Как залечивались раны

Тильда не заставила себя долго ждать. Уже через несколько дней после того, как Эндрю наткнулся на Аарона с окровавленным носом на ступеньках их ветхого жилища, женщина повторила воспитательные меры. Новый член семьи не заподозрил ничего криминального, когда вернулся со школьной отработки. Снова оставили после уроков за то, что нахамил учителю. А что мог сделать с собой Эндрю, если химик был настоящей мразью. Он постоянно бросал в сторону одноклассника Харви Флинна уничижительные высказывания и ядовитые взгляды. Парень был открытым геем. Даже излишне, по мнению самого Миньярда, но это не давало права мужику вести себя как падальщику. Вообще-то Эндрю старался не афишировать, что его задевают гомофобные красноречия в сторону Флинна — не хотел проведения параллелей одноклассниками, — поэтому старался цеплять химика по любым другим причинам. Ещё не хватало, чтобы его начали приписывать к Харви. Геи не блядский кружок по интересам. Уставший и голодный, он мгновенно ринулся на кухню, краем глаза разведывая обстановку. В доме было тихо. Тильда, видимо здорово налакавшись ещё в середине дня, похрапывала у телевизора. Брата нигде не было. Эндрю безразлично пожал плечами, будто отвечая на свой личный вопрос: они друг другу ничего не должны, Аарон может болтаться, где пожелает. Наверное, увидел синюшную мать и решил проветрить мозги. Удивительно, Тильда была пьяна почти всё их с Эндрю знакомство. Вряд ли он когда-либо видел её по-настоящему трезвой. Сообразя парочку бутербродов с арахисовой пастой и большую кружку горячего кофе, Миньярд поплёлся к телевизору. Юноша брезгливо поморщился, когда понял, что Тильда не оставила на диване достаточно безопасного места, чтобы кто-то мог присесть рядом, не игнорируя личный комфорт. Блондин плюхнулся своим почти тощим телом в большое кресло. Телевизор молотил какую-то чепуху, Тильда противно храпела через запрокинутый язык. Миньярд раз десять повернулся, хмуря брови и удивляясь, как она ещё не подавилась. В голову неминуемо закралась мысль, что если бы подобное произошло, он продолжил бы есть бутерброд. И с большим энтузиазмом. Как она вообще могла быть одновременно такой отвратительной, жалкой, холодной и в то же время привлекательной. Её светлые волосы были точь-в-точь оттенка, что у сыновей. Такие же карие глаза, только давно уже не сияющие детской наивностью. Её губы были такими же тонкими. Веснушки на переносице. Отца Миньярды и знать не знали, но видимо от него у близнецов был нос. А ещё овал лица. И одна, и другая часть острая, аристократичная, мужественная. Эндрю мог часами рассматривать Тильду вот так. Иногда в его голове витали образы, как она предположительно улыбалась. Какой бы была их с Аароном жизнь, если бы не алкоголь и её приступы жалости к себе. Побывав в десятках приёмных семей, пройдя заключение под стражей, Эндрю услышал тысячи историй. Кажется, у приёмной матери из второй семьи было восемь братьев и сестёр. Жили они до чёртиков бедно, зато каждый вырос порядочным человеком. Очевидно же, раз такая совестливая мадам решила взять под своё крыло взрослого и неугомонного пацана. Не вывезла его, правда, но плюсик в карму заработала. Однако чаще Эндрю думал о другом. Как острые ножи врываются в артерии: на шее, в области левого желудочка, внутренней стороны бедра, под ключицей. Чтобы кровь лилась фонтаном, забрызгала её любимую светлую кухню. Миньярд представлял, как уютно бы разместился на тумбе, медленно обжигая рот её обожаемым