Twins, but from different universes

      Вечером мы с Томасом вернулись домой. По пути, на удивление, нас не настигли какие-нибудь кенемы или винтиго с оборотнями. Вообще, эта вся нечисть была визитной карточкой Бейкон Хиллс. Конечно, визитной карточкой для тех, кто знал, кто это такие и был как-то связан с ними.       И об этой визитной карточке я рассказывал Тому долго. Показывал все наглядно на шахматной доске, указывал на стены и ученическую доску, на которых было очень много информации обо всем, что происходило в Бейкон Хиллс.       Том слушал, как заворожённый. Раньше мне казалось, что его ничем не удивить, ведь он такой крутой спаситель иммунов, а я простой школьник, который екшается со сверхъестественными существами.       Ладно, не сердчай, я понял свою ошибку. У меня тоже жизнь интересная. Но Том… Для меня он казался удивительным со своей историей. Даже тогда, когда он мне рассказал про шизов, про иммунов, про то, как попал первый раз в глейд… Он даже меня словечкам глейдеров научил, ха-ха. Кажется, теперь слово «шенк» я буду использовать частенько.       Вообще, история Томаса, конечно, не лишена крутизны. Этот поворот в его жизни — из помощника ПОРОКа в того, кто его уничтожил — просто удивительный и офигенский. Тогда у меня не было слов, чтобы описать, насколько я был поражен этой историей. Тома рассказал мне даже про Ньюта. Он много про него рассказывал. Он даже описал, как тот выглядит. Я решил, конечно, немного зарисовать этого парня. Кстати, рисовал я очень даже хорошо, поэтому для меня не составило труда нарисовать светловолосого парня, похожего на саламандру.       Я показал рисунок Тому:       — Так он выглядел?       — Ну, почти так же, как ты нарисовал, — кивнул Том, взяв рисунок в руки. — Кстати, ты красиво рисуешь, Стайлз. Это твой скрытый талант?       — Ну, что-то типа того, — почесал я затылок, довольно улыбаясь. — Только никому. А то я знаю этих «чаек», которые будут просить их нарисовать.       — Я молчу, — захохотал Том, рассматривая рисунок. Улыбка на лице пропала. Парень провел пальцами по листку и поджал губы. Казалось, на его глазах сейчас навернулся слезы. Я подсел немного ближе к Тому.       — Он же был тебе больше, чем другом? — Спросил я, пытаясь заглянуть в янтарные глаза парня. — Если бы это был близкий друг, то ты бы все равно не так сильно скорбил по нему.       Том взглянул в мои глаза и просто кивнул. Наверное, даже мысли его необязательны были для меня в тот момент. На самом деле, я этот скорбящий взгляд знаю — видел Скотта таким после смерти Эллисон (его первой девушки, хотя на тот момент она была уже его бывшей). Я понимающе похлопал Тома по плечу, поджав губы.       Я не знал, что нужно сказать в этот момент, но понимал, что слова типа «это нормально» или «так бывает» здесь не должны даже быть. Я чувствовал его боль. Буквально.       Тогда, наверное, я понял, каково было близнецам-оборотням Эйдану и Итану, которые чувствовали друг друга: боль, ненависть, счастье. Я ощущал то же самое, что и Том — колкая боль в груди, словно всадили осиновый кол или ты проглотил много иголок, мурашки по коже, холод в теле… Словно я только что побывал в его шкуре. Словно я наблюдал, как умирает мой лучший друг.       Я все ещё держал руку на плече Тома, пытаясь подавить эту боль чем-то положительным. Но из раза в раз не мог. Его печаль была слишком сильной.       Но в комнату зашёл отец. Он застал нас такими подавленными. Думаю, в тот момент он понял, что нас нужно высвобождать из агонии. Поэтому он сел возле нас и со своей фирменной мягкой улыбочкой положил свои ладони нам с Томом на плечи. Мы взглянули на него.       — Парни, думаю, грустить вам достаточно, — отец продолжал улыбаться, смотря то на меня, то на Тома. — Да, возможно, я не понимаю ваших подростковых моментов, но сейчас, думаю, вам лучше отвлечься от плохого. Как насчёт того, чтобы поужинать? — Папа взглянул на Тома. — Томми, какая у тебя любимая еда?       Томас ещё пару секунд смотрел в глаза папы, а потом потёр глаза и с мягкой улыбочкой ответил:       — Я не придирчив к еде.       — Какой хороший парень, — захохотал папа, встав на ноги. — Значит, будешь выбирать, что мы сегодня будем есть?       — А можно? — Поразился тот. Я захохотал, потирая правый глаз:       — Ну, сегодня ты король ужина. Дерзай.       Томас взглянул на меня уже счастливым взглядом, а потом подскочил на ноги и пошел с отцом вниз. Я остался пока что в комнате.       Я оглядел вещи Тома, что лежали на стуле возле стены. Они были аккуратно сложены. Помню, как Томас утром просил не трогать его вещи, но причину так и не назвал. Я подошел к стулу и взял в руки красно-коричневую куртку, в которой Том попал в нашу реальность.       «Что же в этой куртке такого?» — Подумал я, рассматривая каждый карман, воротник, рукава.       Казалось бы, обычная куртка, да? Но что-то же в ней было такое необычное, почему Том так просил ничего с ней не делать. Вдруг я ощутил на своей спине приятальный взгляд. Я оглянулся. В дверях стоял Том.       — Чем тебе так дорога эта куртка? — Я спросил напрямую, ибо меня это ужасно волновало. Казалось, что без ответа на этот вопрос я не усну. Хотя понимал, что ответ может быть на поверхности. И я был прав.       — Это куртка Ньюта, — Том подошёл ко мне и аккуратно забрал из моих рук куртку, сложил ее и положил к своим вещам. — Помнишь, я тебе рассказывал, что нашел ее в Берге? Вот, она осталась нетронутой ни кем, кроме самого Ньюта.       — На ней все ещё его запах… — Я снова посмотрел на эту куртку. — Значит, он точно был тебе больше, чем другом.       — Можно и так сказать, — Том взял меня за предплечье. — Отец зовёт ужинать. Думаю, нам пора выходить из комнаты и из этих разговоров.       — Да, конечно, — кивнул я.       Мы с Томом ушли ужинать.       За ужином папа и Том общались о чем-то общем, что вдруг нашли друг для друга. Я же не слушал из и лишь копался в своих мыслях. Я думал о том, стоит ли вообще возвращать Тома в его мир, если там он остался без того, кого, возможно, любил?       Периодически я поглядывал на Тома и ловил его взгляд на себе. Каждый раз я мягко улыбался, а потом переводил свой взгляд на тарелку с едой. Мысли поглотили меня полностью.

