Секрет

      Женщина быстро шагала по коридору, громко цокая низкими каблуками и наводя страх своим строгим видом, заставляя всех пациентов и коллег сжаться к стенам и углам больницы. Она зашла в нужную палату, хлопнув дверью, демонстрируя тем самым своё сильное недовольство. Находящиеся в палате затихли, дожидаясь своего смертного приговора, будто каждый поголовно является преступником этого дня. Главврач подошла к койке пациента, из-за которого всё настроение пошло насмарку, и с грохотом положила свои документы на ближайшую прикроватную тумбу. — Какая же ты бестолочь!       Она отобрала стул у парня, что сидел у этой койки, выгнав в коридор. Тот самый парень, Дилан, закатил глаза и вышел. — Я сколько раз тебе говорила, Лололошка! Твоя искра требует восстановления, а ты к ней так небрежно относишься! Если ты ещё раз попадёшь сюда, я этими документами выбью её из тебя, чтобы ты, наконец, всё понял! — она грозно взглянула на виновника, а после перевела взгляд на мужчину, который тоже стоял рядом, — А вы, мистер Линайви! Я о вас была лучшего мнения! Почему не можете уследить за ребёнком?!       Ло и отец пристыженно опустили свои взгляды. Мироходец чувствовал вину за то, что наделал неприятностей вчера. Решил показать всем, что не слабак, что морально силён. В итоге доставил всем хлопот. Особенно Ричарду. Он же чуть не задушил его! Этого не было в планах, так же, как и контактировать с ним! Пускай они не в очень хороших отношениях, но это не значит, что нужно так себя вести! Услышав его слова по поводу того, что Ло слаб, Лололошка... Ему стало так неприятно. Гнев — более доступная для него эмоция, нежели остальные, ведь благодаря ей он выплёскивал то, что копилось месяцами у JDH. А ещё он заставил вновь всех волноваться: отца и Дилана. Ло, почему ты не можешь быть... Удобным? Тебя так будут сильнее любить. Никому не нравится, когда в их семье есть проблемный человек. А Дилан-то что чувствует? Ты подумал о нём? Ты явно усложняешь ему жизнь своими проблемами морального и физического характера. А отец? Ему ведь наверняка стыдно во-второй раз заявляться сюда с тобой. Подумают, что не может справиться с приёмным ребёнком, хотя хорош в психотерапии и психологии. Наверняка должен знать, как воспитывать детей! Это же позор! Лололошка мрачнел с каждой мыслью, с каждой секундой, не обращая внимания на возмущения главврача. Он нервно теребил конец пододеяльника, начав кусать свои губы.       Женщина, заметив состояние пациента, тяжко вздохнула и сбавила свой пыл. Она положила ладонь на плечо Ло, слабо похлопав. — Я понимаю тебя, как мироходец и как человек, который тоже был когда-то в JDHospital, но, Лололошка, моя процедура значительно отличалась от твоей. Твоя была ускоренной, в огромных дозировках. Представь, что у тебя проходит операция на сердце без анестезии. Вот то же самое происходило и происходит сейчас с твоим ОМП. Если ты будешь небрежно относиться к нему, то это может стоить твоей жизни, — спокойно произнесла главврач. «Уж лучше умру... » — невольно подумал про себя Ло, а после удивился своей же мысли, помотав головой, словно отгоняя её из своей головы. — Я постараюсь быть внимательней, мисс, — парень поднял взгляд на женщину, слабо улыбнувшись ей. — Очень на это надеюсь. — Чего ты наседаешь на ребёнка, — пробубнил отец. — Этот ребёнок, между прочим, старше тебя раз в десять точно! — возмутилась женщина, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди, — Хотя мозгов у него в такие годы ноль! — А ты, как видно, в такие годы уже старушка, раз кряхтишь, — усмехнулся мужчина. — Так... Отобрать право на опекунство... — она достала из кармана своего халата блокнот, делая пометку. — Эй-эй! Без этого! — теперь уже он возмущался.       