Сонный паралич

Воображение рисует картину пылкой битвы. Настолько жестокой, словно на кон поставлено само существование этой вселенной. События проносятся перед глазами ярким калейдоскопом, зацикливаясь в нескончаемом фрактале образов. От наблюдения за этой абстракцией, в которой я мог быть лишь пассивным наблюдателем, становилось невыносимо дурно. Из множества химер, рожденных блуждающей фантазией, выделяется лишь один четкий облик. Один разборчивый голос пробивается через симфонию цветных шумов. — Итэр! Держись, дорогой. Ты справишься. Она берет меня за руку и становится моим проводником, развеивает туман на пути вперед. Бесконечное путешествие подходит к концу. Сестренка уже совсем рядом. Кажется, я наконец ее нашел. Подобно младенцу, который делает свой первый вдох, я нахожу себя живым, в осязаемом мире. Яркий свет поначалу ослепляет, но глаза быстро к нему привыкают. Здесь все такое знакомое, и вместе с тем — неузнаваемое. Очень странное чувство, будто я бывал уже здесь раньше, но обо всем забыл. Одно лишь можно сказать наверняка — этот мир никак не похож на Тейват. Тело все окоченевшее, могу пошевелить разве что зрачками и услышать ритмичный писк, дублирующий пульсацию моих вен вслух. Все еще чувствую нежное прикосновение к своей ладони. — Очнулся… — произносит ласковый голос, сопровождавший меня все это время. Она встает рядом и склоняется надо мной, счастливо улыбается. Настоящая Люмин, не иллюзия и не галлюцинация. Прекрасная, долгожданная. Мои глаза наливаются слезами, хочется броситься ей в объятья и больше никогда не отпускать, но не могу. Хочется рассказать ей, как я по ней скучал и что пережил. И даже языком пошевелить сложнее, чем сдвинуть гору. От волнения сердце начинает биться быстрее, что безошибочно считывается бездушной машиной и отражается на ее экране. — Все будет хорошо! — сестренка сжимает мою ладонь, чтобы показать, что она уже никуда не уйдет. — Я позову доктора, братик. Люмин выбегает из палаты, но я остаюсь спокойным — она вскоре обязательно вернется. К ее голосу вскоре прибавляется еще один. Он тоже кажется очень знакомым — звонкий и певучий голосок молодой девушки. Я его знаю, но не могу вспомнить откуда. К койке приблизилась пепельная блондинка в медицинском халате и осмотрела меня пронзительным взглядом голубых глаз. Лишь когда я смог рассмотреть бейджик у нее на груди, все встало на свои места: «Барбара Пегг. Врач-реаниматолог». — Думаю, нужно сразу расставить все точки над Ё, — мягко сказала Барбара, встретившись со мной взглядом. — Итэр, вы пробыли в коме шесть месяцев. Показатели вашей мозговой активности в норме, но у вас может быть легкая амнезия. На реабилитацию еще потребуется некоторое время, однако не сомневаюсь, что вы справитесь! Провал в памяти начал заполняться обрывками воспоминаний, будто невидимая плотина у меня в голове дала течь, прокладывая мостик над пропастью между прошлым и настоящим. Ночная дорога, ослепительная вспышка, а затем — лишь боль и пустота, в которой цвели мои иллюзии о фантастическом мире. — Ты попал в аварию, любимый, — начала говорить со мной сестра, когда доктор ушла, поставив мне капельницу. — Врачи несколько месяцев боролись за твою жизнь. Но я не отходила от тебя ни на шаг… Так много всего успело произойти, пока ты спал. Каждое слово Люмин приносило ясности в мою размытую картину мира, добавляло смысла пережитым мною видениям. Это были не просто сны внутри снов. Таким образом я переживал свои самые яркие воспоминания, но в другой обстановке, рожденной моим воображением. — Пожалуй, главной новостью для тебя будет… — сестра несколько раз вздохнула, готовясь сказать нечто очень важное. — У нас родился ребенок, Итэр. Мои зрачки расширились, а сердце начало трепетать, словно бабочка порхала у меня в груди. Наш с ней ребенок — хочется вопить от счастья, но могу только сдавленно промычать. А ведь точно — припоминаю, что в моем последнем воспоминании о настоящей Люмин, она была на достаточно позднем сроке. Я надеюсь, что пережитое ею волнение никак не повлияло на течение беременности. — Растет здоровая девочка, — продолжила девушка, отвечая на вопросы, которые я не имею возможности задать. — Жаль, что мы не подобрали имя заранее. Мне пришлось назвать ее самостоятельно, но я думаю, имя тебе понравится — Аврора. В следующий раз вы с ней обязательно увидитесь, с ней пока нянчится Ноэлль. Если бы только я мог тебе рассказать, как я счастлив это слышать. Ты подобрала прекрасное имя, Люмин. Имя няньки тоже звучит очень знакомо. Тяжело долго находиться в сознании — появляется нестерпимая тошнота, поэтому вскоре я вновь проваливаюсь в себя. Но на этот раз — не так глубоко. — Отдыхай, братик, — сестренка поцеловала меня в горячий лоб. — Ты порою звал меня во сне, но помни — я всегда рядом. Люблю тебя. То, как быстро я встал на ноги, удивило доктора Барбару и всех ее коллег. Да, учиться ходить фактически пришлось заново, но мое тело быстро принимало прежнюю форму, вспоминало элементарные навыки. Я думаю, ничего бы не получилось, если бы не сестра и ее поддержка — она давала мне мотивацию бороться со своим недугом. Навсегда запомню момент, когда я впервые увидел нашу дочь у Люмин на руках — прелестная