На что похожа половина яблока?

Сабзиро выбрасывает руку вперёд, моментально превращая противника в огромную глыбу льда — снаружи остаётся лишь безнадёжно дёргающаяся голова. Из другой руки эффектно появляется длинная ледяная секира; с противным дребезжащим хрустом она опускается прямо на шею Скорпиона. Кровь, брызжущая повсюду, завораживает. «Фаталити» удался. Ваня улыбается очередной победе, отрывается от экрана и смотрит в сторону большого скопления людей. Вечеринка в честь дня рождения Амины проходит весело: все двигаются под новомодный трэп, пьют алкоголь, и каждый, абсолютно каждый курит ашкьюди. От сладкого, въедающегося в кожу запаха не спастись даже в укромном уголке с джойстиком в руках. Кажется, кто-то неподалёку курит арбуз. Ваня морщится. Он попробовал всего три кальяна из семнадцати, и когда его голова стала ощущаться как пушистое облако, решил отдохнуть от громких разговоров и дыма перед глазами, поэтому уселся там, где нет людей — в углу с Плейстейшн. Не найдя среди толпы брата, он снова припадает глазами к экрану, выбирая своего любимого персонажа. — Одна тут отдыхаешь? Знакомый голос обжигает горячим дыханием правую сторону лица, а касание руки меж лопаток ощущается тёплым дуновением, отчего Ваня вздрагивает, издавая совсем не мужественный писк. Оборачиваясь, он ловит на себе приветливый взгляд тёмных глаз, едва уловимо подведённых карандашом. Дыхание перехватывает, пульс набатом звучит в голове, словно церковный колокол, а воздух вокруг становится на несколько градусов выше — будто уголок, в котором спрятался Ваня, внезапно осветило знойное летнее солнце. С замиранием сердца он смотрит на самые красивые в мире кудрявые волосы. Он не глупый, поэтому не связывает появление мурашек на своей спине с испугом от резкого вторжения в его одинокую берлогу. — Здравствуйте, Сергей. — Боже, перестань, я всего лишь на год старше. — Вы староста факультета. — Вот именно, Ванюша. Староста не означает старость. От ласкового обращения руки слабеют, заставляя пальцы возбуждённо подрагивать, и джойстик падает, беззвучно ударяясь о застеленный ковролином пол. Ване слышится тихий мягкий смех, но это, скорее всего, где-то недалеко в толпе веселится Аня. — Играешь сам с собой? Тон, с которым Серёжа это произносит, наталкивает на пошлые мысли — аллегория ясна, но Ваня не подаёт виду, что понял. Он мысленно благодарит Амину, что освещение здесь меняется с розового на голубое с частотой в полминуты и его яркий румянец не так просто заметить. — Ага, — сглатывает он и впервые за разговор смотрит прямо в тёмные внимательные глаза, пытаясь хоть немного скрыть надежду в голосе. — Сыграешь со мной? — Всё ждал, когда же ты предложишь, — игриво говорит Серёжа. Ваня знает, что это манера общения, поэтому незаметно выдыхает, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Серёжа плюхается в соседнее кресло, берет джойстик и поправляет каштановые кудри, так и норовящие закрыть весь обзор. — Я за Китану. На экране появляется красивая девушка с двумя боевыми веерами. — Отличный выбор, — хвалит его Ваня, краем глаза замечая на себе пронзительный взгляд. — У меня хороший вкус, — игриво произносит Серёжа, но из-за громкой музыки и жужжащего гула вокруг Ваня еле различает слова. — Погнали! Ваня очень хочет выиграть, поэтому с бешеной скоростью жмёт рандомные кнопки и не понимает, что происходит, когда Сабзиро раз за разом оказывается на лопатках. Серёжа умнее — он знает комбинации и на каждый Ванин случайный удар приходится умело поставленный блок. На экране месиво, как и в груди Вани: азарт от игры подстёгивают несдержанные «блять» и «сука» со стороны Серёжи, когда тот падает от череды ледяных глыб. У Вани не получается не думать. Единственный вопрос, что крутится в его голове, будто на ржавой скрипящей карусели: кричит ли Серёжа так во время секса? Перед глазами предстают картины потного тела, вбивающего его в матрас, и бой на экране перестаёт быть интересным. Ваня не выдерживает и быстро поворачивает голову в сторону кудрявого, повинуясь предательскому желанию увидеть выражение его лица, и это становится ошибкой. Серёжа улыбается как маньяк, и Ваня неосознанно вздрагивает от безумного оскала. Это не остаётся незамеченным, и Серёжа быстро посылает Ване воздушный поцелуй, игриво подмигивая. На экране появляется фаталити. — Нет! — вскрикивает Ваня, откидываясь на спинку кресла и сползая вниз. Китана на экране отправляет свой боевой веер ударом ноги прямо в грудную клетку Сабзиро и потоком воздуха создаёт ураган, наматывая кишки противника вокруг себя. Ваня с позором прикрывает глаза под довольный смех Серёжи. — Тебе станет легче, если я скажу, что когда-то у меня было третье место в рейтинге лучших игроков Мортал Комбат? Ваня открывает один глаз и прислушивается к себе — поражение остаётся поражением, вне зависимости от того, кто твой противник. Он мотает головой из стороны в сторону, смотря снизу вверх в смеющиеся карие глаза. Не улыбнуться в ответ не получается. Чёрт, он даже здесь проигрывает. — Тогда прости, что трахнул, — ухмыляется Серёжа и хочет сказать что-то ещё, но кто-то настойчиво зовёт его по имени. Ваня прослеживает взглядом группу девчонок, заинтересованно смотрящих в их сторону. По-детски хочется топнуть ножкой, крикнуть, что Серёжа занят. Кто знал, что он такой собственник? — Упс, меня потеряли, так что я пойду. — Давай, — бросает Ваня, стараясь не выдать разочарования в голосе. Он усаживается в кресле, наблюдая, как Серёжа отходит от него, забирая с собой веселье и хорошее настроение. Горькое сожаление скапливается где-то в районе носовых пазух и дышать становится тяжелее. Ваня скидывает вину на арбузный ашкуди — да, именно так. Но Серёжа вдруг останавливается и разворачивается на полпути, подходит близко-близко, интимно касается кончиками упругих кудрей Ваниной щеки, отчего