Лололошка, наблюдая за взрослыми, лишь улыбался.       Дилан, тем временем, стоял в коридоре, опёршись левым плечом о холодную стену больницы, пялясь в экран телефона. Делать было всё равно нечего. Он с самого приезда ещё ни разу не сомкнул глаз. Парень очень любил спать, и идти на такие жертвы ради Ло... Это явно говорит о многом. Сам Дилан этого не замечал. Не замечал того, что делает подобные несвойственные ему действия по отношению к кому-то. Хотя с самого начала этого не было в его планах. Не спать из-за кого-то, невольно волноваться за кого-то. Это очень незнакомо Дилану.       Он уже собирался надевать на голову свои наушники, как вдруг его сзади похлопали по плечу. Геймер на это спокойно отреагировал, ведь уже не было сил пугаться или злиться. Он повернулся и увидел перед собой Ричарда. Ладно, силы он всё же нашёл в своей внутренней заначке на то, чтобы закатить глаза. Дилан был ему не рад, даже очень. Чего он вообще припёрся? С первого раза не понял, что никто с ним дружелюбен не будет? — И не надо на меня так смотреть, я тоже волнуюсь за Ло, — буркнул Ричард, встав рядом у стенки. Дилан усмехнулся. — Ты-то? Мы все прекрасно видели вчера, как сильно ты волновался за него. — Да, бля! Не сдержался я! Просто Ло такой говнюк! — Не переводи говновство с себя на кого-то. — Блять, слушай, — он отстранился от стены и встал перед Диланом, положив ладони по бокам на бёдра. Тот на это никак не отреагировал, дальше продолжил сидеть в телефоне, — Я знаю его больше, чем ты. И... Куда ты пошёл?!       Дилан на это лишь закатил глаза, положил телефон в карман и поплёлся по коридору, намереваясь выйти из больницы. Ричард идёт за ним, что-то бубня. Парни вышли на улицу. Бубнёж Ричарда под ухом начал выводить геймера из себя. Бу-бу-бу-бу, бесит! Сейчас Дилан найдёт ближайший магазин, купит кофе или энергетик, и будет на 1% спокоен. Ещё и силы прибавятся, чтобы набить морду этому... Зелёному? Дилан только сейчас заметил, как много оттенков зелёного на одежде Ричарда: тёмно-салатовая рубашка с длинным рукавом; нежно-бежевого цвета кардиган без рукавов, на котором прошит тот же салатовый у пуговиц и вокруг воротника; кофейного цвета брюки, на которых сто процентов есть зелёный ремень; и тёмно-зелёные невысокие... Конверсы? Господи, их кто-то всё ещё носит? Верх говорил о Ричарде, как о порядочном парне, но эти кеды, они выбивают его из образа! Это что, напоминание всем о том, что он проблемный подросток? Не то, что Дилан. На нём чёрные вансы, причём оригинал!       Парни уже подошли к магазину, заходя вместе внутрь. Ричард только сейчас остановился и понял, что находится не там, где нужно. — Чё мы тут делаем? — Это тебя надо спросить, чё ты тут делаешь? Я зашёл купить себе ману. — Ману?.. — спросил Ричард, явно не понимая, о чем речь. — Боже... — закатил глаза Дилан, позабыв, что перед ним человек, который наверняка компьютерную мышку в руках не держал, — Энергетик. Кофе я что-то не вижу... — Энергетик?! — громко удивился парень, будто геймер собирается купить действительно что-то запретное, — Ты что, собираешься купить эту вредную штуку?! — О-о-о, всё ясно. Что, родаки не разрешают, да? — злобно усмехнулся Дилан, подходя к полке с энергетиками и взяв в руки одну банку. — Ммм... — Ричард закусил губу. Ему было стыдно признавать, даже самому себе, что родители контролируют его во всём. Даже в том, что попадает ему в рот. Его щёки зарумянились, а сам он опустил голову вниз.       