ромом. Уставший блондин даже не заметил, как замер с непережёванным куском хлеба, когда его отражение появилось словно призрак где-то сбоку. Он вздрогнул и тут же подавился — сухой ломоть нырнул в самое горло. Предотвращая катастрофу, чтобы не разбудить мамашу кашлем, он, сквозь подступившие слёзы, начал глотать кофе. Когда ситуация стабилизировалась, Эндрю злобно зыркнул на брата, но тут же агрессию стёрло с лица. Аарон был вымокшим, словно отчаянно пытался смыть следы крови, но подтеки всё равно остались. Рассечённая бровь, губа, расцветающий синяк на этой самой аристократичной скуле. И взгляд его в этот момент был таким безразличным, что Эндрю сам себе не поверил — сердце совершило неуклюжий кульбит. Из-за него — недотёпы брата, которого он знал чёртовы секунды по отношению ко всей жизни. Миньярд вскочил так яростно, не обращая внимания на слетевшую с его колен тарелку и опрокинувшуюся на диван кружку с остатками кофе. Рука мгновенно подалась к шее брата, чтобы притянуть к себе и оценить масштаб трагедии. Есть ли сотрясение? Хорошо ли он видит? На месте ли зубы? Новоиспечённый член семьи был упёртым. Несмотря на отмашки брата, он только крепче вжимал ладонь в шею, упираясь пальцами и внимательно оглядывая каждую часть лица. — Нормально, — шикнул Аарон и всё-таки сделал шаг назад, выскальзывая из хватки, — пошли. Поможешь мне. — Я эту суку… — начал рычать Эндрю, но брат тут же дёрнул его за плечо. — Пошли, говорю. Ты мне нужен. Эти слова сработали словно заклинание или приказ. Избитый Миньярд двинулся вперед, медленно шаркая тапочками и засовывая руки в карманы. Эндрю смотрел на пьяную Тильду, безмолвно обещая прикончить, как только разберётся с Аароном. Задерживаться он не посмел. Оба скользнули наверх, запираясь в крошечной гостевой спальне, где Тильда услужливо (как собаку) поселила Эндрю. Миньярд уселся на свою кровать, скрипя зубами и пытаясь не смотреть на Аарона. Слишком, сука, больно. Не должно быть так больно. Должно быть безразлично, потому что Аарон — никто. Кажется, в отличие от непокорного братца, Аарон давно свыкся с мыслью, что Эндрю что-то да значил. Когда мистер Хэммик заставил мать забрать обоих сыновей под свою крышу, он уже плевать хотел на Эндрю. Пытался ведь, не единожды пытался найти общий язык, но тот, как последняя мразь, отталкивал. Сильно. Больно. С брезгливостью. Будто всё, что произошло — это вина Аарона. И брат потерял надежду. Но Эндрю от чего-то начал защищать его. Всё ещё не разговаривал, относился как к пустому месту, но кидался на Тильду, кидался на одноклассников брата, если замечал, что тому доставляют хотя бы малейший дискомфорт. Аарон кричал: «Не лезь!» Кричал: «Ты мне нахуй не нужен!» Вопил так, чтобы вся округа слышала: «Я без тебя справлюсь, ебучий ты уголовник». А потом прекратил совсем. А потом начал нуждаться в этом. Эндрю рядом — словно глоток свежего воздуха. Словно никакая хуйня мира больше не разобьёт, не выпотрошит его хрупкое мальчишеское тело. Они начали играть в экси вместе. Просто так. Смеха ради Аарон сказал: «Пошли со мной» и Эндрю пошёл. С того дня он всегда шёл, если нужен был Аарону. В некоторые редкие часы люди могли их спутать с обычными, нормальными близнецами, которые чувствуют друг друга и никогда не расстаются надолго. — Аптечка сзади, помоги со спиной, — кивнул Аарон, закрывая дверь в спальню Эндрю на несколько щеколд. Были у братца некоторые пунктики насчёт безопасности по ночам. Сам притащил замки. Сам установил. Тильде сюда вход был