тот задерживает дыхание, и таинственно говорит: — Будешь сидеть здесь — пропустишь всё самое интересное, — и снова уходит, оставляя Ваню одного с тахикардией и звоном в ушах. Сергей Пешков был очень крутым. Он учился на том же факультете, что и Ваня, но был на год старше и за свои заслуги в учебе не только ни разу не слетал со стипендии, но и помогал профессорам в чтении лекций и создании презентаций. Помимо прочего Ваня видел его на доске почёта в деканате, а одногруппники говорили, что Серёжа не раз помогал им в оформлении документов на материальную и социальную помощь, потому что состоял в профсоюзе. Сергей Пешков был очень красив. Он был почти так же высок, как и Ваня, и имел пышные кудрявые волосы, в которых часто виднелись яркие заколки, что дарили ему смущённые девчонки, переминающиеся в кафетерии между лекциями. Телосложение Серёжи сложно было назвать атлетичным, но Ване нравилось, как выглядели обтянутые в чёрную джинсу бёдра, и как выделялась круглая задница на фоне худых девочек. Серёжа был крашем, и Ваня легко попался на крючок его очарования, чувствуя себя одной из тех глупых рыб в море, что плывут на свет удильщиков. Он, как и многие другие, был всего лишь подписчиком в Инстаграме, единицей среди тысяч, а хотелось совсем другого. Хотелось познакомиться поближе, а не быть тем, кто просит помощи в получении стипендии. Хотелось поправлять кудрявую чёлку, проводить пальцем по пухлым губам и нежным щекам, а не прослыть заучкой, который задаёт неудобные вопросы во время лекций. Хотелось иметь право на прикосновения и поцелуи, а не наблюдать за чужим весельем в кафетерии, словно какой-то сталкер без личной жизни. Ваня обречённо вздыхает. Уведомление на телефоне отвлекает его от гнетущих мыслей. Саша Че такой грустный? Ваня поднимает голову и замечает светлую макушку в знакомой одежде. Саша салютует бокалом чего-то яркого и выпивает залпом, не сводя глаз со своего близнеца. Рядом с ним танцует Серёжа, то и дело задевая бёдрами всех вокруг. Его движения гипнотизируют, но Ваня находит в себе силы отвести взгляд. Беспомощный вздох вырывается из его рта, и он решает не отвечать на сообщение. Саша был успешнее его во всех сферах, кроме учёбы. Нельзя было назвать его тупым или глупым, просто он был несобранным раздолбаем и предпочитал не тратить своё время на домашние задания, а проводил его на баскетбольных площадках или тусовках в клубах. Это было необычно, потому что Саша старше, а значит, по всем канонам братьев и сестёр, должен быть ответственнее, но всё вышло как раз таки наоборот. Ваня был собраннее и рассудительнее бойкого и языкастого брата: если они и попадали в передряги, то только благодаря Саше. Но, стоит быть честным, если бы не он, детство у Вани и в половину не было бы таким весёлым. Саша и сейчас отрывается по полной: танцует то с Аллой, то с Эвелиной, то с Серёжей. Эта компания — вместе с Максом и Аминой — была популярной даже среди старших курсов. Богатые и красивые, они имели рычаги давления как на студентов, так и на преподавателей, способные одним лишь взмахом ресниц добиться зачёта без дополнительных вопросов (или без вопросов вообще). Ване не нравилась эта компашка — они были слишком громкими и всегда поднимали шумиху вокруг себя. Единственный, кого Ваня уважал среди них, был Серёжа. А всё потому, что тот, как и близнецы, был не из Москвы, а одного из далёких городов России, и с трудом пробил себе дорогу в будущее. Ваня вдохновлялся им, глядя на успехи в учёбе, отчего всегда получал насмешливые взгляды от своего брата, которому это было не интересно. Серёжей тот не увлекался — он видел в нём лишь ходячее приглашение на тусовки и вечеринки. Иногда Ваня завидовал тому, что у брата напрочь отсутствовало стеснение. Обладай он этим навыком, давно подошёл бы к Серёже, взял за руку и уверенно произнёс: «потрахаемся?». От Саши подобное прозвучало бы более органично, хоть они и на одно лицо, как многие утверждают. И всё же — у Вани была отросшая чёлка, мягкий взгляд, множество колец на пальцах, которые он бесконтрольно крутил, когда нервничал, и неуёмная страсть к аниме. Саша был коротко острижен; его забавный недоёжик сводил некоторых особо впечатлительных девочек с ума, а подтянутая фигура не скрывалась за оверсайз одеждой, как проворачивал это Ваня. Саша носил исключительно безрукавки, бесстыдно демонстрируя рельеф мышц, и скинни джинсы, делая акцент на длинных ногах. Они были слишком разными, но в одном всё же были похожи: обоим больше нравились мальчики. И если Ваня понял это совсем недавно — как только увидел Серёжу, — то Саша флиртовал со всеми подряд ещё со школьных времён. Ваня помнит, как тот мечтал трахнуть молодого физрука, который шарахался от него по всем углам школы, и только угрозы в виде пиздюлей от мамы смогли остановить его. Ваня закрывает лицо руками, со стыдом вспоминая, как несколько раз заставал брата за отсосом каким-то парням, а в ответ слышал бесстыдное «присоединяйся» — Саша был совершенно без комплексов. — Правильно, лучше никому не показывай свой страшный еблет. О, а вот и он, лёгок на помине. Как там говорят: вспомнишь тупого брата, вот и он? Да, точно, так и говорят. — Мы близнецы, долбоёб, — Ваня отнимает руки от лица и с лёгким презрением смотрит на брата. — Я красивее. Ваня сморщивает лицо, показывая средний палец, и Саша криво лыбится. — О, пьянь подзаборная, — тянет Ваня, оглядывая свою несуразную копию. — Может тебе уже хватит пить? — Мозет тебе узе хватить пить? — передразнивает тот противным высоким голосом. Ваня вкладывает в свой взгляд всё осуждение, которое в нём есть, но получает лишь пьяный смешок. — О, посмотрите-ка на него, чухан обидчивый, самец. В дикой природе он… — Ебало стяни, Боже, какую хуйню ты несёшь, — вздыхает Ваня, оглядываясь по сторонам в надежде, что свидетелей этому ходячему кринжу нет. Саша злобно