Дилан оплатил свою покупку и удивился, что за кассой был мироходец. Он никогда не привыкнет к ним, особенно к их белым искрам в глазах... Кстати, Дилан заметил, что у Лололошки они другого цвета. Чёрного. Получается, и у JDH такие же? А почему они отличаются от остальных мироходцев? Нужно будет спросить об этом Ло.       Выйдя из магазина, Дилан открыл банку и отпил. Газы ударили ему в нос, отчего он поморщился, но было вкусно. Ричард на это смотрел жалостливым взглядом. Сука. Сейчас таким способом будет капать на его мозг. Дилан немного сжал в ладонях банку, а левый глаз уже начал дёргаться от нервов. — В чём проблема пойти и купить себе? — раздражённо посмотрел парень на Ричарда. — Моя карта привязана к родительскому счёту. Они видят то, что я покупаю, — тяжко вздохнул тот.       Ричард продолжил жалостливо смотреть на банку Дилана, явно желая испробовать этот запретный плод. Блять. — Я куплю тебе, а ты взамен после этого уйдёшь с моих глаз нахуй, — предложил Дилан. — О, по рукам! — сразу сменился в лице Ричард. «Ёбанный манипулятор... » — подумал про себя тот, заходя обратно в магазин вместе с ним.       Через пару минут они вышли из магазина. Ричард выбрал зелёную банку энергетика со вкусом лайма. Радуясь, что исполнилась его маленькая мечта, он оглянулся, дабы убедиться, что вокруг нет никого, кто бы мог сдать его родителям, после чего открыл и глотнул, пробуя. Его глаза округлились от удивления, ведь это оказалось вкусно. Приторно-сладкий привкус остался после первого глотка, который очень отличался от простой газировки. Парень тут же начал наворачивать целую банку, а Дилан смотрел на это с большим удивлением. Он не любил тех, кто сразу выпивает целую банку, не растягивая удовольствие. Это же дикость!       Телефон Дилана завибрировал. Он достал мобильник из кармана, смотря, кто ему посмел позвонить. Это оказался отец. — Я сколько раз говорил писать мне, а не звонить? — возмутился парень, отвечая на звонок. — Ты где? Слышу, что на улице. Иди в больницу, Лололошку сейчас выпишут. — Ок, — Дилан сбросил звонок. — Кстати, мне тоже надо в больницу, поэтому я наебал тебя с тем, что уйду с твоих глаз после энергетика, — усмехнулся Ричард. — Ах ты, наёбщик проклятый... — недовольно взглянул на того геймер, — Тогда не еби мне мозги и просто подавись своим энергетиком. — Вот после такого я точно не заткнусь.       Дилан закатил глаза и пошёл в сторону больницы, не собираясь ругаться с ним. Ричард следом за ним. К счастью первого, второй шёл молча, так как не особо желал разговаривать с этим токсиком, да и был занят энергетиком, скорее выпивал его, дабы батя не спалил.       Оказавшись на нужном этаже больницы, Дилан зашёл в палату, увидев Лололошку и своего отца, а так же главврача, которая выписывала на бумажку названия каких-то лекарств для парня. Ло, услышав, что кто-то зашёл к ним, повернулся и увидел Дилана, сразу улыбнувшись ему, показывая, что он рад его видеть. Отец потрепал мироходца по волосам, из-за чего тот тихо посмеялся. Геймер, смотря то на своего друга, то на отца, опустил голову, переводя взгляд на свои кроссовки.