***

      Ночь. Томми уже крепко спал после двух часов сильной муштровки по математике и биологии. Ты не подумай… Это он муштровал меня, а не я его. Том был умнее меня в этих вещах, да. Поразительно. Но спал Том реально крепко и, на удивление, очень тихо. Я даже иногда поднимался с кровати, чтобы проверить, дышит ли он вообще.       Том спал, а мне не спалось. Я писал СМС Скотту. Обсуждал с ним все о возвращении Тома в его реальность. Скотт говорил, что мы обязаны вернуть его домой. Оказалось, Дитан сказал ему, что такие пришельцы долго не живут в другой вселенной. Конечно, я понимал это. Но каждый раз, когда я вспоминал ту боль, дышать становилось все тяжелее. Я не хотел оставлять Тома. Здесь он был счастливее, чем когда рассказывал о своей реальности.       Я понимал, что это глупая мысль, когда мы уже знаем, что варианты из других вселенных не выживают в соседних. Но почему-то я считал, что Дитан снова нас запугивает и, на самом деле, все не настолько страшно, насколько он напугал Скотта. Почему-то мне хотелось рискнуть.       Та книга была у меня. И я ее хорошенько спрятал. Эгоистично, наверное, с моей стороны. Или нет… Я просто хотел как лучше для Тома. Мне было слишком тяжело побывать в единочасье в его шкуре. А каково же было тогда ему самому? Брр… Страшно представить…       Книга была хорошо спрятана. Я лег спать с мыслью о том, что я делаю всё правильно. Хотя другая часть меня не хотела верить, что я вообще это делаю…

***

      И так прошло ещё дня три-четыре. Скотту я не говорил, что книга у меня. Друг искал ее по библиотеке и по всем местам, где мы вообще были, когда книга была у нас.       А я же все время был с Томом. И мы проводили время вместе, словно реально были братьями…

***

      Как-то вечером мы с Томом делали задание по английскому. Это было эссе на определенную тему, которую мы выбирали сами. Периодически поглядывая друг на друга, мы с Томом делали задание. Иногда даже умудрялись подшутить друг над другом, как-то помешать писать дальше. А все потому, что у нас был спор: кто раньше напишет эссе, тот готовит ужин. Сегодня отец был на ночном дежурстве, поэтому мы были предоставлены сами себе. Вот и вышел спор такой. Зато нам было очень весело.       Вообще, мне давно настолько весело не было. Раньше такие пари я заключал с отцом, когда у него был выходной. Но это было так давно, что сейчас было чувство, что я снова маленький, но реально веселюсь с братцем, которого обожаю всем сердцем.       Но в какой-то момент я услышал звонок в дверь. Я взглянул на Тома:       — Папа же говорил, что приедет поздно, да?       — Ну, да, — кивнул тот, смотря на меня. — А ты кого-то позвал?       — Нет, а ты?       — Нет…       Я встал из-за рабочего стола и пошел вниз, чтобы узнать, кто же там ломится в столь поздний час. В дверь продолжали звонить.       Я открыл дверь. Там был Скотт. Его взгляд был очень грозным, словно он смотрел на нашкодившего бету. Тут я понял: он догадался.       — Книга у тебя же, Стайлз?