смеётся, садится на подлокотник кресла, склоняется ближе — на расстояние вздоха. Высокоградусного вздоха. Ваня морщится от запаха спирта и старается отсесть как можно дальше от горячего тела. — А Пешкова ты так не стыдишься, хотя он тот ещё долбоёб. — Не неси хуйни, — спокойно отвечает Ваня, пытаясь скрыть смущение от упоминания Серёжи. — Не сравнивай себя с ним, вы не похожи. — Зато мы с тобой похожи. Нить разговора теряется, и Ваня не понимает, к чему тот ведёт. Он заглядывает в глаза напротив и замечает еле уловимую нотку безумия. Становится не по себе. — Я трахну его первым, — Ваня округляет глаза на такое заявление, и Саша смеётся ему прямо в лицо. Он оглядывается на толпу и кивает на танцующего Серёжу. — Да-да, братишка. А что? Он секси, особенно задница. А ты и дальше сиди здесь и тухни. — Ты… ты ему не нравишься. — А кто сказал, что ты ему нравишься? Ваня весь сдувается, как колесо от велосипеда, уныло повисшее на деревенском заборе, отталкивает Сашу, усаживается в кресле и берёт в руки джойстик. Сверху слышится шумный вздох и недовольное цокание. Ваня принципиально не оборачивается. — Извини, дурацкая шутка. «Все твои шутки нацелены на то, чтобы задеть меня». Ваня молчит. — Я уверен, ты ему нравишься. «Значит ли это, что и ты ему нравишься?». Ваня молчит. — Знаю, я полный кринж, но… — Кринжа не существует. Есть только— — Борщ, — заканчивает за него Саша, и Ваня криво улыбается, не в силах держать обиду на брата. — Можно с тобой? Ваня кивает, и они оба — совсем неожиданно и негаданно — выбирают Сабзиро. — Знаешь, у меня есть идея, которая тебе не понравится. — Напомни хоть одну, которая мне понравилась. — Туше. Первый раунд выигрывает Ваня, совершив фаталити с отпиливанием бошки. Саша и бровью на это не ведёт, прикусывая губу от усердия. — Ну так, что за идея? — Мы могли бы трахнуть твоего парня вместе. — Он не мой… что? Ваня перестаёт лупить по кнопкам, превращаясь в сто девяносто сантиметровый комок непонимания. На экране его Сабзиро рассыпается на мелкие кусочки льда, но Ване плевать. У Вани в груди своё фаталити — с массовым некрозом внутренних органов и кровоизлиянием в мозг. — Что ты сказал? Обрадованный победой, Саша с невинной улыбкой повторяет своё предложение и бесстыдно смотрит в глаза брату. Жар смущения поднимается по Ваниному лицу так высоко, что даже печёт глаза. — Ебанулся? Мы не можем его трахнуть! Последнее слово Ваня произносит почти шёпотом, оглядываясь по сторонам. Не хватало ещё, чтоб идиотские идеи его брата были известны всему университету. — Почему нет? Я видел, как он на нас смотрит, — Ванины брови заинтересованно взлетают вверх. — Ты не заметил? Ну да, куда ж тебе, заучке, смотреть на красивых мальчиков, тебе некогда, всё носишься со своими никому не нужными конспект… — Не начинай. — Прости-прости, — Саша взъерошивает волосы и придвигает своё кресло ближе, склоняясь к Ваниному лицу. — Ответь честно, тебе разве не хочется завалить его? Ваня неосознанно облизывает губы и переводит взгляд на Серёжу — тот плавно двигается в такт музыке, окружённый полуголыми девушками, и, что странно, выглядит гораздо развратнее всех их вместе взятых. Конечно, Ване хочется. Он сглатывает собравшуюся слюну и искоса смотрит на Сашу. Тот тоже пялится на кудрявого. — Но как мы… вдвоём, — мнётся он, не зная как объяснить свои мысли. — Это же неправильно. — Ты так говоришь, будто мы будем с тобой ебаться, а не с ним. — Я буду голый… и ты тоже. Саша громко смеётся и легко стучит костяшками по лбу Вани. — Мы же одинаковые. Чего я там не видел? С каждым Сашиным словом непробиваемость Вани давала сбой. Взгляд брата обещал многое, а главное, Серёжу в своё личное владение. Ну как личное — разделить что-то с Сашей никогда не было для Вани проблемой. Хоть он порой и был полным придурком, всё же оставался братом — единственным человеком на свете, понимающим Ваню с полуслова. — А если он не захочет? — Мы ж его не насиловать собрались. — А если разболтает? — Я ему тогда еблет начищу, не переживай, — хлопает его по плечу Саша, в миг становясь серьёзным, будто не пил и капли спиртного за весь вечер. — Я тебя в обиду не дам. На душе от слов брата становится тепло, хотя всё ещё немного страшно, но Ваня искренне улыбается. — Хорошо, я верю тебе, — Сашины глаза горят благодарностью, а ладонь на плече сжимается сильнее. Ване становится неловко от щенячьих глаз, и он отворачивается, беря в руки джойстик. — И каков план? — интересуется он, делая безуспешные выпады в сторону противника. — Я сделаю всё сам, ты просто смотри и повторяй, — с запозданием отвечает Саша, полностью погрузившись в спарринг. — Мы соблазним его и заманим в ловушку. У Вани пробегают мурашки меж лопаток от многообещающего тона брата. — К-какую ещё ловушку? Мы с тобой не на охоте. — Ты прав, — подозрительно быстро соглашается тот. — Мы уже его поймали. Саша незаметно кивает в сторону танцпола, и Ваня переводит взгляд на Серёжу, встречаясь с ним глазами. Всё тело прошивает предвкушающая дрожь — он с трудом возвращает своё внимание к экрану. — Ну что, он пялится? — Ага. — Ха, так легко читаем, — фыркает Саша. — Сейчас доигрываем и наступаем в атаку, понял? — Ага. — Главное не волнуйся. Он уже наш, просто плыви по течению. Ваня не отвечает, концентрируясь на битве, и выпускает ледяную глыбу в противника. Саша, к сожалению, делает то же самое. На экране не появляется привычное фаталити, а начинается новый раунд. — Что за фигня? — О, да мы везунчики, — ухмыляется Саша, не выглядя удивлённым. — Умерли одновременно и ушли в новый раунд. — Ваня всё ещё непонимающе смотрит на брата. — В Мортал Комбат не может быть ничьей. Оу, теперь Ване становится ясно, как день. Он не хочет быть слишком драматичным, но это означает, что кто-то из них обязательно должен выиграть, а кто-то проиграть. Что, если Серёжа отошьёт неловкого ботаника