Чувство вины начало медленно обволакивать душу парня, насаживаясь внутри тяжелым и неприятным грузом.

Как он мог поступить так с Лололошкой?

      Лололошку выписали. В коридоре его встретил Ричард, который ничего не сказав, просто посмотрел на парня и ушёл по своим делам. Хотел убедиться, что с ним всё в порядке. Ло, увидев его, наоборот, тут же спрятал свои глаза, опустив голову. Чувство вины за содеянное или неприязнь к своему прошлому другу? Сам Ло не знал. Он не хотел оправдывать поступки Ричарда. Хотя сам мироходец был не лучше.       Вся семья села в машину. Обстановка была не самой весёлой: все молчали, хмурые. Заводя автомобиль, они выехали за территорию больницы, а затем и МироХэнфорта. В салоне играла какая-то весёлая попсовая музыка из радио отца, под которую Ло качал головой. Она поднимала ему настроение. Дилан, тем временем, слушал свою музыку, сидя в наушниках, смотря в окно машины и наблюдая, как высокие деревья проносились перед ним. Каждый размышлял о своем: Лололошка думал о том, почему его друг ведёт себя отстранённо; Дилан думал о том, что виноват перед Ло; Отец... Он думал о том, что приедет домой и навернёт лазанью, что приготовил его приёмный сын (Которую готовил вообще-то для Дилана!). Мироходец поглядывал на геймера. Ему становилось и самому грустно от его усталого вида.       Остановившись на заправке, отец спросил, нужно ли что-то парням и вышел из машины. Они остались вдвоем. Лололошка, глянув на Дилана, начал медленно пододвигаться к нему и, задев своим плечом его, на что не обратил тот внимания, начал также медленно снимать с него наушники. Парень нахмурился, оторвавшись от стекла и глянув на Ло. — Позвони, расскажи, как ты без меня?.. — начал петь песню с радио Лололошка, — ... Милый мой, мальчик мой, как твои дела? — Что за ересь ты поёшь? — тихо захихикал Дилан, — Верни наушники. — Не-а, — ехидно улыбнулся Ло, резко отодвинувшись, сев на своё место.       Геймер тяжко вздохнул, начав двигаться к парню, вытягивая руку, чтобы забрать свои наушники. Но он попался в ловушку, ведь Ло обвил его шею, притянув к себе. — Объятия снимают стресс и помогают успокоиться, — тихо проговорил мироходец, уже собираясь начать поглаживать рукой по чужим волосам, но Дилан соскочил, силой отстранив его от себя, выхватывая свои наушники. Ло растерянно смотрел на него, а после приуныл. Мог бы и просто попросить отпустить, а не грубо вырываться, — Дилан? — Ло... — тяжко вздохнул парень, — Пожалуйста, не трогай меня сейчас. Мне это не нравится.       Последнее предложение он сказал громче и четче, чтобы Лололошка обратил особое внимание на эти слова. — Понял, извини, — грустно ответил Ло.       Оба расселись ближе к окнам, смотря на улицу и дожидаясь отца. Дилан достал из открытого отсека двери свой энергетик, допивая напиток. Отец не любил, когда его сын пил эти вредные напитки, особенно в салоне его машины, но его же здесь нет. Жутко клонило в сон. Дилан, убрав обратно банку, устроился поудобнее, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Ему не были неприятны прикосновения и объятия Ло. Если б было можно, то он в наглую бы улёгся сейчас на него, чтобы вздремнуть. Но он не позволял себе этого делать. Дилан чувствовал вину. Он очень подводил Лололошку. Нужно обязательно сегодня рассказать ему обо всём. Рассказать правду, которую Дилан носит с собой. Если после этого Ло не захочет с ним дружить и даже общаться, то он поймет. Он заслужил это. Он не заслужил, чтобы к нему так хорошо и по-доброму относились. Лололошка — действительно хороший парень, и врать ему прямо в лицо... Это ужасно. Дилан сжался, зажмурив глаза. Он чувствовал себя морально плохо. Как он может так поступать с Ло? Это же равно предательству, не иначе. И теперь, когда он привык к парню и понял, что так не может продолжаться, он не знает, что делать. Он расскажет, обязательно, но от мысли, что Лололошка на его тяжелое признание отвернется от него, сказав, что он ужасный человек, становится... Отвратительно. И это отвратительное чувство доходило до самого горла, сжимая шейный отдел позвоночника, словно пытаясь задушить, так и говоря: "Как ты мог так поступить?". И после этого он вчера давал мизинчик Ло, обещая быть друзьями?

Боже, Дилан. Какой же ты... Лицемер.

      Отец сел в машину, протянув Лололошке молочный шоколад, а Дилану его любимый, горький. К сожалению, второй никак не отреагировал, поэтому мужчина осторожно положил лакомство на его колени, заводя автомобиль. Ло распечатал обертку и начал тихо кушать, а Дилан только через время заметил свою. Он удивлённо смотрел на шоколад, осознавая, что отец помнил, какой у него любимый. Казалось, от этого должно стать лучше, но, чёрт, стало только хуже. Внутри уже начали трескаться рёбра, ведь это отвратительное чувство начало просачиваться из сердца. Дилан повернулся назад, взяв свою чёрную толстовку, что лежала у стекла за сиденьем, которая всегда здесь лежит на случай, если станет холодно. Она старая, поэтому на постоянной основе она не носится. Надев её на себя, он накинул капюшон на голову, будто прячась от всего этого мира и от самого себя, убрав шоколад в отсек дверцы. Ло на это лишь грустно вздохнул. Он переживал за своего друга.       К счастью, из-за сильной усталости Дилан уснул. Ло начал убиваться, ведь он спит в очень неудобной позе. Боль в шее точно обеспечена! Несмотря на недавние слова Дилана, парень пододвинулся к нему вновь, осторожно взяв за голову и положив на своё плечо. Благо, он не проснулся, лишь зашевелился, удобнее устраиваясь. Отец, взявшись за зеркало заднего вида, направил его на своих сыновей, улыбнувшись. — Уснул? — шёпотом спросил мужчина, повернувшись к Ло. Они как раз стояли в небольшой пробке. — Ага... — Устал, бедный. Он всю ночь сидел у твоей койки и следил за тобой, боялся, что без него тебе станет плохо, — тихо усмехнулся отец, — Удивлён, как быстро вы смогли поладить. Он даже в детском саду один играл с игрушками, что уж говорить про сейчас.       Ло на это тихо посмеялся, положив свою голову на чужую, улыбаясь.