закрыт, а вот Аарон приходил уже целых три раза. И каждый раз осматривался, будто Эндрю перелопатил комнату под себя. Но Миньярд и пальцем не пошевелил. Только лишь щеколды. — Скоро мне это надоест и я пошлю тебя нахуй, — спокойно предупредил Эндрю, вытягиваясь за аптечкой. — Ты это уже обещал. Чё, слово пацана для тебя вообще веса не имеет? Аарон подошел ближе, обернулся спиной и задрал безразмерную футболку. Пришлось встать на колени, чтобы Эндрю смог дотянуться до ссадин. Слишком глубокие. Чем нужно было пиздить ребенка, чтобы оставить такое. А самое главное — за что? Покалеченный брат будто уловил вопрос раньше, чем он соскользнул с чужого языка. — Сам виноват. Мать предупреждала, чтобы я не таскал её таблетки. — Ты ебанутый на всю голову, если считаешь, что заслуживаешь именно такого за свои крысиные замашки. Эндрю прислонил ватку с обеззараживающим раствором к первой, самой крупной ссадине под лопаткой. Брат дёрнулся и вдохнул сквозь зубы. Вряд ли он был тем человеком, кто нуждался в максимальном обеспечении комфорта, но Эндрю всё равно наклонился и подул на шипящую ссадину. — Серьёзно, блять? — выругался Аарон. — А если на члене будет ссадина, туда тоже подуешь? — Нет, — уверенно произнес Эндрю, нажимая ваткой на рану так, чтобы Аарон дёрнулся от боли, — там поцелую. — Ай, сука! Да пш… ай… да пошёл ты. Дальше воцарилось молчание. Эндрю, как заправский лекарь, ухаживал за ранами, покрывал их мазью и следил, чтобы нигде не подтекала кровь. Когда он закончил, Аарон резко подорвался с колен и раздражённо натянул на себя футболку. — Сюда подойди, — настоял Эндрю, хватаясь за чужой подол, — а это дерьмо ты собирался скрыть? — Я сам. Парень хлопнул брата по костяшкам и попытался увернуться, но забыл маленькую деталь — Эндрю был вратарём. Когда тренер запихнул его в основной состав после пары игр, Аарон искренне удивился. Тот, конечно, не стал рассказывать, что увлекся экси за решёткой, чтобы скоротать время. Бросил что-то нейтральное, вроде: «Небольшой опыт есть». Невероятная ловкость и быстрота, помогли ему скрутить близнеца и прижать чужую задницу к кровати. — Не рыпайся ты, блять. Я тебя сейчас на лопатки положу и ты будешь орать от боли. Включи голову, идиот, — сбивчиво пробурчал Эндрю и Аарон ослаб. Почувствовав, что брат не сопротивляется, Эндрю Джозеф отошёл на пару шагов и засветил руки, будто для Аарона это что-то значило. Скорее, привычка Эндрю — руки на виду, убеди в своих чистых намерениях. — Сидя — неудобно. Встань и подними футболку. Я сделаю то же, что делал со спиной. Если загноится, будут проблемы, — пояснил брат. — Это тоже сделала Тильда? Аарон не сразу решился ответить. Как показалось Эндрю, он всё ещё боролся со своей тревогой. Всё это было для Миньярда не ново. Если раненое животное бежит от помощи, почему раненный человек должен поступать иначе? Набирая полные лёгкие воздуха, Аарон оторвался от кровати, позволил Эндрю занять своё место, и встал напротив. Разместился в шаге от чужих костлявых коленей. Он приподнял футболку и взглянул вниз, оценивая травму. Уродливая набухшая красная полоса тянулась чуть ниже пупка и убегала под шорты. Эндрю спокойно ждал, наблюдая за нервными движениями Аарона. — Это не мама. Я сидел за столом, когда она подлетела. Попытался увернуться, в итоге охуенно теранулся об угол. — Можно? — спросил Эндрю, протягивая руку к поясу шорт. Аарон нервно пожевал губу и шагнул ближе. В итоге он с концами скинул с себя домашнюю растянутую футболку и позволил Эндрю