и выберет более яркую личность? В глазах Вани, судя по всему, что-то отражается, раз Саша отводит спадающие пряди с его лица, заглядывая куда глубже, чем просто в глаза. — Это не игра, Вань, тут нет победителей и проигравших. Просто получай удовольствие. Саша поднимается и тянет мнущегося брата за собой, ведя к танцующей толпе. Они сталкиваются с людьми, выискивая среди них Серёжу, и у Вани в голове эхом звучат слова Саши, отталкивая смущение и вселяя зерно уверенности в сердце. — Мальчики, кого ищете? Позади Вани раздаётся весёлый голос Серёжи, и оба брата поворачиваются к тому лицом. — Уже нашли, — скалится Саша, подходя ближе, отчего кудрявому приходится немного поднять голову, чтобы смотреть в глаза. — Потанцуем? — С кем? — вполне логичный вопрос задаёт он, насмешливо переводя взгляд то на одного, то на другого. — С нами обоими, — робко говорит Ваня, внутри сжимаясь от страха получить отказ. Кудрявый выгибает бровь, с ноткой уважения смотря на близнецов, и важно кивает. — С такими джентельменами грех не станцевать. И тянет Сашу за свою спину, облокачиваясь тому на грудь, сам вставая в опасной близости напротив Вани. Кудрявая чёлка не прячет блеск бесстыдных глаз. Серёжа прикусывает нижнюю губу, глядя на растерянное выражение лица Вани. Он кладёт руки на его напряжённые плечи и слегка их массирует, одновременно с этим притираясь бёдрами назад. Поверх кудрявой головы Саша многозначительно подмигивает брату и кладёт ладони на вертящуюся талию. Улыбка, расцветающая на Серёжиных губах, демонстрирует кончики острых клыков. Ваня с трудом сдерживает себя, чтобы не наклониться и не уколоть о них язык. Сердце колотится где-то в горле и приходится гулко сглатывать, когда Саша совершенно случайно прижимается к Серёже ближе, а тот, в свою очередь, наклоняется к Ване, обдавая жарким дыханием и без того красное лицо. — Жарковато, — тяжело дышит он, но в голосе при этом нет ни капли недовольства. — Это мы ещё не начали, — перекрикивает музыку Саша и кладёт руки выше — прямо на грудные мышцы. Улыбка Серёжи становится шире, превращаясь в оскал, и он откидывает голову назад. Теперь Ване открывается прекрасный вид на руки брата, сжимающие грудь парня, который ему нравится. Если думать об этом в таком ключе, то можно сойти с ума. Музыка внезапно становится громче и меняется на трек Конфуза. Все девчонки вокруг визжат, подпевая словам. — Вань, давай к нам, — кричит Серёжа, притягивая к себе за рукава толстовки, и Ваня буквально падает в раскрытые объятья. Саша довольно улыбается, дотягивается руками до широких плеч брата и цепляется за них, как клещ по весне. Люди вокруг кричат в полный голос и прыгают, как заведённые. Свободного места совсем нет, дышать приходится поверхностно, и Серёжа между ними натурально трётся, как сосиска в тесте. Ну, или не совсем натурально. — Тебе всегда мало, — поёт он, прикрыв глаза, и выглядит в розовом освещении восхитительно красиво. Ваня позволяет себе разглядывать его лицо, находясь на расстоянии одного вдоха, и залипает на длинных ресницах и подведённых глазах, совершенно забывая про людей вокруг. Только сильная хватка рук брата на плечах служит связью с внешним миром. Рядом крутятся самые красивые девушки университета, но Ванин взгляд прикован только к кудрявому парню, который, к слову, открывает глаза и смотрит в ответ, словно примагниченный. Взгляд Вани непроизвольно падает на губы, тут же изгибающиеся в лисьей улыбке, и парень тушуется, пойманный с поличным. Саша, как на зло, всё прекрасно видит, и качает головой. — Смотри, — приказным тоном говорит он, хватает Серёжу за подбородок, поворачивает лицом к себе и уверенно целует прямо в губы. Показательно, глубоко, развратно. Так, чтобы видели все, а главное — Ваня. Сначала он думает, что вот прямо сейчас в груди что-то с грохотом упадёт, а на глаза навернутся слёзы от вселенской обиды, но, что странно, ничего не происходит. Земля не уходит из-под ног, небо не рушится на голову, а все внутренние органы остаются на месте. Кусая губы, Ваня с двойственными чувствами наблюдает за тем, как его родной брат без всяких раздумий целует Серёжу, и шестерёнки в голове подводят его к тому, что это безумно красиво: сильная рука на подбородке, губы, слипшиеся в сладком поцелуе, и, наверняка горячие языки, обжигающие внутренние стенки рта. Ваня стоит так близко, что щекой чувствует участившееся дыхание Серёжи. Он кладёт руку тому на грудь — прямо туда, где бьётся сердце, — и склоняется ближе к красивому лицу, ожидая своей очереди. Но не сдерживается, и сухие короткие поцелуи приходятся на розовую скулу, щёку и часть подбородка, что оставил без внимания Саша. Смущающий чмокающий звук оповещает Ваню об окончании поцелуя, и с закрытыми глазами он интуитивно ищет Серёжины губы. Первое прикосновение к ним влажное и тёплое. Осознание того, что это непрямой поцелуй с братом, будоражит голову. Ваня впивается в горячий рот с целеустремлённостью охотника, напавшего на след жертвы, встречая не менее страстный отпор. Одна рука Саши давит ему на затылок, притягивая к Серёже магнитом, а другая держит за талию. Ведомый любопытством, Ваня приоткрывает глаза и видит, как брат, словно пёс, вылизывает шею Серёжи. Он встречается с ним взглядом и всё тело прошибает током удовольствия, скапливая импульсы в районе паха. Серёжа мычит в поцелуй, когда Саша неожиданно кусает нежное местечко под ухом, и Ваня добивает парня, лаская кончиком языка верхнее нёбо. — Грёбаные ублюдки, — жалуется кудрявый, разрывая поцелуй, и глубоко вдыхает, как если бы провёл на дне бассейна минимум две минуты. — Вы меня убить хотите? — Мы хотим тебя трахнуть. Саша за словом в карман не лезет — он лезет с поцелуями в шею, отчего Серёжа хихикает, как от щекотки, держась с Ваней за руки. — Я живу недалеко отсюда. И это то, что заставляет Ваню осторожно перевести