***

      Приехав, Лололошка начал будить Дилана, осторожно потрясывая за плечо. Парень неохотно проснулся, что-то недовольно пробубнив. — Мы уже приехали, Дилан, — осведомил его Ло и, убедившись, что парень проснулся, вышел из машины.       Геймер зевнул, с трудом подняв свои тяжелые веки, сняв с себя толстовку и положив на сиденье, выходя из автомобиля. Они втроём зашли в подъезд, а затем в лифт, поднимаясь на десятый этаж. Оказавшись в своей квартире, их на пороге встретила мать, на которой был тот самый розовый фартук. Это говорило о том, что она сейчас готовит. У неё сегодня выходной, поэтому решила для всей семьи сделать ужин. Пускай в этой квартире, в основном, готовил Ло или мистер Линайви, она иногда баловала так своих любимых людей. Её муж удивился такому приятному сюрпризу, Лололошка подхватил за ним, и они оба начали нахваливать женщину, заваливая комплиментами, отчего её вгоняли в краску. Дилан же ничего не сказал, молча разулся и прошёл в свою комнату; он положил свои большие черные наушники на стол и достал из шуфлядки другие, беспроводные, типа TWS в кейсе, после чего сунул их в карман шорт и вышел обратно в коридор. Мать улыбнулась своему сыну, хотела его уже приобнять, но тот увернулся, начав обуваться. Женщина на это недовольно цокнула, но ничего говорить не стала. Ругаться с ним не хотелось. — Дилан, ты куда?.. — забеспокоился Ло, ведь Дилан мало поспал, всего два с половиной часа. И он просто так не выходит на улицу, особенно не сказав об этом мироходцу. — Я прогуляюсь. Один, — коротко ответил парень, выходя из квартиры.       Лололошка бросил напоследок грустный взгляд, после чего Дилан захлопнул за собой дверь. Женщина, заметив состояние второго сына, приобняла его (раз уж первый не захотел), позвав на ужин. Они втроем прошли на кухню, усаживаясь за стол. К сожалению, ужинать будут без Дилана. Мать не собиралась дожидаться его, ведь еда к этому времени уже остынет. Ло для себя подметил, что нужно заранее отложить тарелку с едой для его друга.       Дилан вышел из подъезда, вынув из кейса наушники и вставив в уши, убирая маленькую коробочку обратно в карман. Он включил рандомную музыку в приложении и пошёл, куда глаза глядят, спрятав кисти рук в карманы. Ему нужно обдумать многое. Очень многое.       Быть нелюбимым ребёнком в семье — то ещё удовольствие. Удовольствие для демона, что сидел на плече Дилана и смеялся над ним, изображая руками плач, пародируя так самого парня. Весь подростковый возраст он был один. Родители с головой ушли в работу, а ребёнок пытался всеми способами привлечь их внимание: хорошо учился, участвовал в различных олимпиадах, был во многих кружках и секциях, выигрывая там конкурсы. С каждой полученной наградой он прибегал к матери, показывая грамоту и гордясь собой. Но та лишь кивала, собираясь и уходя с подружками гулять в свой единственный выходной. Ну хорошо, без проблем, у нас есть отец. В то время он был всегда на работе, а когда появлялся дома, то ему тоже было не до сына. Мальчик смотрел на коробку, наполненную наградами и сертификатами. Несмотря на то, что он был тих и нелюдим, всегда действовал в одиночку, он был хорош во всём, мог достичь желаемого с легкостью. Но он не смог вернуть любовь родителей, которая когда-то у него была. Может, он слишком часто мельтешит перед ними? Мешается? Да, точно. Они уставшие, не нужно их ещё сильнее напрягать. Он выкинул эту коробку, после чего стал ещё незаметней. Не подходил к родителям, не просил любви и внимания, лишь иногда звонил и писал им, если понадобились деньги. Вопросы с деньгами они быстро решали, а как сходить на родительское собрание в школу к своему ребёнку — это уже не к ним. Дилан вырос, свыкся, иногда вновь пытался, но тут же опускал руки. Один раз съездили на отдых с родителями на море и, казалось бы, они вновь готовы проводить время с ним. Но ему было это уже неинтересно.

И вдруг в его семье появляется он. Лололошка.

      Они улыбались ему и были рады его видеть. Беспокоились за Лололошку. Поглаживали по головке Лололошку. Обнимали Лололошку. Спрашивали как дела у Лололошки. Ни разу не поднимали голос на Лололошку. Замечали Лололошку. Слышали Лололошку. Любят Лололошку.       Он не родной, приёмный, но ближе к ним, чем Дилан. А что не так с Диланом? Он тоже старался быть таким, рассказывал родителям, как прошёл его день, улыбался, хвастался своими достижениями, был послушным. Не сын, а мечта. Но его стараний не оценили. Его не замечали. Его игнорировали.