залечивать его раны. Где бы они ни находились. Блондин просунул указательный и средний пальцы под резинку шорт и потянул на себя. Он старался делать всё аккуратно и не придавать ситуации двойную порцию неловкости. Хотя ком в его горле поселился нехилый. Давно он не касался чужого тела вот так. Может, несколько месяцев назад в тюрьме, когда затянул какого-то доходягу к себе под душ. К слову, он не особо-то сопротивлялся. Сосал с таким энтузиазмом, что Эндрю кончил через полминуты. Аарон отличался от брата. Вроде, и близнецы, но кожа у него в тысячу раз нежнее, мраморнее, телосложение спортивнее. Нет, Эндрю не хвалил себя за мысли, что оценивает его. С той самой точки зрения, с которой не принято оценивать братьев. Но Аарон был чужак. Брат по крови, а по факту? Ну что у них общего, кроме набора генетических параметров. Ещё год назад они и не знали о существовании друг друга, а шесть месяцев из этого срока — Эндрю игнорировал мысли о братстве. Теперь они знали друг друга не больше десяти недель, пять из которых потратили на ненависть и придирки. Левая ладонь мягко обхватила тазовые кости, чтобы Аарон не шатался. Пальцы правой скомкали ватку и осторожно начали промокать ссадину. Эндрю не смотрел в глаза. Тем более в тот момент, когда чужая рука потянулась к резинке шорт и спустила их ниже. Эндрю замер. Курчавые светлые волоски становились всё плотнее и плотнее, и вскоре резинка опустилась так низко, что он забыл о ссадине. Она закончилась парой-тройкой сантиметров выше. Подтянутый живот начал учащеннее втягиваться и вытягиваться. Пальцы Аарона на резинке задрожали. — Что ты делаешь, — хрипло произнес Эндрю, скорее не ради вопроса, а ради того, чтобы обратить мысли Аарона к ситуации. — Ничего, — сухо ответил брат. — Стой смирно. Ты же не согласился, когда я предложил грохнуть Тильду, теперь терпи и мучайся. Он перевел тему, но Аарон ничего не ответил. Пальцы его расслабились, резинка щёлкнула по коже и поползла наверх. Эндрю не знал, и не хотел знать, что произошло в этот короткий миг. Он постарался как можно скорее закончить дело и вернуть всё своё внимание сбору лекарств и укомплектованию аптечки. И даже после этого ситуация не улучшилась. Брат стоял возле двери, опершись на неё затылком и прожигая потолок. — Что не так? — устало выдохнул Эндрю, отложил коробку и плюхнулся на кровать. — Не знаю… — ломано, хрипло, разбито. И снова этот ебаный кульбит в сердце Эндрю. Миньярд хлопнул по кровати рядом с собой. Слишком долго пришлось ждать. Когда Аарон столкнулся с ним взглядом, слёзная пелена уже опустилась на карие глаза. Подбородок избитого брата задрожал. Всего три шага по комнате, и Аарон очутился на коленях Эндрю. Вот так просто, впервые окунаясь в него всем телом. Голова упала на плечо, пальцы впились в чёрную водолазку, комкая ткань, будто пытаясь придвинуться ещё ближе. Колени по обе стороны от ног Эндрю. Живот к животу, грудь к груди. Слишком близко, слишком интимно. Эндрю старался избавиться от душащей тревоги, от боли за Аарона, который скрывал за своей похуистичной бравадой раны не только физические, но и моральные. Вот, от чего он бежал, принимая таблетки. Он не хотел, чтобы такое хоть когда-нибудь ещё раз повторилось. И Эндрю знал — не повторится. Никогда. Он жизнь положит на то, чтобы больше никогда не касаться Аарона. Но сейчас ему нужно тепло. Может, не меньше, чем самому Эндрю. Руки, дрожа, сцепились вокруг талии брата, он подтянул обмякшее тело ещё сильнее к себе и позволил ему рыдать