дыхание. Кажется, Саша заказывает такси. Ваня не в курсе, потому что восхитительно долго целуется с Серёжей на крыльце клуба, судорожно сжимая его плечи, бока, бёдра. То, до чего дотягиваются руки. Когда машина подъезжает, Саша одёргивает их, и смеющейся кучей они заваливаются на заднее сидение. В такси почти не разговаривают — только Саша с Ваней кладут руки на бёдра Серёжи в собственническом жесте, и тот еле сдерживает себя, чтобы не рассмеяться вслух. — Проходите, мальчики, — заигрывающим тоном говорит он, отпирая входную дверь. Саша тут же зажимает его в коридоре, не давая даже раздеться, и присасывается к шее, как какой-нибудь бескультурный вампир. Серёжа охает от такой прыти и косо смотрит на то, как Ваня не спеша разувается и осматривается в квартире. — У тебя уютненько, — произносит он, разглядывая картины на стенах и полностью игнорируя тяжёлое дыхание на пару с непристойными звуками, что издаёт рот его брата. — Хах, да, спасибо… Блять! Что-то падает, и Ваня оборачивается на глухой звук. Серёжин айфон лежит на полу экраном вниз, а Саша опасливо отходит от медленно закипающего парня. — Вань, ты же не обидишься, если я угандошу твоего брата? — Скажу честно — мне будет его не хватать. — Ладно. Ты жив только благодаря ему, — Серёжа хватает Сашу за грудки и указывает пальцем на Ваню. — Если бы ты был не в моём вкусе… Начавшаяся гневная тирада прерывается поцелуем — Саша с детства умел выходить сухим из воды. Ваня смотрит на них со стороны и чувствует острую нехватку Серёжи в своих руках — пальцы слегка дрожат, словно пытаются воссоздать ощущение мягкой кожи кудрявого. Ваня сдаётся своим чувствам и подходит со спины к Серёже, обнимает его и прижимается всем телом, будто хочет согреться. Носом тыкается в кудрявый затылок и сладковатый запах ударяет по обонянию. Он так отчаянно прятался от дыма ашкьюди на вечеринке, а тут добровольно стоит и вдыхает. Арбузный. — Мальчики, мне надо в ванную, — с кряхтением произносит Серёжа, сдавленный двумя тяжёлыми телами. Ваня тут же отпускает его и бьёт по Сашиным рукам, что вцепились в бока парня. — Спасибо, Ванюш. Лёгкий благодарный поцелуй приходится на подбородок, и Серёжа в считанные секунды сбегает в ванную. — Теперь я понимаю, что ты в нем нашёл. — Саша поправляет брюки в районе паха, наступая на задники кроссовок. — У меня хуй ещё в такси встал. — Фу, — морщится Ваня, но лишь для того, чтобы выбесить брата. — Мы не слишком спешим? — В самый раз. — Мне кажется, ты с ним груб. — А мне кажется, тебе пора завалить ебальничек и послушать старших, — угрожающе говорит Саша. — Я тебе его буквально к ногам принёс, как добросовестный охотник. — Он не трофей! Я… я не хотел, чтобы всё вылилось в… это. — Слышь, ты, девственник доморощенный, — Саша становится в опасной близости к Ваниному лицу и хватает за воротник футболки двумя пальцами, словно брезгует. — Не порть малину. Я возьму всё на себя, а ты повторяй за мной и получай удовольствие. Ваня понимает, что спорить с братом бесполезно, и просто кивает, вглядываясь в глаза цвета болотной тины. У него точно такие же, только на тон светлее. А может, так кажется только потому, что у Саши на душе беснуются черти? — О чём спорите? Неожиданный вопрос застаёт врасплох, и Саша натягивает улыбку, оглядывая полуголого Серёжу сверху вниз. Ладные бёдра притягивают взгляд, а небольшой животик смотрится донельзя мило в купе с очаровательными ямочками на щеках. Ваня быстро моргает, отчаянно пытаясь не смотреть на белые брифы, но получается из рук вон плохо. — Ничего такого, просто разговариваем, — примирительным тоном вещает Саша и медленно подходит к парню, незаметно давая знак, чтобы Ваня шёл следом. — Чую наёб, — Серёжа ведёт носом в воздухе, будто действительно может что-то унюхать, и Ваня неожиданно для себя становится напротив него; Саша встаёт позади, тесно прижимаясь к Ваниным лопаткам. Глаза Серёжи то и дело перескакивают с одного на другого, возбужденно поблёскивая. — Мы с Ванечкой не разлей вода, какие ссоры? — низким голосом рокочет он, посылая мурашки по затылку. — Не будете драться за меня? — нарочито обидчивым голосом говорит Серёжа, поджимая губы. Ване критически сильно хочется его поцеловать. — Нет, только ебаться. — Саша шумно дышит в шею и не сильно давит на голову Вани в сторону кудрявого. Поцелуй больше похож на глоток воды — во рту много слюней, что сопровождается смущающими чмокающими звуками. Серёжа сладко хнычет, находит рукой пах и сжимает поджавшиеся яйца в тисках горячей ладони. Сзади прижимается Саша, оглаживая Ванины соски через футболку и притираясь вставшим членом прямо о задницу. Всему телу становится жарко как в аду. — Саш, — тяжело вздыхает Ваня, разорвав столь желанный поцелуй с Серёжей. Интимные прикосновения родного брата выбивают из колеи, а нарастающее чувство возбуждения медленно топит нравственность и ощущение неправильности происходящего в своих пучинах. Обернувшись через плечо, Ваня хочет прекратить, сказать «стоп», увернуться от прикосновений, но не успевает ничего из этого сделать, каменея от поцелуя. С несвойственной для Саши нежностью, он осторожно целует Ваню прямо в губы, смешивая свою слюну с Серёжиной. Горячий язык настойчиво ласкает дёсны и твёрдое нёбо, а тяжелое дыхание оседает вязкими мурашками на щеке. Ваня чувствует, как Серёжа цепенеет в его руках, явно не ожидавший такого развития событий. Ваня и сам этого не предполагал. По всем правилам он должен ударить брата, помыть рот с мылом и никогда больше с ним не разговаривать. Следуя мыслям любого адекватного человека, поцелуй с собственным близнецом должен приводить к диссонансу, тошноте, рвоте, но никак не к обдумыванию и рефлексии о том, какие у брата мягкие губы. О том, чтобы ударить его — мысли не проскальзывает. Ваня всё же разрывает поцелуй, когда сердечный ритм восстанавливается, а в голове утихают