Ты лишь их жалкий эксперимент.

      И вправду. Зачем исправлять свои ошибки, что-то восстанавливать? Дилан уже вырос, всё, его не исправить. Поэтому, поняв свои ошибки, можно же постараться над другим ребенком. Ведь стакан, который разбился, вновь не соберёшь. Но Дилан не стакан. Он человек. Он может всё понять. Но зачем лишняя морока? Зачем пытаться? Это трата времени, а тут вот, всё готово.

Зачем тебя рожали?

      Лололошка подходил к родителям, если была возможность, рассказывал им: как прошёл его день с Диланом, какой оказался прикольный Дилан, какой молодец Дилан, что вышел на улицу. Это началось после событий, когда они впервые сходили в торговый центр, купив Ло там одежду. — Он сходил со мной в ТЦ и в магазин, в котором мы закупались! Он сказал, что мне подходит новая одежда! — Мы сходили сегодня на речку с Диланом и его друзьями! Дилан следил, чтобы со мной всё было хорошо! — Дилан сегодня поел целых три раза! — Дилан такой хороший!       Он говорил о Дилане только самое хорошее. Родители поднимали свои взгляды, отрываясь от дел, и с удивлением слушали Ло. — Вау, это правда Дилан? Какой он молодец, — говорила мать. — Горжусь им, — говорил отец.       Он таких слов не слышал с первого класса. Они хвалят его за спиной. Но в лицо не скажут. А внутреннему ребёнку приятно, ведь родители отзываются о нём хорошо, пускай и за спиной. Но это хоть что-то, не так ли?

Лололошка — это идеальный план.

      Дилан начал больше общаться с Ло. Начал больше улыбаться ему. Начал больше помогать ему. Начал больше слушать его. Да, иногда проскальзывал его характер, он грубил, но, сами понимаете, не каждый захочет дружить с тем, с кем он не хочет.

Он пользовался Лололошкой.

      И ведь всё действительно было прекрасно. Чем больше он проводил времени с Ло, тем больше он рассказывал родителям, а те нахваливали сына. А сын стоял за стеной и слушал всё, каждое слово. Было одновременно приятно и отвратительно. Ведь он начал вживаться в роль, которую сам же придумал. Он начал привыкать к Лололошке. Он начал считать Ло интересным. Он начал сам хотеть проводить с ним время. Но как же план? Да, он работал на ура, но родители всё ещё игнорировали его в лицо. Он продолжал пользоваться Лололошкой, но в какой-то момент начал понимать, что так не должно быть. Он поступает подло. Очень. Ло не виноват, что его любят. Он не виноват, что его замечают родители Дилана. Он не виноват. Но и Дилан не виноват, что к нему так относятся родители. Но виноват в том, что пользуется человеком.

Дилан, это ужасно.

      Он сорвался. Не хотел больше подпускать к себе Ло. Ведь Дилан фальшивил, делал вид, что находится близко с Лололошкой. А в какой-то момент он стал реально ближе. Ло стал не фальшивым другом, а настоящим. Благодаря ему появились: Абилка, новые приятные воспоминания, наладились отношения с теми друзьями, которых как таковыми он никогда не считал. Были лишь одни плюсы. Ло приносил в его жизнь лишь хорошее. Он был, словно луч солнца в его жизни. Он был добр к нему.

А он пользовался этой добротой.

Мерзко.

Отвратительно.

Ужасно.

Подло.

Как ты мог?

      Он ещё и дал обещание быть друзьями, хотя не рассказал ему правду! Правду о том, что с самого начала делал вид, что рад ему, что подпускал его к себе, что хотел общаться с ним, хотя всё было совсем наоборот. А после стало уже поздно, ведь Дилан действительно начал считать Ло своим другом.

И вот тогда совесть проснулась в нём.

