинцы не усохли! Илья сразу углядел в чертах девочки восточный тип, скорее всего его же пельмено-сосьвинскую расу. Только и кожа у принцессы оказалась необычайно светлой. Девочка покоилась в сплошном тканевом венце, украшенном костями, самоцветами и — Илья бы дал сто процентов уверенности — золотыми нитями. Убор полностью скрывал её волосы. Илья еле удержался от того, чтобы прямо голыми руками коснуться тела, сдвинуть покров с головы и посмотреть — светлая она или нет. Что-то подсказывало — можно и нужно, но привычки археолога заставили его вытянуть из кармана приготовленную пару перчаток и уж тогда... — Куль-Отыр меня дери, — только и прошептал Айвазов, выпутав полностью обесцвеченную, будто выбеленную прядь, и пропуская её между пальцев. Непонятные, беспричинные жалость и нежность объяли его настолько, что он покачнулся и чудом заставил себя успокоиться. С ним, повидавшим за полевую жизнь десятки, если не добрую сотню всевозможных захоронений, такой наплыв сентиментальности случился впервые. Может, дело было в уникальной внешности ребёнка или сохранности тельца. Или в недавнем обещании Влады, назвавшей принцессу именем будущей сестры. Илья зажмурился и проморгался.       В любой ситуации нужно оставаться профессионалом. Илья поводил фонариком по гробнице, высвечивая собранную для пути в посмертье утварь. Её также не коснулось время. Тут были сложенные в чашу плетёные украшения, не исключено, что из драгметаллов. Кухонная посуда, тоже металлическая, горшочки с едой и маленькая прялка. Показавшийся поначалу выступом скалы меховой зверь в углу пещеры. Рассмотрев его более детально, Илья с изумлением узнал мумию мамонтёнка, причём в кованой сбруе, и сразу припомнил беседу с Бусинкой. Она тоже говорила о ездовых мамонтах. Но когда же они вымерли? Десять, двадцать тысяч лет назад? Разумом доцент Айвазов уже понимал, что его новая находка может перекрыть ценность статуи Золотой бабы. Но самым удивительным для Ильи оказался рядок тряпичных куколок, рассаженных вдоль настила. Ровно пять штук, как и предсказала Влада. Илья взял одну и рассмотрел: игрушка была одета в искуссно вышитое платье, веревочные волосы заплетены в косицы, а лицо расшито всё теми же мерцающими в свете фонаря золотыми нитями. Остальные выглядели не хуже. Илья обернулся и покосился на принцессу, назвать которую мёртвой язык не поворачивался. Ему на память пришла старая эрская легенда, пожалуй, самая странная из всех, слышанных им от Енгуха и Ную. Айвазов тряхнул разболевшейся внезапно головой, чувствуя себя вымотанным до последнего нерва, опустошённым и отчего-то несчастным, хотя ведь должно было быть наоборот. Скрипнул зубами: «Не время для этого! Надо звать коллег!»       Убедившись, что внутри пещеры больше не таится энергия чёрного шамана, Илья пробрался наружу и встал враспор над лазом, упёрся локтями. Устало оглядел вскочивших на ноги коллег и проронил: — Светоч. Надо всё подробно зарисовать и обмерить. Миш, нам нужно подкрепление из Мынто. Возможно, даже, вертолёт. Как в прошлом году со статуей. Там лучше изымать монолитом, крипта не слишком большая. Ты знаешь, как, и это ещё обсудим. — Он обмахнул голову от крошки и каменной пыли, перетёр пальцами грязь и с тяжёлым вздохом скомандовал: — Пойдёмте знакомиться.