сирены. — Ты… ты долбоёб?! — Что я сделал? — Нет, скажи, ты долбоёб? — А что я не так сделал? — Ты долбоёб, — выносит Ваня вердикт, боясь даже повернуться в сторону Серёжи. Тот наверняка теперь думает, что они конченные извращенцы. Но Серёжа лишь шумно выдыхает через нос, привлекая внимание обоих, и осторожно прижимает ладонь к шее Саши, подталкивая того к брату, и с замиранием сердца наблюдает за новым поцелуем. Не ожидавший такой подставы, Ваня протестующе мычит, но Саша напористо кусает нижнюю губу, приводя сердце в восторг, и Ваня затихает, обещая себе обдумать это позже. — Ахуеть, — шепчет Серёжа с придыханием, будто ему посчастливилось увидеть Сикстинскую капеллу собственными глазами. — Ничего сексуальней в жизни не видел. Он присоединяется к ним, и это становится похожим на водопой. Словно они обезвоженные звери, а их рты — единственный источник воды. Серёжа тихо смеётся, когда попадает мокрым языком по подбородку; Саша с диким упоением кусает губы, и Ваня со скрипом прощает себе поцелуй с братом. Неразделимым целующимся клубком под руководством Серёжи они кое-как доползают до спальни, чудом не спотыкаясь о разбросанные вещи на полу. — Скажу сразу — без двойного проникновения, — ставит Серёжа перед фактом, садясь на кровать с ногами и снимая трусы. Ваня тут же прикипает взглядом к открытому паху и сглатывает набежавшую слюну. Член у Серёжи небольшой, но толстый и красивый, с красной блестящей головкой. Он, словно маяк, ослепляет своим сиянием, и Ваня даже не замечает, как оказывается у Серёжи в ногах. Ваня знает, что маяки оповещают корабли о смертельных для судна скалах, и на задворках сознания понимает, что не против разбиться об этот айсберг. — Давай уберём это, — ласковые руки брата помогают снять одежду, и Ваня остаётся только в чёрных боксерах. — У меня в глазах двоится от красоты, — хихикает Серёжа, оплетая ногой торс Вани. — Иди сюда. Ваня запросто мог бы стать зависимым от поцелуев с ним. Кровать прогибается и по другую сторону от Серёжи ложится Саша, полностью обнажённый. Он манит Ваню пальчиком, чтобы тот тоже спустился вниз, к бёдрам кудрявого. — Пиздец, — с придыханием стонет Серёжа, стоит Саше плотно провести языком по члену. Ваня, словно гипнотизированный, следует примеру брата и широкими мазками языка облизывает головку. — Пиздец. Серёжа с глухим стуком ударяется об изголовье кровати, и Ваня успокаивающе гладит его по бедру, получая благодарный взгляд. — Вань, я сверху, — говорит Саша, беря в рот, но только на половину. Сообразив, что к чему, Ваня будто в поцелуе присасывается к основанию члена, дотягиваясь языком до яичек. Сладкие стоны и шуршание хрустящей простыни проносятся эхом по комнате, заставляя Ваню краснеть до самых ушей. Он следит за выражением чистого удовольствия на лице Серёжи, и, не отводя взгляда, облизывает твёрдый член там, где не достаёт язык Саши. — Вы, блять, с ума меня сведёте, — хнычет кудрявый, подбрасывая бёдра вверх, навстречу горячим ртам. Саша дотрагивается до Ваниного плеча, легонько сжимая, и косит глаза на блестящую от слюны и смазки головку у своих губ. Ваня неуверенно смотрит и коротко мотает головой, но это не останавливает Сашу, и он с силой хватает его за шею, притягивая к себе. Член гладко скользит между открытыми губами близнецов, и те мокро целуются, разрывая ниточку слюны, тянущуюся от красной головки. — Боже мой, я в раю, — бормочет Серёжа себе под нос, словно в бреду, и закрывает красное лицо руками. Ваня хмыкает, отвлекаясь от облизывания члена — он не думал, что Серёжу может что-то смутить в этой жизни. — Вы двое — развратные демоны. Чёртовы суккубы. Парни улыбаются, переглядываясь. Если они демоны, то Серёжа — правитель ада. У него, правда, нет голубых огненных волос и брата по имени Зевс, но ориентация совершенно точно голубая. — Трахните меня уже, — стонет он под натиском Сашиных губ. Тот поднимается на кровати, рыская в тумбочке, будто бы знает, что и где здесь находится. Когда он обнаруживает смазку и презервативы в верхнем ящике, хищно улыбается. — Ты такой предсказуемый. — Ух, Ванюш, сильней секса с твоим братом может быть только желание ему уебать. Ваня заливисто смеётся, чем притягивает внимание Серёжи, и оказывается втянутым в глубокий поцелуй с большим количеством слюней и пошлыми причмокиваниями. Он не понимает, как оказывается на спине под Серёжей, но категорически не против такого расклада. — Раздвинь ножки, — елейно шепчет тот в ухо и нежно кусает хрящ, отчего сладкая дрожь разбегается стаей мурашек по шее и оседает в затылке. Ваня приподнимает таз, позволяя Серёже стянуть с себя бельё, и тут же громко стонет, когда тот проводит рукой по полувставшему члену. Если бы можно было, Ваня провёл бы вечность в его руках. — Такой ты красивый… Нетерпеливые мокрые поцелуи обжигают шею, ключицы, грудь. Дышать становится тяжело из-за горячего тела, но Ваня только сильнее прижимает кудрявого к себе за плечи — видимо, чтобы окончательно задохнуться в чувствах. — Я тоже красивый, значит? Саша неожиданно налегает сзади, и Ваня думает, что вот сейчас воздух из его лёгких точно выскочит дымящейся гильзой под таким весом, но нет — брат держится на руках по обе стороны от его головы и непривычно ласково смотрит на них с Серёжей. — Я вообще не знаю, зачем нам в универе конкурс красоты, если вы в нём не участвуете, — фыркает кудрявый, поворачивая голову к Саше и утягивая того в поцелуй. Выглядит это горячо и развратно. Ваня сожалеет, что у него в глазах не встроена видеокамера. Он только молит небеса о том, чтобы к старости у него не выявили Альцгеймер, и он мог вспоминать об этом моменте всю оставшуюся жизнь. — Я уже не могу, — скулит Серёжа, и Ваня замечает блестящую нить слюны между его ртом и губами брата. Саша кивает и исчезает с поля зрения, но Ваня слышит звук открытия бутылочки со смазкой, поэтому сгибает