столько, сколько потребуется. Аарон вздрагивал от истерики, кусал плечо Эндрю, чтобы не издавать слишком ярких звуков. Если бы Тильда услышала боль своего сына, она бы никогда о ней не забыла. Упрекала бы за слабость, за отсутствие яиц. Мамочка бы не чуралась унижений. Когда всхлипы Аарона перестали быть такими интенсивными, Эндрю перекатился вместе с ним на кровать и позволил обоим лечь друг напротив друга. Нос к носу. Калачиком. Он натянул на них покрывало, затеняя вечернее солнце и погружая в оранжевый свет, отражающийся от ткани. Глаза в глаза. Одна рука всё ещё держала плед на весу, вторая ютилась между ног, сцепленная коленями. Чтобы, не приведи господь, не коснуться чужих липких щёк, чтобы не провести кончиками пальцев по ровной скуле. А вот Аарону ничего не мешало. Он долго боролся с этим желанием — Эндрю видел, как дергается рука, — в итоге парень коснулся щеки. Уложил тёплую ладонь на изгиб и не двигался. Под этим теплом хотелось заснуть и никогда не просыпаться. Укутаться в Аарона и забыть обо всем. Этот незнакомый, но почему-то невероятно важный парень стал первым, кого Эндрю подпустил так близко. Кому доверился через годы унижений и боли. — Не надо, блять, со мной в такие игры играть, — спокойно произнес Эндрю. — Я не играю, — всхлип носом, — я просто… есть только ты и я, да? — Я гей, Аарон. И моя физиология, вместе с мозгами, не понимают, что ты мой брат. Аарон усмехнулся сквозь остатки слёз. Пальцы его двинулись выше, касаясь волос у самого уха и цепляя пару упрямых завитков. — Что, так любишь себя, что трахнул бы? Я же твоя копия. — Заткнись, — злобно фыркнул Эндрю, но не шелохнулся. Они лежали молча. Аарон изредка улыбался, Эндрю хмурился из-за этой глупой гримасы. Будто счастье какое свалилось на близнеца. Кретин. Но от чего-то спокойно было так. Весь мир замер и были, действительно, только они вдвоем и это оранжевое покрывало. Когда Тильда проснулась, переворачивая дом вверх дном, Аарон снова померк. Взгляд застеклянел, пальцы окоченели на тёплой щеке брата. Но Эндрю знал, что больше никогда не оставит этого глупого мальчишку. Он продумает хороший, правильный план, чтобы остаться рядом, но убрать Тильду навсегда. А пока — он сгребёт чужую ладонь и поцелует каждый палец. Аарон дёрнулся. То ли от неожиданности, то ли от неловкости, но Эндрю не остановился. До тех пор, пока тот не расслабился окончательно. — Иди сюда. Эндрю хлопнул по местечку рядом с собой и Аарон больше не думал. Он перевернулся спиной и двинулся к брату, пока оба не состыковались. Грудь к спине. Задница к паху. Большая и малая ложечки. Тильда гремела. Аарон сжимался, но Эндрю держал крепко. Он обнимал. Он гладил. Он делал невероятное — целовал в макушку, в затылок, в плечо через одежду. Не касался открытых участков кожи, но продолжал успокаивать своим теплом. — Эта сука не зайдет. Я ей не позволю, — прошептал Эндрю и Аарон поверил, — она больше не тронет тебя никогда. Ты под моей защитой. Аарон положительно кивнул, насколько позволяло положение. Он потянулся рукой к руке Эндрю, сплёл их пальцы и спрятал в области своего сердца. — Я буду оберегать тебя, пока не попросишь съебаться. Но тебе нужно будет хорошо постараться, чтобы я поверил. — Не попрошу, — ответил Аарон. — Ты мне нужен. Навсегда. Но никто и никогда не нуждается в людях «навсегда». Эндрю знал это. Но пока он зарылся носом в светлые волосы и почувствовал, что начинает засыпать. Они оба начали засыпать, потому что только друг с другом они в безопасности.