Worst Way to End a Story

      Хлоя почти поверила, что всё закончилось. Она сморгнула слёзы, приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, придвинулась ближе, и…       Рука Люцифера возле её щеки дрогнула. Нехорошо. Не так, будто он заново привыкал к телу, которое покинул… сколько времени прошло на Небесах, пока Декер доживала свою жизнь?       — Люцифер? — тревожно позвала его Хлоя. Денница заторможено моргнул. Скользнул взглядом по ней, потом по сторонам. Что-то заставило его часто заморгать, Декер ощутила, как он напрягается. — Люцифер, что?..       Во взгляде у него что-то изменилось. Свободной рукой он уцепился за край облака-гробницы, рывком подался вперёд, сел. Огляделся снова. Посмотрел на неё — нет, не на неё, а куда-то в то место, где всё ещё была его правая ладонь. Приоткрыл губы, выдохнул. Хлое показалось, или в этом звуке было что-то…       — Люцифер! — повторила она. Денница, наконец, поднял на неё взгляд. И Декер не показалось — в его глазах был страх. — Люцифер, что происходит?..       Губы у него дрогнули; он весь дрожал — только сейчас Хлоя это поняла. Не зная, что сделать, она коснулась его руки, опустила её пониже, прижала к своим губам, потом к груди. Что с ним происходило?       — Где мы? — в голосе тоже был страх. Декер почему-то почувствовала укол вины — этот же страх, она хорошо это помнила, был отчётливо слышен ей в тот момент, когда Люцифер попросил её не давать ему больше наркотиков, боясь умереть, ничего не чувствуя. Но ведь сейчас всё было хорошо, верно? Чего же он так боится? — Хлоя, где мы?.. Почему я жив, когда ты… — он наткнулся взглядом на облако, в котором сидел и, кажется, побледнел ещё больше.       — Мы на Небесах, — почти робко ответила Декер. Люцифер вздрогнул всем телом, глаза его расширились от… ужаса? — Что не так?..       — Я ведь умер на Земле, — подбородок у него дрожал, — и ты…       — Я тоже. Потом. После тебя. Ты… — горло перехватило, когда Хлоя вспомнила каждый день, каждый час и минуту, которые жгли её болью, когда она думала о Свете ангела, который отдал ей всего себя, лишь бы она жила. — Ты подарил мне хорошую жизнь.       — Почему ты не похоронила меня? Как я оказался здесь?       — Тебя забрал Аменадиил. Я помолилась ему, когда ты… — страшное слово договорить не удалось. — Он сказал, что… что все восхищаются тобой. Что хотят, чтобы ты упокоился дома.       — Все? — Люцифер вновь перевёл взгляд на свою ладонь. — Он сказал, кто именно?       — Он… — Хлоя наморщила лоб, стараясь вспомнить, — он упоминал каких-то ваших братьев и сестёр, рассказывал о…       — Он говорил это об Отце? — Денница посмотрел ей в глаза, и Декер словно обдало волной того же страха.       — Нет… — она ещё не понимала, но уже чувствовала, как что-то близится. Что-то нехорошее. — Люцифер…       — Значит, я сейчас сгорю, — тихо, медленно сказал он, снова глядя на свою руку. Хлоя опустила взгляд туда же — вздрогнула, увидев, как сверхъестественный водоворот чёрно-белой дымки борется на камне кольца Люцифера.       — Что?..       — Моё проклятие, с которым Отец изгнал меня. Я… я не могу находиться на Небесах. По крайней мере, живым… раз уж мёртвым я провёл здесь всю твою жизнь.       — Люцифер, но…       — Сейчас Он испепелит меня, — белизна постепенно уничтожала чёрный камень, — меня защищает только бессмертие Лилит, заключённое в кольце, — он посмотрел на Хлою, сглотнул. — У нас совсем немного времени.       Нет. Это она не готова была услышать снова. Люцифер потянулся к ней, крепко обнял, и Декер не могла воспротивиться этому — она безумно скучала по нему, ей столько раз мерещились во сне его руки, его объятия, и… и что, сейчас она всё это снова потеряет, едва вернув?       — Когда бессмертие иссякнет, иди в свой Рай, — шепнул он ей на ухо. Хлоя крепче вцепилась в него. — Так надо. В этот раз ты не можешь оставаться рядом. Мой Свет сожжёт нас обоих.       — Люцифер, нет!       — Да. Ты не можешь сгореть вместе со мной. Тебе ещё нужно дождаться всех тех, кто… сколько вообще прошло времени? Твой отпрыск подарил тебе внуков? — Денница пытался шутить, пытался отвлечь Декер, но это не работало. Он видел её всего несколько минут назад, для него не прошло столько времени, сколько для неё. Хлое было его мало, она не могла отпустить его снова, снова пережить это мучительное вечное расставание. Одного раза ей хватило.       — Нет! — вопреки тому, что ей хотелось стиснуть его в объятиях как можно крепче, Декер заставила себя почти оттолкнуть Люцифера. — Нет! В этот раз мне не нужно ждать встречи с твоим Отцом! Я пойду к нему сейчас, я…       — Ты не сможешь войти к нему в покои. Они полны того же Света. Если у Него нет тела, люди не смогут приблизиться к Нему, — Денница поймал её руку, потянул к себе. — У нас ещё есть пара минут. Прошу, не уходи раньше времени.       Чёрт бы драл это смирение, которое осталось в нём с того самого дня!       — Люцифер, мне плевать, если твой Отец испепелит и меня тоже. Для тебя прошло несколько минут, а для меня… — почти как тогда, когда он отправился в Ад, где для него прошли тысячелетия, а для неё — лишь месяц. Пусть она не прожила столько, сколько Люцифер, но по ощущениям… — Я не могу снова тебя потерять. Понимаешь?       — Но я не могу остаться с тобой здесь, — не отрывая взгляда от её лица, сказал Денница. — Всё, что возможно сделать — это уйти на Землю или в Ад. Но в Аду я не нужен. На Земле наверняка уже нет тех, кто был мне дорог. Они не примут меня, по-прежнему молодого. Ты всё же прожила свою жизнь, ты справишься без меня, Рай заставит тебя забыть всю боль… Может, в твоём Раю будет тот, другой Люцифер?       — Ты хочешь, чтобы я играла с подделкой? Хочешь, чтобы навсегда забыла тебя? Забыла, что любила тебя, настоящего тебя, а не идеального робота для моих развлечений? Ты бы согласился на это?!       — Но ты ведь…       — Да, я жила, но без тебя жизнь превратилась в пытку! Элла потащила меня к Линде, потому что какое-то время я наносила себе порезы, лишь бы почувствовать тебя, почувствовать то, как ты меня исцеляешь! Может, я могу без тебя, но я не хочу!.. — она почувствовала тепло, почти жар, и как-то запоздало услышала короткий мучительный возглас. Денница отпустил её руку, посмотрел на свою. Под кожей у него будто горело пламя. Губы у него задрожали. Он понимал, что время на исходе.       — Не заставляй меня вредить тебе, — с мольбой, страхом. Хлоя приблизилась, попыталась дотронуться до его пылающей изнутри руки. Он прижал её к себе, выставил другую, мешая Хлое подойти. — Пожалуйста. Я не могу допустить, чтобы ты… Ради чего тогда всё это было?       — Ради того, чтобы я прожила земную жизнь, — ответила Декер. — Я её прожила. Что делать с Вечностью — решать мне.       — Пожалуйста! — Денница отодвинулся подальше, приложил усилие, за спиной у него распахнулись крылья. — Прошу, не заставляй меня уходить отсюда самому. Я наврежу многим невинным душам, если сгорю в самом Саду… — он заметил, как в глазах у Хлои что-то мелькнуло. Понял её без слов. Немедленно покачал головой. — Нет. Нет, я не уйду с Небес. Я не могу тебя оставить. Я не смогу существовать один. Я ради этого… Не без тебя!.. — это получилось беспомощным возгласом, когда и плечо, и щёки вспыхнули подкожным пламенем.       — Ты можешь забрать меня с собой? — спросила Декер. Люцифер моргнул, даже забыв о боли, от которой дрожал всем телом. — Забери. Забери, если можешь.       — Это… — и где-то вдруг раздался грохот. Денница вздрогнул, глаза его вновь расширились от страха. Люцифер знал этот звук — так отворялись ворота в покои Отца. Похоже, счёт шёл на секунды. Сомнений не было — Он шёл посмотреть, как подействует его проклятие. Как сгорит, сожранный собственной душой, подарком от Светлых родителей, его сын-бунтарь. Он шёл послушать эти отчаянные, полные страха крики, которые уже едва удаётся сдержать, когда слёзы нисколько не остужают горящие изнутри щёки и шею. Шёл почувствовать этот ужас, который будет наполнять Его непокорного сына в последние секунды существования, пока он ещё будет понимать, что вместе с собой сжигает и ту единственную, что смогла его полюбить.       Отец никогда не был скуп на Дары. То есть, Даров ему просто не было жалко.       Отец не пощадит её и не спасёт. А она не уйдёт. Она уже щурится, едва ли в силах смотреть на Денницу.       — Люцифер, забери меня, если можешь, — отважно, не боясь этого страшного Небесного жара, Декер шагнула вперёд. Протянула к нему руки. Денница разглядел на своей ладони, где медленно разрывалась кожа, и где появлялись настоящие язычки пламени, кольцо. Оно ещё сопротивлялось, ещё чернело бессмертием Лилит.       Он пошевелил крыльями. Они не горели. Несколько секунд совсем без кольца хватит, чтобы взмахнуть ими и сбежать отсюда, верно?       Но…       — Я не смогу вернуть тебе твою жизнь, — дрожащим голосом, всё ещё глотая все эти болезненные звуки, что наполняли его в кои-то веки здоровую грудь. — Я не смогу вернуть тебя к отпрыску. К работе. К тем людям, которых ты знаешь. Если ты умерла в старости, тебе придётся просто прожить новую жизнь. Ты не увидишь их ещё долго…       Его щёки тоже потрескивали от пламени, но Хлоя прикоснулась к ним, обхватила его лицо ладонями, не обращая на это внимания.       — Я буду с тобой, — ответила она очень серьёзно. Сделала вдох с усилием — воздух в Саду всегда был свеж и приятен людям, но в этом почти Адском пекле души едва ли могли существовать. Люцифер ощутил, кроме жара пожирающего его пламени, другой жар — он близился, был совсем рядом.       Отец.       — Ты уверена?..       И она, хоть и дрожа от боли, хоть и сгорая вместе с ним, молча обняла его, прижалась к его груди.       Тогда Денница решился — прежде, чем Отец появился бы возле его гробницы, он стянул с пылающей руки кольцо и вложил его в ладонь Хлое. Та, наверное, надела его — Люцифер не смотрел. Не до того было, когда без кольца пламя, победив, бросилось уничтожать всё его тело, включая глаза.       Почти ослепший — не уверенный, что долетит туда, куда надо, он крепко стиснул в объятиях Декер и взмахнул крыльями, которые в последнюю секунду пребывания на Небесах тоже окатило волной боли.              Когда Бог оказался на месте, двух бунтующих душ возле гробницы уже не было.              

***

      — Я не могу.       — Ты не пойдёшь со мной, — мягкий, морщинистый палец скользит по его губам.       — Нет. Я не могу. Не уходи. Пожалуйста. Хочешь, я снова проведу этот Ритуал? Ты не можешь вот так уйти.       — Люцифер, мы прожили вместе целую вечность.       — Всего-то шестьдесят девять лет! Это ведь ничто, люди не могут быть настолько хрупкими. Я проведу Ритуал, твой новый срок не может быть таким коротким, я уверен, это…       — Люцифер, — Хлоя расслабленно приподняла уголки губ, глядя на него, нависшего над ней на кровати. — Ты не учитываешь мою прежнюю жизнь. Не учитываешь, что и в новую я пришла уже не девочкой. Столько, сколько прожила я, люди обычно не живут вообще. Ты хотя бы помнишь, в каком веке мы познакомились?       — Но это снова то же самое! Я снова останусь один! — он выглядел рядом с ней совсем мальчишкой, их давно уже принимали за мать и сына. Их новая жизнь началась далеко от Лос-Анджелеса — там, где никто не мог знать их. Даже его — Люцифер с любовью подобрал им место, домик, где они прожили первые тридцать пять лет после побега с Небес. Хлое пришлось привыкать заново к своему молодому телу, немного понянчиться с обгоревшим ангелом — ожоги от небесного пламени просто так не проходили. Он даже приземлился неудачно — что-то себе сломал. Декер — тогда ещё Декер, хоть позже и пришлось отказаться от отцовской фамилии, — вызвонила Мэйз, и они вместе ухаживали за ним. Вправили ему кости, крылья, расправили каждое перо, помогли сложить, водили за руку, пока у него восстанавливались почти ослепшие глаза…       — Хорошо хоть не выварились, — мельком, будто между делом бросила тогда демоница. Да, хорошо…       Потом они переехали в другое место, когда Хлоя стала выглядеть старше, а вокруг начали возникать вопросы. И снова, лет через пятнадцать. И через десять.       