крохотная девочка с пушком светлых волос на голове крепко спала в объятиях матери. К тому моменту я уже мог самостоятельно двигаться, поэтому смог тоже подержать Аврору. — Она прекрасна, — сказал я, сдерживаясь, чтобы не заплакать от радости. — Так похожа на тебя. Девочка, услышав посторонний мужской голос, проснулась и начала вертеться и искать маму, тихонько хныкая. Ей еще понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть ко мне и признать отца. — Наверное, проголодалась, — заключила Люмин, убаюкивая девочку. — Она любит покричать, когда захочет кушать. — Напоминает Паймон, — улыбаюсь я, вспоминая похожую малышку, обожающую плотно поесть. — Кого? — переспросила сестра, готовящаяся к грудному вскармливанию. — Да не важно, — взмахиваю рукой, предлагая об этом больше не упоминать. Хоть и говорю так, но иногда задумываюсь, как там поживает она и все остальные обитатели Тейвата. Не жалеют ли, что больше никогда не повстречают Путешественника? Примерно через месяц меня уже выписали и отпустили домой — в настоящий дом, а не иллюзорный. Нашу с Люмин совместную квартиру в большом современном доме, в которой мы теперь жили втроем. Жизнь в родном мире поначалу казалась чужой и непривычной, но постепенно все возвращалось на круги своя. Вернулись воспоминания о детстве и подростковом возрасте, но в них чего-то не хватало. Трудно сказать чего. Последние кусочки мозаики начали вставать на свои места, когда я увидел немного запущенную кофемашину, стоящую у нас на кухне. Люмин почти перестала пить кофе, пока меня не было рядом. — Я же должен был передать тебе кофейные зерна в подарок… — с горьким сожалением вздыхаю я, ведь из волшебного мира Тейвата ничего не удалось с собой прихватить. — Не беспокойся, это ерунда, купим другие, — для сестренки какие-то зерна не имели никакого значения, когда ее дорогой брат наконец вернулся домой (почти) в добром здравии. — Кстати, насчет кофе. Кое-кто обрадованный тем, что тебя наконец выписали, зовет нас пропустить пару чашечек. Пойдем? — Ага… — растерянно говорю я, почесывая подбородок в размышлениях о том, кто же это мог быть. — Отлично! — сестра обрадованно хлопнула в ладоши. — Тогда я сейчас им позвоню. Но только для начала снаряжу коляску для Авроры. Я заново изучал свой город: его улицы, дома и обитателей. В голове невольно всплывали воспоминания о тесных улочках Мондштадта, но только теперь по ним разъезжали тысячи автомобилей. Однако одно место было точной своей копией из вымышленного мира — кафе «Хороший охотник» я узнаю всегда. Оно ни капли не изменилось за время моего отсутствия. Мы с Люмин присели за свободный столик на улице и стали ждать, просто наслаждаясь приятным солнечным днем. Аврора мирно дремала в своей коляске. — Что хотите заказать? — обратилась к нам официантка в традиционном черном костюме горничной с белым передником. Это была ее рабочая униформа. Я обращаю взор на нее и не верю своим глазам. — Ноэлль? — пытаюсь подтвердить свою догадку. — Давно не виделись, Итэр, — вежливо кланяется мне зеленоглазая девушка с заколкой в виде розового бутона. — Рада, что ты пошел на поправку. Если я могу тебе помочь чем-то, хоть чем-нибудь, ты только скажи, я обязательно сделаю это. — Ты как всегда слишком добра ко мне, — говорю я, чувствуя неловкость перед излишне учтивой дамой. — Спасибо, что заботилась о Люмин и девочке все это время. — Это было совсем не сложно, — улыбнулась Ноэлль, а услышав голоса у себя за спиной, обернулась. — О, вот и они. Бросив взгляд ей за плечо, меня встречает еще одна пара знакомых лиц. Молодой стройный парень с косичками и девчонка-зажигалка в кожаной куртке с красной косынкой на голове. Венти и Эмбер так же рады меня видеть, как и я их. Дорогие друзья ускорили шаг и наперегонки бросились меня обнимать. — Ох, дружище, мы скучали, — радостно сказал Венти, ныне обычный музыкант, а не бог ветра. — Как только я услышал, что ты пострадал в той катастрофе… Я плакал где-то два дня. Нет, три. — Главное сейчас не разрыдайся, душа поэта, — хихикнула Эмбер, любительница быстрой езды на мотоциклах, подрабатывающая курьерской доставкой. — Ваша дочурка растет как на дрожжах, однако. Скоро уже смогу ее учить гонять на байке. Ноэлль, притащи нам кофейку, будь любезна. Для Венти можешь приготовить по-ирландски. — Будет исполнено, — кивнула Ноэлль и отправилась передавать заказ на кухню. — Скажи, как это… — начал разговор Венти, присев на стул в обратную сторону рядом со мной, и уперевшись руками в его спинку. — Проспать целых полгода? — Для меня это было словно приключение в ярком фантастическом мире, — ответил я и посмотрел на Люмин. — Но у моего бесконечного путешествия по глубинам своего сознания была ясная цель, которая давала мне стимул идти дальше. — Об этом определенно стоит сложить песню, хе-хе! Сестренка смотрит на меня и лучезарно улыбается — она была смыслом моей жизни, единственным лучиком света в непроглядной тьме. Да, отношения между братом и сестрой неправильны и аморальны, но у нас есть друзья, которые нас поддерживают несмотря ни на что. Я ни капли не жалею о своем выборе, особенно сейчас, когда у нас родилась дочь. Никакие неизвестные боги больше не помешают нам быть вместе. Все будет хорошо.