      Сначала он игнорировал это неприятное чувство. Но с каждым днём оно становилось сильнее и ярче. Было тревожно, он засыпал каждую ночь с мыслями, что поступает неправильно. Он дальше продолжал делать вид, что всё хорошо, хотя всё было очень плохо. Он не заслужил этого. Он не заслужил друга. Он не заслужил Лололошку. Когда тот улыбался ему, когда он вновь рассказывал родителям, какой же хороший Дилан, когда он касался Ло. А после отец, наконец, сказал Дилану в лицо, что он хороший человек, подлив масло в огонь. С каждым разом чувство вины давило на его сердце, на его душу, из-за чего она начала кровоточить. А после эта кровь дошла и до глотки, отчего было чувство, будто он задыхается. Задыхается в дыре, в которую сам добровольно нырнул. Задыхается в чувстве вины.       Он хочет подойти к Ло, рассказать ему обо всём, извиниться и, возможно, даже обнять его, но. Есть одно но. Он этого не сделает. Это унизительно. Он будет жалок в его глазах. Дилан не позволит, чтобы на него смотрели грустными глазами. Чтобы к нему проявляли сострадание. Его гордость этого не позволит. Дилан жалок? Да ни в коем случае! Это неправда!       Хорошо. План перестроился против него. Ладно, пусть родители забудут о нём. Зато им хорошо с другим ребёнком. Разве это не счастье? Для любого ребенка будет счастьем видеть своих родителей счастливыми.

Но я тоже хочу! Хочу, чтобы меня видели!

      Лололошка осчастливит их. Да, точно. Он лучше Дилана. Дилан и сам так считает.

Но я тоже могу осчастливить их!

      Лололошка умеет готовить. Он не хмурый, не недовольный, не грубый. Он яркий, улыбчивый, добрый.

Но я тоже могу быть таким!

Разве это имеет значения?

Дилан. Не в этой жизни.

Может, в следующей повезёт?

— Дилан!       Он обхватил его руками, начав быстрее тащить к тротуару, подальше от проезжей части. Машины шумели и останавливались, водители выходили из салонов и кричали им, что они ненормальные. Лололошка громко извинялся. Он дотащил Дилана, поставив на тротуар, где люди шли по своим делам, не обращая на них внимания. Ло повернул к себе его и обнял скорее, крепко прижимая к себе, удостоверившись, что с ним всё в порядке, что его сердце бьётся, что ничего не угрожает его жизни. Это было очень близко. Ещё бы немного... — Пожалуйста, больше так никогда не делай! — он взял его за плечи и отстранил от себя, заглядывая в тёмно-голубые глаза, — Умоляю! Я... Я не хочу, чтобы такое с тобой произошло...       Плечи Ло задрожали, он опустил голову, начав шмыгать носом. Он очень испугался. С самого начала. Он не мог ужинать вместе с родителями, еда не шла внутрь. Он волновался за Дилана. Он с самого начала дня был таким отстраненным. А вдруг что-то случилось? И сейчас он в наглую сидит с родителями, когда Дилану очень грустно? Он встал из-за стола и побежал в коридор, обуваясь. Он не отвечал на вопросы родителей. Ему было не до них. Парень выбежал на улицу, начав искать Дилана. Бегал, не останавливался, запыхался. Его селезёнка уже начинала болеть, но ему было всё равно. Он искал Дилана глазами, оббегал все знакомые места. С каждой минутой его накрывала паника и страх. Он снял свои очки, быстро положив в карман, выбежав в самый центр города. Ло пытался в толпе увидеть знакомую макушку, знакомую черную футболку, но всё было безрезультатно. Он даже спустился в метро, в котором никогда не был, там всё обыскал. Он объездил весь город. Его силы были на исходе. Так же, как и моральное состояние. Ло уже начал бегать со слезами на глазах, ведь ни одного следа, ни одного намека на Дилана. Он уже собирался бежать за город, к тому месту с котами, ведь мало ли парень там, но по пути увидел Дилана. Наконец-то!

ПРЯМО НА ДОРОГЕ!

      Но он был далеко. Что там говорил главврач? Вспомнить бы. Он воспользовался искрой, сократив приличное расстояние и, оказавшись в кустах, выбежал на дорогу, хватая под руки Дилана. Ещё бы немного... Ещё бы чуть-чуть...

Абилка бы больше не почувствовала ладонь своего хозяина, который любил нежно поглаживать её.

Мать бы больше не слышала подколов от Дилана, которые он иногда бросал в хорошем настроении.

Отец больше с улыбкой не смотрел бы на фотографии Дилана в своем телефоне, не показывая их всем и каждому, говоря, какой же он хороший.

Они любят его, правда. Просто не знают, как исправить свои ошибки. Их не научили.

А Лололошка... Он бы остался вновь один. Один в этом мире.