ноги в коленях так, чтобы остаться открытым. Серёжа одобрительно мычит, устраиваясь у него между ног, и тычется членом в живот, размеренно покачиваясь. — Я тебе что, гамак? Серёжа прыскает, но его лицо тут же сменяется на гримасу удовольствия. Саша позади него мерзко смеётся, ритмично двигая пальцами внутри парня. — Ты — гомик, Ванёк. И шлёпает по Серёжиной ягодице с таким пристрастием, словно на той выгравировано бесючее лицо брата. — Саш, — с придыханием говорит Серёжа — ему явно понравились шлепки. — Ты бы лучше делом занялся, а не шутки шутил. Юмористам тяжело — нужно подобрать слова так, чтобы было смешно и не обидно, поэтому Саша оставляет затею выдать что-то стоящее и раскатывает презерватив по своему члену и члену Серёжи. Он мнётся несколько секунд, прежде чем снова смазать пальцы лубрикантом и дотронуться до Ваниной задницы. — Блять, ты что делаешь? — визжит он, но не двигается, уверяя себя, что не хочет тревожить умостившегося на нём Серёжу. — Не надо, я сам! — Ванюш, лежи и получай удовольствие, — уверяет его Серёжа, успокаивая зарождающуюся панику, как умелый дрессировщик в цирке. — Твой брат о тебе позаботится. Саша одобрительно хмыкает, и Ваня чувствует смазанные пальцы у себя между ног. Они увлажняют член, делая его мокрым, поочерёдно ласкают яйца, и наконец останавливаются у сжатого входа. Ваня чуть-чуть ёрзает на простыне, то ли пытаясь убежать от прикосновения, то ли загоняя себя глубже в нору содомии и разврата. От поцелуев, кажется, немеет рот, а губы словно горят огнём, но Серёжа не намерен останавливаться и снова припадает к его лицу. — Расслабься, братишка, — Ваня слышит голос близнеца сквозь плотную пелену и смущающие звуки поцелуя, но делает, как велено, и слегка дёргается от двух пальцев у себя в заднице. Внезапно Серёжа коротко вскрикивает в мокрый поцелуй и тут же кусает Ванин гладковыбритый подбородок. Судя по звукам, исходящим снизу, Саша уткнулся лицом прямо меж Серёжиных ягодиц. — А твой брат… хорош, — кудрявый втягивает воздух сквозь зубы, и Ваня наблюдает, как тёплые глаза цвета ореха стекленеют от возбуждения. Собственная дырка сжимается на особо сладких стонах Серёжи, а когда стенки растягиваются под напором третьего, а потом и четвёртого пальцев, дыхание перехватывает. Звуки причмокивания, пошлые стоны у самого уха, приятное давление в заднице до поджатых пальцев на ногах — всё это оседает невидимой плёнкой возбуждения на разгоряченной коже, и Ваня нетерпеливо прижимается ближе к Серёже, крепко хватаясь за изголовье кровати. — Саш, — тягуче произносит имя брата, получает в ответ невнятное мычание и сильный толчок пальцами в задницу, попадающий прямо в простату. Перед глазами на миг появляются звёздочки от удовольствия, метко стрельнувшего прямо в напряжённые яйца. — Хватит уже! С недовольным цоканьем — кто бы мог подумать, что Саша так любит прелюдию, — он отодвигается от задниц, звонко шлёпает по Серёжиной, и медленно принимается гладить свой член. — Ладно, он хочет зрелищ, — Серёжа со скрипом приподнимается над Ваней и кладёт тому под поясницу одну из множества подушек, раскиданных на кровати. Перебарывая смущение, граничащее с постыдным удовольствием, Ваня хватает свои ноги под коленками и предстаёт перед Серёжей полностью открытым. Тот слабо свистит, оценивающе приподнимая бровь, но, слава богам, оставляет позу без комментариев. Длинными пальцами он принимается гладить Ванин член, а сам медленно входит в него, не отрывая взгляда от раскрывающейся дырки. — Ох, — шипит он, достигая, по ощущениям, Ваниной диафрагмы, так что дышать приходится короткими вдохами. — Вань, расслабься чуть-чуть, а то мой член сейчас отвалится. Но Ваня не слышит. Ваня чувствует себя люля-кебабом на шпажке. Единственное отличие — его не вертят, и на том спасибо. — Тш-ш, Ванёк, дыши, — откуда не возьмись появляется Саша и ласково, почти неосязаемо, целует в лоб. Он берёт в руку почти опавший член и снова дрочит его. — Вот так, малыш. Слышать такое прозвище от брата, как минимум, странно, но Ваня почему-то успокаивается. Родной голос проникает в закрытые двери подсознания, просачиваясь сквозь щели и замочные скважины, и дышать становится легче. Ваня следует указаниям близнеца, слегка надувает живот, расслабляя задницу, и получает неуверенную улыбку от Серёжи — глаза кудрявого сверкают сквозь пелену похоти и это смотрится пиздецки очаровательно вкупе с кудряшками, покачивающимся при осторожных толчках. Ване хочется надкусить Серёжу, распробовать его на вкус, но остаётся только облизывать губы и подставлять шею лёгким поцелуям Саши. Некогда упавший член снова наливается кровью и рука брата пропадает с поля зрения, как и он сам. — Двигайся, сучка, — он грубо шлёпает Серёжу по ягодице и этот звук эхом проносится меж ушей, оседая там, где молоточек бьёт по наковальне. — Значит он «малыш», а я — сучка? Серёжа обиженно делает губы писей, но задницу всё же отклячивает. — О, я уверен — в Ване спрятана та ещё сучка, просто он ещё не готов с ней знакомиться, — низко смеётся Саша, отчего по Ваниному хребту мурашки пробегают стометровку. — Давай уже, сутенёр, — Серёжа игриво прикусывает Ванину губу, обращаясь к Саше. — Приступай. Просить дважды не приходится. Ваня не видит, как член брата оказывается внутри, но по задержанному дыханию Серёжи и трепещущим ресницам понимает, что тот наконец вставил. Но Саша не был бы собой, если бы не дразнился, поэтому он глупо улыбается, подмигивает Ване, и неожиданно выходит, а спустя секунду резко загоняет член по самое основание, звонко шлёпаясь яйцами о влажную кожу ягодиц. Серёжа вскрикивает и, подчиняясь гравитации, толкается вперёд, отчего у Вани слезятся глаза, и Серёжин облик расплывается, словно какое-то божественное существо. Им требуется несколько секунд, чтобы понять, в каком ритме двигаться, и Ваня раздвигает ноги шире, когда Серёжа