И вот теперь, совсем недавно. Лет пять назад, когда Декер сама начала терять зрение, а о постельных марафонах забыла уже давным-давно. Она опасалась, что Люцифер потеряет к ней интерес — были подленькие мыслишки, но они не оправдались. Безумно нежный и заботливый, он неизменно был рядом. Был рядом, когда ей требовались операции, был рядом, когда она поначалу капризничала, отказываясь выходить на улицу, где все его жалели — молодой красавец, неженатый, тратит лучшие годы на старуху-мать, которая якобы никуда его не отпускает. О них ходили разные слухи — один хуже другого. Но почему-то все были уверены, что Хлоя — сварливая бабка, которая не хочет, чтобы её «сын» устроил себе личную жизнь. Может, потому, что Люцифер решительно отказывал всем молодым девушкам, которые пытались к нему приблизиться.       Он предлагал переехать вновь и вновь, но скоро Хлоя решила, что бежать больше некуда. Она умирала уже целых два раза, и прекрасно знала, что ей оставалось недолго. К тому же, если не выходить на улицу, слухов не слышно совсем. Какая разница, о чём судачат смертные? Скоро её не станет, а Люцифер покинет этот городок. Может быть, вернётся в Лос-Анджелес и построит новый клуб. Или ещё что-то придумает…       Но вот он — по-прежнему выглядящий так же, как в день их знакомства, стоит перед ней на кровати практически на коленях, и умоляет её не оставлять его одного.       — Люцифер, — повторила Декер, — я не могу. Пойми. Это нормально. Люди уходят.       — Но мы потеряем друг друга, — в отчаянии он ударил кулаком по кровати. — Снова. Снова потеряем, навсегда! Пожалуйста, позволь мне провести Ритуал. Может быть, он вылечит тебя, или даст тебе новую молодость, и мы…       — Никакого «мы» не будет, Люцифер, — Хлоя прикоснулась к его щеке, погладила, и Денница зажмурился, ослабев. Он тоже это понимал. — Ничего не будет. Не забывай, что ты умрёшь после Ритуала. Снова будешь мучиться неделю, а потом умрёшь. Всю эту новую жизнь я проведу без тебя. Аменадиил не оставит тебя на Земле, чтобы люди не сошли с ума, найдя твоё нетленное тело. Кольца у нас больше нет. Когда и я умру и вновь попаду на Небеса, ты сгоришь. Мы не сможем вновь обмануть так твоего Отца. Может быть, за прошлый обман я уже попаду в Ад. Тогда мы сможем быть вместе, разве нет? — она мягко улыбнулась. — Ты не нужен там, но никто тебя оттуда не изгонял. Мы будем рядом. Разве Лилит не позволит?       — Ты не попадёшь в Ад! — Денница зарычал, поджигая в глазах чуть неровное алое пламя. — Мы с Аменадиилом не позволим. Ты не заслужила быть там.       — Тогда ты сам видишь, что иного пути нет, — в груди что-то забулькало, уже почти привычно, и Хлоя совершенно по-старушечьи закашлялась. Люцифер немедленно подхватил её, усадил удобнее, подтянул стакан на тумбочке, заглянул ей в глаза. С тревогой на грани отчаяния. — Всё хорошо, — она подняла морщинистую сухую руку. — Всё нормально. Просто тебе нужно понять, — дышать было тяжело, но Хлоя знала, что в следующий раз может забыть все свои аргументы. Память её подводила время от времени. — Понять, что нужно смириться.       — Я не могу, — вновь беспомощно повторил Люцифер. — Эти годы с тобой были лучшим, что было в моей жизни. У меня больше нет смысла в существовании, если я не могу быть с тобой.       — Но ты не можешь отправиться со мной на Небеса. Я прошу тебя, останься здесь. Там, на Небесах, мы с твоими братьями и сёстрами попробуем уговорить Бога пустить тебя обратно. Или хотя бы дать какое-то испытание, как Аменадиилу, чтобы ты смог… — Хлоя растерянно моргнула чуть слеповатыми глазами, потеряв нить мысли. Люцифер заглянул ей в лицо — она виновато покачала головой. Забыла. Это случалось всё чаще и чаще. Он уже привык, так что, низко опустив голову, просто поправил ей подушку.       — Я принесу тебе обед, — сказал Денница. — И ты поспишь. А утром приедет врач.       Хлоя почти послушно кивнула. Она не помнила, о чём они только что говорили.              Врач не помог. Да и обед со сном тоже были не особо полезны.       Несколько дней спустя Хлоя умерла. Люцифер опустошённо смотрел на её тело и переводил взгляд с него на поднос с завтраком в своих руках и обратно. Завтрак был уже никому не нужен. Если только девушкам-соседкам, которые не упускали возможности пофлиртовать с ним. Они считали его преданность «матери» такой романтичной, и тут же — жалели его, они… Они были такими неважными сейчас.       