      От мысли, что человека, которым ты дорожишь, может когда-то не стать, становилось тоскливо. Несмотря на то, что Ло чувствовал что-то очень редко, ему всё равно становилось грустно от этого. А когда он действительно чуть не потерял что-то родное, что-то ценное, близкое, его сердце сильно сжалось: начало плакать, скребя когтями на душе, прося, чтобы эти мысли ушли, чтобы это чувство пропало. Прося, чтобы вновь всё стало хорошо, как прежде. Он сжимал его в своих руках, боясь, что он сейчас исчезнет и вновь окажется на проезжей части. А когда он увидел Дилана на дороге, то сердце... Оно перестало биться. Дыхание тут же перестало поступать в легкие, жизнь перед глазами стала в формате слоумо. Каждая секунда была быстрой, но и одновременно очень медленной. Но даже не смотря на это он боялся не успеть. Боялся, что не сможет спасти. Боялся увидеть перед собой окровавленное тело, которое откинуло вперед на несколько метров. Боялся, что он подойдёт к этому телу, а оно... Оно больше не двигается. Не дышит. Дилан больше не будет хмуриться, не будет жаловаться на жаркую погоду. Не будет выгонять Ло из комнаты под озорной смех самого мироходца. Больше не будет сидеть с ним ночью, охраняя его сон. Больше не будет делать милое личико, наслаждаясь свежеприготовленным тартаром. Больше не будет улыбаться ему.

Больше не будет существовать.

      Чувства и эмоции, они полились, словно фонтан, на плечи Дилана, не обращая внимания на режущую боль в груди, ведь он вновь воспользовался искрой. Ему было плевать, ему было не до этого. Ему было страшно не за себя, а за Дилана. Даже если бы это стоило жизни, он готов был её отдать, лишь бы Дилан жил.

Лишь бы его сердце продолжало биться.

— Ло? Ты плачешь?.. — он осторожно взял голову мироходца ладонями, приподнимая и всматриваясь в его голубые глаза, что светились красивой чёрной искрой, — Дурак, зачем вновь использовал искру? — Это... Ты... Дурак... — он заикался, ведь прежде чем сказать, к горлу поступала новая волна истерик и страха за своего друга.       Дилан даже не заметил, как оказался на дороге. Мысли окутали его, ослепляя обзор парню, а в ушах была лишь спокойная мелодия, будто он действительно обрёл покой. Словно покинул этот мир. Он под конец, когда увидел фары машин, подумал, что почему бы и нет. Так будет лучше для всех. В первую очередь для его родителей. Им будет намного легче. А Лололошка... Он переживёт. — Извини... Я пользовался тобой, чтобы заслужить внимание родителей. А потом, когда понял, что действительно хочу дружить с тобой, я... Не мог жить с мыслями, что так поступил с тобой, — спокойно, но грустно произнёс Дилан. Он ещё не осознал всего происходящего, поэтому легко признался, думая, что он уже откинул ласты.       Ло резко успокоился, смотря на своего друга, лишь иногда заикался из-за остатка истерики. Он начал шагать в сторону газона, взяв Дилана за руку. Встав на траву, они медленно опустились на неё, садясь рядом друг с другом. — Давай... Поговорим. Я не виню тебя за это... Правда. Я... Я знаю, какие у тебя отношения с родителями... — расстроенно произнёс Лололошка, — Пожалуйста, скажи всё, что есть... — Я с самого начала дружил с тобой, потому что ты говорил моим родителям обо мне только хорошее. Они хвалили меня при тебе. Вот и... — остановился Дилан, подбирая слова, — А после... Начал привыкать к тебе, захотел действительно дружить с тобой... — Хорошо, я понял тебя. Я не виню тебя за это... — Ло перебил геймера, ведь заметил, что ему было уже тяжело говорить. Он понял всё и за эти пару предложений, — Но из-за этого не нужно было бросаться под машины... Нужно было просто поговорить со мной.       Дилан опустил голову, ведь ему всё ещё было стыдно. Ещё из-за него Ло вновь воспользовался искрой, а ему это строго противопоказано... — Извини меня. За всё, — прошептал Дилан. Он тут же удивился сказанным словам. Он... Переступил через себя. — Я прощаю тебя. Ты не виноват в этом, Дилан... — тихо ответил Ло, — И ты меня прости за всё. Друзья?       Лололошка протянул ему мизинец, как сделал это вчера Дилан. От этого жеста геймер поджал губы, ведь на его глазах поступили слезы. Он взял мизинец Ло, кивая. — Друзья... — Уже действительно друзья? — улыбнулся мироходец. — Уже действительно друзья...       После чего Ло кашлянул каплями крови прямо на траву. Дилан тут же опомнился, встав с травы и уводя мироходца скорее домой.