толкается уверенней и резче. Шлепки и стоны, что неприлично проезжаются по раскрасневшимся ушам, в основном принадлежат Серёже. Ведь, как говорится — его и там и тут поёбывают. Но Ване приятно тоже. Крепкий член таранит чувствительный комок нервов внутри него, и он зажимает рот ладонью, когда лёгкую боль накрывает волной ослепляющего удовольствия. Оно набирает силу с каждой секундой, словно нарастающая спираль, и прожигает внутренности насквозь. — Подрочи себе, — Серёжа опускает взгляд на лицо Вани и целует в открытый рот, но нормально засосать не получается — тот тихо стонет, не затыкаясь — и Серёжа мокро лижет его губы и нетронутые волосками щёки. — М-м, — единственное, что может ответить Ваня, перед тем как взять в руку собственный член. Тот настолько влажный, что даже не нужна смазка. Он не знает, что это о нём говорит, но на всякий случай малодушно радуется. Толчки становятся всё сильнее, и Серёжа уже не нависает над Ваней, а практически лежит на нём и только подмахивает — Саша делает всё сам. Ваня оттягивает голову кудрявого за волосы и нежно присасывается к вспотевшей шее. Он оставляет глаза открытыми и следит за близнецом, впервые видя у того блаженное выражение лица: сведённые брови, старательно высунутый кончик языка между котячьими зубами, пшеничные пряди, прилипшие к вспотевшему лбу, и раскрасневшиеся щёки. Это красиво, и впервые в жизни собственный брат выглядит для Вани притягательным. Мысль не задерживается долго в опустевшей голове, выбиваемая громкими стонами и горячим дыханием Серёжи, так что Ваня подумает над ней позже. Если вспомнит. — Мальчики, я сейчас обоссусь, — хнычет кудрявый, сжимая в тисках пальцев Ванины соски. Саша на это заявление добродушно смеётся, не переставая работать бёдрами, и Ваня восхищается братом, чувствуя, что тоже на пределе. — Был бы девчонкой, давно бы уже сквиртанул. — И усиливает амплитуду толчков, будто до этого только развлекался. Звонкие шлепки о влажную кожу служат неким камертоном. Ваня весь сжимается на Серёжином члене, прикасается к своему, и трёт чувствительную щель на головке, наслаждаясь пошлыми звуками. Ослепляющее удовольствие скапливается тягучим комом в паху. Ваня напрягается так сильно, что из ушей практически валит пар, и без разбору и ритма двигает рукой на члене. Болючий укус в плечо служит последней каплей — он кончает, почти задыхаясь от неожиданности, а горячая сперма оставляет невидимые ожоги на тыльной стороне ладони и беззащитной коже живота. Серёжа даже не обращает на это внимания. Он полностью закрыл глаза, и только непрекращающиеся стоны из его рта свидетельствуют о том, что он ещё в сознании. Ваня специально сжимается — тот особенно высоко стонет, запрокидывая голову назад, — и чувствует прилив, по ощущениям, горячей лавы глубоко в себе. Будет хорошо, если его внутренности не растворятся. Саша тоже замедляется. Он склоняется ниже и присасывается к задней поверхности шеи Серёжи. Капля пота стекает по его виску и Ваня рефлекторно тянет руку, чтобы стряхнуть солёную жидкость. Он нежно проводит пальцами по щеке не прекращающего вдалбливаться брата, и получает полный благодарности взгляд, от которого теплеет в районе пупка. Может быть, это сперма стягивает кожу, а может — драгоценная секунда единения с близнецом кипятит его внутренности. — Тяжёлый ты, — жалуется Серёжа, вновь становясь доступным для реальности. Он развратно прикусывает пальцы Саши, всасывая поочерёдно каждый, и толкается задницей назад, насаживаясь на ещё не до конца упавший член. Ваня морщится, когда Серёжа перестаёт играться и выходит из него. Неприятный прохладный воздух прилипает в те места, где было горячо минуту назад, и Ваня перемещается на край кровати, отдавая почётное место по середине Серёже. — Это было ахуенно, — довольно жмурится тот, закидывая руки за голову. Ваня оглядывает покрытую испариной кожу, дышащую (и пахнущую) сексом, и готов поклясться, что каннибализм — на самом деле вкусовщина, а не преступление. — Не зря я положил на вас глаз. Саша, уютно уместившийся по другую сторону от Серёжи, резко вскидывается, приподнимаясь на руках. — В смысле? — Ты не знал? — Серёжа выглядит расслабленным, и Ваня чувствует, как его ресницы плавятся от хитрой белозубой улыбки. — Я соблазнял вас целый год. Ладно ты — пара приглашений на тусовку, танец и всё готово. Но Ваня вообще скала. Хуй достучишься. — Вообще-то это мы тебя соблазнили, — с нажимом утверждает Саша. — Пф, я тебя умоляю, сегодняшний секс — это продукт моей упорной работы в течение года… — Вот именно, года, — насмехается Саша, поправляя волосы. — Нам удалось затащить тебя в постель за один вечер. — Да если бы я не хотел, ты бы ко мне и пальцем не притронулся! — Это говорит мне тот, чья задница только что прыгала на моём члене? — Да, — припечатывает Серёжа. — Ты ещё её лизал, между прочим, не припоминаешь? Саша позорно краснеет, и хочет снова что-то сказать в свою защиту, но получает предупредительный взгляд от брата. — Завалите оба. Ваня устало выдыхает, роняя голову на грудь замолчавшего Серёжи, и прикрывает глаза под тихую ругань двух идиотов. — Это ты виноват. Он устал от твоего пиздежа. — Ты живешь с ним всю жизнь, но от тебя почему-то он не устаёт. — Пиздак поуже, ты его разбудишь. — Сам заткнись… Сквозь сон Ваня ощущает ласковые прикосновения к своим волосам и слышит тихие перешёптывания над головой, но они не мешают ему углубиться в сладкие сновидения. Те наполнены нежными поцелуями, любящими взглядами и чувством безопасности, которое обволакивает его тело с ног до головы. Страхи уходят, хлопая дверью, тревожность бежит без оглядки, опасаясь до очарования шумного Серёжи, а нравственность и мораль склоняют голову перед родным взглядом Саши. Во сне Ваня улыбается им двоим и думает, что если для них припасён уголок в аду, то он готов повариться в трёхместном котле.