Он поставил поднос на тумбочку. Не на столик для кровати, где ему было удобно кормить её с ложки. Непривычно и неловко, руки будто отяжелели.       Это опустошение было как тогда — тогда, после случайного выстрела, тогда, когда он впервые за долгие века назвал своё истинное ангельское имя. Но что-то было иначе.       Наверное, ощущение того, что бороться на этот раз действительно бесполезно. Ритуал мог не сработать второй раз. И Хлоя не хотела больше жить на Земле. Она часто об этом говорила, пока могла помнить, о чём они говорят. Она устала. Люди уставали от жизни. Люцифер уже видел это с Каином. И Каин был чертовски прав, когда говорил, что однажды он познает его боль, даже оставаясь бессмертным.       Хлое больше не нужны были годы, чтобы работать на любимой работе или растить любимую дочь. Они присматривали за Трикси, её детьми и внуками издалека. Декер и так была потрясающей: она смогла отказаться от всего, что было ей раньше дорого, приняв жизнь с ним за свой Рай. Может, так повлияло на неё то, что первая её жизнь оборвалась тогда, когда должна была? Она знала, что больше ей делать на Земле нечего, вот и согласилась уйти с ним в новый мир без сожалений. Знала, что больше она не нужна. Или её любовь к нему была настолько сильна? Или, может, она не хотела, чтобы её дочь погружалась раньше времени во все эти божественные истины, и это была великая материнская жертва?..       Люцифер сел с ней рядом. Взял за руку. Прижал её ещё тёплую ладонь к губам. Он должен был встать, сообщить доктору о смерти его пациентки, вызвать медиков, а потом похоронить её. Второй раз. Третий. Должен был остаться один и смириться со всем, что принесёт ему его бессмысленное существование.       Но это была пытка. Как Хлоя и говорила ему тогда, на Небесах. Она знала, что его просто больше нет, но он сейчас точно знал, что она где-то есть. Где-то там же в Саду, гуляет вместе со своим отцом, матерью, бывшим мужем, друзьями и потомками. Может, навещает его пустую гробницу, если её ещё не уничтожили. Она где-то есть, она, может быть, ещё даже думает о нём, если он не надоел ей за столько лет… Нет, не надоел. Они говорили об этом. Если только Хлоя запомнила…       Они столь о многом говорили за эти годы, и им всё ещё было о чём разговаривать. Он не успел рассказать ей о том, почему уши так странно выглядят. Не успел рассказать, что весть Деве Марии принёс не брутальный ангел по поручению Бога, а болтливая кудряшка Сью вопреки всем запретам. Он не успел ради неё научиться играть на скрипке, которая ей так нравилась…       Люцифер обнаружил себя в постели, обнимающим тело Хлои. Прижавшимся губами к её седому-седому виску.       Люцифер обнаружил себя, дважды избежавшего окончательной смерти, готовым в конце концов её принять.       Люцифер обнаружил себя на лужайке перед их домиком, игнорирующим прикованные к себе взгляды соседей, и распахивающим огромные белоснежные крылья. В эту её жизнь он сполна искупил вину за то, что оставил её в прошлой. И плевать, кто что видел. Плевать, кто что думает.              Он обнаружил себя впервые нарушающим данное слово — и следующим, в кои-то веки, Отцовскому замыслу. Потому что она без него могла жить. Могла, а он…              А он, даже если его испепелит его собственная душа, должен провести с Хлоей свои последние секунды. Пусть и полные боли. Лишь бы не оставаться одному. Потому что она без него могла жить, а он…              Тёплая трава под ладонями и коленями. Боли пока нет. Он открывает глаза и видит сквозь слёзы — или это уже дым от его грешного тела? — неясный, но знакомый облик совсем рядом. Протягивает ладонь, не видя, горит ли она уже. Тянет к себе. Обнимает.              — Ты же обещал, — беспомощно, куда-то в его плечо, обречённо. Голос молодой. Прежний. Любимый.              Люцифер закрывает глаза, ожидая вспышки боли, которая подскажет ему, когда лететь к своей старой гробнице, чтобы не сжечь весь Сад. Думает о том, что, может, Рай заставит Хлою забыть потом о нём, если она будет с отцом и всеми остальными. Может, и с поддельным Люцифером. Пусть, пусть у неё будет игрушка, ему было достаточно её любви при жизни. Потому что она могла…              Но не он.